12. Дух кремени

1.Труд племени

- Жирный Крест. Порою так хочется поставить жирный крест, на всем, что было раньше и начать жить заново. Но это очень тяжело, если тебя зовут Жирный Крест.
Свое имя молодой индеец получил за чрезмерное потребление пищи, а также за невероятную способность заканчивать любое дело, за которое он бы ни взялся. Хотя обычно это заканчивалось огромным ущербом, как племени, так и самому Кресту, но из Хорама его не гнали, так как благодаря ему была разрушена плотина, которая делала реку мертвой. Как это удалось провернуть никто не знал, а если кто-то смог сделать великое дело так, что никто не мог догадаться как, то он становился уважаемым человеком. Правда это не мешало при очередной неудаче Жирного подтрунивать над ним, но он не обижался - как и все толстые люди, он был очень дружелюбным. Хорам вообще населяли в общем то неплохие и отзывчивые люди для этих мест. Они могли встретить гостя, неведомо как заплутавшего в эти потерянные леса, накормить и указать дорогу. Но если гость не чтил их, разговор был коротким, как и шест, на котором потом грелась голова гостя.
Он шел по узкой тропе. Солнце стояло высоко, деревья не могли заслонить его нестерпимый свет и жар. Земля раскалилась настолько, что голыми ступнями ступать было больно - пришлось обуться в мокасины. Пот струился по лицу, а дорога казалось никогда не закончится. Но человек почему-то был спокоен, и даже весел; может сказывалась выпитая бутылка виски (что не представлялось возможным, в такую-то жару), а может с лица таких людей никогда не сходила постоянная ухмылка, насмешка над судьбой и кладезь будущих морщин. Река вот-вот должна была показаться, и Крест зажмурился от одной лишь мысли, что сейчас он опустит свое разгоряченное тело в прохладные воды, а может потом наловит рыбы, и счастье наступит в ту же минуту. Не размыкая глаз он ускорил шаг и ласточкой влетел... в засохшую грязь. Схватившись за мигом занывшую спину Жирный огляделся, и тут же ошалел - вместо прохладных вод его окружала немая твердь земли.
"Что за шутка?" - подумал он не торопясь. Сел, еще раз осмотрелся - да нет, здесь раньше точно протекала река, он в ней купался еще ребенком, а потом  не ребенком, и думал что его ребенок тоже будет вспоминать о днях проведенных здесь. Сквозь воспоминания пробился резкий неприятный запах - индеец сморщил свой изящный нос. Источник искать долго не пришлось - он всюду валялся кругом, и являл собой сгнившую рыбу, которая лишилась своей среды обитания. Крест размышлял не долго, и лишь к вечеру закончил свое дело, не взирая на жару и пустой желудок.
Дело же, которое заняло его на столь длительный срок - похороны умершей рыбы. Помогая себе импровизированной лопаткой, являвшей собой огромный кусок твердой коры, тучный индеец устраивал братские могилы для почивших речных обитателей, провожая их души импровизированным танцем. На каждой из могил он поклялся отомстить их обидчикам и незаметно к полуночи вышел к огромному деревянному сооружению. Окруженный цепочкой огней этот объект казался просто колоссальным. Стена из дерева выросла по воле человека, заслонив собой реку; в очередной раз подчининенная природа пала к ногам завоевателя. Крест ошалел второй раз за сутки, и так бы и простоял с открытым ртом, пока птицы бы не свили внутри гнездо, или белка не стала запасать там орехи, если бы не боль в спине. Неожиданно она напомнила о себе, заставив его согнуться в три погибели, чем и спасло от взгляда дозорных, что стояли по периметру лагеря.
Ночь играла на руку нечистому индейцу, и он решил подобраться поближе к чудному строению. "Если это чудище убило реку, посмотрим смогу ли я убить его"-подумал он не спеша. В голове крутились воинственные мысли, однако увидев первых дозорных вблизи, с их огнедышащими палками, Крест бросился бежать. И тут нужно остановиться поподробнее.
Бегать Крест не умел. Как бы странно это ни звучало, но назвать бегом то, что вытворял этот человек, задавшись целью ускорить свое перемещение в пространстве, нельзя было ни в коем случае. Поэтому пользовался этим способом передвижения индеец крайне редко, и нужно было сильное обстоятельство, которое бы вызвало данный прецедент. Но если это происходило, то тело, по непонятным причинам, получив приказ повысить скорость, почему-то автоматически закрывало глаза. Не отличавшийся особой грациозностью и с функционирующим органом зрения, Жирный, потеряв ориентацию в пространстве, начинал громко верещать всеми известными ему голосами. А коллекция эта была огромной - от носорога до сойки, от гиппопотама до зеленой лягушки. При этом он совершал движения телом столь нелепые, что это было больше похоже на хаотичный танец призыва дождя, чем на целенаправленный бег.
Закрыв глаза, и мигом потерявшись, Крест вместо того чтобы убежать подальше от страшных людей, побежал прямо на них. Бежал он сквозь кусты, и многочисленная зелень, ветки, и даже спящая гадюка - все это оказалось на самом бегущем. Думаю не стоит описывать какой переполох произвел на уставших работяг неожиданно оживший куст, который помимо внезапного оживления еще и издавал гул целого взбушевавшегося зоопарка. Люди решили, что на них бежит целое стадо животных, и не раздумывая бросились врассыпную. Поднялась паника, апофеозом которой стал Крест, который со всего маху влетел в главного инженера плотины, который стоял как раз у слабо закрепленного участка, и невзирая на общий шум обдумывал как лучше и прочнее его закрепить. И уж точно он даже не задумывался, что вместо важных опор, удерживающих все строение, стоит поставить Жирный Крест.

2. Кнут племени

- Вождь племени Большая Рука держал власть крепкой рукой. Несмотря на малый рост, и абсолютно обычные для своего туловища конечности, вождь ухитрялся знать о своих подопечных все и вся, а также оказываться в местах, в которых, казалось бы, он появиться совсем не мог. Его власть простиралась далеко, и даже белые боялись и уважали этого странного, неприметного человечка. По крайней мере так думали жители Хорама - иначе как бы ему удалось встретиться с владельцем целлюлозной фабрики, огромным двухметровым исполином, и уговорить его не вырубать лес, который примыкал к их поселению? Этот сын своей страны осматривал их поселение как свою собственность, тряс рукой с огромным перстнем, что-то громко говорил, а затем уехал. А затем оказалось, что лес, который давал им пищу, кров, был их жизнью и землю, по которой они ходили, кто-то уже купил. Но, слава Великому Духу, их вождь исчез на три дня, а затем явился и возвестил, что их город оставили в покое. И хотя он ничего не сказал, достаточно было огромной отрубленной ладони с перстнем, которая свисала с его шеи и покачивалась при ходьбе.
Отдышаться. Перевести дыхание, плотнее сжать в руках свой томагавк и снова бежать. Бесшумно, словно бесплотный призрак, спустившийся на землю, немолодой воин продолжил свою гонку за жизнь. Они нагнали его у переправы, там где старые прогнившие доски  бревенчатого моста сыграли злую шутку, выдав его с головой. Охотничьи псы взяли след: идти против течения он не решился, так как это был более очевидный конец его жизненного пути. Индеец не боялся смерти - он боялся бесчестья. Глупо нахлебаться воды и сгинуть в быстрых водах подставив все племя под удар - этого нельзя было допустить.
Он выслеживал его три дня. Найти следы белых было очень просто - достаточно было идти по срубленным деревьям, вдоль неубранных кострищ, по цепочке брошенных окурков и прохудившейся посуды. Люди возомнили себя равными богам; но немолодой индеец знал, что это не так. Человек рожден равным всем, и равным должен покинуть этот мир, иначе великий дух не пустит его на широкие пастбища, полные дичи, а отправит скитаться по безлюдным пустыням, без пропитания и жилья, или чего хуже - вернет обратно.
Он выслеживал его три дня. Огромный, горластый, он был похож на бизона с мозгами индюка - такой же глупый и самоуверенный. Люди почему-то стали забывать, что простой удар ножом для скальпирования может лишить их всей спеси, что копится и прививается им с годами - и индеец решил им об этом напомнить. Дождался ночи - лагерь готовился ко сну, на ночную охрану должны были выставить совсем молодых неопытных юнцов, и для него они были не помеха. Но вмешался фактор неожиданности - ближе к полуночи на горизонте появился запыхавшийся всадник на взмыленной лошади, который не церемонясь проехал прямо к палатке главного и скрылся внутри. Воин уже подобрался достаточно близко, чтобы уловить голос прибывшего - благо тот говорил взволнованно и громко. Из разговора он уяснил, что где-то обрушилась плотина, и теперь все планы по строительству завода оказались под угрозой. Через пару минут эту новость уже обсуждали все - индейцу пришлось скрыться в кустах, и издалека наблюдать за общим переполохом. Судя по всеобщему возбуждению стало ясно, что они собираются трогаться с места в сторону катастрофы, чтобы оценить масштаб и помочь выжившим.
Это было чертовски плохо. Путь в ту сторону проходил через реку, на который и была выстроена та злополучная переправа. Если сведения были верны, и река вновь вернулась в свои берега, то пересечь ее было возможно лишь через тот самый мост. Думать об этом приходилось уже на ходу - белы были на лошадях, а воин лишь на своих двух, и пересечь реку ему нужно было быстрее их. Но неосторожное движение, и сломанная доска выдала индейца с головой - в его сторону двинулся карательный отряд во главе с двухметровым предводителем.
Снова отдышаться. Он выигрывал время, потому что знал местность лучше преследователей, но сказывались усталость и годы. Он сглупил, направившись обратно в Хорам - теперь, если ему суждено погибнуть, распаленные белые не остановятся и сожгут его родное поселение дотла. Поэтому к черту усталость - сжать томагавк и вперед, увести погоню в сторону. Показалась опушка леса. Место, окруженное непроходимыми зарослями. Быть может, если бы у него еще оставались силы, он бы попробовал пробраться сквозь них, но сейчас пришло осознание - это конец. Цокот копыт, лай собак, крики людей  - весь этот гул неумолимо приближался.  Индеец ждал. Ждал. Ждал.
Да. Вот оно. Гул резко оборвался, и воздух взорвался стонами и криками. Наконец-то. Можно было отдохнуть, но воин почему то не опустил томагавка. Осталось последнее - новое украшение.

3. Спрут времени.

Он всегда был чуть ближе к звездам. Его звали Высокий Шаман. Встав на цыпочки он дотягивался до верхушек гор, и колол их пиками себе подушечки пальцев, ловил птиц, а затем отпускал на волю, ладонью заслонял солнце и пожирал облака. Он мог дыханием поднять бурю, слезами окропить землю, кровью омыть грехи всего мира. Но наступал миг пробуждения, он возвращался из транса, и соплеменники в почетом взирали на него, ожидая мудрых слов. И он всегда находил их, этот странный худощавый человек, в чьих глазах звезды отражались и застывали навсегда. Он был проводником с миром предков, видел их также отчетливо, мы видим светило поутру, и знания, которые открывались ему, были поистине неисчерпаемыми. Но несмотря на все это он был человек, и как любой человек, был подвержен страстям.
Девушка из племени захватчиков, белая, как полная луна на небосклоне летней ночью, пленила его сердце насмешливым взглядом и легким кивком головы. Шаман стал плохо спать, есть, найти утешение в ежедневных трансах не получалось. Духи говорили о высоких вещах, но были глухи к мимолетным страстям человечества.
Красавица же была совсем неглупа, и видела метания странного индейца, и после пары прогулок вовсе вскружила ему голову. Приехавшая со своим отцом, ненавистником краснокожих, она так же ни во что не ставила местные племена. Во время одной из прогулок девушка сказала, что согласна быть с Шаманом вместе, если тот докажет, что его народ могущественнее, чем ее. Влюбленный, чуть не потерял дар речи от такой наглости, но сказал, что принимает ее вызов. Он пообещал ей принести шкуру редкого серого кролика, которого не смог поймать еще ни один человек ни из белых, не из каких-либо других цветов кожи.
Глаза вымогательницы загорелись, когда она подумала, сколько сможет выручить за эту шкуру, а потом смыться от незадачливого индейца, но вида не подала. Легкий кивок головы - и влюбленный Шаман уже лежал у ее ног, позабыв про гордость. Вернувшись в Хорам, он собрал все железные ловушки на зверя, какие смог найти, и за несколько дней усеял ими перешеек у опушки. Затем он принялся за рытье волчьих ям. Все племя обсуждало странное поведение Высокого, поговаривали что им овладел злобный дух. Но звезды в глазах Шамана горели прежним огнем, и свет их пылал на всю округу - мужчина был занят делом.
И вот однажды прогуляв всю ночь со своей подругой он привел ее на большой холм, с которого открывался взгляд на всю долину, и положил к ее ногам шкуру серого кролика. Красавица изумилась, деланно высказав свой восторг по поводу смелости и ловкости индейца, но осеклась, подняв глаза на долину. Справа спокойно текла река; тут и там были видны остатки рухнувшей плотины и обломки лагеря. Девушка посмотрела налево и увидела опушку леса; ее покрывали тела ее погибших спутников. Обезумев от страха она обернулась, но индейца и след простыл; за сотни метров не было ни одной живой души.
Красавица побежала со всех ног в направление индейского поселка, но ее встретили лишь засыпанные кострища и заунывный ветер. Люди ушли.



4. Дух кремени.
- Вы, белые никогда не понимали, что такое богатство. Вы убиваете живое, бездумно, без всякой цели, лишь бы бахвалиться перед своими соплеменниками. А что ты будешь делать, когда останешься совсем один? Кому ты продашь эту шкуру, кому похвастаешь своей хитростью, кто похвалит тебя? Вы готовы продать собственную мать за кусочек блестящего металла, но сможет ли он прокормить тебя, помочь на охоте, обнять после долгого пути, разделить твой путь? Гордость застилает глаза, делает вас слепыми, и вот ваше племя бросает вызов нам, исконным жителям долины.  Исход ты можешь узреть сам. -

А ты тоже думал, что все рассказы о индейцах это только сказки?