Незнакомец 2. Соавтор Гр. Родственников

http://www.proza.ru/2014/03/19/390

История написана в соавторстве с Григорием Родственниковым

– Юрий, я покину Вас на время, пойду пройдусь немного.
Мужчина быстро встал, преградив ей дорогу:
– Стоп, я, кажется, Вас вспомнил!
Он отошёл немного в сторону и осмотрел Марту с ног до головы, а она с него не сводила глаз. Уловив во взгляде попутчицы решимость и злость, Гомельский понял, что если она его вспомнит тоже, то последствия могут быть непредсказуемыми и поэтому доброжелательным  тоном продолжил:
– Извините, я ошибся.

Марта развернулась и, молча вышла из купе.
Она подошла к проводнице и, взглянув на бейджик, обратилась к ней по имени отчеству.
– Нина Николаевна, Вы, можете меня к женщине какой-нибудь переселить?
– Нет,– категорично ответила та,– тут едут одни семейные пары и мужики. А что попутчик Ваш наглеет? Не бойтесь, если, что я полицию натравлю на этого «патлатого».
– Хорошо! Ответила с улыбкой Марта и, узнав у проводницы, расположение ресторана, направилась туда.  Марта, чтобы успокоиться, набрала разных сладостей и начала их поглощать с удовольствием. Она решила сидеть там, как можно дольше, а возможно и всю ночь, мыслями уходя в прошлое, пытаясь найти ответ на мучивший её вопрос, тем более, ей показалось, что мужчина её узнал, но сделал вид, что ошибся и Марту это насторожило.

Пока Марта наслаждалась сладостями в ресторане. Гомельский ругал себя: « Вот я дурак,  она же теперь может тоже вспомнить и полицию на меня натравить! Как же она тогда… Ладно будем надеяться, обойдётся, и если что выйду на какой-нибудь станции.  Во, влип!
А красивая, баба, однако, статная, как элитная кобылица». Сравнение показалось ему забавным. Он коротко хохотнул.  «Жаль – имя не спросил. А что  бы  это дало?  Ну, назвалась бы она Светой или Томой, Верой или Галей, да хоть Венерой, если она меня вспомнит, то мне несдобровать. Но то, что её не Венерой звать это точно, Венерка у меня была одна».
Он улыбнулся своим мыслям, вспоминая её: низенькую, толстенькую, конопатую девчушку с вечно обиженно выпяченной нижней губой.  Зачем он с ней связался, ведь она никогда не нравилась ему как женщина. Молод был и глуп, решил охмурить эту стопроцентную девственницу. Охмурил, правда, взять эту цитадель оказалось сложнее, чем затащить в постель иную длинноногую красотку. Что только он тогда не творил, даже стихи писал. Дарил цветы, звонил каждый день, а она лишь пятила свою губу.

 Хорошо, он способ знал – Витька Черных научил. Витька был умелый искуситель, ты говорит, Юрка, проходу ей не давай, постоянно напоминай о себе, приучай её к вечному вниманию с твоей стороны. Не давай ей покоя ни днем, ни ночью. А когда она к тебе привыкнет, как к жизненной неизбежности – прекращай ухаживания. Вот тогда она забегает. Привычка-то вторая натура. Поймет, что без тебя ей не уютно – сама придет и на шею  кинется. Витька оказался прав. Неприступная коротышка выдержала лишь три дня. Боже мой, прошло столько лет, а ему до сих пор стыдно. Да и как можно забыть те огромные голубые глаза, в которых отразилась вся боль мира.  Не было истерик, попыток самоубийства, угроз – она просто ушла, но от этого было только хуже. Уж лучше бы она разодрала его рожу ногтями, обозвала как-нибудь заковыристо, но только не смотрела на него такими глазами.

А вот моя попутчица совсем не такая, и дело не в росте и цвете глаз. Венера была беззащитной, но гордой птичкой. А эта явная хищница – уверенная, знающая себе цену. Еще на перроне он уловил её оценивающий взгляд. Сколько мужиков побывало в твоих коготках? Маникюр, тени – все удачно наложено, только его не обманешь. Красотке гораздо больше лет, чем кажется с первого взгляда. Она прекрасна, как и в молодости, но в глазах уже чувствуется усталость.

Этакая львица, уставшая от адреналиновых игр и жаждущая покоя. И в этом они похожи – он тоже в свое время изрядно поохотился. На втором курсе мединститута даже вел донжуанский дневник, соревновался с тем самым Витькой.  Ух, и злился старый друг, когда он увел у него Наташку. Эх, Наташенька, как же мне тебя не хватает. На пятом курсе сыграли свадьбу. Витька был свидетелем, похоже, только тогда перестал обижаться, сказал: « Теперь вижу – настоящее чувство».
 
В общаге комнату выделили, друзья с посудой помогли. Витька чайник эмалированный подарил и кресло-качалку. Семь лет пролетели как один день. Самые счастливые годы. А потом Наташи не стало. Болезнь сожрала за три месяца. Врач, а сделать ничего не мог.
Юрий встал, достал сигареты и вышел из купе в тамбур. Нервно затянулся. Глаза повлажнели. Он не плачет. Это просто едкий дым разъедает глаза. Наташа никогда не упрекала его, хотя знала о многочисленных связях на стороне. Слишком тактична, слишком умна, или просто безумно любила, чтобы ненужными намеками разрушить идиллию.

Юра помнил, как напился в первый раз – до беспамятства, до одури, до комы. Из токсикологии его забирал Витька, он же договорился с начальством Гомельского, чтобы не увольняли с работы, может даже взятку дал – завотделением любил подношения. Витька был отличным другом. Такого больше не будет. Авантюрист и неисправимый бабник, в девяностых пытался организовать своё дело – да попал под раздачу. Восемь ножевых ранений и нет больше у Юрки верного друга. С однокурсниками как-то отношения не заладились, не могли простить уведенных из под носа девчонок.  В больнице тоже стало тошно работать. Странно, но после смерти Наташи, его перестали интересовать пышногрудые медсестры. С одной даже вышел некрасивый конфликт, когда она в процедурной запустила руку ему в штаны.  Он тогда впал в бешеную ярость, орал на нее, как сумасшедший, хорошо не ударил. Из больницы ушел.

Нанялся на «скорую» и пахал как проклятый, сутки через сутки. Усталость постепенно притупила боль. Да и коллектив был хороший – сплоченный. После смены обычно квасили – стресс снимали. Причем, девчонки «кушали» беленькую наравне с мужиками. Тогда одна кареглазая фельдшерица ему сказала: « На скорой нет мужчин и женщин, а есть сотрудники». Хорошая женщина. Как-то незаметно они сошлись. У Ритки тоже не было мужа, говорила умер. Позже выяснилось, что он живее всех живых, это для нее он умер. Муж у нее был типичный бандит, шагнувший в постперестроечную Россию из начала 90-х. Коротко стриженый, коренастый, с массивными печатками на пальцах. Он открыл дверь в квартиру Риты своим ключом, выволок Юру голым из кровати и долго и смачно избивал.

Очнулся Юрий Анатольевич в травматологии, куда его привезли товарищи с работы. Пять дней его не выпускали из больницы, на шестой он сбежал и пошел не к Рите, а к её бывшему мужу. Позвонил в дверь и когда амбал открыл, со всей силой врезал ему в челюсть. В тот момент Юрка не думал, что бывший Риткин супруг намного сильнее. В нем клокотала бешеная ярость. Так унизить его перед женщиной! В такие минуты Гомельский был готов на всё и никогда не думал о последствиях.
Громила не ожидал – голова его резко качнулась назад, а Юрка не останавливаясь, провел серию ударов в корпус. Он молотил обидчика словно грушу, как когда-то, в студенчестве, на тренировках по боксу – напористо и жестко. Хотя Юрий  не выглядел внешне мощным, но злость в него вселяла такую силу и энергию, что он способен был забить любого, гораздо сильнее себя. Здоровяк упал на колени, из разбитого носа хлынула кровь. Взгляд его плыл, он пытался дотянуться до противника, но Гомельский увернулся и с силой саданул ногой по окровавленному лицу. Парень упал неудачно – виском об угол тумбочки…
Получив травму, он потерял сознание, впоследствии надолго впал в кому.
Юрий бросил окурок в щель между вагонами и закурил вторую сигарету.
Потом была милиция, наручники и суд, «самый гуманный в мире». Ритка плакала, защищала его, но ему все равно влепили восьмерку.
Он отсидел шесть лет и вышел по амнистии.

http://www.proza.ru/2014/03/22/2073

Продолжение следует