7. Книга Судеб, ч. 119

Глава 134. Очень страшно из воображаемого мира опускаться в действительность.

1. Христос во втором пришествии

2014-02-09: Читаю я сейчас то, что написал в 1996 о Павле Г. и еще лучше понимаю, что это был спектакль, сценарий которого был известен высшему Режиссеру, но неизвестен актерам, играющим свои роли. Актерам в театре на сцене проще играть  свои роли, потому что у них есть в их руках сценарий, есть тексты для каждой роли. Эта предопределенность не очень устраивает некоторых опытных актеров: они начинают импровизировать. Импровизация, если режиссер разрешает её, для актеров на сцене это высший класс игры. В нашем духовно-жизненном  спектакле сценарий актерам (нам) вообще неизвестен, текстов нет, главного режиссера совсем не видно, есть только промежуточные помощники невидимого режиссера, с которыми мы общаемся в видениях, когда хотим прояснения ситуации. Хочет прояснения ситуации или, если точнее, прямых руководящих указаний от Высшего Павел Г. Мне прямых руководящих указаний не требуется, так как я знаю, что импровизация это средство, заставляющее человека   самого соображать что к чему. Импровизация, если точнее, это способ перевода абстрактной воли Духа в земную конкретику. При этом человек получает возможность думать, что он вполне самостоятельно что-то мудрое сказал.
Перевод, поскольку осуществляется физическим сознанием, может быть точным или неточным, в зависимости от совершенства сознания (инструмента). Грубо говоря, человек своим умом участвует в рождении  конкретного слова.  Пока человек живет обычной жизнью, он думает, если вообще об этом думает, что мысли в его голове это результат работы его ума, и всё. Вступив на духовный Путь, я стал думать и о мыслях в своей голове и о происходящих со мной событиях. Тут же я обнаружил, что меня моими мыслями и в видениях мой Дух подталкивает к тем или иным решениям. Настойчиво начинает стучаться в мою голову мысль пойти в народ поделиться своим опытом соединения с иным миром.  Стучится мысль так, что надо идти, несмотря на то, что не хочется. Иду, можно сказать, добровольно-принудительно на публику читать свою первую книгу «Мой путь к богу». Дальше  я соображаю, что  начинаю играть роль Учителя, когда у меня появляется группа учеников.  Потом Павел Г. говорит, что Яковлев Христос. Думаю я над этим и по моим текстам, которые получились вследствие импровизации, делаю вывод, что глобальная Перемена, о которой в моих книгах рассказывается, действительно может быть по плечу только глобального масштаба уму.  Масштабности моей идеи я не удивляюсь, так как в предыдущих книгах вычислил, что моё дело, которое требуется сделать, это работа Ману. Ману у Шюре не идеализируется. Он просто воплощается, как я о том рассказывал, в соответствии с общей технологий воплощения, а потом сам, когда становится взрослым, в видении получает связь, как он думает, с каким-то высшим мудрецом, а в действительности  – с собой же Высшим (со своим Духом, который всё это задумывал, а теперь через свое же воплощение в человеческом облике) делает ту работу, ради которой воплотился на Земле (переводит людей из одной расы в другую). Христос у Шюре всего лишь один из восьми Великих Посвященных и называется он просто Иисус. Перечислю их: Рама, Кришна, Гермес, Моисей, Орфей, Пифагор, Платон, Иисус. Их было больше, но поскольку специально все они не идеализировались, то в истории они остались просто как умные люди, которые что-то важное в деле развития сделали для человечества. Только Иисус апостолом Павлом  возводится на такие высоты, что нормальному человеку страшно об этих высотах подумать. Возвеличение происходит потому, что есть замысел создания новой религии, которая хорошо строится как раз на ложных камнях. С ролью делателя Перемены в качестве Ману я согласился давно. Согласиться на роль Христа во втором пришествии мне как-то не очень хочется. Почему? Потому что Христос слишком возвеличен и роль возвеличенного Христа не укладывается в рамки той работы, которую я делаю.
Христос апостола Павла, повторю, это такая идеализированная личность, которая хороша только для того, чтобы молиться на него. На меня молиться нельзя, потому что я не идеал, меня нельзя, как икону, поставить в угол, так как я такой же, как все люди, со всеми присущими живому человеку свойствами. Христос в результате восславления его на протяжении двух тысячелетий вырос в такую величину, какая может быть только в больном воображении. Актеры, играющие в фильмах Иисуса, играют его именно таким галюциногенно идеальным во всех отношениях, каким он представляется всем с подачи апостола Павла. Таким великим готов стать Виссарион, лицо которого всё сияет, как солнце, от ниспускающейся на него Любви. Я не сияю, а просто работаю.  Есть работники, которые просто работают, и всё. Я такой работник. А есть работники, которые ходят и везде всем рассказывают, как надо работать. Вот им нужно сиять, очаровывать, чтобы вести куда-то, где, как мы вычислили, кроме надежд, ничего нет.
Есть такие роли в театре, которые почти все уважающие свой талант актеры мечтают сыграть. Роль Гамлета ключевая в этом плане. Я плохо себе представляю Высоцкого в роли Гамлета, но у Любимова он играл эту роль, и только за эту роль держался впоследствии. Гамлет это интерпретация роли Иисуса Христа, в плане постижения смысла жизни. В Гамлете как бы приземлен Иисус Христос, который и через две тысячи лет не очень понятен людям. Актерам  понятно, как играть Гамлета, потому что это принц Датский. Принцев и королей, которых жизнь заставляет задуматься над смыслом жизни, играть интересно, потому что каждому хочется быть и королем и думать о хорошем в то же время. Как играть Христа, который земным королем не хочет быть?  Роль Учителя понятна, потому что об Учителях много написано у нас и еще больше на Востоке. Учителей много. Христос всего один, вроде бы. Хотя, если вспомнить двух американских и двух российских Христов во втором пришествии, то получается, что и Христов может быть много. Об этом и Иисус говорил, что много будет тех, кто придет под моим именем. Имелись в виду Лжехристы.
В театре одно время было, что одну роль, например, Василия Теркина, играли много актеров, штук восемь Василиев Теркиных сразу выходило на сцену. Это намек от невидимого режиссера, что не только Лжехристов может быть много. Христами, как я вычислил, в принципе, могут стать все, поскольку в основе 0 (рисунок 51) закладывается то, что у меня изображено на рисунке 43. На рисунке 43 схематически изображен Единый с его делением на низ и верх, где добро главенствует. Единый это трехаспектный Дух, который, как только замышляет что-то делать, так  сразу дифференцируется на три составляющие: первая – он сам (божественный Дух) две других – это сын хороший (Христос) и сын плохой (это Дух Святой). Вначале в каждой частице взращивается из основы 1 сын плохой с помощью плохого Духа, затем (именно к этому сейчас мы вследствие Перемены приступаем) из основы 0 взращивается сын хороший, то есть Христос. Поэтому все люди, в принципе, могут стать Христами. И таких Христов тоже будет много, и ни одного среди них не будет идеализированного Христа, какого придумал апостол Павел для Христианства.

2. Павлов грех идеализации Иисуса не очень велик, потому что не осознавал он греховности творимого им.

Текст: Грех на уровне 1 – 2 невелик, так как кармически обусловлен.
2014: Об этом я говорил неоднократно, что грешить первобытного человека специально учат. И грехом всё это, чему его учат, не считается до тех пор, пока нет ума у человека. Ум на рисунке 53 у нас обозначен цифрой 3. 1 – это эфир. 2 – это чувства.  Не очень грешит кобель, когда залезает на сучку, и не стесняется он никого при этом, потому что нет в нём ума, который осознавал бы происходящее.

3. Не возмущается Павел Г. ничем, хоть кол ему на голове теши, но – насколько аккуратны такие люди в проявлении своих эмоций, настолько неаккуратны они в обиходе.

Текст: Он не возмущен и не аккуратен.
1996: Говорил я выше о том, что Павел Г. внутренне очень недоволен всем, что я говорю об апостоле Павле и Мазепе. Делал я такие выводы, читая его тексты в дневнике. Один раз ухо у меня загорелось при разговоре с ним. Но загоревшееся ухо, скорее всего, было исключением из правил. Внешне он ничем не выдавал своего возмущения, что бы я ни говорил. Это на отрицательном пути считается верхом совершенства. Все высшие чины, как правило, умеют так держать в узде свои чувства, что ничем не показывают своей реакции.  Однако внутри их чувства бушуют. У Павла Г. чувства тоже бушуют, поскольку очень развитым чувствам свойственно реагировать в соответствии со своей величиной. Всякое Эго должно реагировать на нелицеприятное высказывание ровно в той мере, в какой нажали на него высказыванием и какое оно само по величине. Умом эта реакция обычно прижимается, поскольку человек живет в обществе, сплошь состоящем из Эго, и надо друг друга как-то терпеть. На Украине бандит Музычко приходит в прокуратуру с автоматом и начинает тягать за галстук одного, отвешивать тумаки другому, а те, как будто совсем у них нет Эго, тягаются и почесываются. Очевидно, что эгоизма в них хватает, иначе не попали бы в прокуратуру, но они сдерживают свои оскорбленные чувства, так как научились в процессе общения вначале думать, а потом что-то делать или не делать. О Душе Павла Г. я говорю много нелицеприятного, но не замечаю возмущения на его лице. Сдержанность это первый верный признак, что человек может занять высокое кресло, вплоть до дипломатического.  Сдержанность у высокоразвитых Эго считается  высшим уровнем совершенства Эго. У Мазепы  сдержанности столько, что даже такие проницательные, как Пётр I, которые нутром чуют возмущение в подданном, не замечают в Мазепе ничего подозрительного. Однако накидка на кресле под Павлом Г. съезжает. Это значит, что энергетическое его тело вибрациями своими всё-таки показывает себя.
По текстам в дневнике Павла Г. делал я свои выводы о его недовольстве. Текст его написан хорошим литературным языком, что свидетельствует о спокойствии в его уме. То есть и ум его так совершенен, что не наблюдается в нём всплесков недовольства. Только логика выдаёт Павла Г. Тексты Миши А., в сравнении с текстами Павла Г., это сплошь один сумбур. Так я их чувствую, хотя внешне, вроде бы, всё правильно. Такой же сумбур я чувствовал в текстах Иоанна, когда читал его письма к Курбскому. И не очень понимал я, читая эти письма, почему  сам Иоанн считал себя выдающимся  литератором, а вслед за ним и некоторые историки тоже записали его в первые ряды русских писателей того времени.

4. Очень непросты эти дела с сокрытием  того, что человек чувствует, потому что много закоулков во всех трех тонких телах Души.

Текст: Текст может показаться сумбурным, но здесь есть нить, на которую нанизываются бусины.
1996: Миша говорил мне о своем видении нити, на которую бусины еще не нанизаны. Очевидно, надо иметь такой несколько абстрактный ум, чтобы увидеть какую-то стройность в абстрактном тексте или рисунке. Художник-абстракционист видит нить, на которую нанизывает свои разноцветные кубики, треугольники, шарики. Зритель абстрактным умом своим тоже видит в рисунке некую последовательность, которая о чем-то говорит ему. О чём? Логически абстракция выражаться  никак не хочет, хотя может. Не хочет абстракция логически выражаться потому, что теряется при этом нечто, что можно сравнить с полетом в небе. Одно дело – самолет, летящий в небе, и совсем другое – самолет, стоящий на Земле (приземленный). Одно дело абстрактное изображение горящего огня и совсем другое – конкретное его выражение на плоском рисунке. Есть своя прелесть в текущей по земле реке, но если посмотреть на текущую воду несколько отстраненно, то мыслью человек воспаряется ввысь, где он начинает ощущать нечто сравнимое с полетом стихии. Благодаря этим воспарениям, человеку приятно бывает смотреть на воду и огонь.
Абстракция хороша для восхищения и почти совсем не годится для того, чем занимаюсь я: логика нужна, чтобы разбираться в мусоре (грехах), на который абстракция вообще внимания не обращает. В текстах Миши я обращаю внимания на конкретику, то есть на кубики, треугольники, которые нанизываются на нить.

5. Освободиться ото всего того, что есть пустота в действительности, трудно, потому что тут же возникает страх.

Текст: Я такое жаловал. И это было.
1996. Это похоже на царский язык, который от высоких (плохих) Духов в них появился. Абстрактность и многомерность одного поля ягоды. В абстрактности или многомерности возникает нечто возвышенное, что находит свое выражение в конкретных красивых выражениях и манерах, свойственных царям и их ближайшему окружению. Придворные, знающие толк во всём этом, просто воспаряются (балдеют)  от одного общения с подобными себе. Мне стало хорошо, пишет выше Павел Г., когда со мной поздоровались соседи по гаражу, пожелали мне (чего-то там). В бальных танцах, в фигурном катании на льду спортсмены обязательно учатся сопровождать свое катание красивыми движениями рук. Польский «полонез» называют танцем королей, потому что состоит весь танец из одних манерных движений рук и ног. И не хочешь, так начнешь воспаряться от этих манерных телодвижений. Вроде бы, точно всё это пустота, с точки зрения логики, но всем приятно танцевать и смотреть, потому что воспаряется тело чувств.
Чем дальше на Запад, тем лучше вся эта манерность выражается. Марсель Пруст посвящает этим манерам и тонким одеждам, в которых воображать удобнее, книгу «Под сенью девушек в цвету». И нет ничего подобного по возвышенности на Востоке. По возвышенности  – нет. Но есть свое другое: у восточных царей свои манеры. Восточные люди любят кланяться. Однако всё это восточное манерничанье жалкий лепет в сравнении с западным искусством манер.  С другой стороны – очень жалким смотрится Запад в сравнении с прямотой Востока. Давлет-Гирей пишет Иоанну: «Почему не стоишь против меня? Почему бегаешь по околицам своего государства? Государь ты своего государства или кто?» Трудно представить монгольских ханов, манерно расхаживающими по степным просторам. Нет у них высоких королевских дворцов, белокаменных ступеней. Нет не потому, что они бедные, не бедные они, нет потому, что Душа на Востоке так глубоко, как на Западе, в манерность не погружается.
Изысканная манерность кажется смыслом жизни придворным, потому что она есть следствие витиеватости их тел чувств. Прямо-таки натурально они своим телом чувств чувствуют удовлетворение от разных книксенов и кружев одежды. Какова цена в действительности всех этих витиеватостей Души, видно на примере царя Иоанна, который, заслышав о приближающихся к Москве монголах, быстро собирается и бежит из Москвы. Образно говоря, грубо ударил Давлет-Гирей  по витиеватому телу чувств Иоанна кулаком. Рассыпались внутренние узоры тела чувств Иоанна от удара и обнаружилась пустота. От пустоты в Душе возникает страх. Страх, напомню, это защита всей этой витиеватости.