Период Раху

В тот день очень хотелось крови. Разогнать машину до предела на пустом шоссе, закрыть глаза и пусть рулит моя дурацкая судьба. Убьюсь ли я, покалечусь,  казалось совершенно неважно. Только бы выйти из этого состояния, только бы отпустила боль. Мне не смириться с тем, что произошло, я не хочу так жить.
Моя лучшая подруга Катя занялась астрологией и тщательно изучила мою натальную карту. В восьмом доме неожиданностей у меня злой Сатурн, который не перестает издеваться надо мной, подлавливая, когда мне  удивительно хорошо и швыряя с небес на землю. При этом у него хватает наглости обещать мне долгую жизнь. Ну, это не иначе, чтобы почаще носом об асфальт.

Долгое время мы с Сергеем работали в одной компании и состояли в самых дружеских отношениях. В свободное от работы время с упоением болтали и слегка флиртовали. Планеты посматривали на нас сверху и, милостиво позволяя сблизиться, организовывали нам совместные дежурства, не сильно обременяя клиентами.  Так мы просидели друг против друга за разными столами около полугода. К этому времени мы уже почти рассказали друг другу всю жизнь. Он был счастливо женат и обременен двумя сыновьями, что, как заметила Катерина, говорило о его хорошей карме в прошлой жизни, а я встречалась с Алексеем, за которого собиралась замуж. У нас все было хорошо друг без друга, пока позволял Сатурн.

Этот наш поцелуй в пустом офисе я не забуду никогда. Я вдруг поняла, что этот мужчина мой. Мой единственный, любимый и родной. Это только в сказках от того, что герой поцеловал героиню: она или проснулась от вечного сна, или превратилась в  принцессу или перестала быть злодейкой. Но они, в отличие от меня, родились при правильном расположении планет.

После работы, пользуясь каждым моментом прикоснуться  друг к  другу,  мы засели на диванчике  в  кафешке, где нам подали чай с пирожными, до которых дело так и не дошло. Мы целовались так, словно это был наш последний поцелуй перед смертью, а завтра была война. ТАК я никогда не чувствовала, а мне было с чем сравнить.
- Милая моя, да как же мы работать-то с тобой будем? - прошептал мне со вздохом Сережка.
- Не знаю, поцелуй меня ещё.

Работа не так волновала меня, как его быстрые взгляды на часы. После такого не уходят к другой, после такого остаются вместе на всю жизнь. И снова короткий взгляд на мобильный и взмах руки, подзывающий официанта. Я смотрела, как он расплачивается, остро понимая, что не могу его отпустить. Лягушка превратилась в принцессу и захотела замуж, да только дома ждала царица, которая стала принцессой  раньше меня на десяток лет.

Отменив назначенное свидание с Алексеем, я завалилась к Кате без приглашения. Одна я быть не могла,  меня распирало от любви, нежности и желания. Разум благополучно отключил память, что я посягаю на чужую собственность. 

Подруга рассматривала меня, подперев голову кулачком.
- Черт, а ведь я никогда не видела тебя такой счастливой, - изрекла она и потянулась за ноутбуком, где жила полной жизнью астрологическая программа грахас. – Может, у вас что и получится?!  Но у него же дети. Жена тебя съест. Прикинь, ей одной с парнями оставаться?
- Кать, я его не искала, у меня было все хорошо. Я, вообще, замуж собиралась.
- Собиралась?! С ума сошла подруга?! От одного поцелуя хороших мужиков не бросают. Ты охолони немного. Дай-ка я сделаю гороскопчик твоего красавца, а потом соединю с твоим.

От слова «соединю», сердце сладко сжалось от предчувствия. Завтра мы собирались встретиться и провести вместе день. Я не знала, когда закончится этот вечер без него, когда  я снова почувствую его теплые руки, нетерпеливые губы. Все мое существо стремилось к нему, словно, уходя, он разорвал меня надвое.   Выспросив все данные о его дне и месте рождения, Катька сосредоточенно щелкала клавишами, высунув язычок от усердия, пока я блаженно вспоминала всё, что он со мной делал и представляла, что завтра сделает. Я чувствовала себя школьницей, остро понимая, что к чему бы ни привела меня моя внезапно возникшая страсть, у меня нет и не будет сил от нее отказаться.

- Для того чтобы бы ты вышла замуж, нужно, чтобы шел период хозяина твоего первого дома и подпериод  хозяина девятого в раши или навамши.
Я на миг представила себя рядом с Сережкой в белом платье и услышала, как гости кричат нам «горько».  Счастье!
- Ну что там? – я открыла глаза и увидела, что Катя  потирает остренький носик и хмурится.
- Нет у тебя такого периода.
- А что есть?
- Только Раху-Раху.
- А что это такое?
-  Это такая теневая планета. Люди очень мучаются, когда приходит такой период.

Планета порождает страстное желание, которое никогда не бывает удовлетворено.
Желание обладания как раз и было то, что я чувствовало. Причем желание требовало немедленного осуществления. Никогда в жизни я так не хотела ни одного мужчину. Завтра я его получу, и никакие планеты не смогут мне помешать.
Ночью я так и не заснула, но  утром чувствовала себя прекрасно. От волнения у меня дрожали руки, и я никак не могла накрасить ресницы. Я сто раз проверяла телефон, пока дождалась звонка.

В маленьком номере частной гостиницы мы набросились друг друга. Я задыхалась от нежности и умирала от блаженства. Где-то в глубине мозга засела мысль, что после него я не смогу принадлежать ни одному мужчине. Я, наконец, осознала, что означает отдать себя без остатка и каковы должны быть отношения  мужчины и женщины.
- Мы еще здесь? – спросила я, когда смогла говорить.
Он только улыбался, продолжая меня гладить.
- Серёж, но так не бывает.
- Но это же есть?
- Ты чувствуешь то же, что и я?
Он прищурил зелёные глаза:
- А как мы это сравним?
- Расскажи мне.

Он рассказал, и  на нас снова излился поток чувств, после которых мы потеряли нить разговора, чтобы снова понять, как то было хорошо, а это новое еще и чудесно.
- Как ты пойдешь домой? – тихо спросила я, понимая, что уже начинаю ревновать.
- А что делать?
Остаться со мной! – молча кричало все мое существо, но я только крепче к нему прижалась. Как я могу просить о чем-то после нашей первой встречи? Как я могу, вообще, о чем-то просить,  я могу только ждать и надеяться.
Мы вместе шли до метро, и я удивлялась почему, несмотря на испытанное блаженство, я опять чувствую себя потерянной. Так же как  и вчера. Нет, еще более потерянной, потому что теперь я принадлежала ему целиком.
Оставшись одна, я набрала Катин номер.
- Ну и как это было?
- Даже если мы больше никогда не встретимся, я всегда буду благодарна, что испытала такие чувства.
- Приходи немедленно, расскажешь, что он с тобой делал.

Рассказывать я не могла, сидела на диване, забившись в угол, вспоминая нашу встречу. И сегодня дело было даже не в том, что он был нежен, как ни один мужчина в моей жизни, а в том, что моя душа выбрала его душу, еще когда мы сидели долгими часами друг против друга, а теперь к ней присоединилось и тело, потерявшее свою хозяйку.
- Эй, подруга, – Катя оторвалась от компьютера, – я сделала его гороскоп, но не уверена, что ты обрадуешься.
- Он не будет со мной?
Карие глаза подружки сочувственно уставились на меня.
- Даже самый хороший астролог может предсказать судьбу лишь на семьдесят процентов, - неуверенно начала она.
- Ну а остальные тридцать?
- Тридцать остаются на волю бога.
- Вряд ли бог  захочет разрушить его семью, чтобы соединить нас, - я почувствовала, что сейчас расплачусь. – Катька решительно захлопнула ноутбук и, пересев ко мне на диван, обняла меня. – Я не хочу, чтобы ты страдала. Вернись к Алексею, он мне сегодня звонил, спрашивал, что у тебя случилось. Он любит тебя, и вы подходите друг другу. Ведь все было хорошо.
- Тогда я просто не знала, что такое хорошо.  Так что там с Сережкиным гороскопом?
- У него, у одного из немногих, чьи гороскопы, я изучала, чудненько расположились планеты. Каждая сидит в своем знаке и в нужном доме. Есть некоторые проблемы с матерью. – Я кивнула, вспоминая его рассказы. – Его ждет успех в бизнесе. – Я снова кивнула. Клиентов у него действительно было много, в отличие от меня. – Ну и седьмой дом очень правильный. Юпитер его аспектирует. Семья у него хорошая, - Катя выдохнула – ну и я не нашла никаких показаний для развода. Ни в раши, ни в навамши.  Есть, впрочем, некоторые знаки, что может гулять от жены. И еще: у него тоже, как и у тебя начался период раху-раху.

Я вспомнила наши сплетающиеся в страсти тела, наше полное растворение друг в друге. Зачем нас тогда соединили, если нам не суждено быть вместе? Зачем мне эта боль, когда он уходит? Вдруг мне захотелось остаться одной, зарыться в подушку и поплакать. Включить какую-нибудь слезливую музыку и вспоминать, словно я из взрослой женщины превратилась в глупенькую школьницу.
- Ладно, пусть будет период раху, - я встала с дивана. – Все равно не смогу от него отказаться.
Катька покачала головой.
- Так что сказать Алексею?
- Что я безнадежно влюбилась и чувствую себя не вправе морочить ему голову.
- Но ведь твой Ромео не отказывается от жены?

Я захлопнула дверь, не ответив. Напрасно  пытаться спасти утопающего, если он слишком долго пробыл под водой. Напрасно Алексей приносил мне цветы и пытался вытащить из дома, где я сидела одинокими вечерами, когда Сережка, как примерный муж играл с мальчишками и поедал вкусные приготовленные не мной – а как мне хотелось его покормить - ужины. Напрасно Катька  зачитывала мне веды, где говорилось о том, что любовница, отдавая свою энергию, живет на задворках, в то время как жена блаженствует во дворце.
В ведах есть правда, дела у моего любимого шли все лучше и лучше, его хвалили на собраниях  и ставили мне в пример. Я грустно улыбалась, снимая его на камеру для доски почета. Через несколько месяцев нашей связи, его, как лучшего менеджера компании, наградили путевкой в Прагу, а меня уволили. Отдав оставшихся клиентов ему, я засела дома.

Зато теперь я могла полностью раствориться в своей любви. Никто не мешал мне целыми днями думать о нем и ждать звонка. Он ехал на очередную встречу с клиентом и   звонил мне, а я, расхаживая по комнате  с трубкой в руках,  надеялась, что когда-нибудь стану для него незаменимой, и он вернется ко мне, а не домой.  Мы говорили обо всем на свете, и он милостиво выслушивал мои робкие намеки, что я хочу быть с ним. На самом деле, я не просто хотела, я уже умирала без него. Он забрал мою душу, мое тело, все мои желания и мои мысли. Иногда я с грустью вспоминала какой независимой была раньше. Что-то делала, где-то носилась, мир, казавшийся мне  забавным, потерял свою привлекательность. Я жила нашими редкими свиданиями – у него всегда было так много дел - и не пыталась ничего изменить. И ведь не могу ни в чем обвинить любимого. Мы по-прежнему задыхались от счастья и не могли наглядеться друг на друга. Не могли наговориться, оба страдали, расставаясь и грустили, мечтая о том, как было бы хорошо, если мы встретились раньше. Это я должна была родить ему детей и ждать с ужином дома. Эх!
И вот однажды ко мне ворвалась Катька.
- Послушай меня, хватит сидеть дома. По десятому дому начался транзит солнца. Тебя ждет успех в бизнесе. Срочно устраивайся на работу. И, вообще, когда у людей идет период раху, они хотят денег, вещей, путешествий. Только у тебя одно единственное желание, - она хихикнула. – А, вообще, - она оглядела меня с ног до головы, – выглядишь ты замечательно, глаза светятся. И джинсы эти на тебе так хорошо сидят. Похудела. Прическа новая идет. – Катя снова улыбнулась.  – Так  что я отправляю твое резюме по всем сайтам.

Работу я получила удивительно быстро. Моя новая начальница оказалась молодой женщиной  с обаятельной улыбкой. Позже, когда я пыталась вспомнить ее лицо, чтобы описать Кате, я не могла назвать ни одной примечательной черты, глаза неопределенно серого цвета, нос небольшой и немаленький, лоб скрыт кудрявой каштановой челкой. Ее улыбка затмевала все остальное. Я тогда предположила, что так могут улыбаться только женщины, чья жизнь полностью удалась.
Директор фирмы, Оксана – она так и представилась без отчества – держалась на собеседовании настолько открыто и дружелюбно, что уже скоро мы общались, словно давно друг друга знали. Располагала она к себе настолько безоговорочно, что я и помыслить не могла, что пойду искать другую работу, несмотря на то, что условия здесь были пожестче, чем на прежней, а работать приходилось больше.

С первого дня в офисе мне сразу стало легче. Клиенты, встречи и   звонки занимали мои мысли, отвлекая их от Сережки и от угнетающей безнадежности нашей ситуации. Мне было ужасно тяжело оставаться одной, когда он уходил из моей в чужую постель. Ревность зашкаливала, разум слабо настаивал поговорить серьезно, что я однажды и сделала, на что он, глядя в мои глаза, нежно спросил:
- Где ты была раньше?
- Не знаю.

Про себя подумала:  искала тебя, путаясь в ненужных отношениях и думая, что на свете нет любви. А она  оказалась вот в этих зеленых глазах с загнутыми ресницами. И не остаться и не расстаться. Одно мучение, так прочно спаянное со счастьем, что забывалось и о долге и о порядочности. Схватить бы его, завязать глаза и утащить куда-нибудь, где не будет звонков от дотошной жены с чередой приказаний, что сделать и что купить, отвлекающих от меня.
- Ну вот, видишь, - губы скользнули по шее, даря блаженство, сильные руки крепче обхватили, усаживая на колени. – Так как с тобой у меня не было никогда, но я не могу тебе пообещать, что когда-нибудь тебя заберу. И в то же время мне страшно подумать, что мы расстанемся. - Мы оба бросили взгляд на смятую постель, в которой мы сегодня снова превзошли сами себя, открыв еще что-то новое в наших жадных телах, уже ставших неразлучными.
- Но ведь может так быть, что ты не сможешь оставаться там? – робко спросила я.
Он некоторое время внимательно созерцал ковер, где валялись наши сорванные друга с друга вещи.  И только потом сказал:
- Если я это почувствую,  уйду к тебе.

С того дня в моем сердце поселилась надежда, которая запинав здравый голос рассудка, что это уже должно было произойти, помогала мне жить. Надежда на то, что все изменится, порождала неясные мечты о том, как по выходным мы, забрав его мальчишек, едем в парк на карусели или  вместе катаемся на лыжах или роликах. Я вовсе не хотела, чтобы он бросил семью, я только хотела, чтобы он был со мной. Если бы он сказал, что уходит с мальчишками, уверена, я любила бы их как своих детей, которых мечтала иметь от него. И это все как-то уживалось с тем, что раньше я вполне спокойно относилась к этим капризным чудовищам природы и вовсе не спешила ими обзаводиться. С этой моей половинкой уживалось все, кроме осознания, что время идет, а он по-прежнему возвращается домой.

После того, как я вышла на работу, мы стали реже встречаться,  я уже не могла, как раньше подстраиваться под него. Разговоры стали короче. Но, занятая бесконечными поручениями Оксаны, я лишь надеялась, что наши сумбурные встречи приведут его к мысли, что нам нужно быть вместе.
Однажды моя подруга спросила, как у него идут дела. Я сказала, что он считает, что наши отношения принесли ему удачу.  Он даже смог достроить загородный дом.
- Женщина, отдаваясь женатому мужчине, дарит ему свою силу, которую он приносит в свою семью. На тебе, кстати, и новые джинсы болтаются. Ты что-нибудь ешь, вообще?
- Некогда. Работы много.
- А с деньгами как?

Я опустила глаза, стыдясь признаться, что, занятая с утра до ночи, я никак не могла слепить ничего стоящего. Так маленькие сделки, не дававшие умереть с голоду. Ситуация повторялась, большие деньги не хотели приходить ко мне. Оксана только успокаивала меня, считая это периодом невезения. Мы с ней здорово подружились, часто вместе обедали, нашли много общего. Нам нравились одни  и те же фильмы, книги. Даже телефоны, новенькие самсунги, мы купили одной и той же модели. Оксана с удовольствием рассказывала мне про свою семью, муж, хозяйственный работящий, в ней души не чаял. Называла она его как-то смешно, котиком. А еще подкаблучником иногда, но это любя, конечно. Звонила  ему частенько, контролировала, где он и чем занимается. Мужика, мол, надо держать, чтобы не распускался.
- А как у тебя с личной жизнью? Неужели никого нет? – вдруг спросила она, отключившись от своей персоны. Наше общение проистекало так, что я в основном слушала, что сделал или не сделал котик и ее безобразники  сыновья.

Про мою тайную любовь знала только Катька, но это брошенное её «никого нет»  задело мою почти раздавленную гордость. И я вдруг, сама того не желая, взяла и описала ей все, что  однажды почувствовала. О том, что есть на свете любовь и бывают такие отношения, что, встретив каждую женщину на своем пути, желаешь ей хотя бы раз испытать такое счастье. И чувствуешь себя счастливицей, потому у тебя это продолжается больше года.
Мое заявление о неземной страсти сбило  уверенность с начальницы. Она поставила чашку с кофе на стол и впервые посмотрела на меня с завистью.
- Везет же некоторым. Мне, конечно, грех на котика жаловаться,  но так, как ты рассказываешь, у меня никогда и ни с кем не было. Она окинула хищным взглядом сидящих за столиками, словно пыталась среди них найти того самого для небес, но потом взяла себя в руки. – Да ладно, мне итак повезло. Муж хороший, мальчишки талантливые, деньги есть. А у тебя только любовь.

Я засмеялась. У меня не только, для меня эта любовь свет и смысл моей жизни. Я без нее умру, как наркоман без дозы. И ни с кем другим не смогу. Он весь мой родной.
- А замуж предлагает? – спросила дотошная Оксана.
-  Он разводится сейчас, решит вопрос, поженимся,  - вдруг ляпнула я и закашлялась от своего вранья.

Оксана неодобрительно кивнула.
- Вот ведь, не смотрят бабы за мужиками. Мой бы только попробовал. Я бы его построила. Голым бы ушел к своей сучке и  детей никогда не увидел.
Мне вдруг почему-то стало страшно и как-то стыдно и за себя и за нее. И чувство похожести с начальницей, так легко ставшей моей приятельницей, которым я себя тешила, вдруг куда-то делось.
Вскоре после этого разговора мы с Оксаной просматривали документы, бросив наших мобильных близнецов на один стол. Настроение у меня было отвратительное: нам с Серёжкой никак не удавалось встретиться, то он был занят, то я. Вот и, увидев его мордочку на экране мобильного, я, не дождавшись мелодии звонка, схватила телефон и ласково назвала его по имени. Что произошло потом, мне до сих пор трудно вспоминать. Я плохо помню сначала удивленное, а позже перекошенное от гнева лицо Оксаны и запинающийся голос моего любимого. Некоторое время мы с начальницей молча смотрели друг на друга, пока наши мозги синхронно обрабатывали информацию, пытаясь ее воспринять. Почему-то первой мне в голову пришла мысль, что Сатурн сегодня как нельзя лучше проявил свою злую природу. Мало того, что я случайно устроилась на работу к жене своего любовника, так я еще умудрилась рассказать ей о нашей неземной страсти и наврала, что он разводится, а потом ещё и схватила её мобильный, в котором на звонок нашего общего милого, появлялась одна и та же фотография.
Уф! Я почувствовала, что покрываюсь потом и боялась поднять глаза. Оксана опомнилась первой.
- Какого черта ты схватила мой телефон?
- Я… я перепутала, извини, - я положила её мобильный, который все еще сжимала в руках, на стол.
- Откуда у тебя фотография моего мужа?
- Фотографировала его для доски почета ещё на старой работе…
- Ах, так это ты была его партнершей, о которой он столько рассказывал?! – на её лице проступили красные пятна, а  глаза сузились от злости. Я почему-то вспомнила, что она лев по гороскопу и Марс у неё в самом сильном положении. – А потом тебе захотелось втереться в доверие и поработать со мной? Ах ты.. -  она двинулась ко мне, но тут её мобильный снова зазвонил, и на нем проступила Серёжкина мордуленция. На этот раз Оксана схватила трубку первой и, не дожидаясь ответа, прорычала:
- А с тобой я дома разберусь!  – Она снова двинулась ко мне. Спас меня стук в дверь, появилась секретарша. Взяв себя в руки, Оксана выдала ей несколько распоряжений, в то время как я грустно смотрела в окно на чудесный солнечный денек, у которого мы планировали урвать несколько часиков для счастья, чтобы снова доказать друг другу, как хорош мир, когда мы вместе. На глазах у меня появились слезы.

Когда за секретаршей закрылась дверь, порыв у Оксаны прошел. Сузив глаза, она критически рассматривала меня с ног до головы. Слова замерли в горле. Да и что я ещё могла сказать? Оценив меня и, видимо, не посчитав, соперницей, она холодно процедила:
- Ты уволена! Даже не думай рассчитывать на зарплату, считай это наказанием за попытку посягнуть на чужое. – Она сделала короткую паузу, во время которой я успела сделать пару шагов к двери. – Подожди,  как ты могла подумать, что он бросит из-за тебя семью? Да у нас прекрасные отношения, мы только вчера всю ночь сексом занимались. - Она улыбнулась. – Неземным. Последнее время, он, вообще, был страстным. Такие, как ты существуют только для разогреву.

Я неслась по лестнице вниз, не дождавшись лифта, даже не думая, что могу свалиться на своих высоких каблуках, которые надела в надежде на свидание. Слезы застилали глаза, я бросилась к своей стоявшей у обочины синей машинке и включила зажигание. Руки дрожали на руле, слезы застилали глаза, но в уголке сердца теплилась крохотная надежда, что я смогу  все объяснить до того, как он вернется домой, и его жена получит свой заслуженный урок, когда останется одна.
До своей прежней работы – я точно знала, что он в офисе  на переговорах - доехала быстро. И для меня даже нашлось удачное место для парковки напротив входа. Время переговоров близилось к концу, и я была готова ждать. Телефон вызывал отвращение.  Я даже не знала, что  скажу. Была уверена, что как только мы окажемся  в спасительном укрытии салона машины,  и его губы коснутся моих, все будет хорошо.

Но телефон снова опередил меня. Сережка, когда я возникла перед ним, смотрел на меня чуть ли не с ненавистью.
- Зачем ты меня так подставила? Зачем ты устроилась на работу к моей жене? Зачем ты схватила ее телефон?
Мне хотелось обнять его и заплакать.
- Пожалуйста, поверь, я не хотела. Я все объясню. Пойдем в машину.
- Нет, все. Ничего не надо. Наши отношения закончены.

Я почувствовала, как сердце упало куда-то вниз и осталось там. Стало трудно дышать, но я вдруг собралась и неожиданно твердо сказала:
-  Все, что я прошу, это уделить мне несколько минут, чтобы все объяснить.
Лицо его смягчилось, глаза стали добрыми и ужасно грустными.
- Хорошо, раз ты так хочешь. Недолго. – Он посмотрел на часы. – Я  спешу. У меня встреча. – В этом для меня не было ничего нового, он всегда спешил, у него всегда дела на первом, семья на втором, а я… Наверно, даже не на третьем. Там я полагаю мама. Это он для меня на первом и единственном. И жизнь рушится у меня, а не у него. Но я еще готова побороться за свою любовь. Видимо, Марс, осмелев от безысходности, поднял с земли и  взял в руки свое заржавевшее оружие.

Сергей не дал мне переплести пальцы, хотя и позволил  взять его за  руку. Отказался садиться в машину, чтобы избежать интимности закрытого пространства. Мы шли по улице, и я, сбиваясь, рассказывала, как все было на самом деле, периодически, поднимая взгляд на его лицо. Иногда мы останавливались и, держась за руки, смотрели друг на друга. Я с болью осознавала, что  он изменился, все его мысли  и чувства были скованы страхом. Оксана успела с ним поработать до моего приезда.
- Пойми, все случилось, как случилось. Мне было хорошо с тобой. Прости.
- Но как же так?! Неужели то, что было, не имеет для тебя никакого значения?
-  Я не могу бросить детей. Супруга поставила меня перед выбором: либо семья, либо…
- Ты уходишь голым и никогда не увидишь детей, - закончила я.
- Именно. Я не могу из-за тебя потерять все, что создавал годами.

Мне впервые захотелось его ударить. Больно и наотмашь, собрав в кулак всю силу моей любви. Даже не из мести. Больше из-за того, что мне было жаль мужчину, которого так сделала собственная жена. Где его Марс? Где столь воспеваемая мужская сила?
Привет, мой любимый подкаблучник.
Мы снова остановись, и он взял меня за руки. Через клеточки кожи в меня вливалось его тепло. Я понимала, что люблю его настолько, что чувствую его боль и переживаю больше за него, чем за себя. Кажется, это называется безусловной любовью, когда ты принимаешь человека со всеми его потрохами и вместе с ним идешь в тюрьму, становясь соучастницей преступления. Я бы пошла, но меня никто не звал.

Боль навалилась, когда я легла в постель. Слезы в подушку, мокрые щеки и воспоминания о том, как все было и бесконечные мысли о том, как он мог предать нашу любовь? Забылась сном  я только на час, а утром встала, чтобы ехать на встречу с клиентом.
В тот день очень хотелось крови. Я почти не смотрела по сторонам и не успела затормозить. В тот момент зазвонил телефон, и я протянула руку, чтобы взять его и услышала резкий удар. Голова мотнулась назад, и я успела подумать: «Наконец-то!»

Но Сатурн в восьмом доме обещает долгую жизнь. Совершенно невредимая я с грустью рассматривала помятый об внедорожник капот моей машинки и ее  разбитый стеклянный глазик. Сатурн снова остановил меня.
Моя верная подружка приготовила мне горячую ванну с пеной и дала в руки бокал с токайским вином, пока я, обливаясь слезами, рассказывала конец истории любви. Кивала, поддакивала, даже сходила к соседям за сигаретами, когда я изъявила желание покурить в её ванной.  Когда поток слез и слов иссяк, просто сидела рядом.
Неожиданно я села в ванной.
- А знаешь что, я все равно не предам нашу любовь. – Катя нахмурила прямые бровки, так что они свелись в одну линию.
- Что ты имеешь в виду?
- Это он мог так легко  отказаться, а я нет. Я все равно буду любить его, несмотря ни на что и благодарить судьбу за нашу встречу. Это моя любовь, и я не согласна убить её. Только моя, понимаешь? И кто-то из нас должен помочь лисенку.
- О чем ты?

В самом начале наших отношений я рассказала любимому сказку, которую сама придумала. Мы не искали друг друга и наше чувство – я назвала его лисенком - свалилось на нас, подобно нежданному ребенку в семье, где у каждого родителя свои планы. Мы пытались сопротивляться и не уделяли ему должного внимания, раздражаясь самим фактом  обременения наших уже сложившихся жизней. Но как все нелюбимые дети, лисенок вырос без нашей помощи и тогда мы, вдохновившись его красотой и силой,  начали его использовать. Теперь один из нас подстрелил его, и он умирает на моих руках. Так неужели же в моем сердце не найдется милосердия, чтобы перевязать ему рану? Неужели я тоже возьму ружье и выстрелю посередине черных глазок бусинок, смотрящих на меня с мольбой?
Закрыв лицо руками, Катя выбежала из ванной, а я, стерев слезы мокрой рукой, завернулась в халат.

Спасибо, лисенок, за то, что ты был.