Издержки работы!

Господин Государственный секретарь! Пора! Поздно уже. Просыпайтесь. У вас встреча намечена с вашим российским коллегой! Да что же это такое? Как лежал поперёк кровати, так и лежит. Хоть бы ботинки снял. Храпеть сильнее начал. Надо ему уши потереть, иногда помогает. А, просыпается. Всё, готово дело. Проснулся. Гoд дем! Опять заснул. Повернулся и на пол упал. И что ты тут делать будешь? Есть, придумал. Громом звонок будильника. Боевая тревога. Корабль к плаванью изготовить. Отдать швартовы. Полный вперёд! С пола слабый голос: Это кто же при живом командире боевым кораблём командует? Ну, вьетнамисты! Чего такое мы вчера пили и курили, что я себя нашим Государственным секретарём вообразил? Надо на мостик идти. Встаёт. Чешется. Присниться же такое. И жена-то у меня миллионерша, и я сенатор, чуть ли не президент. Завязывать надо. Оглядывается вокруг. Видит наяву роскошную спальню и вспоминает. А ведь правда всё. Вот жаль, что во сне только. Я бы тем первым лейтенантом двадцати  лет охотно бы ещё лет сорок побыл. Так, умываться, одеваться, как это будет по русски - похмеляться. Уже скоро на переговоры ехать. Мне костюм, сорочку, галстук, туфли и алкозельтцер. Последнее, в двойном количестве. А сейчас один хайбол виски. Бурбон с содовой. Лёд. Пьёт махом. Вот так. На войне, как на войне. А этот Лавров парень не промах. Палец дай, руку твою отхватит. Переговоры переговорами, а виски у него отменный. И сигары курит кубинские. Мне вот такие нельзя. Эмбарго сучье! Ох! Я же курить бросил сто лет назад. Да и пить жена не велит. Она у меня строгая. До сих пор ревнует. Если бы не Билли Клинтон, а я попался, никогда бы не простила.
Интересно, до чего мы вчера договорились? В голове решительно пустота. Помнится я всё разными санкциями размахивал, к миру во всём мире призывал. Мля! Это я то пацифист? После вьетнамского ада и позора? Туда ещё бы пленника гостиницы Хилтон ханойской Маккейна записать. Правда этот паренёк по поводу первого в его роду неполучения поколением адмиральского звания подвинулся.
Прадед, дед, отец- все адмиралы. А наш войну лейтенантом закончил, да ещё в плену. Вот и в злобе он на всех. Скоро начнёт по своей Аризонской резиденции в халате с драконами ходить, а на плечах погоны адмиральские нарисует. Его же прислуга будет при приезде журналистов напоминать, что бы штрипки от кальсон завязал! И не кусался. Точно всё к этому идёт. Не люблю я летунов. Мы на воде и суше, а они нас порошочком, как тараканов. Дефолиант эйч-оранж! И улетели! На своих летадлах. Я недавно в Чехии был, так они джет таким странным именем обзывают. Одно слово, славяне. Ничего по-людски и назвать не могут! Так! Вот и переоделся. Теперь кофе. Ох, этот русский! Чего, говорит, нам в помещении делать? Не хотите ли в сад пройти? Мол, на природе и трудности встречающиеся решать легче. А там стол стоит с самоваром. Ну, я не выдержал, старую шутку произнёс про самовар и русских, которые свою водку только оттуда и пьют. Лучше бы не шутил. Лавров приказал воду всю вылить, налили красного вина, добавили сахара, корицы, мускусного ореха, цедры лимонной, коньяка немного, да до кипения довели. Я такой вкуснятины в жизни не пил. Вода вроде как водой, градусов нет, вкус, правда, отменный, и через полчаса зад от стула не оторвёшь. Так вот и закурил. Устал да и расслабился. До того дошло, нашу Джорджию предлагал освободить от Абхазии и Осетии. Требовал продолжения банкета, но только с приглашением милых дам в лице мадам Эштон-это  для Лаврова и Анджелики Джоли для меня. Когда придётся предоставить отчёт о событиях, скажу, был вынужден вести разведопрос, прикинувшись пьяным, в целях расположения к себе возможного ценного агента- вербуемого. Интересно, сам я ничего не подписывал? Сейчас поедем, спрошу. Всё. Кофе закончился. Машину мне, машину! Как сказал русский писатель, некто Едок Грибов.Чего то мне по нему и Ирану говорили. Ладно. Бог спаси Америку. А я это уже делаю. Поехали.