YouTube! 10-ч. Вербовка

Часть 9. - http://proza.ru/2014/03/19/1529
https://www.youtube.com/watch?v=54pWAlEpoCk


10. Вербовка

Через неделю Мелитон Арчвадзе лишился многих бинтов и начал ходить. Женя за эту неделю буквально вдохнула в него жизнь. Она от летчика почти не отходила, её переполняло новое, незнакомое еще чувство, все вокруг почему-то стали хорошими, работала с улыбкой, да и сама вся лучилась радостью и счастьем. В отделении видели её вдохновение и самоотверженность по уходу за почти умиравшим майором и другой работой почти не обременяли. Только летчик угрюмый, обросший щетиной, ничего этого не замечал, постоянно был замкнут, переживал, что не смог предотвратить аварию и что погиб не он, а его Мери.
Несколько раз к больному приходил майор Хуциев, был предельно вежлив, составил протокол об аварии, выяснял у Арчвадзе, что за машина врезалась в
его мотоцикл, запомнил ли он номер или что-то характерное, так как водитель с места происшествия скрылся и ведется его поиск.
Пособолезновав Мелитону относительно гибели жены, сообщил Жене, что его помощник, лейтенант Глонти, к огорчению всех его знавших, героически погиб в перестрелке с врагами.

Несколько раз приводили дочку Мелитона, четырехлетнюю Дали. Пухленькая девчушка, с громадным голубым бантом и такого же цвета девчачьими глазами, понравилась Жене своей непосредственностью. Она читала стихи и скакала им в такт на одной ноге. Было полное впечатление, что она одна заполняла своим присутствием всю палату, всем успевала улыбнуться и беспрестанно чирикала как воробушек. Но иногда вдруг останавливалась и, прижавшись к руке отца, спрашивала, когда приедет мама. Её бабушка, теща Мелитона, Марго Пертая, Жене не понравилась. Худая, с горбатым носом, тонкими, почти бесцветными губами мегрелка, с зятем почти не разговаривала, а когда она встречалась глазами с Женей, то у неё было очень неприятное, даже брезгливое чувство, будто её раздевают и оценивают, как на рынке.
Как-то Женя случайно подслушала их разговор:
– Это твое письмо виновато.
– Какое письмо?
– Ты сам знаешь, мне Мери рассказала. Она видела все, вот ты её и убил.
– Ты видимо гоми объелась, женщина!
– Ненавижу, все равно тебя расстреляют, как врага, так как Мери все о тебе сообщила куда надо. Я буду счастлива, а дочку забудь, она никогда не будет Арчвадзе, она будет Пертая, так и запомни! Ну, а если вдруг не помрешь, ищи жилье на аэродроме, ты и так там все время пропадал, а Мери была вдовой при живом муже!
Больше ни теща, ни дочка в госпитале не появлялись. У Жени просто сердце кровью обливалось, когда она видела, как переживает и все больше, уходит в себя Мелитон.

Нугзар Хуциев ходил по кабинету, читая записку главврача о Е.П. Маргеловой.  Он понимал, что, Женя именно тот человек, что ему нужен и не воспользоваться моментом, чтобы сделать доброе дело с выгодой для себя, просто глупо. В связи с тем, что лейтенант Глонти умер от разрыва сердца, перебрав спиртного, о письме Сталину, написанном Арчвадзе, знают только он и полковник Мерабов, а смерть очередного «турецкого шпиона», коих в подвале пруд пруди, никому ни орденов, ни званий не даст, лишь очередной грех на душу. Зато, после того, как главврач сообщил о чувствах Евгении к Мелитону, можно разыграть прекрасную партию к всеобщему удовольствию с минимальными потерями.
Майор позвонил по внутреннему телефону:
– Товарищ полковник, можно зайти, есть неплохая мысль.

Из кабинета полковника майор Хуциев позвонил в госпиталь и позвал к телефону Маргелову:
– Евгения Петровна, не хочу присылать вам повестку, наше заведение не из тех, которое может навеять приятные мысли, поэтому может, я сам зайду к шести вечера. На территории госпиталя посидим на скамеечке, поговорим о жизни, идет?
У Жени подкосились ноги, похолодело где-то ниже живота.
– Хорошо, – тихо ответила Женя и повесила трубку.
За то время, что Женя спрятала письмо в кочегарке, несколько раз ходила пить чай со стариком Самвелом — кочегаром, которого знала, как появилась в госпитале. Несколько раз перепрятывала письмо, а в последний раз, сожгла его, бросив в топку, так и не распечатав.
Вечером, когда Женя вышла к шести из здания, майор Хуциев уже сидел на скамье под раскидистым кленом. Женя очень нервничала, как бы предчувствовала что-то нехорошее. Она замерла у выхода, ноги отказывались идти, но взяла себя в руки, тут ничего от неё не зависело.
–Добрый день.
Майор встал и галантно поцеловал её руку. Они сидели на скамейке, Женя крутила за черенок подобранный кленовый лист, наступило тягостное молчание. Её била мелкая дрожь, было страшно. Она давно привыкла жить одна и ни на кого не полагаться. Может и характер такой, немного нелюдимый, жестковатый, выработался из-за того, что давно у неё не было возможности не то, что поплакаться в чью-то жилетку, но просто прислониться к кому-то, почувствовать сопричастность, дружескую близость, общность мироощущения, не говоря уже о чувстве нужности кому-то. Женя, с детских лет, с тех пор как лишилась родителей, совершенно забыла чувство любви к ближнему и жила вроде как по течению, изо дня в день. Жила и жила без сентиментальности, без женской хандры, без мужчин и любви к ним.
И вот вроде судьба над ней сжалилась, сердце её оттаяло, она всей душой прикипела к этому чуть не погибшему летчику. Женя уже и забыла, когда плакала, а тут чуть ли не каждую ночь рыдает в подушку от счастья и ей даже его ответные чувства не особо и нужны. Она понимала, что к ней пришла любовь, что Мелитон для неё уже неделю, как стал смыслом жизни, радостью и надеждой. И вот сейчас она страшно боялась, что из-за этого майора все может кануть в лету, испариться как утренний туман или даже утонуть в крови. Она хорошо понимала, что особист, явно пришел не для того, чтобы посидеть с ней на воздухе. Он явно несет что-то недоброе, такая уж у него работа.
– Евгения Петровна, думаю понятно, что я пришел сюда не для того, чтобы говорить вам комплименты, хотя вы их и достойны. Я не лейтенант Глонти и руки распускать не мой конек, но отнюдь и не ангел. Должен сказать, что вам, моя дорогая, очень и очень повезло, что на вашем пути встретился именно я, а не лейтенант. Буду с вами откровенным и надеюсь не только на понимание, но и трезвую вашу голову. Еще раз хочу сказать, что у вас будет возможность выбирать, но между чем-то плохим и ужасным. У других и такой возможности нет.

– Вы что, хотите меня сделать вашей любовницей? Лучше застрелите!
– Нет, не волнуйтесь, с этой стороны вы меня не интересуете, – майор улыбнулся.
– Расслабьтесь и внимательно слушайте, что я буду говорить. Ответ у вас сразу требовать не буду, сегодня подумайте, а завтра за ответом зайду.
Майор закурил и продолжил:
– Евгения Петровна все, что я вам сейчас тут буду говорить, конечно, должно остаться между нами. В противном случае вы можете поставить меня под удар, и я буду вынужден, уж извините за профессиональный сленг, вас ликвидировать. Надеюсь, вы поняли?
Женя начинала догадываться, о чем пойдет речь, конечно, про письмо и боялась, что сделала что-то непоправимое, бросив его в топку.
– Начну с того, что жизнь Мелитона Арчвадзе в ваших руках. Я доподлинно знаю о наличии известного вам письма, написанного майором, из доноса его жены. Надеюсь, вы письмо уничтожили? Предлагаю вам сделку, я обменяю донос, а, следовательно, и жизнь летчика, на ваше согласие изредка сотрудничать с нами, доказывая свою любовь и преданность родине и лично тов. Сталину. То есть, вы станете секретным сотрудником, скажем по месту работы, а там видно будет. За Мелитоном шпионить не придется, – улыбнулся майор.

– Вы же понимаете дорогая Евгения, что если вы откажетесь, то Мелитон Арчвадзе будет арестован, письмо будет считаться потерянным при аварии. Вы, скорее всего, не пострадаете. Но донос, что майор готовил заговор против вождя, будет стоить ему жизни.

Часть 11. - http://proza.ru/2014/03/24/798