Вчера

Тем летом пришлось задержаться на три дня в известном прибрежном городке. Типичный детский курорт, которыми пресыщен черноморский берег, выглядел уставшим от ниспадающей жары, шума торговцев и развлечений. Грохот музыки разрывал ранние сумерки до двух, а то и трех часов ночи. Обгоревшие, но счастливые родители выгуливали своих чад перед сном в электрическом свете неумолкающей набережной. Впрочем, редко можно было встретить обоих родителей, все чаще мамочек с детьми. Ничего не поделаешь - или все вместе на неделю, или без отца на две, а то и на три. Билеты не дешевые, да и отдых не дармовой. К тому же, без аттракционов и мороженного дети не отдыхают, и эти ежедневные траты тоже выливаются в кругленькую сумму. 
Нигде так не однообразна жизнь как на пляжном отдыхе. Здесь время заполняется статичным пейзажем, что создает иллюзию одного нескончаемого праздничного дня. Но в моем случае это не приносило радостных эмоций, а, напротив, раздражало. Купленный тур на юг Франции оказался под ударом. Жена нервничала, несколько раз на день звонила из Москвы. Я старался быть спокойным и убедительным, хотя было понятно, что многие важные дела до отъезда сделать не успеем.
До девяти утра, в еще не прогретой воде вдоль линии буйков, я проплывал свой утренний километр. Затем, не сбиваясь с темпа, быстро завтракал скудным содержимым шведского стола, который никак не гармонировал с современной инфраструктурой четырех-звездочного отеля и всегда приветливым персоналом, которому, как мне показалось, было не ловко за свою кухню. Она явно была слабым звеном в блестящей цепи европейского качества: с красивыми  и при этом смышлеными  девушками на ресепшен, стильным номерным фондом, игровой комнатой для детей, брендовыми тренажерами в спортивном зале и дорогими напитками в баре у бассейна. Кроме того, два черных внедорожника Джип и Лексус, предназначенные для трансфера гостей, подчеркивали статусность отеля. Имидж кухни не спасали даже многочисленные дипломы, которые украшали стены при входе в ресторан. Гости не обманывались и больше доверяли своему вкусу, чем предпочтениям жюри кулинарных конкурсов.
Второй день, как и вчера, уже в начале одиннадцатого я был в офисе строительного объекта. Сопоставление сметы с бухгалтерской документацией составляла основную часть аналитической работы. Генеральный инвестор был недоволен ходом строительства и вопрос стоял о смене подрядчика. От меня ждали доклада для принятия столь непростого решения. Вцелом, картина была понятна: нецелевые расходы, как принято говорить, были налицо. Но не факт, что сменив коней на переправе другие лошади не станут есть чуждую их желудку крапиву помимо овса. Природу человека докладом не исправишь. Важно соблюсти пропорции между бюджетом строительства и хищений. На то оно и руководство, чтобы все взвесить. На то и я, чтобы дать прогноз и уберечь от ошибки. К вечеру оставалось вбить цифры в Эксель и на другой день потратить часа три на отчет. В принципе, на стройке делать уже нечего. 
Сунув планшет под мышку, я брел по набережной к ресторану, который облюбовал еще вчера. Вдруг, черное небо прорвалось и крупные грозди дождя посыпались на еще не остывший асфальт. Воздух на минуту наполнился визгом, причитаниями торговцев и смехом детей, потом вмиг все смолкло и только музыка июльского ливня продолжала солировать то стихая, то, напротив, морской волной разбиваясь  о каменистый берег.
 В ресторане, как и вчера, сел у самого выхода, где шум, не встречая препятствий, вырывался  на улицу  через распахнутую дверь и наносил меньше вреда моим ушам и нервам. Официант улыбнулся и учтиво спросил:
- Будете снова работать, Вам все как вчера?
- Да, повторите все как вчера.
   Я не заметил как она появилась за соседним столиком, но когда дым моего кальяна развеялся, почувствовал ее взгляд. Девушка лет двадцати пяти сосредоточенно работала столовыми приборами в блюде с салатом. Судя по единственному бокалу, она была одна. Казалось, что в ресторан ее привела банальная потребность перекусить на скорую руку. Она сидела за крайним столиком лицом ко мне и боком к  сцене на которой музыкальная установка бубнила что-то иностранное. Я стал незаметно, боковым зрением, изучать ее. 
Нежные, чуть наивные, еще не запятнанные жизнью черты лица были  замаскированы, а точнее подведены под принятые стандарты красоты, вечерним макияжем. Губы избыточно блестели. Блестели и глаза, пламя которых пробивалось через густые ресницы. Сложный, трехцветный маникюр подчеркивал красоту  избалованных заботой пальчиков. И ни один из них не был обременен тяжестью золота или блеском другого металла. Хотя свежесть обручального кольца была бы девушке к лицу. Уж очень она походила на невесту в следующий день после свадьбы: не белое, но шелковое  воздушное платье зеленого или бирюзового цвета, что в смешанном свете ресторана определить сложно, белокурые волосы, уложенные со вкусом, и профессионально скрепленные лаком и прочими парикмахерскими ухищрениями, жемчужное колье в глубоком вырезе, обнажающим начало юной, но уже спелой груди. Чуть грустное лицо, скорее от усталости, чем от разочарования первой брачной ночью.  Девушка не смотрела по сторонам, не искала никого взглядом, а значит и не ждала мужчину. Я еще раз глубоко затянулся ароматом яблока с лесными ягодами. Мне пришла дерзкая мысль сблизиться с незнакомкой и непросто познакомиться, а привести ее в соответствие тому образу, который только что родило мое воображение. То есть сделать до утра ее своей невестой. Я выпустил густой дым и под прикрытием этой завесы повернулся к ней лицом. Теперь она поймала мой взгляд, но глаз не отвела как будто давно ждала его. Едва заметная улыбка коснулась ее лица. Почувствовав тонкую нить контакта, протянутую между нами, я поднял бокал мохито и не отрывая глаз от девушки пригубил его, давая понять, что пью за что-то общее, что связывает нас теперь. Она снова улыбнулась, но уже открыто, так что показалась белая полоска ее зубов. Смущение выдавало лишь едва заметное движение, которым она пыталась втянуть голову в плечи, но переборола себя и запустив пальцы в роскошные кудри, отвела их назад, оставив лицо беззащитным. Самое время было действовать. Лучший вариант - пригласить девушку на танец, но в это время кто-то из подвыпивших посетителей, жутко фальшивя, слезил в оккупированный микрофон "Ямщика". Пауза была лишней. Незнакомка ждала красивого поступка, после которого только и могло начаться знакомство между порядочными людьми, находящимися на грани взаимной симпатии. Я демонстративно убрал планшет в папку,  показав, что теперь все мое время и внимание принадлежат только ей. Она снова чуть смущенно улыбнулась и глаза ее загорелись ожиданием следующего шага. К счастью, в этот момент человек на сцене выронил микрофон и противный гул фонящей акустики заполнил зал. Кто-то смеялся, другие хлопали в ладоши, а из глубины зала, с противоположенной от нас стороны, донеся дразнящий  свист. Мужчина раскланялся и нетвердой походкой ретировался за свой столик. Моя незнакомка удивленно охнула, прикрыв рот кукольной ладошкой и от души, совсем непосредственно как ребенок, рассмеялась.  В этот момент я почувствовал себя влюбленным. Ведущий, лысый полный мужик в джинсах и бабочке, поднял микрофон и вернул инициативу в свои руки.
- Господа, а теперь долгожданный белый танец. Дамы приглашают кавалеров! 
Пространство заполнил одноцветный голос Газманова. " Господа офицеры, по натянутым нервам..."
Тень нерешительности пробежала по лицу девушки. И в самом деле, не могла же она пригласить на танец незнакомого мужчину. Это чересчур, вне рамок приличия. Но я спас ее от вынужденного замешательства. Встал, расправил плечи, и с улыбкой, говорящей то ли о грусти, то ли об иронии сделал шаг в сторону ее столика. Брови незнакомки поднялись, глаза наполнились детским страхом, она оглянулась по сторонам и жестом попросила меня сесть на место. Ну, конечно, как же я не догадался: в провинциальном городке, где каждый знает друг друга, мужчина приглашает девушку на белый танец. Нонсенс, позор. Но до чего же забавная ситуация! Я чуть не расхохотался, чем бы окончательно приземлил девушку, но, к счастью, женская гордость и желание нравиться, расправили ей крылья. Она подошла ко мне и не говоря ни слова  протянула руку. Ее пальцы были холодными и влажными. Думаю, в этот момент она почувствовала тепло и заботу, исходящие из моей ладони. Мы прошли к танцполу и соединились. Я привлек спутницу за талию и ее руки как крылья обессиленной птицы легли мне на плечи. Она была расслабленна и легко велась в неспешном ритме. Я слышал только ее дыхание, где тонкий привкус вина переплетался с ароматом цветочного парфюма. Ее цветущее тело было в моих руках. Ткань платья ласкала мои пальцы. Казалось, она покорилась моим объятиям и ее смирение опьянило меня. Музыка зала погасла в ударах собственного сердца. Желание не выпускать из рук это прекрасное творение природы стало для меня главным в этот миг. И неважно сколько он продлится - час, ночь, весь следующий день. Время стерло границы пока она была рядом. Потому что она и была сейчас мигом счастья, а оно никогда не длится вечно. Последние аккорды перешли в аплодисменты. Я взял ее за руку и молча провел за свой столик. 
- Хочешь кальян?
- Хочу.
- А мохито?
- И мохито.
Она сама взяла мой бокал и через вторую трубочку потянула леденящий напиток.
- Ой, как вкусно! Никогда раньше не пробовала.
Глаза ее излучали озорной блеск. Мы сидели на диванчике вплотную друг к другу, совсем близко, будто наш танец и не прекращался.
- Тогда попробуй и кальян. Его как и мохито тоже тянут.
- Я знаю, приходилось наблюдать со стороны, но мама мне курить не разрешала.
Она весело засмеялась и уронила голову на мое плечо. Я нежно обнял ее  и полной грудью втянул затухающие угли. С третьего вдоха кальян ожил и облако  густого  аромата нависло над нами. Девушка подставила губки для поцелуя и прикрыла глаза, но я не стал торопить события и бережно вложил в них мундштук. Незнакомка снова улыбнулась и произнесла неопределенный звук, который в данной ситуации мог означать только одно " Ах, вот значит как!" Сделала неглубокий вдох и сразу сильно, до слез закашлялась.
- Ой, посмотрите, тушь не потекла?
Я почти вплотную приблизился к ее лицу, так близко, что нас разлучало не более двух-трех миллиметров. Мы были на расстоянии поцелуя друг от друга.
- Нет, не потекла ни туш, ни помада.
Она снова рассмеялась в ответ на мою шутку, но лица не отвела. Мы были все на той же дистанции. Мне показалось, что ей тепло и уютно в ложбинке у моего сердца.  Грудь девушки касалась меня и я чувствовал как она дышит. Я отложил в сторону мундштук кальяна и взял ее пальчики, они окончательно согрелись и даже были горячее моей ладони.
- Какой Вы, однако, сердцеед. - Она нащупала большим пальцем мое обручальное кольцо. - С Москвы конечно?
- Конечно. Москва - столица негодяев.
Незнакомка снова рассмеялась:
- Знаю, знаю, но почему-то мне с Вами хорошо.
- А где же столица таких прекрасных и наивных девушек? - Шутливым тоном спросил я.
- Ну, наш городок не на каждой карте найдешь. Это от Тюмени еще пятьсот верст в глушь.
- Какая глушь, о чем ты? Весь современный мир - единый организм без предрассудков и границ. Везде московские цены.
Она снова засмеялась.
- Цены согласна, но зарплаты далеко не московские.
Я отпил  мохито и передал ей стакан. Девушка губами обхватила мою соломку и, прикрыв глаза, сделала длинный как поцелуй глоток.
- А знаете, я ведь ни такая как Вы думаете. Я тоже несвободна как и Вы. Обстоятельства сложились так. Я оказалась здесь совсем одна в свой День рождения.
- У тебя сегодня День рождения?
-  Да. Двадцать три. Меня Таней звать.
- Танечка? 
- Да. Танечка.
Я совсем стер пространство между нами, коснулся своими губами ее губ, щеки, ушка, но только дотронулся. Назвал тихо-тихо свое имя, но целовать не стал. Впереди ночь и надо  было сохранить для нее всю полноту страсти.
- Вы проводите меня?
- Конечно. Я не выпущу птицу счастья из своих рук, тем более в глухую ночь.
Она загадочно и как мне показалось грустно улыбнулась.
Дождь прекратился, мы вышли из ресторана на опустевшую набережную. Где-то вдалеке еще играла музыка, а в трех метрах от нас шелестело море. Мы шли молча взявшись за руки, наши пальцы переплелись в объятиях. Продавщица цветов, еще издали заметив нас, поспешила на встречу. Влюбленные парочки - ее хлеб. Я купил Танечке самую длинную красную розу. Спасибо она не сказала, но лишь от того, что глаза ее были переполнены благодарностью и еще каким то чувством, похожим то ли на любовь, то ли на преданность. Но страсти в них не было.
Через четверть часа мы были у проходной детского санатория, где остановилась Таня. Вход туда был только по пропускам. Мне это показалось странным, ведь можно было пойти и в мой отель. Но заметив в ее глазах слезы, я понял, что обидеть меня никто не хотел. Она прижалась ко мне всем телом и отдала свой поцелуй как самое дорогое, что было у нее для меня в этот вечер.
- Спасибо за все. Сегодня еще не время. Не мое время.
- Хорошо, тогда до завтра! Спокойной ночи. - Я, по-отцовски, бережно обнял ее, все же разница в возрасте была  почти в двадцать лет, и поцеловал в пахнущие кальяном, лаком и цветами волосы.
На утро заказал завтрак в номер, сел за отчет и к обеду его закончил. До вечернего самолета еще оставалось время на личную жизнь и я решил в последний раз искупаться вместе с народом на переполненном пляже. Дорога до него пролегала через городскую набережную, чей асфальт уже раскалился и примешал к морскому бризу свой технический запах. Впереди, шагах в ста, показалась группа молодых мам с детьми-инвалидами. Шести-семилетние ребятишки, обездвиженные болезнью, смотрелись неуклюже в прогулочных колясках, рассчитанных максимум на трехлеток. Среди женщин я узнал и Танечку. Ее волосы были аккуратно собраны белой косыночкой. Розовая маечка, синие шортики. Лицо без косметики и знакомая детская улыбка. Золотое колечко на безымянном пальчике правой руки.  Она жестикулируя, что-то оживленно  обсуждала с другими мамашами.  Ее девочка в розовых бантиках уронила голову на плечо и не щурясь смотрела на солнце. Холодок пробежал по моей спине, я остановился. Таня заметила меня, на секунду зацепила взглядом и прошла мимо. Я смотрел ей вслед и думал, что еще вчера она была счастлива со мной. Еще вчера она была школьницей, кого-то безумно любила, была беременна, ждала ребенка. Вчера в ее жизни было все: и радость, и любовь и надежда. А сегодня у нее осталась только вера и воспоминания о том, что было вчера. Какой же надо быть сильной, чтобы не смотря ни на что остаться женщиной, не потерять веру  и сохранить дар любви.