Часть третья. Глава 50

     Когда за Арамисом захлопнулась дверь, Атос открыл глаза. Он проснулся еще ночью и просто лежал, терпеливо дожидаясь утра.
     Эта рана была не первой в его жизни, но еще никогда он не был ранен так тяжело. Однако Атос не желал с этим считаться.
     Полтора суток неподвижности – это черт знает что такое! Он не проводил столько времени в постели даже когда был совсем маленьким.
     Атос поднял руку и осторожно потрогал повязку. Надо отдать должное Арамису, монахи здорово его натаскали. Повязка была плотной, но не давила и не мешала.
      Привычным движением Атос уселся на кровати и тут же повалился обратно. Перед глазами почернело, а плечо, до сих пор только противно нывшее, взорвалось острой болью.
    - Черт! Гримо!
     Гримо разделял мнение Арамиса, что его господину надо лежать, а не прыгать по Парижу. Но он прекрасно знал Атоса. Этот упрямец все равно встанет с помощью или без. Так что лучше поддержать его, так будет меньше беды.
     Гримо помог Атосу сесть и придерживал его, пока у господина не прояснилось перед глазами.
    - Вина.
     Гримо тем охотнее выполнил это приказание, что это полностью совпадало с рекомендацией врача.
     Атос оперся здоровой рукой о край кровати и зло кусал губы. Он был вынужден признать, что его состояние гораздо хуже, чем хотела бы его гордость. Но если он будет все делать медленно и время от времени давать себе передышку, то сумеет не только встать, но и пойти к де Тревилю.
Он ни секунды не сомневался, что должен туда пойти. Тут даже думать не о чем. Вопрос был только в том, как туда дойти и, желательно, иметь не такой умирающий вид.
     Гримо помог ему встать и сделать несколько шагов по комнате.
     Атос снова сел на кровать, опершись на подушки, и стал прислушиваться к своим ощущениям: «Не так плохо. Плечо болит чертовски, но если не дергать рукой, то можно терпеть. Голова кружится, но это от слабости, не надо было столько лежать. Надо выпить».
    Вино добавило ему сил, и он снова поднялся. На этот раз без помощи Гримо.
     Слуга был рядом, готовый в любой момент подхватить его, но Атос справился сам.
     С каждым шагом он чувствовал, что его состояние меняется. Боль стала острее, но зато сосредоточилась только в плече. Голова прояснилась и почти перестала кружиться.
     Он уступил молчаливой просьбе Гримо и немного поел. После этого Атос был готов идти. Во всяком случае, он так считал. Гримо ничего не оставалось делать, как одеть господина, подать шпагу и выйти следом.
     Парижский воздух никогда не был свежим, но Атосу, после почти двух суток заточения, он показался восхитительным.
     «Черт возьми, тут я живо приду в себя. Надо было раньше выйти».
     Плечо пульсировало болью в такт шагам, но Атос уже не обращал на это внимания. Что-что, а терпеть боль ему не привыкать.
     И боль от раны в плече это еще не самое худшее, что ему пришлось вынести в жизни.


                ***

    
Господа мушкетеры направлялись в особняк де Тревиля каждый своей дорогой и понятия не имели, что примерно неделю назад, в первый понедельник апреля  1625 года все население городка Менга, где некогда  родился  автор «Романа  о розе»,  казалось  взволнованным так, словно  гугеноты собирались превратить его во вторую  Ла-Рошель….