Мой музыкальный харьков. 1

МОЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ ХАРЬКОВ – ОТ ШЕСТАКОВИЧА ДО ПЬЕХИ
Музыка – это преображение жизни
А.Луначарский

Музыка прежде всего – все остальное литература.
Л.Шестов

1. Я УСЛЫШАЛ БОЖЕСТВЕННЫЕ ЗВУКИ
Я иногда думаю: откуда у меня, сельского юноши, никогда не имевших семейных музыкальных традиций, вдруг пробудился интерес к серьезной музыке. Отдаленно возможно была какая-то основа. Мой отец совершенно далекий от музыкального искусства, был по своей природе Эстет. Он грамотно разговаривал, красиво писал, не употреблял площадных слов, рисовал и все что он делал приобретало изящные и красивые формы. Кроме того отец бесконечно любил природу и цветы. И это при том, что за всю жизнь не прочитал ни одной книги, ни посмотрел не одного кинофильма. Моя мама, из городских мещан, была театралкой, любила красиво и со вкусом одеваться и ее не пленил быт.
Учась в школе, я много читал, а в восьмом классе мне попался первый том французского писателя Ромен Роллана «Жан Кристоф», в котором шла речь о музыке и музыкантах и часто упоминалось имена Бетховена, Моцарта, Шумана и др. Мне очень понравилось это сочинение и четыре его тома я читал всю зиму. Конечно, все это время я находился в мире музыкальных образов и стал прислушиваться к концертам классических композиторов передаваемых по радио. С особым вниманием слушал произведения Бетховена. и др. Я и сейчас помню свои ощущения от песенного цикла Шуберта «Прекрасная мельничиха» - всю весеннюю свежесть, скромность и изящество этого произведения.
В то время мне редко приходилось ездить в город поскольку ежедневные уроки, домашние задания отвлекали меня. Я не знал даже где в Харькове находится музыкальное учреждение с таким редким для меня названием – филармония. Но однажды произошел случай, изменивший стиль моей жизни.
В воскресный день, рано утром, в холодное время года, в январе я приехал в город по своим делам и оказался возле кинотеатра 1-й комсомольский на улице Сумской. На против кинотеатра было угловое здание на котором я увидел афишу извещавшую о том, что по случаю дня смерти Ленина состоится большой концерт из произведений любимых вождем. В репертуаре концерта значилась знаменитая соната Бетховена «Аппоссионата». Этого было достаточно, чтобы заставить меня мерзнуть на морозе до открытия кассы. Купив билет я ожидал заветного дня - двадцать первого января. Именно в тот день я впервые переступил порог филармонии и насладился живым звучанием сонаты.
Пробежали зимние дни, наступило лето и я узнал, что симфонические концерты устраиваются на летней эстраде в саду Шевченко. С этого времени я стал посещать концерты. Это было очень уютное место, в западной части парка, на склоне к улице Клочковской, где сейчас находится киноконцертный зал «Украина».
Эстрада, в виде амфитеатра, имела ограждение и площадку с накрытием, где размещался оркестр. Сидения были в виде продольных деревянных скамей. После первого посещения летней эстрады, я стал поклонником концертов, и каждое посещение было для меня настоящим праздником. Хорошо было сидеть под открытым небом в парке, где было много чистого воздуха и тишины.
Когда спускались сумерки, зажигали софиты, казалось, что звуки музыки были единственными, они выходили за пределы эстрады и растворялись в деревьях парка.
 
Моими постоянными спутниками были Пархоменко Евгений, студент зооинститута, и сосед по улице Стеценко Георгий, но он посещал концерты только один сезон, а Пархоменко остался моим неизменным спутником. Женя был старше меня, с жизненным опытом, начитанным, и хорошим товарищем, повлиявшим на дальнейшее мое становление. Когда Женя окончил институт и уехал в Москву на работу, я долгое время переписывался с ним.
 

Мы идем на летнюю эстраду (слева на право Стеценко Георгий, Евгений Пархоменко и я)

 
Репертуар симфонических концертов состоял из популярных произведений симфонической музыки, и даже неискушенному слушателю могли доставить удовольствие. Например, часто звучал вальс французского композитора ХIX века Эмиля Вальдтейфеля «Летний вечер». Между прочим, это был настоящий король вальсов, написавший свыше двухсот пятидесяти сочинений этого жанра. Часто исполнялись «Картинки с выставки» Мусорского, «Музыкальный момент» Шуберта, «Времена года» и «Вальс цветов» Чайковского, «Болеро» Равеля и другие в подобном жанре.
К этому времени харьковская филармония уже имела главного дирижера в лице ГУСМАНА ИЗРАИЛЯ БОРИСОВИЧА, которого я впервые увидел именно на летней эстраде. Он мне сразу понравился. Ему было тогда наверное лет тридцать и облик был артистический, а фрак придавал ему особую элегантность. Взмахи рук при диржировании отличались красивым рисунком, и в них не было нарочитой картинности.
Случались и праздники, когда приезжали гости из Москвы. Два таких события помню отчетливо.
На эстраде выступал сейчас почти полузабытый Дмитрий Покрас, которого тогда хорошо знали по песням знакомых всей стране: «Марш Буденного», «Конармейская», «Москва майская», знаменитые «Три танкиста» и другие популярные песни. Конечно его тепло принимали дружными аплодисментами.
Приезжал к нам и дирижер Большого театра Файэр. Обратил внимание на то, что для дирижера соорудили ограждение на возвышении, и наверное это было сделано для его безопасности.
Неспешной походкой, грузновато вышел дирижер и занял место за дирижерским пультом. Это был уже не молодой мужчина, полный, среднего роста во фраке. Дирижировал он обходясь без традиционной дирижерской палочки и только подавал знаки музыкантам скромными взмахами рук и мимикой.
В начале 60-х годов на месте летней эстрады началось строительство киноконцертного зала «Украина». Одновременно был и благоустроен спуск к улице Клочковская в виде лестницы и каскада для падающей воды. Это было грамотное решение части парковой среды.
Концерты филармонии стали проходить в закрытом помещении. Будучи уже студентом, я продолжал посещать филармонию. Часто бывало так, что после лекции я ближайшим поездом ехал домой, и отдохнув, и морально подготовившись к концерту, вновь ехал в город. Вся моя сознательная жизнь, как в школе так и в институте, проходила в сталинское время, но я не ощущал гнета диктаторского режима. Правовые науки, и особенно уголовное право, нам преподавали в полном согласии с классической теорией права, и никаких намеков на беззаконие в стране и репрессии я не слышал. Художественной литературы издавалось очень мало, а больше небольшие книжечки в виде извлечения из творческого наследия классиков русской и зарубежной литературы. Некоторые эти издания сохранились у меня и сейчас: «Цветы запоздалые» Чехова, «Млис» Бреет Гарта, «Ураган» Драйзера и много других. Было очень мало и товаров широкого потребления.
Далеким от идеологии оставалось классическое искусство – балет, театр, музыка.
Жил Сталин и думалось, что стабильность жизни страны будет вечной, и были надежды на лучшую жизнь. И действительно надежды не обманывались, поскольку ежегодно, в марте месяце, происходило значительное снижение цен.