Незнакомец 3. Соавтор Гр. Родственников

http://www.proza.ru/2014/03/21/567
История написана в соавторстве с Григорием Родственниковым

Юрий отсидел шесть лет и вышел по амнистии.
Тут выяснилось, что с работы его уволили, как человека запятнавшего облик российского врача. Диплома тоже, лишили. Государство решило, что за своё преступление Юрий Анатольевич Гомельский недостаточно сурово наказан и отобрало у него ещё и жилплощадь. Хорошо жива была мать. Юрий перебрался к ней.
О хорошей работе можно было только мечтать. Лучшая, из которых ему удалось заполучить – грузчик в супермаркете. С Ритой он больше не встречался, да и она не настаивала.
Друзей не было, заводить длительные отношения с женщинами не хотелось. У него появились странные привычки: одеваться в черное и подолгу не стричься. За шесть лет заключения привык носить черную робу, а длинные волосы стали для него неким символом свободы.

Однажды, повинуясь какой-то призрачной прихоти, Юрий купил простенький ноутбук и напечатал свой первый рассказ. Длительное пребывание  «у хозяина»,  отложило на его сознании неизгладимый отпечаток, и первый рассказ был о зоне. Он помнил, как сидельцы писали письма незнакомым женщинам, прикидывались несправедливо обиженными, втирались в доверие, а потом издевались над несчастными простушками.

Гомельский вышел в тамбур затянулся,  вспомнив своего сокамерника и земляка Ромку Ломова и его девчонку – Веру Сёмину, оказавшуюся подружкой  его сегодняшней попутчицы. «Чёрт, как же её зовут. Имя её тогда мне показалось странным каким-то, как-то на М…  Мавра, Магна… Тьфу ты, Марта. Точно Марта. Какое я тогда письмо самолично от имени Ромки, и по его просьбе,  Верке написал.  Запудрил мне мозги, что у него любовь, а сам, как Марту увидел и про Верку сразу забыл, скотина! Втянул меня в такое дерьмо…»
Юрий мысленно стал цитировать своё письмо.  Когда он его писал, то представлял, что пишет своей любимой Наташке…

«Здравствуй моя Верочка!
Любимая, вот уже три месяца твои письма согревают мою истерзанную душу! Если бы не они, не знаю, что со мною бы стало. Я читаю их днем и ночью, провожу пальцами по строчкам и чувствую тепло твоего тела. Мне, кажется, я чувствую запах твоих духов, или это воспоминание о том дне, когда мы познакомились. Я тогда подумал, какая красивая девушка. Мы танцевали, я обнимал тебя и не понимал, что я теряю. Прости меня, любимая! Я был идиотом! О если бы вернуть назад те годы, я бы уже не отпустил тебя.
 Я носил бы тебя на руках, читал стихи, пел тебе веселые песни. Я бы зажег звезды в твою честь, я бы умер за одну твою улыбку. Ты говоришь, что помнишь меня, как веселого, задиристого парня с заочного факультета?  С нахальной улыбкой и смелого с девчонками? Поверь, любимая, это всё напускное. Я не сказал бы это ни одному близкому другу, а тебе говорю, потому что ты больше чем друг, ты моя жизнь, моё сокровище, ты все, что у меня осталось от прошлой жизни.  Я  прижимаю к губам твою фотографию каждую ночь и целую её. «Посмотри, парень, на лучистые глаза этой девушки, –  говорю я себе, –   они не могут лгать. Это глаза Любви». Я целую их и плачу.  О, сколько здесь рядом со мной загубленных,  потерянных душ! Изломанных судьбой и человеческой злобой. Сколько невинных и оклеветанных, сколько умерших заживо, лишенных надежды! Мне хочется крикнуть: «Остановите планету, я сойду!» Я здесь один счастлив! У меня есть ты!      Скоро на свободу! Как тяжело ждать! Не сойти бы с ума, считая дни, часы и минуты до встречи с тобой!
       Люблю тебя! Счастье мое! Ненаглядная моя Верочка!
 Всегда твой Роман».
Тогда Юрий порадовался за приятеля – подумал: хоть кому-то повезло. Девушка отвечала Ромке взаимностью и, похоже, впереди их ждало светлое будущее.
Но однажды Гомельский наткнулся на одно неотправленное Ромкино письмо. Все его письма проходили через Юркины руки, ибо Ломов был жутко безграмотный и каждое послание на свободу отдавал приятелю на корректуру. Гомельский начал читать, механически исправляя ошибки и вдруг застыл. Письмо предназначалось для какого-то неизвестного Коляна и говорилось в нем о Верке…
            
 «Здорово, Колян! Здорово, брателло!
Привет тебе из Солнечной Якмундии! Хорош, погостили! Через неделю откидываюсь! Передай всей Ельне, скоро в Астории гулять будем!
          Пацанам за грев поклон до самой земли. Не дали ласты склеить горемыке. Живопырка здесь не столичная. Скребу веслом по шлёнке и вспоминаю, какие мы с тобой балагасы на воле кушали, аж слюной давлюсь. Исхудал, как велосипед, ребра из фанеры вылезают. Выйду, месяц отжираться буду! Веришь, каждую ночь белая головка снится, да под соленые огурчики! За сапог ваксы пол жизни бы отдал! Это не лагерный байкал без сахара!
   А еще бабы снятся! Аж зубами скриплю! На петухов смотреть не могу, тошнит! Хочу живую сочную телку! Как подумаю, что я с ней вытворять буду, дрожь  сотрясает! 
           А теперь суши зубы, брателло! Я же тут в герои - любовники записался! Малявы на волю строчу! Трех таких безуль срисовал, пальчики оближешь! Одна просто – Царь Бабочка! Я её еще по ликбезу помню. Недотрогу из себя строила. Зато сейчас расцвела сучка по полной!  И  сзади и спереди всё на месте,  и витрина что надо, брызги голубенькие глупые, такой лапшу навешивать одно удовольствие. Губки рабочие. Короче, все как я люблю. Мы с ней теперь как жених и невеста. Варежку разинула и слушает, что я ей втираю. А я соловьем пою. Ты же меня знаешь, меня только прокурор остановит.  Я ей такие мексиканские страсти рисую, Санта-Барбара отдыхает. Втираю, что плачу от любви к ней. А я в натуре, рыдаю, только от смеха. Век воли не видать!
       Ну, бывай, брателло, от хозяина вернусь – повеселимся!
  Твой центровой корешь,
    Ромка  «Лом».

В тот же день Юрий ткнул письмо в нос приятелю и угрюмо спросил:
– Ты что, девчонку обидеть решил?
–Я?! – искренне возмутился Ромка. – Откуда ты взял, брателло?
– Из письма.
Ромка расхохотался.
– Да это я дружку втираю, пусть поржёт. А ты чего впрягаешься? Фотка понравилась?
– Ты же не такой, как те сухари, что из себя авторитетов перед бабами корчат, а на свободе девок на душец берут и бебики тушат только за то, что те с ними срок не мотали?
Ромка резко оборвал смех.
– Ты, лепила, рамсы что ли попутал? Я эту бизулю еще на воле знал. Мне тебя на пашню брать смысла нет, мы же с тобой карефаны. Отвечаю – ничего бабе не сделаю.
Юрий кивнул.
– Вместе в гости пойдем! – ощерился Ромка,– У Верки знаешь, какие подружки – пальчики оближешь. Глядишь, и тебе центровую красулю подберем, не век же тебе траур носить.
Ромка смеялся, но взгляд его Юрке не понравился. Ощущение какой-то смутной тревоги поселилось в душе и не отпускало. До воли оставалась всего одна неделя…
Воспоминания Гомельского прервала проводница, проходившая через тамбур. Она  мимоходом ему сообщила, что будет сейчас чай разносить. Чаю ему давно хотелось выпить  и он отправился назад в купе.
 
 Марта сидела уже часа два в ресторане. Есть ничего не хотелось и идти в купе тоже не было желания.
Она достала планшет из сумки и погрузилась в интернет. Через какое-то время, подняв глаза, она  встретилась с взглядом мужчины примерно её возраста. Здоровый шкаф с бритой головой уставился на неё в упор, а она тут же опустила глаза, делая вид, что читает, а у самой заныло сердце.
« Да, что же это такое, в конце концов, и этот туда же», – и она не ошиблась.
Мужчина встал и, подойдя к Марте, сел рядом на стул.
– Может, познакомимся, мадам?
Она подняла глаза и, посмотрев на непрошеного гостя, холодно, ответила:
– Мужчина отойдите  пожалуйста, я тут с мужем, –  так она часто говорила, чтобы избавится от очередного ухажёра, если даже мужа никакого не было вообще, как в этот раз.

– Познакомь с мужем... Где он? Мууууж, ты где, ау...
– Он в купе.
– Ну а в чем тогда дело, поболтаем.
Мужик был сильно навеселе, и смотрел на Марту масляным похотливым взглядом. Она встала и хотела уйти, но он схватил её за руку и, вдруг, на счастье Марты в ресторан зашёл Гомельский. Он пришёл купить себе что-нибудь к чаю.

– Юра,– крикнула она,– подойди сюда.
Когда Гомельский подошёл, она представила его мужчине:
– Вот мой муж!
Пьяноватый незнакомец презрительно посмотрел на Юрия и отпустил Марту, а она подхватив Гомельского под руку, выводила его из ресторана.
Юрий обернулся, встретившись взглядом  с бритоголовым и про себя выругался: «Чёрт, это же Ломов!  Он меня явно тоже узнал. Мы с ним виделись лет пять назад. Да, уж, ну и расклад!» Юрий посмотрел на Марту, а она продолжала держать его под руку пока они не вышли из ресторана, только в тамбуре отпустила и быстрым шагом направилась в купе, Гомельский последовал за ней.
http://www.proza.ru/2014/03/24/1815
Продолжение следует…