Ни зги не видно

Тащит лошадь свою тяжкую ношу, тащит и тащит. Столетиями. Идет вперед и вперед, к светлому будущему. Она не смотрит по сторонам, у нее на глазах шоры. Нет, она не зомбирована, это весь цивилизованный мир зомбирован. Это весь мир имеет исключительно односторонний взгляд на ее лошадиные проблемы и ее счастливую жизнь. Ну, не совсем пока счастливую и беспечную, но всё самое лучшее у нее еще впереди. Уже давно. Столетиями.

Она тащится по разбитой проселочной дороге, в стороне от цивилизации, пускает ветры, и, задрав облезлый хвост, выдавливает из себя плохо переваренный овёс. Нет, не потому, что у нее нет туалета, в конюшне, а так – воробьев покормить…
Она идет, и не знает, не видит, что делается вокруг. Её стегают плетенным и грязным кнутом, а она радуется своей светлой жизни и благословляет своего возницу.

А шоры у нее на глазах – столетиями. И конечно они только для того, чтобы она не отвлекалась на тех, кто с обочины провожает телегу тоскливыми и всё понимающими взглядами. Или – просто жалеет ее. В век автомобилей.
Но лошадь – довольна. Шоры у нее на глазах исключительно для того, чтобы она глядела в светлое будущее. Была как бы  и вроде – целенаправленной. Для ее же блага.

За телегой с восторгом слетаются воробьи, они с удовольствием выковыривают плохо переваренный овёс. Из дерьма.

Освещает эту бесконечную дорогу вставшее на востоке столетия назад солнце, так и не дошедшее до зенита.

А в целом  – ни зги не видно.