Дети зверя Глава 10. Вопреки задуманному

Несмотря на усилия экипажа, предпринятые для выравнивания самолета, он, лишенный тяги двигателей, все время срывался в отвесное падение, затем, подчиняясь движениям рулей, на некоторое время слегка выравнивался и снова падал, неумолимо сближаясь с землей. Дикие крики испуганных пассажиров наполнили салон лайнера. Кто-то из них готовился вскочить со своего места, безумными глазами пытаясь найти место спасения в замкнутом пространстве фюзеляжа самолета, и его начинало метать по салону самолета в соответствии с теми эволюциями, которые проделывал лайнер.
Сидящий рядом с Олегом монах соединил перед собой ладони и нагнул голову, покорный судьбе. Его губы неслышно произносили слова молитвы. Олег прильнул к иллюминатору, но небо, заполненное дождевыми облаками, то заполняло весь иллюминатор, то уходило в сторону. И тогда - только черная земля, совсем недалекая, наплывала стеной на хрупкую металлическую птицу. Неумолимая твердь земли была совсем рядом, и Олег, чувствуя, что столкнове-ние произойдет в ближайшие секунды, невольно сгруппировался, как перед очередным боем с опасным соперником.
Удар и громкий треск слились в одно целое, пассажиров бросило вперед, а некоторых понесло по проходу салона. Самолет после удара еще некоторое время тащило вперед, несколько раз накреняя его в попытке перевернуть, и все это сопровождалось грохотом и треском ломающихся конструкций самолета. Свет в глазах от сильного удара о кресло на мгновение померк, а когда Олег очнулся, то в салон мощным потоком хлынула вода, и сквозь трещину вверху корпуса серело сумеречное небо. Кругом раздавались стоны, плач и крики о помощи. Монах, расплющенный о сиденье переднего кресла, слегка стонал, а изо рта тонкой и непрерывной струйкой текла кровь. Он с трудом взглянул на Олега и в его тускнеющих глазах читался ужас от понимания близкой смерти. Пробитые сломанными ребрами легкие не могли вздохнуть и заполнялись кро-вью. Его губы шевельнулись - он пытался произнести какие-то слова, но полу-чалось только непонятное шипение. Олег нагнулся, и из сереющих буквально на глазах губ монаха ему удалось понять только одно слово:
- …Сумка…
Поток воды через огромную трещину фюзеляжа сбивал с ног оставшихся в живых пассажиров и постепенно заполнял салон самолета. Олег перешагнул через несколько мертвых тел пассажиров и, подпрыгнув, вцепился в края тре-щины корпуса самолета. Еще одно его небольшое усилие и он легко оказался на поверхности корпуса самолета.
Вокруг самолета плескались частые волны и их светлые гребешки мгно-венно успели набить о корпус клочья желтоватой пены. Приземление благодаря неимоверным усилиям экипажа произошло чрезвычайно удачно – на середину реки и именно это, из-за того, что самолет заскользил по поверхности воды, позволило некоторым пассажирам остаться в живых.
Добраться до берега Олегу не представляло никакого труда – ближайший был в какой-то сотне метров. Он в последний раз взглянул через трещину внутрь самолета, не понимая, почему крики почти прекратились. Немногие ос-тавшиеся в живых пассажиры дождевыми червяками беспомощно шевелились в заполняющей салон мутной воде. У некоторых из них уже не хватало сил кричать, и они просто, как птенцы серой вороны, беззвучно разевали рты, жадно хватая воздух. В их глазах зияла обреченность…
Равнодушно скользя взглядом по этому месиву человеческих тел – им не повезло - и бултыхающихся вещей он встретился с взглядом молодой девушки. Ее зажало между двумя сдвинувшимися креслами, и не в силах освободиться она изо всех сил тянула голову вверх, отдаляя момент, когда вода накроет ее, и начнет проникать в рот. Горящие глаза девушки были полны ужаса, а пальцы свободной руки потянулись к нему, моля о спасении.
Он спрыгнул обратно в салон самолета, с усилием отогнул прижавшее де-вушку кресло и поставил ее на ноги. Она тут же вцепилась в него своими кост-лявыми руками, связывая его движения. Не раздумывая, он оторвал ее от себя и оттолкнул в сторону. Она споткнулась о что-то невидимое под водой и, упав, скрылась в бурлящем потоке, неумолимо и быстро заполняющем салон. Тогда он протянул руку и выхватил ее снова из воды. Она жадно хватала воздух и по-пыталась снова ухватиться за него.
Олег предупредительно поднял руку:
- Еще раз ухватишься за меня – оставлю в самолете! Становись на кресло.
Подпрыгнув, он снова выбрался на внешнюю обшивку самолета. Самолет постепенно погружался в реку, и на поверхности оставались только верхняя часть фюзеляжа и плоскости.
Он нагнулся в салон и протянул девушке свою руку:
- Дай руку!
Глаза ее, полные страха и ужаса, засветились надеждой, и она обессилено протянула ему свою тоненькую руку. «Слабая рука! – подумал он. – Она не сможет вскопать огород…. Для жены не годится…» Он обхватил ее кисть своими железными пальцами и потребовал:
- Обхвати мою руку второй рукой!..
Одного рывка хватило, чтобы девушка по пояс вынеслась из чрева разло-манного пополам самолета. Острые края лопнувшей обшивки порвали блузку и впились ей в живот, и капли крови от порезов стали смешиваться с мутной бур-лящей водой реки. Одна из округлых небольших грудей выпала из лифчика и пробудила в нем смутное любопытство – он впервые увидел женскую грудь! Из себя она представляла правильную округлость  с торчащим коричневым соском, казалась упругой и нежной одновременно. Рядом с ним  никогда не было женщин и ему захотелось потрогать такую интересную деталь женского тела. Но девушка не обращала на все это никакого внимания и старательно карабка-лась, пытаясь помочь Олегу в собственном спасении.
Вытащив ее, он указал на место позади себя:
- Сиди здесь и не шевелись, а иначе смоет.
Он не спрашивал – умеет ли плавать. Даже если умеет, то полностью обес-силевшая она долго на воде не продержится и вскоре утонет.
Он еще раз заглянул в трещину и на этот раз увидел десятки глаз, прося-щих его о помощи. Собравшиеся со всего самолета у трещины уцелевшие пас-сажиры – и женщины и мужчины – тянули к нему руки и взывали о помощи. Их отчаянные голоса сливались в монотонный жалкий гул:
- Помогите!… Помогите…
Олег вытащил всех, кто смог пробраться по салону самолета к трещине. Они расползались по скользкому фюзеляжу самолета и его плоскостям, не зная, что делать дальше, и судорожно пытались цепляться за все неровности, образо-вавшиеся после удара на обшивке самолета. Прошло еще какое-то мгновение и вода, заполнив полностью самолет и сомкнувшись с волнами реки, зловеще чвакнула у его ног.
Он еще раз посмотрел на отверстие, но никто больше в нем не шевелился – все остальные были мертвы. Несколько небольших пакетов и женских сумочек всплыли на поверхность, и Олег машинально подобрал их, отбрасывая их себе за спину, спасенным пассажирам.
Он огляделся. Самолет удачно приводнился на намытую косу недалеко от берега и, погрузившись почти полностью в воду, все-таки совсем утонуть уже был не должен. Вдоль реки дул пронизывающий северный ветер, все спасенные им люди скрючились от его холодного дыхания, пытаясь сохранить какое-нибудь тепло. Они, пережившие катастрофу, были не способны организовать дальнейшее собственное спасение. Если их не доставить на берег и не разжечь костер, то все они в течение нескольких часов в сгущающихся сумерках умрут от холода.
Олег оглядел спасенных пассажиров. Его взгляд остановился на взрослом мужчине, сидевшим отдельным сжавшимся колобком на плоскости самолета.
- Сможешь доплыть до берега? – спросил его Олег.
- Смогу… - ответил мужчина, дрожа от холода.
- Кто еще сможет?
В ответ поднялось всего несколько рук. Значит, остальных придется дос-тавлять на берег ему самому. А так как спасенных больше десятка, то и плыть ему за ними придется несколько раз.
Он обернулся к девушке:
- Иди сюда.
Она послушно поднялась и, шатаясь, мелкими осторожными шагами по-дошла к нему.
- Поплывешь со мной. Только не цепляйся, а то сделаю больно.
Он обхватил ее за талию и шагнул в волны реки. Течение оказалось доста-точно сильным, и они с девушкой выплыли немного ниже, чем вышли на берег другие пассажиры. Пока плыли, девушка старалась высоко держать голову и старательно работала руками и ногами, помогая ему. Создавалась иллюзия, что она и сама сможет плыть самостоятельно. Но Олег знал, что если ее отпустить, то она тут же погрузиться в воду с головой и уже обратно не всплывет – не хва-тит сил.
Берег реки оказался покрыт остатками сухих сплавленных деревьев, и он был этим доволен. Из нагрудного кармана он вынул небольшой сверток, отрях-нул его от воды и разломал. В сгустке смолы сосны находился неприкосновен-ный запас спичек, с которым он никогда не расставался и постоянно по мере расходования пополнял его.
Огонь зажегся сразу – сухих тонких веток на берегу было предостаточно. Когда костер хорошо разгорелся, Олег подложил крупных сучьев и стал разде-ваться, чтобы просушить одежду. Он ходил совершенно голым по берегу, не стесняясь взглядов спасенных им пассажиров, и развешивал свою одежду для просушки на безопасном расстоянии от огня. Убедившись, что у него все полу-чилось, как надо, сказал:
- Сушитесь, только очень близко не садитесь к костру. Сейчас я доставлю остальных…
Потом он нашел крупное бревно и, столкнув его в воду реки, поплыл к темнеющим в сумерках остаткам разбившегося самолета.
Ожидавшие его люди, уже начавшие подозревать, что их бросили, столпи-лись на левой плоскости самолета и стали расталкивать друг друга, стремясь первыми попасть к Олегу.
Не доплывая до самолета пару метров, он предупредил:
- Будете толкаться, всех сброшу в воду и спасать не буду.
После его таких слов все замерли, смертельно напуганные близкой и страшной гибелью. Они на время застыли бесформенной кучкой, словно дере-вянные истуканы-божки, которых он не раз встречал в глухой тайге в путеше-ствиях со своим отцом.
 Он внимательно посмотрел на них и понял, что до берега доплывут  не все. Из семи человек пятеро были женщины, остальные двое – пожилые мужчины.
- Ремни есть? – спросил он у мужчин.
- Есть! Есть… - торопливо ответили они, еле шевеля синими от холода гу-бами.
- Всем лечь рядом: мужчины по краям, женщины посередине, - потребовал он.
Не понимая, что все это означает, они послушно опустились животами на металлическую, уже почти полностью покрытую водой, поверхность крыла са-молета. Подтолкнув ствол дерева прямо к краю крыла, он попросил, чтобы мужчины обхватили бревно и сомкнули пальцы рук на другой стороне бревна, а затем ремнями связал сомкнутые руки.
- А мы?!!.. – всхлипнула одна из женщин.
Он, ничего не говоря, оторвал рукава их блузок и точно также перевязал их руки по другую сторону бревна. Он торопился, у него еще были дела, и одной из женщин руки затянул так сильно, что она застонала.
- Можно немного ослабить!.. - попросила женщина.
- Это можно терпеть долго, - пояснил он ей. – Ты – слабая, тебе надо си-деть дома, а не путешествовать…
Он толкнул бревно от самолета, и его тут же подхватило течение реки. Первые несколько десятков метров от самолета, где течение было сильным, Олегу пришлось напрягаться по-настоящему. Но такое сопротивление реки ему нравилось - он любил побеждать стихию. Он упорно толкал бревно, с безро-потно повисшими на нем телами спасенных им людей, и думал, что отец сказал бы: «Ты поступаешь, как настоящий бадарчин!»
Ближе к берегу течение ослабло, и их на берегу уже встречали мужчина и девушка, которую он спас первой.
Они бегали по берегу и кричали:
- Сюда! Сюда!.. Плывите сюда - здесь нету бревен…
Убедившись, что бревно коснулось берега и прочно застряло в песке, а люди будут спасены мужчиной и девушкой, он поплыл обратно к самолету. Ему нужно было выполнить последнюю просьбу монаха – найти сумку, которую им вручил настоятель Хаикмет-дацана для передачи в Санкт-Петербургский дацан. Что в сумке находилось, он не знал, но просьбу умершего надо было обязательно выполнить. А иначе он поступил бы неправильно, поступил бы, как не бадарчин, если бы совсем не попробовал сделать это.
Даже в темноте, он легко обнаружил трещину на поверхности скрывшегося под водой самолета. В этом месте волны сталкивались с острыми вспученными краями разломанной обшивки и создавали небольшое возмущение течения, словно сталкивались в своем беге с небольшими порогами. Не раздумывая,  сделав глубокий вдох, он нырнул в черное чрево разлома. Рассмотреть что-либо внутри было невозможно. Действуя на ощупь, он отталкивал от себя плавающие вещи, трупы и без ошибки вскоре нашел зажатого креслами монаха. Сумка находилась внизу, у ног монаха. Но сразу найти ее не удалось, и пришлось вы-ныривать еще раз, чтобы набрать в легкие побольше воздуха.
При повторном нырянии он нашел и сумку монаха,  и свой дорожный рюк-зачок, связанных за лямки предусмотрительным монахом. Это откровенно на-рушило его невозмутимость, так как в рюкзаке находилась личная великая ре-ликвия – шкура с морды побежденного недавно им тигра.
Он встал во весь рост и распрямил плечи: из груди его торжествующе вы-рвалось утробное рычание:
- Мя-я-у-у-р-р-р!
Потом он глубоко втянул в свои ноздри воздух, и ему показалось, что где-то далеко, на юго-западе, пахнет не лесом, а чем-то очень необычным. Запах ему был незнаком, еле улавливался его чуткими ноздрями, и этот запах точно не был запахом из леса. Значит, возможно, там находились люди…
Он неслышно опустился в воду и поплыл к берегу, на котором все сильнее разгорался костер. Спасенные им люди оживали и кормили огонь неправильно, создавая большое пламя. А у жаркого костра трудно высушить одежду и со-греться самому, так как к нему невозможно близко подступиться – пламя без-жалостно жалит. Огонь может быть другом, а может быть и врагом. С ним надо уметь разговаривать, а эти люди не умеют, они не понимают огонь.
Они ждали его на берегу, столпившись вокруг костра. Их глаза, глаза взрослых людей, были полны немыми вопросами: «Что делать? Мы спасемся?!» Он отодвинул их в сторону и разбросал часть костра, уменьшив пламя. Затем подставил теплу свое тело, стараясь обсушиться. Все расступились, уступая место своему спасителю. Мышцы тела немного застыли и он напряг их, чтобы привести в норму. Желвак напряженных мышц, согревая тело, как змея, ползущая под кожей, проскользнул по спине, а затем по груди и остановился внизу живота.
Это вызвало смутные чувства, и он оглянулся на девушку, спасенную им первой.
- Подойди сюда, - позвал он ее.
Она, не смея ему перечить, сделала два шага вперед и остановилась перед ним, таким ужасным и непонятным в своей откровенно-животной обнаженности в свете лесного костра.
- Покажи! – потребовал он, показывая на ее грудь.
Она испуганно прикрыла грудь расцарапанными руками и сжалась в комок, до конца не понимая его намерений.
- Да покажи ты ему! Ты, что, не понимаешь, что… - громко сказал один из мужчин.
Она медленно опустила руки и, не поднимая на него глаз, стала расстеги-вать лифчик. Два яблока юной девичьей груди ровными упругими холмами расположились на ее теле, и его рука потянулась, чтобы их потрогать. При его прикосновении она сжалась, но не отодвинулась, глаза ее были закрыты.
Он трогал грудь обеими руками, и чувствовал, как внизу живота растет не-понятное напряжение.
- Они мягкие! В них нет мышц! – разочарованно сказал он.
Он отвернулся от девушки и пошел сушить свою одежду, не понимая в душе, как орган тела, предназначенный для кормления, совсем не может иметь мышц, мягок, хотя и, непонятно почему, очень притягателен.
Его одежда почти просохла и он ее тут же надел, зная, что на теле она вы-сохнет быстрее. Понимая, что они сами ничего не смогут сделать, ножом, из-влеченным из своего рюкзака, нарубил еловых веток и в свете костра построил два шалаша. Он работал, не видя спасенных им людей – они ему были неинте-ресны. Они не понимали природу, а, значит, были обречены, если им не помочь.
- Я сейчас уйду за помощью, а вы никуда не уходите – ждите. Ночью будет холодно, поэтому смотрите, чтоб костер не погас, - сказал он, персонально ни к кому не обращаясь.
- Да куда вы пойдете?! Ведь ночь, звери кругом! – воскликнула одна из женщин. – Один из них недавно рычал….  Да так страшно! Не покидайте нас!...
- Сейчас у зверей полно еды и они не нападают на людей, - с презрением объяснял Олег этим странным городским людям, не умеющих самого простого, чтобы выжить. – Да и огня они тоже боятся…
Он забросил на плечи сумку с рюкзаком и, набрав воздуха, запрокинул го-лову. Еще через мгновение по лесу разнесся угрожающий рык тигра:
- Мя-я- у-у-у-р-р-р-р-р!
Уходя в лес, он уже не слышал, как мужчина, самостоятельно выплывший на берег, сказал:
- Странный парень! Молодой еще совсем…
- Нечеловеческие возможности у него!.. – добавил второй. – В лесу, что ли, вырос... Видели, как он трогал грудь у девчонки?! Словно, он никогда не видел женскую грудь, и матери у него никогда не было. Может, псих какой-нибудь, сбежавший из больницы?..
- Псих никогда бы не попал на самолет, - возразила одна из женщин. – А вы заметили, что холода он совсем не боится, а когда вышел на берег, то как собака, отряхнул с себя капли воды? Звереныш какой-то… и этот рык непонят-ный!..
- Чтобы мы сейчас не говорили – вся надежда на него одного, - сказал са-мый молодой мужчина, подкладывая очередную ветку в костер…
Олег шел в направлении странного запаха. С каждым километром ночного пути он ощущал его все отчетливее, хотя до источника запаха было еще доста-точно далеко. В жизнь леса он почти не вслушивался, легко улавливая ночные шорохи: вот раздались еле слышные шаги лисицы, вот, почуяв его, шумно всхрапнула лосиха, предупреждая об опасности лосенка…
Он уверенно пробирался по лесу, уже не думая об оставленных на берегу людях. Он сделал для них все, что мог, и остальное теперь зависело только от них самих.
… Раннее утро на разъезде «1147 километр» начиналось, как обычно. Гри-горий Петрович, или для всех – дядя Гриша, приняв дежурство, для порядка прошелся по рельсам. От них нестерпимо пахло пролитым из проходящих по-ездов мазутом, но этот запах давно уже был привычен для старого железнодо-рожника и кроме приятных профессиональных ощущений не вызывал ничего другого. Стрелка была хорошо смазана и готова, в случае необходимости, для переключения рельсов  на запасной путь в сторону заброшенных лесоразрабо-ток.
Ею, как механизмом, уже давно никто не пользовался. Лесоразработки за-крылись еще полтора года назад, когда участок леса, выделенный под лесораз-работки, был полностью выработан. Но разъезд сохранился, как и все его ос-тальное оборудование.
Утреннее солнце, после вчерашнего смурого облачного дня, уже поднялось достаточно высоко и стало по-настоящему припекать. В воздухе над на-гревающимися рельсами стало формироваться марево. Но если шагнуть в сто-рону и пройтись по густой траве, то запросто можно было намочить одежду в утренней росе, появившейся из-за ночного температурного перепада.
Зайдя в дежурку, Григорий Петрович поднял трубку телефона. Ровный тон исправного телефона донесся до его уха, сигнализируя о том, что связь с внеш-ним миром  имеется. Вот теперь, после контрольной проверки, решил он, мож-но и почаевничать. Он включил чайник и стал стелить на столе газету, чтобы разложить пирожки, прихваченные с собой на дежурство. Что-то как будто ше-вельнулось за его спиной, но он не встревожился – он был здесь один на многие километры. Возможно, мышь случайно забрела в дежурку и теперь легкой те-нью прошмыгнула за его спиной. И все же Григорий Петрович обернулся, что-бы для успокоения убедиться – не показалось ли ему что-нибудь лишнее?!
Обернувшись, старый обходчик вздрогнул. Перед ним стоял молодой че-ловек, почти мальчик, с азиатски-неподвижным и эмоционально равнодушным выражением славянского лица, вошедший в дежурку почти неслышно. После ходьбы по росистому лесу он был мокр до пояса, за спиной болтался рюкзак с притороченной к нему за ручки большой сумкой. Карие глаза незнакомца вни-мательно рассматривали дежурного…
- Ты откуда взялся?! – удивился дядя Гриша. – Ты кто? Я местных здесь всех хорошо знаю…
И не дожидаясь ответа, по сибирской традиции предложил:
- Садись! Чай сейчас будем пить.
- У вас телефон есть? – без проявления на лице каких-либо эмоций, спросил юноша.
- Есть! А что ты хотел? Отстал от какой-нибудь экспедиции?
- Я с упавшего вчера самолета. Там, - юноша рукой показал в сторону се-веро-востока. – Живые  люди на берегу реки. Их надо спасать. Они ничего не умеют делать в лесу и могут погибнуть, если им не помочь. Сообщите, чтобы их спасали.
Григорий Петрович от удивления раскрыл рот, хотел переспросить, но раздумал. Этот парень с азиатской немногословной манерой поведения был убедителен, спокоен и выглядел действительно странно: одежда измята, волосы всклокочены, весь мокрый, но на лице никакой усталости. Ему нельзя было по-верить – уж больно нереальные вещи рассказывал он, но и не поверить тоже нельзя было – в тайге, обычно, не врут.
Дежурный нерешительно снял трубку телефона и сделал вызов. Нюрка, сидевшая на станции рядом с аппаратом, тут же взяла трубку:
- Доброе утро, дядя Гриша! Сто семьдесят шестой идет по расписанию, не опаздывает. Так что встречайте его точно минут через пятьдесят...
- Нюра, Нюра, подожди!.. – прервал ее дежурный. – Ты вот что мне скажи – у нас все спокойно? Ничего не случилось?
На всякий случай, дядя Гриша обернулся на парня, но тот был невозмутим.
- Случилось, дядя Гриша, случилось!  Беда большая - самолет вчера упал! Ищут его и МЧС и другие службы. Говорят, даже наших мужиков-охотников привлекут для поиска…
- Ты, вот что, передай, как можно скорее, Миронычу, нашему участковому милиционеру, что самолет упал на берегу реки Сохатки…
- А ты, дядя Гриша, откуда знаешь? От тебя до реки километров сорок!
- Да вот парень спасся, сидит передо мной. Говорит, что там, на берегу, еще люди есть – им помощь нужна. Ты давай, передавай, не тяни зря время!
- Хорошо, хорошо, дядя Гриша! Надо же, там кто-то даже спасся..
Но дежурный уже не слышал. Он положил трубку и предложил молодому человеку:
- Садись! В ногах, как говорят, правды нет. Угощайся…
Молодой гость съел несколько пирожков и по настоянию Григория Петро-вича парочку из них положил себе в карман. Пока они пили чай, умный старик осторожно расспрашивал юношу, и вскоре вся картина ужасного происшествия была ему ясна.
- И куда ты теперь? – хотел остановить молодого человека дядя Гриша, за-метив, что тот засобирался в путь. – До станции – десять километров. Далеко! А сюда скоро приедут спасатели и отвезут тебя на станцию. Чего зазря топать?!
- Мне некогда. Я слышу, что к нам приближается поезд…
Григорий Петрович прислушался, но, как не напрягал слух, ничего не ус-лышал, хотя сто семьдесят шестой минут через пять-семь должен был быть на разъезде.
- Да, в Москву идет, - подтвердил дежурный. – Но он здесь не останавли-вается, пройдет мимо.
- А Санкт-Петербург за Москвой? – спросил юноша.
Старик почесал седой затылок, вспоминая карту:
- Да. Если от нас смотреть, то Москва на запад, а потом от Москвы на се-вер. Там и будет Санкт-Петербург.
Юноша надел рюкзак с прикрепленной к нему тяжелой сумкой и еще раз застыл, прислушиваясь. Потом сказал:
- Поезд совсем рядом…
Он толкнул дверь и вышел из дежурки легким неслышным шагом. Дядя Гриша поспешил за ним и уже вдогонку спросил:
- Ты хоть скажи, как зовут тебя, парень?
- Орд… Олег.
Появившийся из-за поворота товарный поезд, сбросил ход, чтобы своим гудком поприветствовать старейшего железнодорожника здешних мест – дядю Гришу.
Григорий Петрович в ответ радостно махнул рукой машинисту и тут же с долей настоящего ужаса вскрикнул во весь голос:
- Ты куда?! Убьешься!!
Но его странноватый гость уже разбегался в попытке догнать уходящий поезд и одним броском, мягко, как кошка, точно запрыгнул на тормозную пло-щадку последнего вагона. Старику даже показалось, что парень махнул ему на прощанье рукой.
… На Льва Ивановича было невозможно смотреть – он сиял, как отполи-рованный медный самовар.
- А я вас предупреждал, что Олег должен остаться в живых! А вы: «Никто не уцелеет…. Никто не уцелеет!!» Пессимисты! – резюмировал он своим со-трудникам. – И как я с вами столько лет работаю! Доверять моему чутью надо, поняли?!
Информация от дежурного по разъезду в разы ускорила поиск самолета и оставшихся в живых пассажиров. Все спасенные были допрошены тщательно, с пристрастием. Пассажиров расспрашивали обо всех, даже самых мельчайших, деталях поведения Олега: что делал, что говорил, как выглядел, как выражал эмоции…
И, когда показалось, что все уже было рассказано, одна из женщин сму-щенно призналась:
- Вы, извините меня, пожалуйста, но мне показалось, что у него все время топорщился его половой член…. Было просто удивительно, что когда он вышел голым из очень холодной воды, его член был готов к действию! Обычно, так не бывает… странный мальчик!
Лев Иванович хмыкнул, его бородка воинственно дернулась вверх: «Ко-нечно, не бывает! У кого из мужчин мира имеется внутри члена хрящ? Ни у ко-го!» Но спасенные Олегом люди о таком даже подозревать не могли.
И подводя итоги операции, Лев Иванович поставил новую задачу:
- С девчонки, у которой ему понравилась грудь – глаз не сводить! В Моск-ве – якобы случайно! - организовать ей повторную встречу с Олегом… Переда-чу сумки ламам, которую он везет в Санкт-петербургский дацан, осуществить тоже в Москве. Нечего ему в Санкт-Петербург ехать - судьбу еще раз испыты-вать. Свяжитесь с главным ламой дацана – пусть они организуют встречу на московском вокзале.
Вопреки ранее задуманному, после долгого анализа, было решено ход опе-рации изменить и братьев не разделять, а в Москве свести их вместе и посмот-реть, что же из этого получится.