Мой лучший друг. Глава 19

Глава 19

Лариса Николаевна Хартман была до омерзения похожа на своего брата. Те черты, которые придавали Алексу благородство, мужественность, аристократичность, совсем не украшали его сестру. Она была высокого роста такого же, как Алекс, а он и среди мужчин считался высоким, массивная в кости, с монументальной грудью и явной склонностью к полноте. К тому же, она почему-то совершенно не желала замечать своих не женских габаритов и одевалась очень нелепо. Живот, на котором лежали пудовые груди, несколько жировых складок на боках и поражающий воображение зад были обтянуты ярко-красным атласом так, что я опасалась, не лопнут ли швы. Ноги, каждая толщиной с мою талию, были открыты намного выше колен и затянуты в кокетливые сетчатые колготки. Я стеснялась смотреть на них, боясь, что моему взору предстанет впечатляющих размеров нижнее белье этой веселой мадам. Ее вытянутый череп с массивной нижней челюстью, такой же, как у Алекса, смотрелся лошадиной мордой, особенно в сочетании с крупными ровными белыми зубами и сочными губами. Мягко говоря, его сестра не могла похвастаться красотой и хорошим вкусом. Если бы не ее грудь (в том, что она настоящая, не давало усомниться глубокое декольте), то создавалось бы впечатление, что это она переодетый мужик.

Я обратила внимание, что вся эта великанских размеров женщина была увешана, словно новогодняя елочка массивными украшениями – то ли настоящими, то ли бижутерией. Очевидно, любовь к драгоценностям – единственная фамильная черта характера, переданная ей ее достойными предками – потомственными ювелирами.

 Мы с Мариной приехали по приглашению Ларисы Николаевны к ней домой. Она уселась в глубокое кресло у столика, заставленного сладостями, и приглашающим жестом указала нам на диван напротив нее.

Мы минуту сидели молча, после чего, она закурила сигару и спросила голосом, от которого я вздрогнула, так он был похож на голос Алекса:

- Что, не нравлюсь? А моя сестричка Сашенька, очевидно, пришлась Вам по вкусу, - и она гулко расхохоталась, - а что, может быть мне ее заменить в постельке? Я девочек люблю! Как Вам свиданьице? Оценили интерьерчик? А как наша Сашенька смотрится в казенной одежде – просто прелесть! Это я настояла, чтобы ее обязательно в женское переодели. Уж больно она в детстве бесилась, когда ее заставляли юбки носить.

К великому удовольствию Ларисы Николаевны, на моем лице отразилось все омерзение и ужас, которые я испытала. Я залилась краской стыда и не могла выдавить из себя ни слова, но моя дочь была не столь чувствительна.

- Послушайте, мадам, мы приехали сюда не для того, чтобы Вы могли выместить на моей маме свою обиду, досаду… или что там еще, которые Вы испытываете, видимо, к своему брату…

- Сестре, - ухмыльнулась она.

- Не суть важно, не перебивайте. Так вот, мы хотели бы знать, зачем Вам вся эта затея с явно сфабрикованным обвинением против Алекса… Александры? Вы кажетесь мне человеком практичным, а ведь Вам ничего, кроме неприятностей это не принесет.

- Да, меня лишили наследства. Меня все считали такой безнравственной. А мой высокоморальный благородный брат оказался переодетой бабой! Теперь и она не сможет получить папино наследство. Ведь паспорт у нее другой – поддельный. Да и завещание, кажется, аннулировано – она подмигнула нам своим накрашенным глазом через дым, поднимавшийся от сигары.

Мне вдруг тоже ужасно захотелось курить, но я вспомнила, что забыла зажигалку дома, а просить у этой… дамы что-нибудь мне было омерзительно.

Марина продолжила разговор:

- Так вот, если Вы знали своего брата, то Ваш отец передал ему не только наследство, но и, как бы это сказали раньше, секреты мастерства. И свои ценные знакомства по всему миру. Вы знаете, над чем он работал всю свою жизнь?

- Ну, цацки какие-нибудь мастерил для музеев.

- И вы считаете, что он, как дурак, потратил свою жизнь на такую работу? Подумайте, ведь он Ваш брат… ну, хорошо, сестра, просто я привыкла с детства считать его мужчиной. Значит, Вы должны думать похоже. Скажите, что бы Вы сделали, попадись Вам в руки музейные ценности, которые оценили бы в просто в астрономические суммы? Неужели бы честно скопировали и вернули в хранилище?

Взгляд гром бабы стал внимательным, цепким. Она задумалась на минуту, затем, выпустив колечко дыма из накрашенного рта, сказала:

- Ну я бы настоящие цацки никогда из рук не выпустила. Раз уж умею так хорошо их подделывать, то заменила бы их копиями собственного изготовления, а настоящие сокровища оставила бы себе.

- А известно ли Вам, что Алекс недавно получил гражданство Нидерландов? Что Вы знаете об этой знаменитой стране тюльпанов?

- Что там разрешены наркотики и гомосексуальные браки! – заржала она.

- К тому же, это еще и мировая столица спекуляции произведениями искусств, - добавила дочь.

- Тааак, все интереснее и интереснее… ну-ну, продолжайте, - внимательно глядя то на Марину, то на меня, сказала сестра Алекса.

Я ничего не могла понять, но делала вид, что полностью осведомлена, а моя дочь просто ведет переговоры от моего имени.

- Мой отец (я так привыкла его называть с детства) всю жизнь дарил очень много драгоценностей маме. Так, что у нее набралась огромная коллекция в ее личном хранилище в банке. Как Вам известно, никто не имеет права задавать лишние вопросы о том, что хранится в банковской ячейке.

Вид Ларисы Николаевны был пораженным и обрадованным:

- Вот так Алекс, вот так сукин сын! Каким херувимом прикидывался всю жизнь! Всех обвел вокруг пальца. И маме вашей голову задурил, притворяясь мужиком, и всех остальных убедил в своей честности и благородстве. Это по-нашему, это я понимаю, - и она снова от души расхохоталась.

- Так вот, суть нашего предложения такова – мы передаем Вам всю мамину коллекцию, а Вы отзываете все свои нелепые обвинения. Это ведь Вы заплатили ментам, чтобы они Алекса посадили, так?

- Молодец, девочка, хорошо соображаешь. А вот у твоей матери вид такой, что она впервые все это слышит. Согласится ли она ради своей любви к трансвеститу отдать мне такие сокровища?

- Я отдам Вам все, только, умоляю, сделайте так, чтобы Алекс вышел на свободу! Он получит свое наследство, продаст папину коллекцию барахла, в котором Вы все равно ничего не смыслите, и уедет в Нидерланды вместе со мной. Мы будем жить тихо и никаких претензий к Вам предъявлять не станем. Зато Вы сделаетесь самой богатой и желанной невестой Москвы! – подыграла я.

Я очень боялась, что переиграю, но, очевидно, именно такие театральные эмоции могли пробить толстокожую Ларису.

- Я ничего не пожалею, лишь бы мой любимый Алекс был на свободе! Пожалуйста, ведь я вижу, что Вы человек не злой и чувствительный! Мы любим друг друга всю жизнь! Во имя любви, умоляю Вас, пощадите брата!

И я, картинно заломив руки, заливаясь слезами, упала перед ней на колени.

Она даже прослезилась от всей этой мелодраматической сцены. Теперь она нам поверила и сразу кинулась обсуждать детали сделки. Я сказала, что даю ей время на раздумье, а детали она сможет обговорить с нашим адвокатом. Она брезгливо поморщилась и согласилась, сказав, что не видит смысла тянуть – она уже все решила, а адвокаты сейчас разведут тягомотину на целую неделю. Но мы уверили, что все будет сделано очень быстро, так как мы хотим как можно скорее увидеть на свободе своего ненаглядного Алекса.

Когда мы уезжали от нее, я спросила у дочки:

- Марина, когда ты все это придумала?

- Я увидела ее украшения и вспомнила твою коллекцию. Все это была чистой воды импровизация, и я очень боялась, что ты начнешь возмущаться, заступаясь за честь любимого, и все испортишь, но ты так хорошо сыграла свою роль – я не ожидала. В тебе погибла великая актриса.

- Но как дальше ты собираешься это провернуть? Ведь это все копии!

- А как их различают?

- На них есть особые сертификаты, которые подтверждают, что это копии, сделанные с разрешения музеев. А еще стоит клеймо Алекса.

- Это уже хуже. Скажи, а к кому, по-твоему, она обратится за оценкой коллекции.

- К кому бы она ни обратилась, любой ювелир скажет ей, что это официально зарегистрированные копии.

- Ладно, поживем – увидим. Рискованно, конечно, но я надеюсь, что нам повезет.

Марина позвонила адвокату и рассказала вкратце о наших переговорах. Тот явно обрадовался, повеселел и принялся хлопотать о передаче драгоценностей.

Я чувствовала себя грязной. Мне так хотелось вымыться, что начала зудеть кожа.