Одиночество. Часть 3

                Часть 3 «Юность»
Люди, в 16 лет, находятся в полном расцвете сил. Но выпускные экзамены мешают «силам» выйти и показать себя. Школьные экзамены – самое худое, что может случиться с подростком. Хотя, в 16 лет, я не называла себя подростком, так как я уже им не была. Мои мысли уже были схожи со взрослыми мыслями. Некоторые изречения, которые приходили мне на ум, я записывала в дневник: «Раньше влюблялись в человека, а теперь – в его тело» или «Красота не есть душа человека». Перечитывая эти записи, я становилась сильнее, и это помогало мне обойти стороной моих обидчиков.
Мои одноклассники не сидели на месте, а просто ерзали на стульях. Перед экзаменом всем не по себе, всем, кроме меня. Лично я была спокойна. Входит учитель, раздает листочки с заданиями, экзамен начинается…
Я быстро справилась со всеми заданиями и решила прогуляться по парку. Я купила мороженое и села на лавочку, любуясь природой. Как хорошо просто сидеть и думать! К тому же, скоро я уеду отсюда НАВСЕГДА! Не будет ни завистливых одноклассников, ни детдомовцев, никого! Если бы я знала на тот момент, что мне никогда не суждено уехать отсюда…
Вернувшись в детдом после прогулки, я узнала, что надо пройти мед.комиссию, чтобы тебя могли выпустить из детдома. Суетились почти все, кроме тех, кто уже все прошел. Они уже паковали свои вещи. Только вот расставаться им с детдомом не хотелось. Девчонки плакали и оставляли друг другу свои номера, парни лишь пожимали друг другу руки и обнимались на прощание. На их месте, я бы ни сколько не жалела, что уезжаю из этого злосчастного места.
Обычно, на мед.комиссиях присутствует психиатр, на всякий случай. На какой именно случай я не знала. Проходить, кажется, его нужно было всем. Как всегда бывает, меня усадили за стул и начали спрашивать про облака, речки, солнце и т.д. Потом начали показывать непонятные никому кляксы и спрашивать, что ты видишь. Психиатр все время что – то писал, а спрашивала меня медсестра. Я ответила на все вопросы. Вскоре, врач закончил писать и сказал мне:
- Мисс Кайли, вы не прошли психологическую проверку. Сожалею, но вам придется какое – то время побыть в стационаре, - сказал врач, тем самым повергнув меня в шок.
 - Не может быть! Я совершенно здорова как физически, так и морально! – я начала кричать.
- Сестра, успокоительного! – прокомандовал врач, и сестра, словно прилетевшая на крыльях, вколола мне укол. Мое сознание помутнилось, но я все еще крепко стояла на ногах. Меня вывели из комнаты. Я видела, как моя воспитательница дает белый бумажный конверт врачу. Взятка! Но доказать я ничего не могла, если врач сказал так – значит так.
Они загубили мою жизнь! Я никогда не закончу университет, никогда не буду вставать на работу. У меня никогда не будет детей. Я одна – одна на всю жизнь!
Перед глазами возникла серая дымка, руки, хватавшиеся за все вокруг, безжизненно упали, ноги пошатнулись. Все тело сковала невероятная слабость, на языке я почувствовала вкус новокаина. Похоже, что мне дали какой – то наркотик. Да, в 15 лет я попробовала нечто такое, но сильно этим я не увлекалась. У меня был иммунитет к таким вещам. Но сейчас было все по-другому, совсем иначе. Это было похоже на волну, которая захватывает твой мозг и не дает ему нормально функционировать. Я помню, как упала на пол безжизненным трупом.
Очнулась я тогда уже в психбольнице. Отлично, я уже в психушке! Ну, по крайней мере, это намного лучше, чем находиться в детдоме или в моем классе. Первое, что я попыталась сделать, это встать с кровати. Правда, получалось у меня не очень, доза некоего «наркотика» сказалась. Передвигая ноги, шаг за шагом, я наконец – то пошла. Я дошла до середины моей комнаты и осмотрелась. Да, ничего необычного: белые стены, белые тумбочки, белые окна, белые решетки на окнах… все белое! Я стояла в белой смирительной рубашке, как – будто я псих! Хотя, в какой – то мере я им и являюсь. Ведь я помышляла о суициде и не раз, но никак мои мысли не хотели превращаться в реальность. Я решила выйти из комнаты, чтобы осмотреться, но дверь была заперта. Несколько раз я ее дергала, но проклятый (будь он неладен) замок не поддавался мне.
Я плюхнулась на койку и стала валяться, глядя в потолок. Мне сейчас очень не хватало музыки, но я уверена, что мой плеер забрали вместе с остальными вещами. День сменялся ночью, а я все также продолжала лежать и глядеть в белый потолок.
Вскоре, ко мне стали приходить и давать еду. Однако выходить из комнаты мне не разрешалось. Но какое – то время спустя, меня выпустили в коридор. Столько глаз сразу обратили свое внимание на меня, жуть! Я со всеми тихонько здоровалась, некоторые отвечали мне, а некоторые просто не обращали внимания. Так я  и ходила по унылым коридорам больницы…
Несколько дней спустя, мне разрешили выходить в главную комнату. Там собирались все больные. Хочу перечислить их всех: старый еврей по имени Бок, он постоянно просил всех говорить потише; шизофреник Адам, который постоянно разговаривал сам с собой; молодой Зак; Норбит, очкастый негр с огромной шевелюрой. Норбит и Зак всегда ходили вместе. Их даже прозвали братьями. Еще в гостиной постоянно сидела девушка, примерно такого – же возраста, как и я. На ее лице был виден шрам, а руки все в царапинах. Видно, что эта девушка пыталась вскрыть себе вены. Она меня сразу заметила и поспешила подойти ко мне.
- Привет. Как тебя зовут? Мое имя Ноэль, - сказала девушка, усевшись рядом со мной.
- Меня зовут Кайли, мне 16 лет. А тебе?
- Мне тоже. Ты давно здесь?
- Только что приехала, буквально пару дней назад.
- Ясно. Я тоже тут недавно. Кстати, давай поиграем?
- Давай.
- Я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать и задавать вопросы мне, ладно?
- Да.
- Я начну. Кайли, ты любишь музыку?
- Ноэль, а ты любишь дышать?
- Да, мне нравится и дышать и слушать музыку. Ты наркоманка?
- Была раньше, так чуть – чуть. У тебя есть парень?
- Нет, - ответила Ноэль и опустила лицо. Я почувствовала некое напряжение, и поэтому, я решила прервать игру. – Давай пойдем в столовую, уже, наверное, подали обед, - тихо сказала Ноэль и пошла к столовой.
Мы пообедали и пошли в класс рисования или кружок «очумелые ручки». Там нужно было делать все, что захочешь. Ответственной за кружок была назначена миссис Блок, пожилая женщина, которая ходила всегда с папкой в руках и очках на носу. У нее были короткие волосы, которые висели грязными паклями. Она ходила молча по классу, заглядывала к каждому в альбом и что – то бормотала себе под нос.
Когда мы зашли в кабинет, миссис Блок подошла к нам, что – то опять пробормотала под нос и пошла обхаживать класс. Ноэль нашла столик и кивком головы сказала мне сесть. Миссис Блок дала нам листочки и сказала нарисовать что угодно.
- Но я не умею рисовать! – сказала я миссис Блок.
- Она с тебя не слезет, нарисуй, все что хочешь, плохо или нет, все равно, - прошептала Ноэль, что заставило меня взять кисть, макнуть ею в краску и начать рисовать. Идеи не приходили мне в голову. В отчаянье, я закрыла глаза и окунулась в мир воспоминаний. Передо мной возникла скала, мой украденный велосипед, лица детдомовцев и одноклассников, образ старого дворника… В этот момент я открыла глаза и стала рисовать. Скажу честно, получалось у меня неплохо. Наоборот, рисунок был очень хорош. Я рисовала, не видя и не слыша никого и ничего. Я не заметила, как вокруг меня собрался почти весь класс. Толпа стояла и удивленно смотрела на мое художество. Старая негритянка стояла и расхваливала меня так, как будто знает, кто я и какой я человек.
- Расступитесь, отойдите от человека! – прокомандовала миссис Блок, подошла ко мне и взяла мой рисунок. – Неплохо, очень неплохо, пожалуй, я повешу этот рисунок на стену почета.
Я вопросительно посмотрела на Ноэль. Та дала мне понять, что потом все расскажет. Миссис Блок забрала мой рисунок и положила к себе на стол.
Мы вышли из кабинета. Ноэль взяла меня за руку и повела на первый этаж. Она привела меня к огромному стенду с надписью: «Стена почета». На ней висели фотографии, рисунки, поделки и остальная чепуха, которую делают больные. Потом Ноэль повела меня к общей комнате. Комната была просторной, не такая, как все. В углу стоял маленький пыльный телевизор. Скромные диванчики подпирали стенки. Книжные полки стояли пустыми. Ноэль села на диванчик, и я примостилась рядом с ней.
- Знаешь из – за чего у меня эти шрамы? – спросила меня Ноэль. – Это из – за парня. Я расскажу тебе. Я училась в обычной школе, в обычном классе. И вот однажды к нам в класс пришел новенький, он был чертовски хорош. Многие девчонки просто сходили с ума по нему, но он не обращал ни на кого внимания. Казалось бы, почему я должна резать вены из – за парня, который меня даже не знает? Но однажды он пригласил меня в парк. Я пришла на встречу. Вскоре после этого, мы вместе ходили, держались за ручки, целовались. Я начала понимать, что я полюбила его, и он тоже любил меня. Долго мы так проходили, почти год. Я познакомила его с моими родителями, а он  -   меня со своими. В общем, все было как по маслу, пока я не застала его с другой девчонкой. Меня сильно разочаровали, особенно я разочаровалась в людях. Я уже не гуляла с родителями, не играла с сестрой. В определенный момент мне стало совсем худо, и я решила порезать вены. Мои родители подловили меня и отправили сюда. Они навещают меня и сильно переживают за меня. Пожалуй, все. А как насчет тебя? Почему ты здесь?
- Моя история намного трагичнее, чем твоя. Я родилась благодаря моим родителям, которые бросили меня. Я жила 16 лет в детском доме. Меня никто не любил, я была никому не нужна. Единственный, кто меня любил, был старый дворник, который скончался, когда мне было пять лет. Я терпела постоянные побои и унижения. У меня украли велосипед, я поцеловалась на спор, я участвовала в рок – группе, которую в последствие расформировали, меня подставили, дав врачу взятку, чтобы я оказалась здесь. И теперь, как видишь, я сижу рядом с тобой и излагаю тебе всю мою жизнь. Единственный плюс в этой ситуации, это то, что я вдали от детдомовцев и одноклассников. Ну, а минусов – море, высохшее море минусов!
- Мне тебя очень жаль, правда, - сказала Ноэль и приобняла меня. Я закрыла лицо руками и начала плакать. Боже, как же давно я не плакала!
- Успокойся, Кайли, все хорошо. Я обещаю тебе, что твоя жизнь здесь будет намного лучше, чем прежняя, - сказала Ноэль. – Пора ужинать, давай, пойдем, тебе надо поесть. Хотя, едой, то, что нам здесь дают, не назовешь!
После разговора с Ноэль, мне стало намного легче. Давно я не излагала свою душу. Ноэль понимала меня, и я понимала ее. Мы уловили с ней какую – то волну, и теперь плывем по ней. Похоже, что я начинаю жить. Да, это очень странно, что я начала жить там, где жить невозможно. Впервые, за 16 лет я почувствовала глоток жизни, дуновение ветра, шелест листьев, шум морского прибоя. Я стала замечать те вещи, которые раньше скрывались от моих глаз. Эти вещи раньше были ничем, а теперь они стали всем для меня. Нашелся человек, который показал их мне – и это была Ноэль. Она стала мне лучшей подругой, сестрой, кем угодно. Она была для меня всем, целой Вселенной. Может быть, я просто влюбилась в этого человека? Нет, я не влюбилась, я просто нашла человека, который помог мне поверить в себя, найти в своей душе маленькое «Я», когда давно забытое. Я настолько не уважала себя, что позволяла даже бить. Но теперь все будет по-другому, я никому не позволю унижать ни себя, ни Ноэль. Ведь она была беззащитна против их всех. Люди. Вы бываете иногда настолько гадкими, что с вами не хочется общаться.
Я раз заикнулась, что участвовала в рок – группе. Соответственно, Ноэль  не оставила это известие без внимания. В нашей больнице существовала группа. Обыкновенная музыкальная группа. Однако в ней никто не умел петь, играть на инструментах. Зак нещадно лупил по барабанам, Норбит просто дергал струны, даже не зажимая их. Адам же играл на синтезаторе, но получалось у него очень плохо, Ноэль играла на бубне. Очень странно – бубен  в группе, обычно только дети играют в этот инструмент на уроках музыки. В общем, группа была никудышной. У них не было даже солиста.
В очередной раз, когда группа репетировала, я сидела в музыкальном кабинете и смотрела на этот «громкий ужас». Когда в музыкальный класс зашел мистер Лонгботтом, гудение и игра музыкальных инструментов прекратились.
- Нам нужен солист, Ноэль, про кого ты говорила? – спросил мистер Лонгботтом. – А, вспомнил! Мисс Кайли, кажется? Прошу вас.
Лонгботтом протянул мне руку. Я грозно посмотрела на Ноэль, зачем она сказала обо мне?
- Я боюсь публики! – сказала я Лонгботтому.
- Моя дорогая, здесь нет публики, многие даже говорить внятно не могут, не то что петь!
- Но я не умею петь! У меня нет голоса!
- Ага, также как не умеешь рисовать? – спросила негритянка, та, что расхваливала мой рисунок.
 – Пой, пой, пой, пой! – закричала толпа. Как бы я не отпиралась, мне пришлось взять текст.
- Ты знаешь эту песню? – спросил меня Лонгботтом и ткнул пальцем в название. Там было написано: «The Beatles. Yesterday».
- Да, знаю, - ответила я.
- Отлично, ребята, начинаем! – скомандовал Лонгботтом
Больные начали играть, хотя получалась у них плохо. Зато, что – то похожее на эту песню там было. Я закрыла глаза и пыталась сосредоточиться, ведь услышать чистые звуки из этих шумов, производимых музыкальными инструментами, было очень трудно. Когда я снова их открыла, я не узнала ни себя, ни людей, находившихся рядом со мной. Все были одеты в блестящие костюмы, замшелые инструменты как – будто подменили, и они стали новыми и звучали так, как будто сами The Beatles вернулись к жизни и начали играть.
И комната, которая была наполнена воздухом и светом стала совершенно неузнаваемой. Я оглянулась вокруг и начала петь:
«Yesterday,
All my troubles seemed so far away
Now it looks as though they're here to stay
Oh, I believe in yesterday

Suddenly,
I'm not half the man I used to be
There's a shadow hanging over me
Oh, yesterday came suddenly»
Потом я остановилась, перевела дух и начала заново петь:
«Why she had to go I don't know,
She wouldn't say
I said something wrong,
Now I long for yesterday

Yesterday,
Love was such an easy game to play
Now I need a place to hide away
Oh, I believe in yesterday

Why she had to go I don't know,
She wouldn't say
I said something wrong,
Now I long for yesterday

Yesterday,
Love was such an easy game to play
Now I need a place to hide away
Oh, I believe in yesterday»
Я закончила петь и открыла глаза. Передо мной вновь очутилась комната, старые инструменты и больные. Несколько секунд в комнате стояло молчание, но потом я чуть не оглохла от восторженных криков и хлопков в ладоши. Хлопали все. Впервые в жизни, мне стало приятно. Приятно от того, что меня любят и поддерживают, пусть и не в самом обычном месте. Но я все еще обижалась на Ноэль.
После репетиции я отправилась в общую комнату, чтобы посмотреть телевизор.
Ноэль подсела ко мне и виновато спросила:
- Ты сердишься на меня?
- Да, сержусь, потому что ты не сказала мне, что я буду петь. Пусть даже если и я стала «знаменитостью»!
- Прости меня, я правда хотела сделать так, чтобы тебе стало лучше, но я не знала, что так отреагируешь.
- Да, ладно, не забивай в голову, мы же друзья! – сказала я и протянула мизинчик Ноэль. Та мило улыбнулась и протянула мне мизинец.
Моя жизнь в психушке была наилучшей. Я никогда не была так счастлива. А мне для счастья много и не надо: верный и любящий друг – вот мое счастье и богатство!