НК 03 или Набросок третий

Композиция/0



Что нужно, чтобы войти в Прошлое? Сущий пустяк, подходящие размеры.
Просто большие, очень большие, громадные. В недалекое прошлое. В видимое прошлое. В сияющее прошлое, золотой век! Алгоритм? Превратить всю страну в единый военный лагерь, всеобщая мобилизация. Тем самым? Возродить народ-войско. На базе ручного труда. Винтовки, сабли, пулеметы, тачанки, в некоторых случаях пушки. И неизменное «ура»!
Соединить народ с винтовкой. Одновременно, со станком и с плугом.
На современном языке, с производством военного потенциала. Способ соединения – единый Субъект. Он же единственный собственник. Непосредственное соединение рабочих рук и средств труда. Когда это было? во времена первых цивилизаций, Город-Государство. Представьте такой городок размером с одну шестую суши. Как прорваться в Прошлое, к новой истории? Страсть (плюс воля) к Будущему в соединении с размером дают возможность начать историю заново, с чистого листа. И что? Каких-то семьдесят лет, история повторилась. Народ-войско, Город-государство, Античность, Малая феодальная формация. На выходе, имитация буржуазно-демократической революции. Вот уж поплясали, поговорили, посмеялись. Если коротко, Карнавал. Всякий раз удавалась попытка прорваться в Прошлое. И всякий раз не удавалась попытка вырваться из Прошлого.


Предварительные замечания
Жизнь метафор, вернее, наша жизнь среди метафор, кто мы без них, никто.
Известные примеры, «Машина», «Организм», «Огонь», «Тень», «Русская идея». Среди них и «Берег». Используется достаточно широко, по крайней мере, публицистами и политологами. Сразу вспомнятся. «С другого берега». «Другие берега». Пример поближе: «выбрался на спасительный берег свободы» (Яковлев, с.16). Еще ближе: «Европа – уникальное явление в мировой истории. В течение нескольких тысячелетий цивилизационные волны, накатывавшие на этот берег, создали здесь неповторимый культурный рельеф» (Пастухов, с.10). Выбрался! как долго выбирался, это обычно, забывается. Позади медные трубы, «плевки политической шпаны» (Яковлев). Понятно, Трубы – метафора, но шпана – грубая политическая реальность. Что выбираете? Разумеется, Красоту, ведь красота спасет мир, слышим с детства. Уверенный выбор, если иного нет, и на сцене появляется Красота, в окружении поселковой шпаны.

Я использую метафору «Мост»  , чтобы обозначить:
состояние, в котором человеку приходится делать выбор: дай руку мне, ты будешь царь! 
Разумеется, речь идет о фундаментальном выборе. На Мосту, можно пойти в одну сторону, можно в другую. Третья возможность, с Моста? Всего лишь прыжок, на иной Мост. А так, развернулся в желанную сторону, пошел, сошел, куда? на берег, больше некуда. Ты на твердой почве. Кто бы спорил, налаживай жизнь. Но если ты сошел на Берег, далее идти придется уже по этому берегу. Другой берег потянет, нужно перейти Поток, хватит ли жизни. Возможно, поэтому и пытаются перепрыгнуть. Вернемся к политологу: «А о наш берег бились совсем другие волны» (Там же). Начало, Мост – сошел на Берег, далее? Определенный рельеф: «И рельеф нашей культуры поэтому совсем другой, не располагающий к личному счастью, мягко говоря» (Там же). Мост –; Берег –; Рельеф: кто-то выше, кто-то ниже. Не сыскать ли «особое пустынное место», особое к особому. А на горизонте, в дымке? Противоположный берег, иной рельеф, иная культура. Как относиться? На то и дана национальная идея, от Бориса Федоровича – до Бориса Николаевича.
Николай-1 разошелся: «быть грозою света». Мог бы сказать проще, хочу быть большим.
Федор Михайлович проделал необходимые уточнения: «Константинополь рано или поздно, а должен быть наш» (Широкорад, с.130). Почти магическая фраза, именно такие фразы и называют формулами. Рано или поздно, придет то желанное, "конечное состояние". Узкая полоска берега, вначале иного просто не дано. Далее, одна формула на всех, "узкий" берег надо превратить в широкую равнину. Это и означает пройти по узкому берегу, удалось? Радуйтесь, значит, вошли в Историю.

1. Седьмой
1985-й, СССР, Горбачев пришел к власти, то есть, стал Генсеком, седьмым.
Всего через три года с трибуны ООН прозвучала его знаменитая речь, мир оценил "новое мышление", новый дух. «Политике конфронтации Горбачев противопоставляет политику обмена» (Конт, с.135). Время надежд. Наконец-то, покончено с дипломатией "канонерок". Чему радуется Запад? вот характерная оценка: «психология Ветхого Завета» (Там же, с.136). Далее сценка, есть народ избранный, и есть все прочие. Ясно, что прочим народам в этой модели предписано сходить. И вдруг? На исходе 20-го века избранный народ, устами своего вождя, заявляет: от Ветхого Завета – к Новому Завету. По историческим меркам, анахронизм. По меркам политики, перелом. Еще бы, в отношениях, помимо силы, появились маски обмена и дарения.
Взгляд на западную сторону, это уже сцепка, Восток в таких случаях, никого не интересует.

Тогда на запад от Востока, что там, внутри сверхдержавы?
До высокой трибуны ООН: поведение, следующее жестким установкам. После: поведение, следующее определенным правилам. Маленькая неточность? Установки – те же правила. Скажем, во времена Сталина, недоверие «было безоговорочным правилом» (Там же, с.137). Правила везде и всегда. Для всех? Вопрос в другом, где рождаются безоговорочные правила! наверху, и только наверху? в какой-то группе или во всем культурном пространстве. В той речи? Михаил Горбачев следовал все тем же безоговорочным правилам. Вот хороший пример: «…я пригласил его в кабинет и попросил выдвинуть меня в генсеки» (Коротич, с.6). Зачем? «Существуют же определенные правила…» (Там же). Его = Андрей Громыко. Обмен! Ну, а чем еще заниматься на вершине властной пирамиды. Распространять обмен (самого себя?) на весь прочий мир. Наше влечение (= увлечение?) к миру сменится влечением мира к нам.
Что-то у вас лицо перекосилось? Глаза резкие! Зубы редкие!
Давайте вовлекать в обмен, и ограничимся пока отдельными фигурами.

Известны три больших "Б", некогда определяли жизнь обмена в отдельно взятой стране .
Чем не пример. Для простоты введем два "Б", если даны два полюса – дано пространство. Не сама жизнь, но пространство жизни. Пусть вступят в обмен. Вот взгляд с одного полюса: «разительное отличие Андропова от его слабой, беспомощной тени – Горбачева» (Бушуев, с.289). Резко указать на слабость Тени? Подчеркнуть силу "Огня". Бушуев не задумывается, почему столь сильный Огонь порождает столь слабую Тень. Внешний взгляд: «Чувство страха, испытанное во время венгерского мятежа» . Кто стоял на Мосту, не забудет. Теперь на другой полюс: «У него не было сомнений в обоснованности наших прав на контроль за Венгрией…» (Бурлацкий, с.179). У него = Андропов. Уже тогда, в забытом 56-м, посол в небольшой стране, был готов к росту, внутренне. Мятеж подавлен, как он сразу вырос, спаситель социализма, уровень ЦК. Он вжился в роль большого человека. Но ведь есть человек и побольше? Что ж, Андропов справился, «вжился в роль человека, которому надлежит оберегать первое лицо в государстве» (Там же, с.188). Куда деваться, на пути к державе, придется пройти сквозь тень.
Державник, неужели его крестник (= тень) не сумел оценить силу, которая дает державность,
еще как: «вначале его взгляды практически не выходили за рамки принятых коммунистических догм» (Там же, с.229).

Всего лишь слабая тень, возвысил «отца». Всего лишь вышел за рамки, увидел, время упущено.
Разве Сталин не был тенью Ленина ("левая нога", как шутили некогда партийные остряки). Позднее, фокус иронии сместился, "товарищ Картотекин". Чтобы взойти Сталин оперся на энергию назначенцев из глубин социальных низов. Понятно, Седьмому тоже нужна энергия, а значит, и топливо. Много энергии, а значит, и много топлива. Но он Седьмой, все исчерпано. Чуть иначе, где Горбачев нашел источник энергии, что дало ему энергию? Он совершенно открыт. Партия разработала (приняла?) новый курс = перестройка, ускорение, обновление. «Этот политический курс поняли и приняли советские люди» (Горбачев, с.4). Кто начинал, Партия, узкая группа? Ситуация, о ней можно сказать, ленинская ловушка. Ленин заставил партию принять новый курс. Дважды. Сначала жестоко подавить Кронштадт, затем принять НЭП. Партия уступила. Но мощное сопротивление осталось, стало выжидать, дождалось. Точно так же и Горбачев заставил принять Перестройку, но оставил внутри партии сопротивление. Рискнули бы советские люди не принять! Но что-то совпало? Неудовлетворенность верхов и низов, воистину удивительная ситуация, ситуация-антипод: верхи могут, а низы хотят.
На чем сошлись Верх и Низ,
есть возможности, но не используются; надо использовать.
Каждая тень перестает быть тенью, как только уходит Вождь. Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Горбачев. Почему же тогда Горбачев так и остался слабой тенью, если поверить Бушуеву? Не понял, «нэп надолго – это конец советской власти» (Радзинский, с.248). А вот этого Горбачеву романтики не простят, никогда. Романтики и шпана, аристократы и лавочники, люмпены и буржуа, это лишь разные виды энергии? Скорее, разные ступеньки, для концентрации энергии. Аристократы дают шанс лавочникам. В свою очередь, буржуа – романтикам. Романтики – люмпенам. Люмпенам ступеньки не нужны, они идут по головам.
2. Некто Апрель 85-го
Небольшая книжка, как и предписано нашей традицией, она тяжелее многих больших. Еще бы, это "Перестройка и новое мышление". В книжке часто встречаются слова, производные от энергии: энергично, энергичные. И даже так, взлет, вернее, революция и взлет, откуда прет? эта прорва энергии, снизу. Массовая поддержка, все советские люди. Мы такие, нас так воспитала наша героическая история. Мы ведь любим, отвечать взаимностью, на любовь власти. Что еще? Преемственность, все та же героическая история. Ленин, образ, нравственная сила, беззаветная преданность. Седьмой однажды убедился (убедил себя?): Ленин, не образ, а живой человек Ленин продолжает «жить в умах и сердцах» миллионов. Как-то выступал, напомнил, аудитория «горячо поддержала» (Горбачев, с.20). Вот она, встреча двух сил, даст поток, понесет.
Почему же не встречались раньше?
Между Седьмым, с Лениным в голове, и рядовой массой, тянущейся к Ленину, вставала сила застоя: «Произошло ослабление партийного руководства» (Там же, с.17). Если суммировать? Порыв миллионов, к самостоятельности. Плюс вера, в живого Ленина. Плюс отталкивание, от Аппарата. Сколько источников. В самом деле, не прерывать же нашу героическую историю. Не отказываться же от наших великих имен. Не поддерживать же старое ослабевшее руководство, «нарушение естественного процесса его смены» (Там же). Вырваться из объятий старого руководства. Произвести смену действующих лиц. О смене масок, понятно, речь не идет. Баланс сил на Олимпе – это святое, та область, которая и делает генсека – Генсеком.

И Седьмой задает: вот схема, понятно, общий набросок, детали доработаем.
И в очередной раз: «Нас водила молодость...»
Все на!.. Восстановить работоспособность «Политбюро и Секретариата ЦК» (Там же). В целом ЦК, то же. Партийный аппарат, государственный аппарат, то же. Вернуть, кому? инициативу «в некоторых важных общественных процессах». Обеспечить принцип «равенства членов партии» (Там же). ; Общество должно стать управляемым. Если перефразировать Ленина, машина должна двигаться туда, «как думают те, кто сидит у руля» (Там же). Не вспомнить ли других хранителей социалистических норм жизни? Нужно хотя бы двух! Вот первый: «обеспечено бесперебойное руководство партией и страной» (Бурлацкий, с.11). И кто же сделал это "без перебоев"? Ученик-2, Георгий Маленков; верному ученику не повезло, за его спиной копал  Смутьян-1: «Главное, от чего мы страдаем, – несовершенное руководство сельским хозяйством» (Белкин, с.139). Никита Хрущев, настоящий ученик, задвинул своего близкого друга. Сначала должна состояться вот эта извечная игра. Маленков – Хрущев. Брежнев – Шелепин. Горбачев – Ельцин. И только потом состоится очень простой ряд, власть выстроит свою вертикаль. Если угодно, Башню, знать бы еще, какую башню.

Новое Политбюро, новая партия, новая страна, вернее, новое лицо старой страны.
О чем это МС? Что-то очень знакомое. Ну да, тот самый ленинский алгоритм, послуживший образцом для всех его преемников. Единая (единственная) воля соединяется с энергией. Кто-то возражает, заряжает воля! Рождается строго управляемое действие. На выходе, заданный результат. Если этому миру требуется предопределение, этим предопределением выступит воля! Первого, Второго … Седьмого. Разумеется, без монопольного распорядителя энергией у нас не обойтись. Небольшое уточнение. Миру требуется? О чем вы! прислушайтесь, как мир просит, требует, умоляет дать ему предопределение. Да называйте, как хотите. Высшая Воля. Или объективная закономерность. Или железная поступь батальонов революции. Если нет предопределения, откуда же возьмется заданный результат. В переводе на обычный язык: сначала накорми, потом спрашивай. Но где самый первый источник энергии?
Или вдохновения, если вам так приятнее.

Прибегну к сравнению, приходится.
Какие источники энергии использовали другие вожди? Тот же Ленин, зовет на улицу, на баррикады? А самому? Для этого есть «другие люди, попроще, отнюдь не он» (Валентинов, с.4). Где-то, на собрании эмигрантов, едва потянуло дракой, «Ленин стремглав убегал» (Там же). Вовремя скрыться, смыться. Это «пугливое самооберегание» было возведено в ранг правила. Нельзя же осиротить партию. Но вот он взялся за перо, «колет, рубит, режет». Партия Ленина = безоговорочное подчинение. Чтобы добиться этого, Ленин «развивал невероятную энергию» (Там же). Как ему это удавалось. Ищите врага. Михайловский, Аксельрод, Мах, Богданов. Бесконечная фаланга врагов. «Он бешено их всех ненавидит» (Там же, с.5). А потому «дать в морду». Налепить «бубновый туз». Затоптать, хотя бы оплевать. Воистину, половодье ненависти. Мы вас будем вешать на фонарях, кому он это? Женщине! Можно ли такое поведение сравнить с игрой.
Скорее половецкие пляски, танец войны. Или даже так, танец смерти.
Сила ненависти, как легко она зажигается, вернее, просыпается.
И только? Вне сомнения, еще убеждение в собственной избранности. Это уже самое дно человеческой личности (дно колодца?). Любовь к самому себе, нарциссизм. С этой энергии и начинается человек, каждый человек: «Первая энергетическая "емкость", в которой накапливается либидо – это любовь к себе» (Белкин, с.41). Но вот оставить этот источник на всю жизнь, в единственном числе, пронести через жизнь, удается далеко не всем. Что начиналось отсюда? Реальность «в единственном числе: одна вера, одна партия, одно идейное знамя» (Белкин, с.20). Чтобы проложить дорогу этой реальности? Потребовалась ненависть. Более того, особый образ жизни = концентрация ненависти + атака + подтверждение избранности.
Враг повержен, ненависть жива, следующая мишень.

3. Тень игры
… буду генеральным секретарем
Ельцин

Без теней политическая жизнь не бывает. В чем не прав (пристрастен) Бушуев? Может быть, Седьмой и оставался слабой тенью Андропова, с точки зрения романтика. Но за ним стояла совсем другая личность, образно говоря, Огонь советской цивилизации. В этом смысле, все прочие, и Андропов в том числе – лишь тени. Нечасто бывает в истории: тень вдруг выходит из тени, чтобы перенести (вознести?) себя на Огонь. Не огонь на себя, но себя на Огонь.
И то верно, чего пялиться на Стену – Я стану Огнем!
Настоящим крестником (= образец) Горбачева, в политике, предстал Ленин.
Седьмой был, по образному выражению Бурлацкого, в плену идей «ленинского ренессанса». Но если сравнивать, Ленин – Горбачев, то главный источник, откуда Горбачев мог черпать и черпал энергию – Игра. Вести свою игру, получать удовольствие от игры. На то ведь и мастер сдержек и противовесов, чтобы вести непрерывную и тонкую игру. «Горбачев оказался большим мастером византийских игр» (Бурлацкий, с.200). Верно, но лишь в пределах небольшой группы. Группа = те люди, которые его окружали, которых он сам и подбирал. Ну, набрал, расставил, воодушевил. Мой выход? не подозревая, он задал два вектора.
; Игра – Танец войны.
; Игра – Танец мира.
А в целом, Танец войны – Танец мира. Два Танца (понятно, это метафоры) указывают на пределы. В этом пространстве обитаем все мы. Ведем свои игры. Обычные тихие, малозаметные игры, уступки, выгоды, в финале нулевая сумма. Но некоторым из нас удается выбиться в большие игроки. Горбачев предпочитал игры обмена, ряды обменов, где каждый становится чуть больше. Организатор обменов выигрывает больше всех, его рост самый большой. И он становится больше всех. Иначе говоря, сильнее всех. Таковы условия, а вы рассчитывали? Что ж, можете выходить из игры. Вы даже не представляете, как будут рады остальные. Давайте, заключим мир, почетный мир. И вы – полноправный участник Большой игры. А вот злость вам не к лицу. Нужно ли доходить до танца войны.
Ельцин же, напротив, готов был идти к танцу войны, если угодно, к войне.
Разбудить злость, сконцентрировать в себе, направить на оппонента. Для всех единые условия, игроки равны. Если здесь и игра, то игра смертельная, дуэль, выходи. А зачем было втягивать Ельцина в свои игры. Не игрок, верно, ему не нужно играть. Ему нужно идти напролом. Вот его и пригласили, на роль тарана.

Чисто служебная роль, выполняйте указания, точно.
Не странно ли, тарану предлагают таранить. А он? Он задумался о своей личной игре. Получить роль! Пройти свой путь, к вершине. Чем он хуже? Тут же сделал заявку. В итоге, публичная порка, задвинут. А дальше? За дело взялось массовое сознание. Два лица, точнее две маски. Выражения? Первая – "камерный оркестр". Вторая – "митинговая стихия". И вот здесь проявляется наша природа. Нужны ориентиры, иначе легко заблудиться. Камера – Митинг, Держава – Кастрюли? Ориентир дается с помощью имени: «шепотом передавались клички этих двух деятелей: Нарцисс – о Горбачеве и Бревно – о Ельцине» (Бурлацкий, с.214).
Имя – решающий момент ориентации, если угодно платформа, на которую нужно встать.
Чуть иначе, поезд, в последний вагон которого надо вскочить. Высший класс – вскочить на ходу. Но цель одна – большой человек. В основе роста, связь с массой людей. Как установить эту непосредственную связь? К некоторым оборотам давно привыкли. Скажем, революция открыла путь к новой жизни. На деле, рост Вождя становится условием роста аутсайдеров. Всех этих Алиевых, Бубновых, Скрябиных. Все, что от них требуется, бросить к ногам Вождя опасных конкурентов. Если Вождь будет на вершине, станет самым большим человеком в стране, они тоже станут большими. Это значит? Вожди предлагают массе, ведомым, игры. Всякая игра – два вектора.
Куда идти? Горбачев решил – к танцу мира, обмен, торг, выгоды.
Ельцин, куда деваться, амбиции не выбросишь, навязал танец войны, = я буду решать.
Всеобщий восторг, веди БН, ляжем на рельсы. Типичный танец, никто и не собирался класть головы. Никуда. Но ведь так можно увлечься, дойти и до танца смерти, и не заметить? Сила-то, на нашей стороне, мы победим, чего раздувать пустые страхи.

Чем же случай Горбачева отличается от случая Ельцина?
МС ухватился (= обдирка) за массовое сознание, с тем, чтобы направить его в нужное русло. Сделать так, чтобы оно работало на его цели. Уверен был, полная послушность. Что касается БН, это за него взялось массовое сознание. Цель та же, подготовить нужный выход для собственной неудовлетворенности. Будем играть, есть же правила, настаивает МС. Будем играть, на вере в меня, согласился Ельцин. Началась игра, с Массовкой. Скажем, хорошо известный драматург «организовал союз защиты Горбачева» (Коротич, с.223). Аплодисменты массовые, азартные. Массовка потихоньку осваивала правила? Плевать, ей на правила. Ей нужен герой. И она бросилась лепить героя.
«как вариант своего будущего» (Ольшанский, с.46); это уже ее правило.
Это значит? Герой, выбранный Массовкой, лишается личных недостатков. Его противник этими же недостатками награждается. БН понемногу рос, обретал голос, перестал заикаться. МС так же понемногу терял в весе, нервничал, срывался на грубости. Одним словом, показывал слабость. Обычный сценарий. Одному Массовка подсказывала, в чем и как каяться. Самый лучший вариант, пасть на колени, и впасть «в истерику сострадания» (Коротич, с.224). Предстать жертвой, не самый худший вариант. Но для этого нужно быть мастером, не Игры, а Цирка. Второму та же Массовка навязывала вариант полного отмщения, возьми-ка меч. Кто-то ведь должен дрогнуть «перед народным напором» (Там же). Массовка тихо ликовала, такая возможность, выйти из послушания. Выйти на площадь, в дамки, в короли. Такой шанс нельзя упустить. Как говорят психологи, произошел «сдвиг мотива на цель». В рамках этого сдвига? МС пришлось действовать, своим именем, имя партии потускнело. БН, всего лишь позволять действовать, от своего имени.
Чтобы не стать чужим. Чтобы быть своим.

Обычная маска человеческой природы, "свой – чужой".
Чужаку – смерть, в данном случае, это политическая смерть. Своему – престол, в данном случае, это должность президента. Но тогда приходится соглашаться, внутри нас, в нашем сознании (подсознании?) живет самая обычная архаика. В человеческой природе скрыт некий инвариант, который, собственно говоря, и определяет эту самую человеческую природу. Как только добрались, вызвали на свет божий, нет ни грека, ни римлянина, ни германца. Ни мужчины, ни женщины. Есть только природа человека. Можете нацепить любую маску. Сады, дорожки, звезды. Или войны, победы, пиры. Или заговоры, удавки, тайные расправы. Да что угодно. Одного нельзя обойти, это "что угодно" должно быть способно к росту.
Далее только степень, просто рост, нетерпение, бешенство.
Что же все-таки имело место? МС и БН перебрасывали друг другу Массовку, иначе говоря, имело место обменное взаимодействие. Или это сама Массовка металась между МС и БН? Между войной и миром. Между адаптацией и катастрофой. Между криками и дебатами. Между листовками. Между ловушками. Между лукошками. От берега – к берегу. От моста – к мосту. От источника – к источнику.

Вместо заключения
1.
Если Партия-Государство есть только форма, прочее отведено природе человека.
Вернее, если оно изобретено для реализации этой природы? Тогда начинается личный рост, за счет использования партийной машины. Понятно, Горбачев по должности машиниста, уверенно вел машину, пусть поработает, согласно моих же указаний. И когда какой-то выдвиженец, из дальней области. Решился использовать эту же машину для собственного роста? МС тут же выдал указание. Даже не указание, а так, гримаса, краткое выражение неудовольствия. «Безусловно, в этот момент Горбачев просто ненавидел меня» (Ельцин. Цитирую по: Бурлацкий, с.216). Далее Пленум. Началась порка, публичная, никто «не подавал ему руки» (Там же). Выдвиженец покаялся. Затих.
Оказалось, есть другая машина для роста, столь же мощная.
Курс выдвиженца? Как всегда, его втянули в командную игру, куда он без команды.
Седьмому? Предложили танец войны, как быстро он сменил обмен на ненависть. Но в отношениях с внешним миром? упорствовал, продолжал танец мира. Получилось, он выбрал танец смерти. К счастью, то была политическая смерть. Подался в отставку, но тем самым обеспечил личную безопасность, остался на острове, в гордом одиночестве. А что БН, изгой и герой? Превратился в марионетку. Кто-то скажет, в куклу. Начался типичный танец мира. Герой "наступил на горло" собственной песне, подал в отставку. Но прежде, обеспечил личную безопасность. Не класть же голову на рельсы, по-человечески понятно.

2.
Стать Большим человеком? А кто он такой, этот Большой человек?
Тот самый Субъект, который способен сделать исторический выбор. Историю делает народ, а выбор исторического пути делает Большой человек. Как им стать, есть два способа. Один, с незапамятных времен. Это машина. Не так важно, племенная, военная, партийная. Машина определила судьбу Сократа, Троцкого, Хрущева. Второй – это Масса, попроще, улица. В первом случае, важен отлаженный механизм. Возродить цензуру? Какие проблемы. Взял блокнотик, полчаса на телефоне, этого хватило, чтобы «восстановить целое ведомство» (Коротич, с.7). Во втором, поддержание размеров Массы. Машина – Масса. Масса – любовь, доверие и поддержка, ты наш! Точнее, есть ты, а мы – твои клетки. Мы сами, добровольно, образуем твое мощное тело. Машина – ненависть к постороннему, дать отпор чужаку. Одно движение машиниста, слышен общий выдох-крик: раздавить. Масса неотрывно глядит на своего вождя, чтобы заразиться его ненавистью. Машина глядит сквозь человека, чтобы найти и отблагодарить верного. Кому-то, обычно, это победитель, предстоит выйти на Мост.
Как-то надо соединить, Машину и Массу.
А если Машина выйдет из подчинения, пойдет вразнос, покалечит.
А если Масса накроет, захлебнешься. Нужно стать Гигантом. Иначе народ не сможет делать историю. Элита не сможет делать смысловые конструкции. Государство не сможет делать взносы в пенсионный фонд. Армия не сможет делать старшин. Школа не сможет делать новобранцев. Семья не сможет делать взносы в будущее. А Общество? не сможет делать свое прошлое. Ибо все, что можно и нужно, это загнать (внедрить, заложить) в голову новорожденного свою версию человеческой природы. Несколько упрощая, свой путь в Большие люди.

3.
Имя, дать имя, не в этом ли состоит задача вождя, хотелось бы свое имя.
Разумеется, если он хочет пробиться в вожди. Ему нужно добиться успеха, именно ему. И вот к нему выкатывают, с улыбочкой, проблему, проблему века, вызов. Он реагирует только на вызов, мощно, он же хочет войти в историю. И вдруг выясняется, то была провокация. Для провокации не может быть имени, хотя бы потому, что оно уже есть. Двойное имечко, Азеф – Малиновский. Злой парадокс, кто более истории ценен. Но всякий вызов, в определенном смысле, тоже есть провокация. Дай имя, мы – твои дети, нам нужно гордое имя. Неужели забыл, меньшевики, большевики. И вот появилось очень странное имя, Перестройка.
И как поступили дети? Не надо нам ваших имен, пусть придет наш Герой.
Он поведет нас, он выведет нас! Вывел же Ксенофонт "Десять тысяч". «Поход вошел в историю». А Кутузов вывел русскую армию из-под смертельного удара Наполеона. Поход в Европу вошел в историю. Человеческая природа, древность войны, ненависти, страха. Так просто встать, плечом к плечу. Как первые люди до этого додумались. Началась история религии, избранности, успеха. И тут люди осознали, любое текущее дело, или простое действие, есть часть длительного процесса. Скажем, тактика есть «ничтожная часть стратегии» (Веллер, с.26). Обернулись на себя, глянули сами на себя, в каком-то длительном процессе участвует человек. Допустим, это жизнь. Какая-то она короткая. Захотелось поучаствовать в очень долгом процессе. Давай, колдун (или шаман) поработай. Но что может даже самый старательный колдун, сплясать. Захотелось поучаствовать в бесконечном процессе. Нужно выйти за пределы самого себя.
Это и есть рост, вопрос: каким образом осуществлять этот рост самого себя.

Так родилась политика.
И возникло противопоставление, горизонт роста – скорость роста. Если и можно обмануть себя, то только вот таким гарантированным способом. Чем быстрее будет рост, тем быстрее мир увидит гиганта. И преклонится перед ним. Разумеется, рост личный паразитирует на росте групповом. Со мной выиграют все! Выиграть могут все, но единственным способом. И Лидер демонстрирует уверенность в победе. И массовое сознание, в массе своей,  жаждет скорой победы. Назло собственной конечности (= смертности), мы сделаем ставку на скорость. Верно, скорость решает, но какая скорость? Скорость, с которой противоборствующие стороны наращивают силы (собирают сторонников). Поэтому полная ставка выглядит примерно так.
Ненависть (Танец войны) + Игра (Танец мира) + Скорость (Рост) = Победа.
Белый Танец, без него невозможен театр мировой истории. Что касается Скорости – универсальный инструмент (последний аргумент?), на все времена. Без нее невозможна история мирового театра.

Литература:
1. Белкин А. Вожди или призраки. – М.: ОЛИМП, 2000.
2. Бурлацкий Ф.М. Русские государи. – М.: ШАРК, 1996.
3. Бушуев В.Г. Свет и тени. – М.: Культурная революция, 2006.
4. Валентинов Н. Неизвестный Ленин // Демократическая газета, 1991, № 8.
5. Веллер М. И. Все о жизни. – СПб.: 2004.
6. Горбачев М.С. Перестройка и новое мышление. – М.: Политиздат, 1988.
7. Зенькович Н. Самые закрытые люди. – М.: ОЛМП-ПРЕСС, 2002.
8. Конт Ф. Конфронтация, обмен и дарение в дипломатии Горбачева // ОНС, 1991, № 5.
9. Коротич В. От первого лица. – М.: АСТ, 2000.
10. Малахов В. Философия «русской идеи»: Россия и Европа. Дискуссия // Общественные науки и современность, 1991, № 5.
11. Ольшанский Д. Б.Н. Ельцин на фоне массового сознания // Психологический журнал, 1992, № 4.
12. Пастухов В. Русский взгляд в будущее // Аргументы недели, 2007, № 3, 18.01.
13. Радзинский Э. Сталин. – М.: ВАГРИУС, 1997.
14. Широкорад А.Б. Путь к трону. – М.: АСТ, 2004.
15. Яковлев А. Сумерки. – М.: Материк, 2003.