Последнее

Ракеты ушли в открытый космос и, утратив путеводную нить, затерялись в скорбном плаванье. Их больше не найти, как ни старайся, как ни надейся. Звезды гаснут, и с каждой секундой, лишаясь всех ориентиров, ты слабеешь, чахнешь, умираешь, а под ногами развретывается необьятаная тишина открытого космоса, холодная, безразличная.

 
 Мать отмывает слезы в ванне, но все тщетно, они давно впитались в щеки. Она хнычет, кашляет, проклинает какого-то бога. Чудовищно громко. Воздух колеблется, в нашей квартире он прохладный, здесь пахнет дождем и пылью. Все мои знакомые, немногочисленные, истлевшие, давно утратившие способность воспринимать тонкие радости жизни в один голос восхволяли дом, в котором я живу, его атмосферу. Улыбаюсь, ведь это так. Мне и в это мгновение хорошо, я не слышу воплей матери, горящей изнутри, изъеденной, мертвой. Так было не всегда, но теперь ничего не исправить, в голове шелест волнительных мыслей, предчувствие, принятие реальности, предначертанного.
 Материнская тирада окончена, она идет в кровать. Ее белое платье похоже на грязную наволочку, оно мокрое и нестиранное. Сумасшедшая, бедная мама. Когда отца придавло на заводе, ее поразил этот поразительно - страшный недуг, но все, каа и она, родственники твердят что это моя вина, моих уколов. Мне безразлично. Мать уже не вернешь, а отец, променявший душу на пламенную влагу, сразу исчез из нашей родовой памяти. И мне никак. Полные глаза слез остались в тех годах молодости. Сегодня я взрослый, прошедший жизнь, оттерпевший, готовый к пустоте.
 
 Скоро прохлада в комнате уступит теплоте. Что будет дальше?
Непременно что-то дивное, непреходящее, я верю, что это пустота. Матерь снова начинает плакать, она не кричит, лишь тихо ноет и всматривается в мои действия. Она знает, что я задумал, я сказал ей утром. Она ничего не сделает, безоружна, бессильна. Лишние ожидание лишь отеготят, испугают, заморозят.

 Острое режет кожу, проникаю внутрь себя, организм принимает последнее. Его очень много, чтобы наверняка. Пройдя в крови расстояние, равное секундному перерыву, последнее расслабляет меня. Начинается коллапс. Становится тепло, свитер приятно облегает кожу, сознание тускнеет, и перед глазами уже не рыдающая мать, трясущаяся в истерике, а молчание полей, темных, невзрачных, гнилых. Над ними белое небо с красными звездами, они словно глаза голодных крыс. Странная картина. Ощущаю погружение в сухую траву, она обжигает, обдирает, режет. Такого никогда не было, и больше не будет, это последнее. Даже немного смешно, все прозрачно, понятно. Пустоты не предвидется, я обманулся, одурил сам себя. Ощущаю страх, когда земля раздвигается, там внизу - могила. Гнетущее чувство утраты, обиды, горести. Я падаю в бездну. Приближаюсь к чему-то плохому, нехорошему. Что-то страшное грядет.