Глава 9. Часть 2. Былых веков смертельный выдох

      Ощущение, что нужно реально увидеть Лэсли, не покидало
Эмиля.
      Они плотно работали с Вананом, с инженерами и сборщиками
“Буксира”. Проект двигался по плану, работы шли своим,
установленным порядком. Но... образ девушки сидел внутри,
волновал и звал к себе.
- Лэсли! – наконец нашёл он время и послал ей вызов. –
Давай встретимся...
Ответ задерживался. Сумод сообщила, что абонент занят. Как
только освободиться, придёт сообщение.
И Эмиль ждал...

А пока с Вананом обсуждали состав экипажа “Буксира”.
- Предлагаю себя, как командира. А штурманом и вторым
пилотом – опытного испытателя, космолётчика, Романа Ситина, -
раскладывал по полочкам помощник. – Роман хорошо знает
“Буксир”. Психологически мы совместимы, как и по другим
параметрам...
- Почему ты не хочешь взять меня? – подивился Эмиль. –
Ситин отличный инженер, космолётчик, но я-то глубже и шире знаю
проект, его особенности, узкие места и тому подобное. Вместе с
тобой мы легче решим возможные проблемы. Да и, вообще, я просто
сгораю от желания отправиться в открытый космос.
- Дорогой Эмиль. Никто лучше нас не знает проект. Если
что-то случиться катастрофическое в полёте – а здесь нужно быть
реалистом и на Бога не уповать – кто продолжит дело?
- Да в нашем проекте задействовано много талантливых
инженеров и учёных. Не думаю, что без нас идея заглохнет. Не
сгущай краски...
Спор продолжался долго, и Эмиль сумел-таки убедить своего
главного помощника: договорились - летят вдвоём.

Объявилась Лэсли!...
Всё было кстати: предстоящий экспериментальный полёт и
долгожданная встреча. Оба события слились в Эмиле в будоражащую
смесь. С трудом сдерживал эмоции, когда “плыл” на свидание. Ему
казалось, в душе наступил перелом: образ Берты отодвигался, его
место неумолимо замещалось девушкой с планеты Атэра!

Вид Лэсли заставил стушеваться. Эмиль почувствовал себя
горячей сковородкой, на которую вылили холодную воду: пар
затуманил голову. Вопросов не задавал, пока “вёлся” к ней.
Только всматривался в виртуальный образ, который “висел” в
Сумод.
Зайдя в бокс, стремительно сел рядом. Взял её руки и
заглянул в потерянные глаза:
- Первый раз вижу на Атэре такие потухшие глаза, тем
более, твои, - говорил он почти шёпотом.
- Вы что-то хотели? – холодно спросила она. – Почему-то
мужчины всегда чего-то хотят. Иногда и сами не знают – чего?
- Лэсли! – потряс её за плечи. – Что случилось? Откуда
такой депрессивный настрой? Где твои лучистые глаза?
- Тебе нужны мои глаза? Неужели - правда?
- Правда... Вот, скоро улетаю в свой первый космический
полёт. Не просто полёт: нужно отловить астероид, заарканить его
и притащить к Атэре. Представляешь, какое грандиозное дело! – с
воодушевлением говорил Эмиль.
При этом  неосознанно обнимал девушку.
- Астероид? – поразилась она.
Впервые её глаза затеплились, появилась осмысленность.
Далее они так увлечённо стали обговаривать будущий полёт, что
Эмиль и не уловил момент, когда Лэсли стала прежней.

      Её заинтересованность росла от слова к слову. Она
выспрашивала подробности и восторгалась каждой мелочью.
- Вообрази, - горячо делился Эмиль, – мы влетаем в пояс
астероидов, подобно китобойному судну в косяк китов в
бескрайних просторах океана. Выискиваем своего гиганта и
высаживаемся на его грозный хребет, чтобы подцепить на гарпун!
А затем, усмирённого, буксируем к нашей Планете. Как кит,
который может накормить множество людей, так и астероид
существенно пополнит запасы минеральных ресурсов Атэры...
Лэсли смотрела на Эмиля сначала восхищенно, затём в её
глазах поселилось любопытство, переходящее в нечто большее. Она
вдруг прижалась к нему и положила голову на грудь. Эмиль умолк,
почувствовав прилив нежности.
- Не думала, что может быть так хорошо с другим человеком,
- прошептала она, устраиваясь поудобнее.
Эмиль уткнулся в её волосы и закрыл глаза...

Поплыли земные картинки из шахтёрского детства.
      Возник образ мамы и всегда чем-то занятого отца. Родителей
Эмиль любил по-своему. Они отличались своеобразным отношением к
детям – а было их трое, все мальчики. Своеобразие выражалось в
особом сочетании строгости отца и нежности матери. Семья
относилась к слою горняцкой интеллигенции: мать работала в
шахтной библиотеке, а отец горным мастером. Суровость, рабочая
грубоватость отца компенсировалась интеллигентной, неброской
материнской любовью. Так Эмиль и вобрал в себя, с одной стороны
настойчивость, граничащую с упрямством. С другой – преклонение
перед женщиной.
      
      Лэсли выпрямилась и потянулась к Эмилю: губы что-то
шептали, касались и обволакивали жаром. Это был полёт, который
ни с чем не сравним по высоте и силе ощущений! “Со мной что-то
случилось...”, - успел подумать он, с пылом целуя её глаза.