Мой лучший друг. Глава 17

Глава 17

Мы провели вместе с дочкой три дня. На третий день я начала беспокоиться, потому что Алекс не брал трубку. Я всегда знала, что у него есть свои собственные дела, в которые он меня не посвящает, поэтому я не стала бы волноваться, если бы меня не испугала  нервозность Марины.

Они с Алексом всегда были очень дружны, и дочка была в курсе многих тайных дел своего отца. По ее поведению я поняла, что что-то не в порядке. Что случилась какая-то беда, а меня опять держат в неведении.

- Марина, что ты знаешь? Где Алекс?

- Мам…

- Нет, мне надоело быть эдакой хрупкой игрушкой в ваших руках. Я имею права знать, где мой любимый мужчина?!

- Ты хочешь правду? Я НЕ ЗНАЮ, ГДЕ ОН!!! И телефон не отвечает, - совсем убитым голосом ответила она.

- Куда он поехал?

- Алекс сказал правду – он поехал на похороны отца.

Меня затрясло от страха. Опять повторялось все то же – не отвечающий телефон, неизвестно куда пропавший любимый человек.

- Марина, ты ведь знаешь, где его искать, правда?

- Могу только предположить. И позвонить по одному телефону. Но, пожалуйста, мама…

- Ооо, опять эти тайны, как они мне надоели!!!

- Все, успокойся, тайна не моя. Ты знаешь, как Алекс относится к своим тайнам и как он приучил меня относиться к данному мной слову. Поэтому, тебе придется подождать за дверью, пока я позвоню по этому телефону.

- Скажи мне одно – это связано как-то со смертью Саши? Я ведь просила его не проводить никаких расследований. Мне сына это не вернет, поэтому я не хочу знать правду о его смерти.

- Нет, это никак не связано с Сашей.

- Хорошо, - я немного успокоилась и вышла из комнаты.

Я стояла на балконе, любуясь на редкость красивым весенним закатом. Был теплый майский вечер. Вся Москва оделась душистыми цветами. Воздух кружил голову. Как хотелось бы сейчас быть рядом с Алексом и разделить с ним этот закат.

В этот вечер я очень жалела, что я не верующая. Хотелось запрокинуть голову к небу и помолиться, чтобы единственный любимый мужчина в моей жизни вернулся ко мне целым и невредимым.

Я вздрогнула, услышав за спиной шаги дочери.

- Мам, пойдем… - тон ее мне не понравился, - вот так, садись. Тебе понадобится все твое мужество…

- Что случилось? Он жив? – вскричала, не помня себя от страха я.

- Жив. Спокойно, без нервов, пожалуйста. Постарайся меня выслушать. Я помогу тебе, но сейчас тебе придется все делать самой. И не будет рядом Алекса, который всегда приходил тебе на помощь. Теперь помощь нужна ему. Если хочешь – это твой экзамен на любовь к нему. Держись. Ты сможешь. Ну? Готова?

- Я готова. Говори, что тебе известно?

- Алекс в тюрьме.

- Где?

- Ну, не совсем. В следственном изоляторе. На Преображенке.

- Как он там оказался?

- Я ничего не знаю. Даже если и догадываюсь… я дала слово Алексу, что никогда тебе этого не расскажу, так что, тебе придется самой все увидеть. И это жестоко…

- Что случилось? Ты хотя бы можешь сказать, за что его туда посадили?

- За подделку документов. Это официальная версия. Но есть и не официальная. Всему виной его сестричка. Та еще штучка. На нее это похоже.

- Ты что, знаешь ее?

- Лично – нет. Боже сохрани меня от таких знакомств. Но наслышана.

- Алекс  действительно совершил что-то незаконное?

- ДА! – заорала Марина, - и это он сделал из любви к тебе, - уже более спокойно добавила она.

- Я должна ехать…

- Мама… я даже не могу тебя подготовить, бедная моя… я не смогу быть с тобой рядом. Я добилась свидания, но пойти туда ты сможешь только одна – таковы условия, которые мне поставили.

- Тогда поехали, скорее.

- Я поведу машину, - сказала Марина, - тебе нельзя сейчас.

- Нет, ты что, с ума сошла, на твоем сроке?!

- Тогда возьмем такси. Тебя за руль сейчас я не пущу. Собери все свое мужество. И… поклянись мне, что даже если тебя что-то шокирует, ты не покажешь это Алексу. Потом разберешься в своих чувствах. Пощади его! Ведь если ты хоть жестом, хоть взглядом выдашь свое презрение, увидев его, ты его погубишь. Он столько раз мне твердил, что просто не будет жить, если ты его оттолкнешь.

В моей груди было так холодно, что, казалось, сердце превратилось в лед, но билось оно часто-часто. Руки дрожали.

- Мама. Посмотри на меня. А теперь глубоко вдохни и медленно выдохни… Еще раз… И еще раз. Все. Постарайся держать себя в руках. Ради Алекса.

Мы приехали к мрачному казенному зданию с тяжелыми воротами и высоким забором с колючей проволокой. Дочка вышла из машины вместе со мной. Она довела меня под руку до поста охраны.

- Вы кто и к кому?

-  Я Маргарита Павловна Безсонова. У меня свидание, - чужим от волнения голосом сказала я.

- С кем?

- С Алексом Хартом.

- С кем? – удивился полицейский.

- Подожди, мама, - дочь протянула охраннику бумажку.

- Ааа, все в порядке. Проходите, гражданочка, - сказал он мне, - а Вам придется подождать здесь, - это уже Марине.

- Мама, - Марина неестественно бодро улыбнулась совершенно белыми губами и показала мне сжатые кулаки, - я буду ждать тебя здесь.

Меня куда-то вели. Всюду был ужасный запах дешевой столовки и еще какого-то дезинфектанта. Мне было до ужаса страшно. Я вдруг ощутила, что мой мочевой пузырь переполнен и я вот-вот не сдержусь. Я постаралась не смотреть по сторонам и трижды глубоко вздохнула, как учила дочь. Мне стало немного легче.

Мы пришли в комнату, обставленную с казенным уютом. Два стула и стол. Мой взгляд с ужасом остановился на широкой кровати, застеленной грубым одеялом. Боже, куда я попала…

Я присела за стол и стала ждать. Мои руки дрожали, но я сжала их в кулаки, чтобы не выдавать волнение. Это странным образом подействовало на мое состояние, и я немного успокоилась, взяла себя в руки.

- Введите задержанную… Александру Хартман…

Это все сон. Кошмарный и неправдоподобный. Мне надо проснуться….

В комнату ввели незнакомую мне женщину. Немолодую, высокую и массивную. Одетую в казенную блузу и юбку. Ее волосы были повязаны косынкой. Она подняла глаза на меня и я окоченела от ужаса… на меня смотрел мой Алекс. Гладко выбритый и одетый в женскую одежду. В глазах его была смертельная тоска и невыразимая боль.

Это существо тяжело опустилось на стул напротив меня. Я вглядывалась в его лицо, узнавая и не узнавая, не веря своим глазам. Мне хотелось закричать, так мне было страшно, но я вспомнила, какую клятву взяла с меня дочь. И опустила глаза.

Ее (или его) руки тоже лежали на столе и были сжаты в кулаки. Костяшки побелели от напряжения. Долгую минуту я смотрела только на эти сжатые кулаки. Несомненно, они принадлежали моему любимому мужчине, знакомые до последнего волоска. Я знала, как они были нежны, как умели ласкать, защищать от всех бед, помогать, поддерживать и даже носить меня в минуту моей слабости.

Я нерешительно потянулась к ним своими белыми дрожащими пальцами, но он отодвинул их от меня. Тогда я снова посмотрела ему (или ей) в глаза. Он ждал, что я решу.

- Алекс…

- Нет, теперь ты знаешь мое настоящее имя. Я Александра Хартман… - бесцветным голосом сказал он.

Я молчала, глядя ему в глаза. Наконец, я сказала:

- У меня к тебе всего один вопрос.

- Спрашивай, - таким тоном, как он это сказал, люди соглашаются на смерть или на предательство, на подвиг или на подлость. Он находился за гранью, когда уже все безразлично.

- Кем ты себя считаешь? Женщиной или мужчиной?

- Я всегда считал себя мужчиной. Хоть и родился по ошибке природы в женском теле. Это и есть самая моя страшная тайна.

И тогда я решительно, с неожиданной для меня силой, схватила его большие могучие кулаки и стиснула их так, что он вздрогнул от неожиданности.

- Значит, я могу и дальше звать тебя Алекс, любимый, - совсем незнакомым, звенящим от внутренней силы голосом сказала я.

У него был вид помилованного за минуту до казни. Вся гамма чувств пробежала по его лицу – невыразимая боль, недоверие, печаль… и, наконец, оно осветилось такой любовью, что я поверила – его тело действительно было ошибкой природы. Это мой Алекс, попавший сюда в результате стечения роковых обстоятельств. И я обязана его отсюда вытащить.

Долго-долго он смотрел мне в глаза, пытаясь прочесть мои настоящие чувства, а я сейчас спрятала их очень глубоко, на самое донышко своей души. Сначала надо сделать так, чтобы он вышел на свободу. Потом я буду копаться в себе.

- Итак, в чем тебя обвиняют и что нам теперь делать, чтобы снять эти чудовищные обвинения?  Я не верю, что ты мог совершить преступление.

- Я подделал паспорт.

- Зачем?

- Хотел жениться на тебе, а в нашей стране это или неосуществимо, или незаконно.

- Как это выяснилось? И почему тебя надо было обязательно сразу сажать сюда?

- Это все козни моей сестры. Она пыталась предъявить свои права на наследство, но, поняв, что ей ничего не достанется, сделала так, что теперь ничего не достанется и мне, ведь у меня теперь другое имя и фамилия в паспорте.

- Но ведь это не настоящий паспорт, так?

- Да, так.

- А настоящий существует?

- Да.

- У тебя есть идеи, что нужно сделать? Я сделаю все. АБСОЛЮТНО ВСЕ, чтобы ты вышел на свободу.

- Рита, помнишь, что я подарил тебе на твой последний день рождения? Перечитай мою поздравительную открытку.

Я сидела, пытаясь вспомнить и сообразить, что он имел в виду. Обычно он дарил мне ювелирные изделия, которые я хранила в банковской ячейке. На этот раз… кажется, он подарил мне изумрудное колье… Оно было таким дорогим, что я не осмелилась даже ни разу, кроме того дня рождения, его надеть. К каждому украшению, если оно являлось копией антикварного изделия, прилагался сертификат, который обычно Алекс клал под бархатную обивку футляра… Ах, вот оно что! В футляре должно еще что-то лежать!

Я понимала, что он не может мне сказать напрямую. Посмотрела в его глаза. Он ждал ответа. Я медленно кивнула ему, в знак того, что догадалась.

- Еще. В моей записной книжке в кабинете ты найдешь телефон адвоката по фамилии Вареничев. Позвони ему. Пока идей больше нет. Меня могли бы выпустить под залог, но… сейчас у меня совершенно нет денег.

- Почему?

- Я… понимаешь, я собирался сделать кое-что очень важное и уже это оплатил.

- Что же это?

- Серия операций по смене пола.

- Зачем?

- Хотел, чтобы мы с тобой жили полноценной жизнью, чтобы ты была счастлива. Я знал, что отец очень плох. Он последнее время много болел. Знал, что на меня оформлено завещание. Я бы получил огромное состояние. Поэтому я решился потратить почти все свои деньги. Теперь я нищий, опозоренный и в тюрьме.

- Не понимаю, зачем тебе надо было подделывать паспорт. Мы могли бы с тобой уехать в Нидерланды. Помнишь, мы ведь с тобой хотели. И там нормально пожениться.

- Я виноват, знаю. Но я видел, как ты страдаешь, как превращаешься в тень. После двух похорон ты почти перестала смеяться. Я хотел, чтобы у нас была свадьба – большая, красивая – такая, какой ты достойна.

- Глупый мой влюбленный романтик, - растроганно сказала я, - ну зачем ради этого надо было так рисковать!

- Ты же знаешь, я готов на все ради одной твоей улыбки. Так было и так будет… если ты не оттолкнешь меня теперь И если простишь, что я всю жизнь тебя обманывал…

Я ничего не сказала. Молча, внимательно смотрела ему в глаза, но потом поняла, что просто промолчать нельзя, что он чего-то от меня ждет именно сейчас.

- Алекс, давай, сначала, разберемся с проблемой. Потом ты выйдешь и все мне расскажешь. Обещай.

- Клянусь тебе, я расскажу все, как на исповеди. Я давно хотел, но мне было так страшно, что ты узнаешь и в ужасе не захочешь даже ничего слушать.

- Не могу сказать, что я не удивлена. Но все это после. Держись. Помни, ты нужен мне. Я тебя люблю… такого, какой ты есть.

Его увели. У меня хватило сил встать и дойти до выхода. Колени мои дрожали, ноги не слушались, я почти ничего не видела и не слышала вокруг себя. Выйдя за ворота и увидев, что ко мне приближается дочь, я сделала ей шаг на встречу и потеряла сознание.