Про кузнечика Кузю

Расщедрилось лето на тепло, да на дождик. Вот Травища  и выросла – жуть! Если смотреть на неё с земли лежа, кажется, что солнце запуталось в верхушках травы и гневно разбрызгивается лучами. А если посмотреть на него вверх головой…
- Да, твои ж пестики-тычинки, Кузька! Что разлёгся, шалопай! Весь оркестр собрался – того и гляди жуки-навозники своих запасов нанюхаются к гусеницам полезут приставать, а он посмотрите - крылышки сложил, коленочки в разные стороны растопырил, на солнышко из-под надкрыльников таращится, романтик перламутровый! Живо марш в первые скрипки! – грозно гаркнул Коленыч, злобно пошевелил усами, выпучив при этом большие глаза.
Тяжелым вздохом похоронив свои поэтические фантазии, Кузнечик Кузя в три прыжка оказался у большого лопуха, который маэстро Коленыч иначе не называл как «Оркэстровое ложе». Там уже шумно возилось музыкальное сообщество царства насекомых. Кузя занял своё место и, разложив на пюпитре зеленые листики с нотами, стал ждать дирижерского ауфтакта.
Коленыч откашлялся, вытер передними лапками пот с лица и не спеша окинул насекомый оркестр тяжелым, хозяйским взглядом. Коллектив, хорошо знакомый с ужасными последствиями неповиновения руководству, замер и «поедал» глазами дирижерскую палочку, ожидая начала работы.
- Итак, друзья, в связи с установившейся хорошей погодой и открытием человеческого купального сезона, мы разучим новое произведение, заказанное нашим комитетом насекомой безопасности, которое называется «Остерегайся – идет человек». Произведение, масштабное, звучное, сквозной формы, динамическое развитие которого будет зависеть от скорости приближения человека. Начнем с партии жуков, первая цифра третий такт.
Жуки ритмично запыхтели и начали старательно отбивать ритм на своих панцирях.
- Стоп, стоп, (и совсем обреченно и разочарованно) стооооп. Ну как так можно? Вы что, не были до репетиции на навозной куче? Совсем ничего не ели и не пили уже три дня? Что это за шуршание крыльев бабочек? Где я спрашиваю грозный бой тяжеловесных панцирей??? Еще раз.
Жуки, беззвучно пошевелив челюстями и, еще ниже наклонив головы, начали играть сначала. Звуки удара о панцирь стали еще более громкими и жуткими. Вступила партия гусениц – они громко пережевывали листья, создавали, эдакую, полиритмию с партией жуков. Коленыч продолжая дирижировать произведением и постепенно входя в особую стадию эйфории от нового произведения, послал воздушный поцелуй гусеницам, что означало великолепное исполнение партитуры. На это громыхающую полифонию наложился шорох крыльев бабочек, взлетевших одновременно с разных сторон оркестровой ямы, и взмывших в небо… Кузе всегда нравилось вступление бабочек, ведь они напоминали ему сорванные ветром лепестки и можно было украдкой еще раз взглянуть, на уже заходящее, солнце. А оно уже за целый день набралось опыта и было тяжелым и таинственным в свете закатных облаков.
- Таак, стоп! Где у нас первые скрипки??? Почему я не слышу вас? Если уж зеваете, тогда будьте любезны, для лучшего камуфляжа рот шире открывать, чтобы я перед вашим вступлением был готов бросить пульт в вас. Раскудрит твои листочки! Заново!
Бабочки, укоризненно посматривая на кузнечика, опускались на свои места, тяжело вздыхали. Если бы зеленые щеки кузнечика могли краснеть, то он бы был сейчас похож на приемного сына солнца, но, к сожалению, природа его таким не одарила.
После того как все музыканты расселись по местам, как следует проворчались на «долбанных недоучек», наскрипелись стульями и пюпитрами, нашуршались партитурами, Дирижер, обратившись к скрипачам сказал:
- Исполняем последний раз. Напрягите свои коленки, раз природа-мать нам туда уши засунула, и не прозевайте вступления.
Коленыч окинул оркестр взглядом, расправил крылышки, спину и вытянув передние лапки вперед, к коллективу, трагическим голосом произнес:
- Внемлите, о, дрУги, великий смысл этой музыки! Как грохот панцырей жуков напоминает грозный топот по тропинке шагов человека в шлёпках, как шуршат испуганные травы, от осознания быть стоптанной и неповинно сломленной, как шорох крыльев бабочек возвещает о неминуемой гибели или пленении прекрасной половины насекомого мира! И, наконец, вступление партии кузнечиков, которые своей музыкой выражают всеобщее беспокойство и смятение. Они - олицетворение трагизма этого произведения!!! Так что глаза выпучили, коленки навострили, подкрыльники распушили и вперед – пусть ваше исполнение будет первым звуковым контактом с человечеством!
Оркестр превратился в единый живой организм, дышащий и чувствующий одинаково. Это было просто великолепное исполнение. Кузя купался в звуковой волне и чувствовал себя частичкой общего великолепия. Он вкладывал в общее стрекотание свою частичку души, в которой по-прежнему, подрагивало лучиками сквозь траву мудрое вечернее солнце.