Шестое чувство Тифенборена

Кто бы угадал тогда в обычном тель-авивском мальчике будущего мастера, чьи инструменты разойдутся по миру, возрождая прекрасную музыку эпохи барокко? Кто бы угадал в нем музыканта, чей ансамбль будет собирать полные залы в Европе? Похоже, нет силы, способной удержать этого непоседу дома и привязать к инструменту на целый день. Обладатель идеального слуха скорее предпочтет футбольные баталии с мальчишками из своего двора. Иди знай, кому Амит Тифенборен обязан своими уникальными способностями – предкам из Вены или Бреслава?

У отца – магазин одежды на Нахлат-Биньямин. У деда – прачечная на Герцль. Детство, пропитанное духом старого Тель-Авива и нежной аурой домашних концертов. В них участвуют все – от мала до велика. Правда, музыкантом станет всего один. Старший увлечется журналистикой, младшая компьютерами, ну а средний откроет для себя через музыку барокко иные миры. Однако, традиция домаших концертов жива и по сей день: в семейном оркестре Тифенборенов играют все, включая самых маленьких, появившихся на свет несколько лет назад.

ОТ КЛАССИКИ К ДЖАЗУ И НАОБОРОТ

Наигравшись в составе школьных инструментальных групп, Амит собирается стать серьезным гитаристом и отправляется на прослушивание в академию. Корифеи прочат ему карьеру скрипача и даже готовы первые два года учить бесплатно. Однако, Амит не готов променять на скрипку прежнюю вольницу. После армии он «заболевает» джазом и снова идет в академию – к известному преподавателю-контрабасисту. Тот выдвигает условие: год классики и только потом – джаз. Желание играть джаз настолько велико, что на сей раз Амит становится настоящим фанатиком и занимается по восемь часов в день. Он начинает играть в составе оркестров, но чувствует: это не то, чего ему хочется. Ему ближе камерность, небольшие ансамбли, без дирижера, где у музыканта больше ответственности и возможности проявить себя, где каждый участник – творец, который заражает радостью от своей игры других музыкантов и вместе с ними несет ее в зал.

Амита в ту пору, а речь идет о середине 1980-х, увлекает виола де гамба. Этот инструмент таит в себе массу возможностей. Как жаль, что в Израиле на нем почти никто не играет! Амит решает ехать учиться в Голландию, собираясь потратить на это год. Однако уже в Голландии понимает, насколько необъятен здешний мир старинной музыки, и задерживается в академии Утрехта на семь лет.

В каждом голландском городе не меньше двух церквей с прекрасной акустикой – настоящее раздолье для музыкантов, играющих произведения эпохи Барокко. Для Амита эта музыка – органичное дополнение к барочной архитектуре и живописи того времени по эстетике, чувственному наполнению, мысленному посылу. У него ощущение, что такой удивительной цельности не найти в других веках.

ПЕРЕМЕНА УЧАСТИ

И вдруг в его судьбе вырисовывается неожиданный поворот. В музыкальной академии от учеников требуют выбрать два инструмента. Амит отдает предпочтение виоле де гамба и клавесину. Класс клавесина ведет уроженка Голландии. Узнав, что ее израильский ученик владеет еще и контрабасом, она говорит: «Как мило! А мой муж строит контрабасы!». Разговор происходит накануне летних каникул и все ученики приглашены к ней домой по случаю окончания первого курса. Домом для семьи Хамун служит большое судно, пришвартованное в одном из каналов реки Фехт. Вечеринка обходится без традиционных речей: у музыкантов, пусть даже и начинающих, свои традиции - они устраивают импровизированный концерт, в перерывах пьют вино и веселятся. Амит берет в руки контрабас. Виртуозное владение инструментом производит впечатление на хозяина дома, того самого, что строит контрабасы. Дерек Якоб Хамун тут же садится за рояль, и вот уже перед нами слаженный дуэт. Дерек приглашает молодого израильтянина приходить в гостиприимный дом, когда он захочет. Разве можно упустить такую возможность? Одно дело – извлекать из инструмента музыку. Видеть, как рождается само вместилище звука – это нечто совсем другое.

Теперь Амит частый гость семьи Хамун и с удовольствием наблюдает за работой мастера. Вспоминает о своем старом, вышедшем из строя контрабасе, пылящемся в родительском доме. Может, Дерек покажет ему, как починить этот инструмент? Заручившись согласием мастера, тут же звонит в Израиль и просит родителей отправить ему почтой старый контрабас. Тот приходит, упакованный в десятки газет. Амит несет его мастеру и, получив его консультацию, берется за дело. Дерек поражен: оказывается, его израильский друг невероятно способен не только в музыке! Вдохновленный похвалой, Амит просит Дерека показать ему, как "строят" виолу де гамба. «Мне еще не приходилось это делать, - отвечает мастер, - но можно попробовать».

С этого момента Амит приходит к мастеру дважды в неделю, продолжая учиться в академии и зарабатывая на жизнь побелкой чужих квартир. Случайно услышав, как ученик договаривается с клиентом об очередном ремонте, Дерек спрашивает: «Ты красишь чужие квартиры? Хочешь потратить свое время ради нескольких гульденов? Не лучше ли стать известным мастером, которых в мире не так много?» - «Конечно, у меня есть мечты, - отвечает Амит, - но пока они сбудутся, я должен на что-то жить». Дерек производит в уме какие-то расчеты и говорит: «Думаю, пятидесяти тысяч гульденов тебе хватит, чтобы спокойно учиться у меня и не отвлекаться на подработки. Вернешь, когда сможешь".

Забегая вперед скажу, что проучившись у Дерека четыре года, Амит вернет ему долг довольно быстро. В 1996-м он уже примет участие в ежегодной выставке старинных инструментов в Утрехте, привлекающей мастеров и музыкантов со всего мира, и сразу получит четыре заказа на изготовление виолы де гамба.

СЕКРЕТЫ МАСТЕРА

Дерек не хранит секретов от своего ученика. Мастер и сам не знает наверняка, как зазвучит инструмент, пока не поставит на него струны. Принцип понятен: кинетическая энергия трансформируется в акустическую, но каким будет результат? «Это что-то вроде алхимии, когда чародей смешивает разные вещества», - думает Амит, наблюдая за работой Дерека, и улыбается при мысли, что алхимики древности использовали в своих экспериментах даже крылья летучей мыши и лапку лягушки в надежде получить золото.

Свой первый инструмент, на который уходит целый год труда, Амит выбрасывает – его звук кажется ему ужасным! Глядя на расстроенного ученика, Дерек прячет в уголках губ улыбку: все начинающие мастера проходят этот путь. Вторую свою виолу Амит делает полгода и, поиграв на ней несколько месяцев, сжигает: на сей раз его не устраивает внешний вид - нет в ней барочного изящества! Третий инструмент удачнее его «первенцев»: Амиту даже удается его продать. Ну а с четвертой виолой он уже принимает участие в международной выставке и благодаря ей получает свои первые заказы.

Живя в Голландии, Амит "строит" только виолы – маленькие и большие, а за контрабасы и скрипки принимается, вернувшись в Израиль. Впоследствии к ним присоединятся еще небольшие арфы. С начала 1990-х из мастерской Тифенборена выйдут более двухсот инструментов, которые разойдутся по всему миру, добравшись даже до далекой Японии.

Завершая эту главу, добавлю, что в мире не так много фирм, снабжающих мастеров необходимым материалом. Только специалист способен выбрать подходящее для инструмента дерево, разрезать его особым образом и высушивать при определенных условиях в течение нескольких лет. Для изготовления смычка используется бразильское тропическое дерево фернамбук, срок сушки древесины которого занимает более восьми лет. Оно очень дорогое и продается мастерам на граммы. Амит закупает партии необходимых ему пород дерева примерно раз в пять лет: доски должны полежать, чтобы дойти до нужной кондиции. Впрочем, хватит о ремесле. Пришло время поговорить и о любви.

ЛЮБОВЬ, ИНТИФАДА, ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Свою будущую жену Амит встречает в академии: он начинает учебу, она заканчивает. У них общая знакомая – израильская певица. Случайность ли? Или предначертанная судьбой встреча? Однако, дело идет к браку. А поскольку невеста к тому времени уже работает хормейстером в местной церкви, на свадьбу музыкантов является весь хор, и, конечно же, без импровизированной музыки и пения дело не обходится. Эта прекрасная во всех отношениях свадьба - словно камертон для их последующей жизни, в которой даже в самые трудные времена найдется место для радости и тихого семейного счастья.

Когда Амит начинает подумывать о возвращении в Израиль, у них с Гертрудой уже подрастают два сына. Амит играет в составе трех оркестров, в том числе в Германии, выпускает диски, получает заказы на инструменты из разных стран и каждый год участвует в международной выставке мастеров, где его уже многие знают. Налаженная жизнь, прекрасный дом, высокие заработки. Есть ли смысл возвращаться в Израиль, чтобы начинать все сначала?

Но он снова и снова задает себе вопрос: зачем я здесь? почему я все это делаю для голландцев? ведь у них и так нет недостатка в профессиональных музыкантах, играющих старинную музыку, и мастерах, к которым едут ученики со всего мира? почему я не могу сделать того же для израильтян? почему я не могу жить и работать среди своих? - Конечно, в Израиле будет тяжелее выживать, но зато там его родные люди. Друзья, которых он знает с детства, армейские товарищи...

Гертруда к тому времени уже неплохо знает Израиль, где молодая семья проводит каждое лето. На сей раз решают ехать ближе к зиме, накануне Милениума. Почему бы не пожить в Израиле подольше? Будет хорошо – можно переезжать. Если не пойдет – есть куда вернуться, ведь Голландия – родина не только Гертруды, но и младших Тифенборенов.

Итак, решено: Амит едет первым - в начале осени 2000-го, снимает домик в мошаве, готовя его к приезду семьи. Но тут начинается интифада. Он звонит жене и говорит, что обстановка в Израиле тяжелая. Гертруда отвечает: «Решай ты. В любом случае мы с тобой». В результате она перебирается с детьми в Израиль уже в начале ноября. О своем решении оба впоследствии не пожалеют. Да и дети, отличающиеся от местных не только своей белокурой внешностью, но и европейским воспитанием, тоже прекрасно адаптируются в Израиле. И что с того, если к ним обращаются на улице нередко по-русски, принимая за репатриантов из бывшего Союза? Зато сверстники ценят вежливое и уважительное отношение к себе «голландцев» и отвечают им тем же.

...Вернувшись в Израиль, Амит сосредотачивается на изготовлении инструментов – заказчики, знающие его еще по Голландии, находят мастера и здесь. Кроме того, он играет в составе израильских оркестров и ансамблей, в том числе и соло на фестивале старинной музыки в Абу-Гош. А в 2006-м решает вместе с друзьями создать собственный ансамбль: к тому времени в Израиль начинают возвращаться профессиональные музыканты, изучавшие искусство исполнения старинной музыки в академиях Европы. Первый концерт «Баррокады» на фестивале в Абу-Гоше становится для Амита и его товарищей настоящим триумфом, о них пишут все израильские газеты. С тех пор «Баррокада» - главный участник этого фестиваля и частый гость тех, что проходят в странах Европы.

ОТ СТРАДИВАРИ ДО НАШИХ ДНЕЙ

Амит считает, что Страдивари – это, скорее, «бренд»: в мире сохранилось не так много скрипок, изготовленных великим мастером. Но Амиту приходилось встречать и среди своих современников замечательных мастеров, чьи скрипки звучат не хуже. Конечно, их инструменты не такие дорогие и не относятся к числу раритетных...

Профессиональный музыкант сразу выделит среди прочих инструмент, на котором долго не играли. Правда, через некоторое время первоначальные свойства возвращаются и он звучит по-прежнему. И в чем тут секрет: в постояннной вибрации, которая способствует оптимальному распределению звука, или скрипке необходима эта постоянная связь с музыкантом, без которой ее душа замирает, - об этом можно только гадать.

Амит – музыкант, у него особая связь с инструментом, он сразу чувствует, в каком периоде тот пребывает -«спячки» или «бодрствования». Впрочем, иногда и у него случаются удивительные моменты. К примеру, приезжает на ярмарку в Утрехт человек, купивший у него инструмент год назад. Амит проводит по струнам смычком и не может поверить, что это чудо сотворил он. Конечно, он знает: скрипке нужно время, что «раскрыться» во всем своем великолепии. И, тем не менее – какой же изумительный у нее звук!

У каждого мастера – свой почерк, и для всех его инструментов характерен особый звук, который отличит его от других. Вроде бы, все делают из определенной породы дерева, иногда даже из одного куска, а все равно инструменты звучат по-разному. Самое сложное и ответственное – изготовление верхней деки, вся тайна звучания инструмента заключена в ней.

Самое время упомянуть о том, что струнные инструменты для музыкантов своего ансамбля "строит" сам Амит. А его ученик, играющий в том же составе, теперь и сам делает смычки для известных скрипачей из разных стран. Это нормально, когда ученик в чем-то опережает учителя, считает Амит, радуясь его успехам.

Амит вспоминает курьезный случай. Однажды женщина заказывает ему инструмент с условием: вместо традиционного льва или женской головки, гриф виолы де гамба должна украшать голова Будды! И даже приносит фотографию Будды для наглядности. Амит слегка обескуражен, но выполняет каприз: Будда так Будда.

ххх

Перед тем, как покинуть мастерскую Амита, спрашиваю его: с кем из композиторов эпохи барокко и скрипичных мастеров древности он хотел бы встретиться, будь у него такая чудесная возможность?

Он отвечает сразу, ни на секунду не задумываясь:

- Да это же моя мечта! Хоть на мгновение услышать, как играет сам Вивальди... понять, как это звучало тогда... Ведь у каждого музыканта – свой язык, своя артикуляция. Из старых мастеров я бы, конечно, выбрал Страдивари. В те времена были и другие мастера, чьи инструменты не уступали его скрипкам по качеству звука. Но Страдивари – еще и высочайший уровень эстетики. Я бы хотел понаблюдать за его работой, понять, как это у него получается...