Повелитель Туч

        Никогда она не видела такой наглой кукушки. Да, правду сказать, вообще не видела кукушку ни в глаза, ни в ещё какое место.  Даже на картинке.

        Аня подняла одно веко и с сонной тоской посмотрела на часы: половина пятого утра. Второй глаз открываться не хотел, хоть руками помогай. С трудом она открыла и его: изобрёл бы кто-нибудь глазной домкрат. Вздохнула. Всё тело ломило от ежедневных переходов по лесистым окрестностям прибрежья Катуни. Ступни до сих пор гудят, будто в них живет рой ос, от которого вчера с сыном еле ноги унесли. И большой палец правой ноги подвернула, ноет.

        И так каждое утро. Полноценно отдохнуть не получилось ни разу. Аня злобно глянула на густую, ещё мрачноватую от раннего утра листву за окном, в недрах которой надрывалась эта зараза в перьях.
 
– Что ей не спится? – по-стариковски проворчала она. – Почему прилетает именно сюда – под наши с Борькой окошки?!

        Аня отодрала тело от казённой койки с деревянными спинками – всё равно больше не уснуть. Перехватила нечёсаные волосы резинкой, натянула шорты. Умываться холодной водой за эту неделю Аня уже привыкла, а вот зубы чистить было кошмар – челюсти свело судорогой. Но греть чайник значило разбудить ребёнка.

        Кукушиные трели раздались где-то совсем близко. Быть может, кукух... кукуй... кукуш... кукун... – или как их там называют – гоняет свою благоверную за какие-нибудь кукушачьи провинности.

        Борька беспокойно заворочался.

– Только попробуй мне парня разбудить! – угрожающе прошипела Аня и потрясла кулаком в сторону леса. – Хочешь подольше пожить – спроси с утра у кукушки, сколько тебе осталось. Отвесит по-барски. Только сегодня лет двести наваляла, а ещё за ту неделю, что приехали. Кошмар какой!

        Она вздохнула и настежь раскрыла окошко, откуда прохладно потянуло ароматами хвои, алтайских гор, многотравья и ещё чего-то вкусного. Ммм. Через пару часов начнёт тянуть поджаренным мяском и свежим ржаным хлебом, что затевает каждое утро жена хозяина базы Марина.

       Из-за горы Луковки поднималось солнце. Катунь в его сонном свете заиграла матовыми бликами, словно какой-то великан вывалил с горы огромную бадью неполированных нефритов.

– Мам, а давай сегодня на сплав попросимся, – пробормотал Борька.

        Аня вздрогнула и обернулась. Из-под Борькиного одеяла вылезла так и не помытая вчера пятка.

– А ты чего не спишь, грязнопятый?

– Не грязнопятый, а кожа потемнела. И это кукушка виновата, что я не сплю, она мне каждую ночь спать не даёт.

– Так ты ж ни разу ещё здесь рано не проснулся, – Аня подошла к кровати. – Спишь, как суслик.

        Борька разлепил один глаз. Всегда он так – прямо как мать в детстве: сначала один серый глаз распахнёт, подумает или поболтает, а потом только второй глаз открывает.

– Мам, я не спал, я му-учился.

        Немного подумав, мальчик открыл второй глаз.

– А знаешь, что я вчера видел?

– Не знаю. Что?

– Замок на облаке. Красивый замок, как в сказках. Белый. – Борька помолчал, закатив глаза к низкому дощатому потолку, потом важно добавил. – В таких, наверное, принцессы живут. Может, даже Золушка.

– Бо-орь, тебе уже десять лет, в сентябре одиннадцать будет, а ты всё фантазируешь.

        Борька сел торчком на койке. Светло-русый чижик волос на макушке затрясся вместе с головой и покрасневшими от негодования ушами.

– Ма-ам, как ты можешь? – Борька на удивление точно скопировал материн тон и тут же без перехода затараторил. – Мам, я правду говорю. Я между горами видел облако, а на облаке – замок. Честно! У замка несколько маковок было. Белых-белых!

        Анна снисходительно улыбнулась, пригладила светлую вихрастую маковку, похожую на хохолок свиристеля. Сын высвободился и надул и без того пухлые губы.

– Борь…

– Мама, – перебил мальчик, – лучше ничего не говори. Я не вру, а ты всё время мне не веришь. Я у тебя вроде неглупый парень (бабушкина тональность, когда та поднимает тему воспитания детей), а ты мне не доверяешь.

        Аня вздохнула – шантажист.

        Когда они собирались в дорогу на Алтайскую турбазу недалеко от Барнаула, начитавшийся в интернете всякой всячины Борька начал без умолку щебетать, что в таких чудно-чудесных местах должно обязательно произойти расчудесное чудо. Может, он сам себе нафантазировал до такой степени, что ему облака замками начали казаться? А может, и не надо его разубеждать в этом: где ж их взять-то настоящие чудеса?

– Ладно, пусть будет замок. Собирайся, пойдём тогда договариваться насчёт лошадей и проводника.

– Уррра! – Борька из позиции сидя подпрыгнул до самого деревянного потолка, так что панцирная сетка кровати жалобно икнула.

– Боря! – одёрнула мать, – ты же кровать сломаешь. Или потолок! Может, сначала позавтракаем? 

        Она глянула на часы.

– Хотя куда мы пойдём? Время-то ещё.

– Мам, а пошли просто погуляем по утреннему лесу. А?

        Он подскочил к распахнутому окну. Аня ухватила его за голую пятку, боясь, что он вывалится прямо на большой куст под окошком их второго этажа.

– Смотри! Трава сухая, росы нет, – он ткнул пальцем в лес.

        Аня глянула в окно на сосны, на Катунь, строптиво гнавшую свои воды куда-то вниз. Кукушка заткнулась. Вместо неё прямо напротив окна метрах в трёх-четырёх на тонкую ветку присела невзрачная пичужка и бесстрашно завела красивую трель. А вдруг это соловей? Их Аня тоже никогда не видела.

– Действительно, чего в номере сидеть? После прогулки позавтракаем и к лошадям. Но тогда собирайся бегом, а то передумаю.

        Борька нарочито неспешно спустил одну ногу с подоконника. Аня притворно зевнула и потянулась – Борьку сдуло в ванную.

        Влажный утренний ветерок ворвался в легкие с шаловливым азартом ребёнка, летящего с горки. Аня вдохнула полной грудью, как вдыхала каждый день, стараясь надышаться на весь рабочий год. Борька с места заячьими прыжками помчался к речке.

– Боря, стой! Не ходи туда один!

– Да я тут рядом, мама, – не оборачиваясь, проорал он и скатился под откос в зелень.

        Аня прибавила шагу, но догнать этого зайца не представлялось возможным. Всё же не следует тормозить, чтобы он не нырнул с разбегу в ледяную воду. Минут пять она продиралась сквозь тёмно-изумрудные заросли – Борьки и след простыл.

        Солнце, наконец, изволило полностью выкатиться из-за края гор, и сквозь высокие стебли прибрежной травы уже бриллиантово заискрилась река.

– Борька!

        Аня вышла на берег, мальчика видно не было.

– Боря-аа!

        Горы ответили негромким эхом. Борька молчал. Аню охватила паника.

– Боооря! Где ты, сынок? Боооряаааа!

– О-аа, – тихо отозвались горы.

        На Аниных глазах проступили слёзы. Куда бежать, где его искать?! Спокойно. Он где-то рядом.

– Боря!

       Аня рванула вверх по реке вдоль обрыва. Пробежав несколько шагов, она остановилась. Нет, сердце не хочет, чтобы она туда шла – тело прямо застыло и не пускает. Анна послушно развернулась и почти бегом двинулась вниз по течению, выглядывая в каждый просвет между стеблями травы и стволами деревьев. Где же он? Не мог он за несколько минут исчезнуть!!

– Боооорькааааа! – закричала она срывающимся голосом, по щекам покатились крупные капли.

– Найду – выдеру как сидорову козу! Никуда до конца поездки не пойдет! Будет в номере сидеть безвылазно! Не мог же он нырнуть и утонуть так быстро. Или мог?  – Она остановилась и прислушалась. 

        Ветер по-хозяйски трепал прибрежные сосны, зацеплялся за верхушки гор, сталкивая с них белые хлопья облаков и остатки тумана. Катунь шелестела, запинаясь о камни на небольших порогах, и грозно журчала, огибая каменистый островок в середине самой широкой своей части. И больше ничего. База ещё спала.

        Над головой застрекотала птичка. Аня задрала голову.

– Где мой сын?! – отчаянно спросила она у птички и ринулась снова бежать, выглядывая красно-чёрные шорты среди зелёных вод, как где-то совсем близко раздался звук.

– Боря!!!! – снова заорала она во всю мощь лёгких.

        Звук усилился. Он больше походил на лёгкое стрекотание, будто где-то рядышком потрескивали электрические провода. И наконец, родной голос раздался где-то справа, со стороны обрыва над берегом:

– Мама, беги срочно за фотоаппаратом.

– Где ты? – подобно гончей на охоте Аня пыталась определить направление звука голоса.

– Я тут. Срочно, мам… за фотиком беги!

        Какой ещё фотик?! Анна ринулась на обрыв. Где-то должен быть подъём, как-то же он туда забрался? Тропинка не обнаруживалась, и она полезла в заросли.

        Потрескивание раздавалось где-то совсем рядышком. И голос сына звучал оттуда же. Чуть правее, ещё немного… Она едва не сорвалась, камни под спортивными сандалиями покатились вниз, пытаясь стащить за собой нарушительницу вечного покоя.

– Борь, ты где?

        Прямо перед Аней за высокой кочкой травы сын раздражённо проворчал:

– Ну мама, я же просил за фотиком. Почему ты не пошла?

        Аня выползла на небольшой выступ, больно запнувшись пораненным пальцем ноги, поморщилась от резкой боли. Скрюченный Борька сидел спиной к ней, что-то внимательно разглядывал под ногами.

– Боря, что с тобой?

        Он обернулся. В серых глазах плескалась обида.

– Смотри, что ты наделала…

        Аня заглянула ему через плечо. Перед Борькой на траве лежал кусок тумана, правда, более плотного, чем она привыкла видеть.

– Туман, – зачем-то произнесла она, вытирая щёки ладошкой – А ты почему не откликался?

– Это не туман, – недовольно бросил сын. – Это кусочек замка, вернее его остатки. Я расконцентрировался, и он начал исчезать.

– Что ты сделал? – не поняла мать.

        Сын посмотрел на неё снисходительно, как глядел, наверное, на ребят из младших классов.

– Рас-кон-цент-ри-ро-вал-ся, – раздельно повторил он. – Концентрироваться – папа так говорит, когда заставляет делать домашку. Не слышала что ли?

– Так, давай по порядку. Почему ты сбежал? Почему не отзывался, и … вообще…

        Аня поняла – сын сейчас поставил её на уровень дошколят, но она должна понять, что же тут всё-таки произошло. Борька вздохнул и терпеливо начал.

– Понимаешь, мам, мне со вчерашнего дня тот замок на облаке покоя не давал. Я всё думал о нём – как бы его увидеть и тебе показать, чтобы ты мне поверила. А сегодня, когда на речку побежал, пробегал через обрыв. И там этот выступ, а на выступе облачко лежит. Такое же, какие к верхушкам гор приклеиваются. Оно такое странное было, на туман совсем не похожее.

        Туманное облачко у Борькиных ног начало таять и расползаться. Борька бросил на него полный жалости взгляд, словно на его глазах таяло любимое ванильное мороженое, и продолжил непонятный рассказ.

– Я слышал, как ты кричала, но меня так это облачко заинтересовало, что я забылся и сел за ним наблюдать. Прости меня. Ты плакала, да?

        В хитрых серых глазах ни тени раскаяния. Аня не знала, как реагировать: то ли ругаться, то ли смеяться от радости, что с ним всё в порядке.  В итоге неуверенно кивнула.

– Ну, ты как всегда, – рассмеялся он. – Бедный папа.

– Что?!

        Но Борька оборвал возмущение, прижав перемазанный землёй палец к материным губам.

– Погоди! Самое интересное началось, когда я вспомнил про замок. Он стоял на таком же облаке, только большом и в небе. И тут, понимаешь, мам…, тут из облачка полезли… как бы их назвать… Лучики что ли. Или белые иголочки, только толстенькие, как… как пирамидки. Я удивился и стал наблюдать дальше. Облачковые пирамидки начали превращаться в маленький замок. Честно! Я тебя услышал совсем рядышком и сказал, чтобы ты фотоаппарат принесла и сфоткала эту штуковину. Но пока ты переспрашивала, пирамидки почему-то начали рассеиваться. Ты уже увидела обычное облачко. Жалко-то как.

        Он с тоской посмотрел себе под ноги – облачко окончательно расползлось, и лишь легкая дымка, поднимавшаяся вверх, будто крошечный ленивый гейзер, напоминала о белом кусочке. 

        Весь завтрак только и было разговоров про тающие и растущие облака. Набив полный рот гречневой кашей и колбасой на батоне, Борька пытался донести до матери новые подробности. Аня старалась помалкивать, чтобы не давать ему лишнего повода на фантазии. Думала, сегодняшняя поездка на лошадях развеет его и отвлечёт.

        Но с лошадьми сегодня не повезло. Бородатый проводник, извинившись, перенёс поездку на завтра. Борька даже обрадовался. Ему уже не хотелось на лошадях. Он хотел искать облака на обрыве. Но на обрыв Аня его пускать категорически отказалась. Весь день пришлось караулить Борьку на берегу речки. В номере запереть его мать не решилась – ещё в окошко вывалится.

        Завтрашним утром Аня, тепло одетый и злой Борька и ещё трое незнакомых людей взгромоздились на лошадей и тронулись в путь. Бородатый проводник покровительственно ехал на своей лошади сбоку от них. Представился он Макарычем.

        Дорога предстояла неблизкая. Через час лошадиная процессия растянулась метров на сто. Анина коричневая коняга по кличке Дубрава шла неплохо, но постоянно пыталась щипать траву на обочине тропы или листья с деревьев. Борькина грязно-белая с серыми пятнами шла довольно бодро, видимо, боясь отстать от процессии. Борьке очень понравилась её кличка – Пятнашка.

        Борька сидел в седле, как заправский наездник. Интересно, откуда это у  него? В жизни не подходил к лошадям ближе десяти метров, а тут без страха с помощью Макарыча забрался в седло, и на тебе.

– Мама! Я ковбой! – радостно завопил он, от чего его кобыла испуганно дёрнулась и скосила глаза.

        Сама Аня получала удовольствие от езды частично. Зад, не привыкший к седлу, начал ныть после первых двухсот метров дороги. Аня уговаривала себя, что привыкнет, но седалище привыкать не торопилось.

– Вот бы папа меня увидел! – захлебывался Борька восторгом.

        Он замахнулся было ударить Пятнашку по заду, как в фильмах, но Макарыч вовремя на него прикрикнул. Борька присел, уши заалели. Да только через пять минут он забылся и завыл песню, которую они пели фронтовикам в школе на День Победы:

– Раано утром наа рассвете заглянууул в соседни-ий сааад…

        Пожилая пара: мужчина в лёгкой футболке и женщина в тёплой курточке, что ехали с ними в группе, – переглянулись и разулыбались. Под бодрый вой Борькина лошадь прибавила скорости. Анина Дубрава, словно чуя материнский страх, приноровилась к шагу Пятнашки. Чуть позже оказалось, что  они утопали вперёд всех. Макарычу пришлось дождаться остатки процессии – пожилую пару и мужика лет сорока неприятной наружности.

        Путь лежал на Телецкое озеро. По плану маршрута нужно было заехать на группу горных озер – Аня никак не могла запомнить их название. На первом же привале она попыталась пристроить под зад свою ветровку – вроде помягче. Понемногу улёгся страх за Борьку, бодро гарцующего во главе колонны. Похоже, они нашли с Пятнашкой общий язык. Мальчик что-то чирикал ей на ухо, а та вроде как кивала в ответ.

        Половина равнинного пути была, наконец, пройдена, когда Аня поклялась себе, что больше никогда! и ни за что! не вляпается в подобные мероприятия. К полудню солнце так накалило землю, что уже было непонятно, откуда жарче – сверху или снизу. На следующем привале под зад пошли снятые и аккуратно свёрнутые штаны, а она осталась в шортах и футболке. Макарыч попытался объяснить ей, что будет только хуже, но Анна не послушалась. Пожилая попутчица, глядя на неё, наконец-то сняла курточку.

        И вот долгожданная прохлада гор. Увидев, куда им придётся затащить свои кости, Анна, невзирая на боль в седалище, порадовалась своему транспорту – пешком она ни за что бы туда не полезла. Тем более с ребёнком. Ласково погладив лошадку за шею, она огляделась. Невзирая на знойный полдень, вершины гор были окутаны рваными подушками облаков. Кое-где сквозь эти подушки можно было разглядеть остроконечные шляпы горных вершин.

        Дорога то извивалась и петляла, то поднималась вверх, то падала вниз. Иногда казалось, что она заканчивается, и дальше идти некуда, но привыкшие лошадки всегда находили какой-нибудь неприметный уступочек, ведущий на нужную тропу. Пожилая пара и мужик отстали, проводник Макарыч задержался, чтобы их дождаться. За Аню с мальчиком, судя по его виду, он уже не волновался. Наверное, доверял лошадям.

        Аня решила не притормаживать, а идти выработанной скоростью за Борькой. Тот, покачиваясь в седле в такт лошадиному шагу, радостно топал вперёд, до старших ему не было никакого дела. За очередным поворотом Борьки с лошадью в поле зрения не оказалось.

– Боря!

        На сей раз он отозвался сразу из-за невысокой скалы слева. Аня направила лошадь туда – как ни странно, та послушалась. За скалой Борька со спины Пятнашки разглядывал что-то под горой.

– Не стой так близко! – взвизгнула мать.

        Обе лошади испуганно покосились на неё, но Борькина, как по команде сделала шаг назад.

– Мама, она же не дура падать. Это же животное, у них инстинкт.

        Аня снова почувствовала себя первоклассницей.

– Что ты там увидел? – недовольно буркнула она.

        Борька снова заворожённо уставился куда-то вниз.

– Иди, посмотри упавшее облако, – благоговейно произнес он.

– Опять облако! Да что ты помешался на них?! – рассердилась мать.

– Мам, ты можешь помолчать минуточку? Я попробую… как там…

– Эй, что там у вас?

        Окрик провожатого не дал ей ответить. И слава Богу, подумала она.

– Там облако упало, – пояснил Борька, тыкая пальцем вниз. – Я видел на таком замок.

        Макарыч бросил на него недоверчивый взгляд и усмехнулся, видимо, счёл парня большим фантазером, но мысли свои оставил при себе. Вместо этого он оглядел всех, почесал короткую бороду и притворно будничным голосом проговорил:

– Есть у местного народа легенда о Повелителе туч. Хотите, расскажу?

– Конечно! – радостный Борькин вопль едва всех не оглушил, коняги шарахнулись.

– Тпррррр, – Макарыч взял за поводья Анину лошадь, та ровно встала, за ней успокоились остальные.

        Пожилая пара, не сговариваясь, кивнула. Неприятный мужик пожал плечами. Провожатый спешился.

– Тогда давайте немного передохнем, озёра уже недалеко. Можно организовать перекус, а я расскажу вам легенду.

        Все уселись на земле, и через несколько минут зашуршали мешки с едой. Борька затолкал в рот почти весь бутерброд за раз, за что получил гневный взгляд матери. Макарыч есть не стал. Он лёг на голую землю, сложил руки под голову и начал.

– Давным-давно жил в сибирских горах Повелитель туч. Он был огромного роста…

– Метров десять? – перебил Борька, давясь хлебом.

– Может и десять, а может, и больше, – кивнул рассказчик.

– Так вот, сам он жил на горе, которая называлась Луковка…

– Знаю, она напротив нас через речку стоит! – влез опять Борька. – А почему она так называется?

        Анна зашипела:

– Перестань перебивать, дай человеку рассказать.

        Неприятный мужик недовольно покосился на них. Он уже сглотнул свой паек и мерно попивал воду из военной фляги. Где-то над их головами в одиноком дереве громко каркнула ворона. Провожатый задрал голову вверх и улыбнулся. Видимо, ему не впервые попадаются любопытные болтливые мальчишки.

– Мама права. Давай, я расскажу, а ты потом задашь все свои вопросы, ладушки?

– Ладушки, – согласился Борька, но Аня знала, как тяжело ему будет выполнить обещание.

– Обещаешь?

        Борька вздохнул:

– Обещаю.

– Ну что ж. На чем это я? А! Жил этот великан на горе Луковка. Почему Луковка, спросите вы, – рассказчик хитро покосился на мальчишку, – а это другая легенда, я её расскажу, но позже. Облюбовал же он её себе, потому что у неё единственной в округе была не острая вершина, а округлая. И великан без труда организовал там себе жилище. Причем, жилице Повелителя туч было самым что ни на есть простым: из стволов сосен, из хвои и соломы. Больше ему было не нужно. Питался он ветром. Ветер приносил с собой много пыльцы. И этого великану хватало.

– Бедный, – не удержался Борька, доставая новый бутерброд с колбасой, но тут же испуганно замолчал, озираясь на мать.

       Макарыч поднёс палец к губам, напоминая об обещании, и продолжал:

– Великан должен был следить за тем, чтобы вовремя шёл дождь, необходимый для полива растений. Если же дождик забывался и шёл дольше положенного, Повелитель туч останавливал потоки воды, чтобы деревья и всё, что растёт, не загнили от избытка влаги. И чтобы дома людей не унесло потоком разлившихся горных рек. В те годы, когда солнце палило так нещадно, что невозможно было выйти на улицу, он пригонял побольше облаков. Так и жил Повелитель туч на Луковке, люди его любили, и каждый раз молили Бога послать ему вечных сил и здоровья. А одна добрая женщина пожелала ему любви. Если б она знала, чем это обернётся для великана – прикусила бы язык. И… наш Повелитель туч…

        Проводник сделал круглые глаза, Борька аж бутерброд до рта не донёс. Он подался вперёд всем телом, жадно слушая рассказ. Едва не завалился на неприятного мужика, тот, недовольно фыркнув, демонстративно отодвинулся.

– … с высоты горы однажды разглядел в долине девушку, собирающую цветы. Она была так красива, что он влюбился в неё. Он не знал, что эта девушка была горда и своенравна. И что тучи женихов толпились у входа в её жилище, а она всем отказывала.

        Услышав про девушку, Борька разочарованно вытянул губы трубочкой, заставив улыбнуться пожилую женщину. Хотел было что-то сказать, но смолчал.

– Долго наблюдал добрый Повелитель туч за девушкой, но стеснялся спуститься и заговорить. Наконец, он решился и пошел к её отцу свататься. Женихи, увидев такого гиганта близко, разбежались от страха в разные стороны. Красавица, услышав шум снаружи, вышла и, увидев великана, очень испугалась. Но гордость не позволила ей с позором скрыться. Она откинула волосы и высокомерно спросила:

– Что тебе нужно?

        Повелителю туч понравилась храбрость девушки.

– Я пришёл к твоему отцу просить тебя себе в жёны.

        Красавица рассмеялась:

– Что ты такое говоришь? Тучи женихов околачиваются возле моего жилища, но мне никто не по нраву. Неужели ты думаешь, что я соглашусь выйти замуж за тебя – такого огромного. Что я буду с тобой делать? Ты меня ненароком раздавишь и не заметишь.

        Как ни уговаривал её Повелитель туч, она не соглашалась. Тогда он сделал для неё замок из облаков и позвал посмотреть. Но красавица снова посмеялась над бедным влюблённым.

– Да как же я буду жить в этом облаке? Их развеет вольный ветер, я выпаду и разобьюсь. Ты бы ещё из туч замок построил, чтобы ещё и мокро было.

        Не знал бедный великан, что ему делать. Он заболел и не мог больше следить за облаками и дождиками. И однажды от безответной любви он умер. Только его не стало – тучи закрыли небо, и полилась вода, которая не прекращалась долгое время. Погибли растения и многие животные, размыло долины. Начали умирать люди, им стало нечего кушать кроме травы осоки.

        Семья красавицы тоже бедствовала и болела. И однажды красавица осталась без родных. Пожалела она, поняла, что натворила. И зачем смеялась над Повелителем туч? Захотела, чтобы время повернулось вспять, да прошлого не воротишь. Измученная раскаянием, горем и голодом, начала она молиться Богу, чтобы тот превратил её в облако в память о Повелителе туч. Чтобы душа его успокоилась и не бросила долину в беде.

        Услышал Бог молитвы красавицы, стала она облаком. С той поры в небе иногда люди видели облако, на котором стоял красивый замок. Красавица его выстроила для Повелителя туч. Говорят, душа Повелителя туч обрадовалась, и в долину снова вернулось солнышко. Конечно, некому было строго следить за сменой солнца и воды, но всё-таки люди смогли приноровиться к капризам природы. Стали потихоньку забывать о том времени, когда жил на горе Луковке Повелитель туч.

        Лишь старики помнили и рассказывали о тех временах, но все думали, что это сказки. Хотя говорят, иногда в небе, и правда, появляется странное облако с острыми куполами и маковками.

        Тут Борька не выдержал:

– А я видел такое облако! Вчера в небе, и сегодня утром на обрыве возле реки, только маленькое.

        Неприятный мужик захохотал. Пожилая пара переглянулась. Аня сконфузилась.

– Борька, опять ты со своими облаками!

        Провожатый бросил на Аню лукавый взгляд.

– Да не переживайте вы, мало ли в горах каких световых эффектов не бывает. Может, померещилось парню.

– Бредятина, – ставший для Борьки ещё более отвратительным мужик смотрел на Борьку, как на сумасшедшего.

        У Борьки от обиды затряслась нижняя губа.

– Ничего я не придумываю, я честно видел! – крикнул он с вызовом и отвернулся, потому что в уголке глаза затаилась предательская слезинка, а папа учил его не плакать по пустякам.

– Закройте рот! – ощерилась на мужика Аня, – а ещё взрослый человек!

        Тот, пожав массивными плечами, отвернулся. Она обняла и погладила сына по сердитой макушке с непокорным хохолком. Вот что сделаешь с этим выдумщиком?
 
        Вся поездка для Борьки и Ани была испорчена. На Телесском озере на привале Борька немного оттаял и повосторгался его размерами, но на других остановках стоял равнодушно, ждал, пока провожатый что-нибудь расскажет, и первым уезжал.

        Вернувшись на базу, Борька до самого сна молчал. Сначала Аня думала, что он всё ещё дуется, но позже поняла – он усиленно над чем-то размышляет. На вопросы отвечает рассеянно, а больше половины вообще не слышит. Она отстала. Может, завтра ему полегчает? Лишь перед сном он буркнул «спокойной ночи» и отвернулся к стене. Не меньше часа Анна слушала, как беспокойно скрипит под ним койка.

        Утром, наскоро покидав в рот омлет с хлебом, одним махом выдув чай, он навострил куда-то лыжи.

– Ты куда?

        Мальчик помялся, но всё же сказал.

– К вчерашнему провожатому, дяде Макарычу.

– Можно мне с тобой? – осторожно спросила мать.

        С минуту поразмышляв, он тряхнул хохолком.

– Только быстро собирайся.

        Макарыча нашли не сразу. Тот выходил из небольшого деревянного домика, вытирая полотенцем мокрую бороду. Аня думала – мальчику хочется спросить проводника про гору Луковку, но Борька закидал того вопросами про Повелителя туч. 

– Что делал Повелитель туч для, того чтобы облако пришло, куда надо? Или выстроилось в замок? Как у него это получалось? Он мыслями это делал? Концентрировался?

– Ну, парень, ты меня в тупик загнал, – Макарыч рассмеялся. – Я не смогу ответить ни на один твой вопрос.

– А кто сможет?

– Может, кто из местных. – Макарыч озадачено потеребил бороду. – Даже не знаю, к кому тебя отправить.

        На этих словах Анино лицо испуганно вытянулось. Не добившись толку, Борька потянул мать за штанину обратно к базе.

– Я сам узнаю, – пробурчал он, когда они вернулись в номер.

– Что узнаешь? – насторожилась мать.

– Как это работает.

        Анна беспомощно промолчала. После обеда Борька запросился к реке. Погода сегодня насупилась, небо большей частью затянуло серыми облаками. Даже кукушка утром тревожила недолго.

– Борь, – мать потрепала его за вихрастый чижик на выгоревшей макушке, – дождик может пойти. И я не пущу тебя одного.

        Мальчишка пожал плечами.

–   Хорошо, пошли со мной.  Если пойдёт дождик – вернёмся, но я не думаю, что он пойдёт. И условие – вести себя бесшумно, и мне не мешать.

– А как же сплав? Ты же сам просился.

– Не хочу я никакой сплав, – он недовольно отмахнулся. – Так ты идёшь?

        Вот же разобрало парня. Скорее бы уже домой вернуться, а то порядком поднадоели эти его фантазии. Пришлось кивнуть.

– Тогда собери с собой перекусить и водичку – вдруг мы надолго.

        Закутанная в ветровку, в трениках с начёсом, с дорожным рюкзаком на спине Аня топала за сыном в буйные заросли к обрыву. Ветки иногда больно хлестали по лицу. Палец на ноге ныл сегодня так сильно, что в какой-то момент, она пожалела о своём безволии.

– Борь, только не удирай, пожалуйста. Скажи, куда мы идём?

        Борька резко остановился, Аня чуть не въехала подбородком ему в затылок.

– Мама, давай так. Я не удираю, а ты не задаёшь вопросов. Как тебе условие?

        Ане по привычке стало за сына страшно. Но в этот раз разыгралось любопытство: что он опять задумал, её любимый выдумщик. Может быть, сегодня, когда он под полным её контролем, вполне можно согласиться? А если боль в ноге станет невыносимой, можно проявить материнский диктат и загнать ребёнка на базу. С минутку подумав, от чего Борькины глазищи нетерпеливо вытаращились на неё, она кивнула.

        Сначала они поднялись на тот уступ, где Аня нашла сына в первый его побег. Глянув вниз, Аня поёжилась – как это в прошлый раз она не заметила, как тут высоко и опасно? На её счастье там Борька не задержался. Дальше они направились вверх по течению в сторону гор. Борька исследовал каждый закуток, каждую корягу, раздвигал любые высокие кочки травы.

– Что мы всё-таки ищем? – не удержалась мать. – Опять твои замки? Но их не бы… – под Борькиным взглядом Аня прикусила язык.

– Мама, – назидательно сказал сын, – наберись терпения!

        Терпение уже подходило к концу, когда они забрели в расщелину между двумя горами высотой с высоковольтные столбы. В расщелине в ряд помещались как раз Аня и Борька. Тропинка в расщелине вывела их к неширокому песчаному пляжику у речки.

– Сынок, – взмолилась мать, – давай хоть перекусим. Смотри, как здесь уютно.

        Мальчишка тряхнул головой, так делает его отец, когда принимает решение.

– Женщина, ты права. Пора подкрепиться.

– Какая я тебе женщина?! – Аня шутливо отвесила сыну понарошный подзатыльник. – Вернёмся – папе пожалуюсь.

– Да ладно тебе, мам. Я же пошутил.

        И тут же с нетерпением вцепился в рюкзак с едой, выковыривая из него хлеб и кусочки жареного хозяйкой Мариной мяса. Ох уж эти мальчишки – Аня, вздохнув, достала бутылку с водой.

– На, запей, оглашённый.

– Фама огахоая

        Борька умудрился огрызнуться с набитым ртом. Но видя, что мать не реагирует, погрузился в пищевой процесс. Себе Аня достала помидорку и варёное яйцо.

        Бутерброд едва не застрял у Борьки в горле, когда он задрал голову наверх.

– эхыа…оако.

– Что-о?

        На ходу дожёвывая, Борька с места рванул к горе.

– Куда?!

– Около вершины облако! Пошли скорее.

– А ну стой!

        Остатки яйца и скорлупа рассыпались по песку. Не разбирая дороги и не оглядываясь, Борька карабкался вверх. Очумевшая от страха за него Аня во всю прыть пустилась вдогонку.

– Борька, подожди!

        Тропинка вверх шириной на одного человека была усыпана мелкими острыми камешками, но мальчик их не замечал. Похоже, он просто перелетал через них. Аня пару раз едва не съехала обратно, ободрала колено, но страх за ребёнка не давал ей сойти с дистанции. Борька летел вверх так, словно матери не существовало на свете.

– Стой, а то отлуплю!!!

        Ноль реакции – казалось даже, что Борька припустил ещё быстрее. Лучше его не пугать, а то вдруг сорвётся. Аня сжалась в пружину и насколько хватало сил прибавила скорости.

        За одним из поворотов тропинки парень исчез. Одним прыжком Аня преодолела остаток тропы и оказалась на достаточно широкой для нескольких человек каменной площадке. С одной её стороны в пятне серой земли и мелких камушков росла низенькая жухлая травка.

        До вершины ещё было ого-го, но Борька остался здесь. Внимательно он исследовал края площадки. В одном месте у самого края остановился и замер как раз над пятном с травой. Тихонько, стараясь не напугать его, Аня подкралась сзади. Только она потянулась, чтобы отдёрнуть ребёнка от края, как, не оборачиваясь на неё, он вскинул над плечом руку с поднятым указательным пальцем. Аня застыла на месте, боясь пошевелиться. Страх за сына понемногу отпускал. Осторожно взяв Борьку за свободную ладошку, мелкими шажками она подошла ближе и увидела…

        Внизу в метре от обрыва, то есть от них с сыном, к скале приклеилось белое, как пуховая перина, облако размером с двуспальную кровать.

– Мама, сейчас отойди в сторонку и не мешай мне. Пожалуйста…

– Уйти?! Ни за что! Ты посмотри, на какой высоте мы стоим!

        Борька, наконец, обернулся и одарил мать тёплой пухлогубой улыбкой. И этому сорванцу всего десять!

– Мам, не бойся. Просто отпусти меня и тихонечко постой рядом как мышка.

        Анна с неохотой отпустила его ладонь. Далеко отойти побоялась, встала в метре от него немного правее, чтобы в случае чего успеть оттащить от края. 

        Борька опустился на коленки рядом с краем на жиденькую траву, словно на старый потёртый и местами рваный ковёр. С минут пять, опёршись на руки, сидел неподвижно. Только выражение его лица говорило о глубокой работе мысли. Анна решила не спускать с него глаз, но ещё чуток погодя не удержалась и выглянула вниз.

        К её изумлению облако перестало быть круглым. Медленно и очень медленно начало оно выпускать вверх острые пирамидообразные отростки, одновременно легонько потрескивая. Один в центре уже достигал в высоту примерно полуметра. Вокруг него с удивительной симметрией располагались рожки поменьше. Анна глянула на сына. Его лицо было сосредоточено, а сам он замер словно заклинатель змей перед коброй. Ни один мускул не дрогнул в его теле. Мальчишки как не бывало! Появился сосредоточенный взрослый человек с высеченным из камня лицом, словно вторящий Богу в его творении. Мать не узнавала сына.

        С трудом оторвав глаза от Борькиного лица, Анна снова глянула на облако. Оно начало походить на маленький замковый, в чём-то готический, ансамбль с самой высокой маковкой в центре. Будто бы это терем князя, а вокруг маковки теремов приближенных. Работа была на стадии третьего круга. Количество пирамидок здесь выросло вдвое, но и были они ещё меньше. И опять изумительная симметрия.

        И вдруг Анна заметила, что возле самой большой пирамиды проявилась белая дымка. Маленькая и прозрачная. Она начала потихоньку сгущаться и, немного погодя, тоже потрескивая, стала выпускать короткие острые конусы-иглы.

– Да это же кристаллы! Самые что ни на есть! – изумлённо вскрикнула она, эхо подхватило её возглас и, отразив от ближайших гор, рассыпало повсюду.

        Борька вздрогнул, и кристаллы потихоньку начали втягивать свои острия обратно. Аня испуганно воззрилась на сына, но тот, казалось, ни капли не расстроился.

– Мама, я понял! – радостно затараторил он. – Я всё понял…

        Со лба по Борькиному счастливому лицу катилась тонкая струйка пота. Капелька, огибая висок, упала на футболку.
 
– Боря! Что с тобой?! Ты весь мокрый!

– Ничего мам, – отмахнулся он, – немного вспотел. Расслабить голову – это так тяжело, оказывается. Еле додержался до конца из-за напряжения, но я сделал! Представляешь, я сделал кристалл из воздуха! Ты видела? Видела? Маленький, рядышком! Если бы я только раньше знал! Для этого надо было всего лишь…

        Аня выхватила из кармана мятый платок, Борька терпеливо подставил сияющую мордаху для промокания. Но мать не унималась.

– Ничего не хочу знать! Может, это опасно!

– Я не думаю, что это опасно, – донёсся до них откуда-то сверху хриплый голос. – Просто не надо так напрягаться. Вот это опасно.

        От неожиданности мать с сыном подскочили на месте. Борька пошатнулся, Аня едва успела отдёрнуть его от обрыва. Оба задрали головы на голос.

        Оказывается, выше был ещё один уступ, с которого на них смотрело круглое смуглое морщинистое лицо с узкими внимательными глазами. На седых волосах была надета потёртая круглая серая шапочка.

– Кто вы? – Анна приложила ладонь ко лбу.

– Я живу недалеко, приглашаю вас ко мне на густой наваристый чай из багульника. Сам собирал и сушил его этой весной. Багульника в этом году очень много, – лицо улыбнулось, от чего глаза почти исчезли в смуглых складках, – горы покрылись настоящим плотным розовым ковром.

        Аня растерянно молчала – вдруг маньяк. Но быстро пришедший в себя Борька растянул рот в широкой улыбке и звонко поинтересовался:

– Вы видели, да?

        Громкий звук детского голоса разлетелся по окрестным горам, будоража местных пичуг. Лицо кивнуло..

– И вы знаете, что это такое?

– Немного знаю, – пожевав губами, ответил странный человек в серой шапочке.

– Мам, – мальчик так дёрнул зависшую от неожиданной встречи мать, что та едва не свалилась, – пошли. Он нам расскажет.

        Если бы Аня своими глазами не видела фокуса, который проделал сын, она ни за что не пошла бы в гости к неизвестному круглолицему человеку в потрёпанной шапочке, как бы загадочно он не выглядел. Но кристаллы из облаков так потрясли её, что она как-то даже робко кивнула.

– Подождите, мы спустимся за вещами.

        Дорога к хижине вилась змеёй вдоль обрыва вниз к противоположному подножью горы. Спустя немного времени они сидели в деревянной хижине. Та располагалась между горой с довольно отвесным спуском и небольшой долиной, за которой виднелась нефритовая полоска воды, а дальше высился густой разношёрстный лес. От такого широченного обзора и красоты захватывало дух, и Аня пожалела, что опять забыла фотоаппарат на базе.
 
        По дороге они успели познакомиться. Новый знакомый представился дедушкой Адабатом. Он немного рассказал о себе: мол, остался сиротой очень маленьким, растила его чужая семья, не его роду-племени, никого из родных не осталось давным-давно.

– Собираю вот багульник по весне, ну и ещё какие травки. Располагайтесь, гости дорогие.

        Хозяин указал на деревянный, ручной работы стол в углу. На стулья, тоже ручной работы, были аккуратно накинуты вязанные крючком яркие красные накидки.  Сам поставил чайник на небольшую двух конфорочную плитку – единственный предмет цивилизации в этой уютной берлоге.

– А где хозяйка? – спросила Аня, чтобы хоть что-то спросить.

– Нет… давно нет. Живу бобылем, – на лице старика не отразилось ничего.

        Чайник закипел, и хозяин заварил странную смесь заварки, приправ и только хотел положить кусок чего-то жирного, как Аня закричала:

– Не надо!

– Это сливочное масло. Я родом из уже почти вымершего племени, мы очень любим чай с багульником и маслом. Я вот только зажился малость на этом свете. Наш чай, попробуйте. Такой много, где пьют, но у этого есть волшебная особенность, если сами не догадаетесь – ни за что не скажу, какая. – Борька на этих словах навострил было уши, но промолчал и задумался. – Не понравится, не будете пить. Вообще-то раньше в чай жир клали. Но я отвык, мясо перестал есть давно, зубов почти нет.

– Я немножко вегетарианка, точнее просто мясо не ем. А Борька немного ест, но тоже не очень. Говорит – плохо жуётся.

       Аня храбро отхлебнула устрашающий напиток. Больше походит на какой-то бульон со специфическим вкусом. Но пить вполне можно.

– Борька, будешь?

– Неее, это я не ем, я не козёл, – сморщился тот, совсем как Кузька из мультика. – Дедушка Адабат, вы мне лучше про облака расскажите, – попросил он хозяина.

– И что тебе рассказать? Про Повелителя туч что ли? – прищурил хозяин глаза, так что те опять скрылись в морщинах.

– Нам уже рассказали про него, – разочарованно протянул мальчик. – Провожатый на лошадях, дядя Макарыч. Мне другое интересно, КАК он это делал. В замок превращал, облака приманивал.

        Дедушка Адабат хитро улыбнулся.

– Да вот так же, как ты и делал.

– Так как? Я думал, что понял, но теперь думаю, что понял совсем капельку! Я представлял, что крошечные капельки воды выстраиваются в пирамидки. И потом так сосредотачивался, что, и правда, начинал видеть крошечные мостики между микроскопическими капельками. Они росли, росли, и получались домики: в центре повыше, а по краям пониже. Что-то мне это напоминает? Никак не могу понять.

– Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

– Учёным! – приосанился Борька. – Я даже в кружок юного натуралиста хожу. Нам там про физику, химию, биологию рассказывают. Очень интересно!

– И в какой области ты собираешься выбрать свой учёный путь? – удивился дедушка Адабат.

– Ну, сначала хотел просто учёным. Мне много чего нравится. А теперь я хочу стать учёным водоведом.

        Хозяин рассмеялся.

– Это что за область наук такая?

– Ну не знаю, – бесхитростно ответил мальчик. – Кто-то должен изучать воду. Наверное, это буду я. Ведь все облака состоят из воды. Так вы расскажете про то, как Повелитель туч управлял облаками?

        Дедушка Адабат почесал небритый подбородок.

– Если ты собираешься стать учёным, да ещё и водоведом, я не могу кормить тебя сказками. Ты совсем взрослый и сознательный парень, придется объяснять, как взрос…

– Подождите, – вдруг дошло до Ани. – А как вы узнали, что мы в горах? Как нашли нас, да ещё и в нужный момент?

– Почувствовал, – он пристально посмотрел ей в глаза.

        Ане стало вдруг страшно. Она испугалась этого человека с пронзительными глазами в лучиках глубоких морщин, взгляда, казалось, проникающего прямо в мозг.

– Извините, нам пора, – соскочила она со стула. – Спасибо за угощение. Боря пошли.

– Мам, я хочу ещё посидеть, – Борька скорчил несчастную мину. – Я хочу про облака узнать.

        Хозяин развел руками.

– Куда ты, доченька? Передохните немного, далеко идти-то.

– Откуда вы знаете, что далеко? – прищурилась Аня и потащила сына к выходу.

– Мам, я не хочу-у…

        Но мать уже не слушала и почти бежала, Борька едва успевал передвигать ногами.

        Дорогу к базе оказалось найти совсем непросто. Благо в рюкзаке оставалась еда и питье, потому что пришлось делать два привала, пока они доплелись до места. Борька всю дорогу ныл, какая мама зануда: не дала ребёнку познавать мир. Анна устала, как ломовая лошадь после пашни, отвечать на его нытьё не было сил. Вечером оба уснули рано, едва коснувшись подушки.

        Утром Борька завёл волынку про дедушку Адабата – как бы его навестить, но Аню эта мысль приводила в ужас.

– Категорически нет, – однажды сказала она, и больше на его провокации не реагировала.

        Чтобы хоть как-то отвлечь мальчика от грустных дум, она договорилась на завтрашний сплав, в этот раз путь выбрала короткий. Тем более отдыхать осталось два дня. Борьке ничего не сказала, да он и слышать ни о чём не хотел. Только и слышно было: дедушка Адабат, да дедушка Адабат…

– Пошли хотя бы на берег Катуни, пошляемся, – с нарочито безразличным видом вынырнул Борька из-под материного локтя, когда они возвращались обеда.

        Аня удивилась, но потом поняла: опять будет искать куски белых сгустков. Решила, что это лучше дедушки Адабата, и согласилась.

– Но на этот раз я хоть немного позагораю. А ты не будешь убегать, а будешь находиться поблизости. Только так, обещаешь?

        Сын повздыхал, поохал, но вынужден был согласиться. Они взяли немного еды, чтобы не бегать на базу, питья. Аня зацепила лёгкое покрывалко. Едва мать уложила свои косточки под солнышко, Борька, периодически опасливо оглядываясь, пустился обозревать окрестности.

– Ты обещал находиться рядышком! – долетел до него грозный окрик, едва он заполз под ближайший куст.

– Да помню-помню, – огрызнутся тот, но круг поисков сузил.

        Через час бесполезных вылазок он понуро уселся возле речки. Аня не стала язвить по этому поводу, видела – и так тоска на всё лицо. И дались ему эти облака и кристаллы. Хотя, удивительно, как у него это получилось? Такого даже по телеку не показывали. В сказках и то не слышала, только в местной байке про Повелителя туч.
 
        Но как Борька сообразил, что нужно делать? Похоже, ему, и правда, на роду написано быть учёным с его-то пытливым умом. А может, это места такие чудесные? Борька ведь говорил – здесь обязательно должны быть чудеса-расчудеса. Она нашла сына глазами.

        Тот сидел возле речки и сооружал из песка и камней нечто вроде замка. Да уж, заел его этот замок.

– Слушай, Борь, – окликнула мать. – Мне тут мысль в голову пришла одна, может, тебя заинтересует.

– Что за мысль? – не оборачиваясь, бесцветно отозвался он.

– Помнишь, ты когда из облака вчера кристаллы делал, рядышком с ним начало образовываться новое облачко?

– Ну, – в голосе звякнул слабый интерес, но сын по-прежнему сидел к Ане задом.

– Так я к чему клоню. Как ты думаешь, возможно ли построить конструкцию из паровых частиц, которые есть в обычном воздухе?

        Стыд прокрался в Анину душу – врать не хорошо, но надо как-то парня расшевелить, а то не отдых ему, а одно мучение. Ну ничего, оставшиеся дни поэкспериментирует, а дальше домой – там всё забудет.

        Борька на секунду завис, глазёнки загорелись азартом. В голове его заворочались мысли, как шестерёнки в часах. Поймав какую-то из них, он побросал камешки и понёсся к валуну, развалившемуся у края воды. Аня наблюдала.

        Борьку как подменили. Как собака, поймавшая след, он исследовал каждый сантиметр берега, там постоял, тут попинал камушки, здесь послушал ветер. Наконец, найдя удобное место и позу, замер. Аня напряглась. Через полчаса бесплодных попыток, в потной от напряжения футболке, разочарованный он присел рядом с матерью.

– Фигня все это. Может, напрягаюсь сильно? Что там дедушка Адабат говорил?

        Оба помолчали. Вина снова тронула материну душу – как бы вместо помощи хуже не вышло. Мальчик, с застывшим взглядом теребя край футболки, мучительно соображал – почему вчера получилось, а сегодня нет.

– Мам, по любому надо, чтоб рядышком большое облако было, – его глухой голос больно отозвался в Ане.

– Знаешь, сынок, а я думаю, что не обязательно. Раз ты видел цепочки связей между частичками воды, значит, они есть и сами по себе, везде, где существует вода.

– Но я и сидел недалеко от воды.

– А что ты делал?

        Борька задрал вихрастую голову к небу.

– Ну-у, я пытался увидеть эти цепочки в воздухе, но ничего, абсолютно ничегошеньки не представлялось. Аж взмок весь. Видишь? – он оттянул край футболки, чтобы матери было лучше видно.

        И тут до них донеслись едва различимые в шелесте сочной зелени слова, как будто лёгкое эхо отразилось от гор:

– Пробуй из воды.

        Испуганно озираясь по сторонам, Анна схватилась за сына.

– Ты слышал?

        Борька замер. Азартно завертел он головой в поисках хозяина голоса. Но никого вокруг. Тогда он прислушался, даже присел на полусогнутых ногах от усердия: вдруг этот кто-то ещё чего-нибудь скажет! Но кроме журчания реки и шёпота деревьев больше ничего не смущало покой прибрежного леса.

– Это же дедушка Адабат! Его голос! Дедушка Адабат! – закричал Борька.

        От звонкого детского голоса содрогнулись горы. Даже сосны, казалось, зашумели осуждающе. Ответа не последовало.

– Дедушка Адабат! – не унимался парень. – Скажи, как это? Я не понял!

        Снова лишь шуршание сосновых иголок и плеск воды о камни. Борька зло пнул камешек, попав матери по больному пальцу ноги, та зажала рот, чтобы не закричать. Борька испуганно втянул голову в плечи. Боль потихоньку ушла. Смахнув проступившую от боли слезу, Аня обняла сына.

– Я не знаю, что за личность этот дедушка Адабат. Может, шаман местный или как их там… кам. Но он меня пугает, – она бросила на Борьку полный тревоги взгляд.

        Борька обхватил руками материну шею и заглянул в глаза так, как делал это маленьким, когда хотел что-нибудь попросить. Или пожалеть, когда больно.

– Мамочка, нам нечего бояться, я это чувствую. Поверь мне. Ты мне с облаком не верила, но убедилась же!

        Как ни странно, от слов сына Анна действительно успокоилась. Не мог он обманывать – этот сообразительный вихрастый мальчишка с глубокими серыми глазами, совсем не детскими. Иногда Ане казалось, что в глазах сына мелькает вековая мудрость. Но уже через мгновение он начинал елозить, прыгать и придуриваться – и ощущение пропадало.

– Раз ты уверен, давай вместе подумаем, что он этим хотел сказать. Как там прозвучало?

– Пробуй из воды. Что бы это значило? Надо вспомнить, что нам в кружке рассказывали.

– Облако это что??

– Вода.

– Одно из её состояний, так?

        Борька кивнул.

– В воздухе концентрация воды небольшая.

– Но у реки должна быть больше, – возразил мальчик.

– Верно. Но, скорее всего, не до такой степени, чтобы создать видимую фигуру. В прошлый раз было большое облако – количество воды в нем позволило рядом создать маленькое. Правильно я рассуждаю?

        Борька подскочил. Уши полыхнули цветом спелой малины, светлый вихор задрожал. Мысль заработала.

– Значит, если использовать воду реки, то должно сработать. Ведь в реке воды море!

        Сравнение - класс! Аня рассмеялась.

– Море ты моё. Попробуй вывести микрочастицы воды из речки и создать из них облако. Только будь осторожен, – по привычке строго сказала она, едва он рванул с места.

– Хорошо, мама.

        Он удрал на место между валуном и речкой. Но и в этот раз ничего не вышло. Аня глянула на часы.

– Боря, сынок, пошли на базу. Уже времени много. Давай завтра попробуем.

        Борька бросил вмиг потускневший взгляд на реку и понуро поплёлся в сторону базы.

        Утром предпоследнего дня пребывания в восемь ноль-ноль Анна с сыном в боевой готовности ждали возле дома со снаряжением для сплава. Народу всего должно быть человек пять-шесть, так говорил руководитель Дима – волосатый загорелый мужик лет сорока. Борька расстроился, увидев, как к ним походкой чемпиона подгребает противный мужик, знакомый по конной прогулке. Полыхающие уши его выдали мгновенно, Аня ободряюще сжала сыну руку.

        Через полчаса народ погрузился в ярко-оранжевую лодку. Им предстояло пройти три крупных порога, два мелких, и совершить две остановки на перекус. Аня едва убедила руководителя Диму взять Борьку в сплав, соврав, что Борьке скоро 13, и что она будет следить за ребёнком в четыре глаза.

        Борька нахмурился на материно враньё, но по-взрослому промолчал – в путешествие захотелось сильнее. С неуёмным восторгом и азартом в глазах наблюдал он, как увеличивается расстояние между лодкой и берегом. Дима сидел во главе, мужики гребли: вёсла в их руках красиво поднималась над водой и уходили вниз. Как Борька не уговаривал Диму, Борьке грести не доверили.

        Первый пассажир вылетел за борт метров уже через триста – Аня не успела понять, как.

– Держите вёсла крепко! – крикнул Дима противному мужику.

        Отточенными движениями, не суетясь, Дима вволок парня на борт – дело для него явно привычное. Тут же оказалось, что искупавшийся был немного подшофе. Дима выругался – как он не уловил специфический запашок заранее? Дальше до первой остановки эксцессов больше не произошло. Противный мужик, глядя на мокрого страдальца, лишь презрительно усмехнулся и крепче взялся за вёсла. Борька насупился:

– Стукнуть бы его чем-нибудь, – шепнул он на ухо матери.

        Аня покраснела. Сидевший рядом Дима едва не поперхнулся, но, пряча улыбку, быстро перевёл взгляд вперёд. Противный мужик, как ни в чём не бывало, восседал на своём месте, крепко держась за весла. Лодку тряхнуло – Борька вцепился в борт.

        Прошли первый большой порог. Борька с реющей на ветру макушкой и горящими глазами получить удовольствия от экстрима не успел. Мёртвой хваткой держась за верёвку на борту, с нетерпением ждал он следующего порога. Но Дима сказал вести лодку к берегу.

– Привал! – громко объявил он на берегу, вытаскивая из лодки компактный рюкзачок.

        Аня сняла с плеч свой, достала баранки и бутылку воды.

– На, Борь, похрусти.

        Борька затолкал целую баранку в рот, от души хлебнул воду и зайцем припустил в кусты.

– Ты куда? – испуганно окликнула его мать, но тут же закрыла рот, поймав насмешливый Димин взгляд.

        Перекусив и собрав мусор, народ начал усаживаться в лодку. Отчалили. Утопленник потихоньку приходил в себя – взгляд Димы просветлел.

        Второй порог привёл Борьку в неописуемый восторг. Схватившись за мать, он тихонько повизгивал от переизбытка чувств и холодных брызг воды. Он уже набрался смелости, чтобы озираться по сторонам.

        Горы, с одной стороны сизо-зелёные, с другой в лучах солнца почти жёлтые создавали ощущение, что лодка плывёт среди причудливых шатров, в которых живут великаны. У подножия великанских замков гигантским мхом разлеглась сочная растительность, перемежаемая жёлто-белыми всполохами цветочных полянок.

        Немного не доходя до третьего, не такого крупного, как первые два, но всё-таки хорошего порога, лодку облегчил ещё один пассажир. Тот самый противный мужик, от которого Борька старался держаться подальше. Как назло в этот момент никто не смотрел в его сторону.

        Все разом повернули головы на характерный «бултых».

        Дима отреагировал с профессиональной молниеносностью. Применить пришлось всё, что имелось в Димином спасательном арсенале, но вытащить этого бугая удалось лишь на подходе к порогу. Вовремя выровнять лодку не удалось, и речка, почуявшая интересную игрушку, моментально включилась в игру.
 
        Аня, единственная женщина на борту, еле сдерживалась, чтобы не завизжать и сильнее не напугать и без того перепуганного сына. Борька вцепился в плечо матери так, что под его пальцами побелела кожа. Противный бугай, едва отошедший от собственных подвигов, похоже, впал в транс. А похмельный мужик запел туристическую песню – видимо, еще не весь алкоголь выветрился из его шальной башки. Однако, корявой песней он сумел чуток поднять боевой дух сотоварищей.

        Катунь, играючи подбрасывала и вертела игрушку, словно пыталась изучить её со всех сторон – то левым бортом повернёт, то правым. В любое мгновенье лодка могла развернуться, и с пронзительным Борькиным визгом горе-туристы летели вниз, ловя спинами встречный ветер.

        На одном из резких оборотов кто-то заорал про якорь.

– Какой якорь! – рыкнул Дима и крепче сжал весла так, что на руках вздулись вены. Рот сжат, глубоки складки пролегли на переносице.

        Вода заливала их со всех сторон – Аня чувствовала, что на ней не осталось сухой нитки. Борька только успевал отплевываться от встречных брызг. Все мужики, не обращая внимания на воду, сосредоточенно махали веслами.

        Впереди показалась ровная вода. Все кроме Димы вздохнули с облегчением, тот лишь напрягся сильнее – резко поднялся сильный ветер. Плотно сжатые губы выдавали его волнение, быстрый взгляд в сторону Ани с Борькой говорил – ребёнок на борту в таких условиях в последний раз. Вот-вот они встанут на последний почти ровный участок дороги. Но река решила по-своему.

        Не наигравшись, на последнем выдохе крутого порога, она с силой тряхнула лодку, крутанула её вокруг своей оси, и резко поставила на место по направлению течения. Лодка опустела на двух пассажиров.
 
        Быстрым взглядом убедившись, что женщина с мальчиком в порядке, Дима бросился доставать пловцов: противного мужика и похмельного певуна. Певец оказался справа по борту совсем рядом с лодкой, и его Дима выудил относительно легко. Противного же мужика река отбросила далеко. Тот барахтался и захлёбывался. Взмахи руками не помогали, вода крутила его как малую игрушку. 

        Тут Аня заметила Борькин сосредоточенный взгляд. Мальчик пристально смотрел на возвышение посредине реки ниже по течению. Чёрно-серая глыба высилась аккуратно посередине потока. Бедный мужик! Об такое базднуться – дай Бог живу остаться!

– Димаааа! – заорала она, показывая пальцем на камень.

        Тот коротко кивнул – вижу!

        Конечно, всё может обойтись, и река позволит человеку пройти мимо препятствия, а может – и нет. Дима мгновенно оценил ситуацию – пострадавшего не достать. Он нырнул с борта.

        Островок неуклонно приближался. Хлебая ледяную воду, Дима делал широкие сильные гребки. До пострадавшего добрался с трудом, схватил в последние секунды – тот едва не ушёл под воду. Вода отпускать игрушку не собиралась – казалось, она обрадовалась, что игрушка стала ещё интереснее. Теперь задача не просто утопить,  а разнять и утопить.

– Всё обойдется, всё обойдется…, – Аня не заметила, как крепко вцепилась в Борькину руку.

        А Борька застыл. Он сосредоточенно сверлил островок стальным взглядом. И тут до Ани дошло! Сама себе удивляясь, в тот же миг она направила свой взгляд туда же. Как ни странно, движение лодки не мешало. Наоборот, всё будто замерло вокруг, как в кино: вода, лес, трава по берегам ушли, словно в другой мир, отделились невидимой, но плотной пеленой. Среди далёкого плеска воды, диких подбадриваний пьяного певца и людского страха она вдруг ощутила чувство единения со стихией.

        Возникло чёткое осознание – она в этом пространстве не одна. И пространство не пустое.

        Тонкие, почти прозрачные нити, соединяющие мельчайшие водяные шарики, создавали невообразимой красоты и симметрии узоры и рисунки.

        Вспомнив о том, что нужно сделать, усилием воли она начала увеличивать расстояние между частицами воды, одновременно пытаясь вывести их из плотной толщи потока. Как-то она знала – Борька делает то же самое.
 
        Через секунды перед островком начал сгущаться туман. Анино ликование едва не разрушило процесс. На миг вернулось ощущение ледяной воды. Но лишь на миг. Усилие – и она взяла себя в руки.

        Туман быстро белел, становился все плотнее. Ещё немного, и он обрёл цвет молока. Через какое-то мгновение из него полезли пирамидки. Получался невероятный белый кристалл, словно маленький айсберг перед камнем. Камень на его фоне стал ещё чернее. Из-за острых пирамидок-лучей кристалл выглядел страшнее, чем огромный булыжник.

        Залитый ледяной водой и окончательно протрезвевший певец заметил странное состояние попутчиков. С удивлением он проследил за направлением их внимания. Его глаза выхватили из белых бурунов на тёмной воде белую, плотнее облака, массу, облепленную острыми лучами – зрачки расширились, он в ужасе замер.
 
        В тот же миг Дима с вконец обессиленным утопленником исчез в молочном замке.

***

        Костерок уютно потрескивал, помогая людям согреться, восстановить силы и забыть пережитый кошмар.

– Анна, кажется? – немного смущаясь, Дима протянул руку, – простите меня.

        Она бросила на него изумлённый взгляд.

– За что?!

– Это мой первый самостоятельный сплав в качестве руководителя. Я думал… Я думал… А тут…, – кадык его дёрнулся. – Сколько раз я плавал на лодках. Да, не один, но сегодня эта река превзошла себя по непредсказуемости. И ветра, да ещё такого, сегодня не должно было быть по прогнозу. Я не понимаю… Но… я точно не возьму на борт женщин и детей до тех пор, пока не буду полностью уверен. – Он с сожалением покачал головой.

        Аня открыла рот. Подать навстречу руку не успела.

– Эй, парень, – раздался за спиной знакомый бас.

        Она обернулась. Пострадалец, заботливо уложенный Димой на чудом не промокший спальник, разглядывал мальчика. Борька не сразу понял, что обращаются к нему. А поняв, жутко смутился, уши заполыхали.

– Не бойся, иди. Я Марат, – он протянул парню открытую ладонь.
 
        Борька долго смотрел на висящую почти перед носом руку – она никак не связывалась у него в голове с противным попутчиком. Через минуту он шумно втянул ртом воздух и на рукопожатие ответил.

– Борис… Вячеславович.

        Марат усмехнулся.

– Не нравлюсь я тебе, Борис Вячеславович. Ты прости меня за то… ну там на лошадях. Я ведь не знал. И правильно ты меня поколотить хотел.

        Борька покраснел ещё сильнее. Дима сел рядом с ними, виноватость на его лице сменилась смесью восхищения и недоверия.

– Да уж, парень, удивил, так удивил. Как это у тебя получилось? С перепугу, что ли? Бывает вообще-то – я раз в шоке, убегая от собак, на трёхметровый забор одним прыжком заскочил.

        Полыхали уже не только Борькины уши, малиновыми пятнами пошла шея. Встревоженная Анна приблизилась к ним. Но Борька серьёзно ответил.

– Не я один, мы с мамой вместе кристалл сделали. – Он хитро глянул на мать, Аня ласково потрепала его вихор. – Там, в горах, когда проводник рассказывал про Повелителя туч, я уже знал про замок на облаке… Точнее, видел его как раз накануне. Мама мне тогда не поверила, – он нахмурился.

        Деловито, совсем по-взрослому Борька изложил ход событий, не забыв упомянуть дедушку Адабата и голос в горах.

– Ааа, – понимающе кивнул Дима, – дедушка Адабат, знаю. Да его здесь все знают. Про него много чего плетут. Кто говорит, что ему сто пятьдесят лет. Кто, что он и есть Повелитель туч. Вообще-то он, и правда, из местных шаманов – камов. Кстати, люди всерьёз бегают к нему за осадками, и говорят, он помогает, особенно в засуху. Сам я не буду врать – за дождиками не бегал, не проверял. Но то, что ты рассказываешь, это удивительно.

– А дедушка Адабат не мог поднять ветер? – прищурился Борька.

        Дима открыл рот и хотел сказать, что так не бывает, но передумал. Сам только что рассказывал мальчику местные слухи.

– Я не знаю, – честно сказал он.

        Марат выслушал Борькин рассказ внимательно и с уважением. Это подарило Борьке ощущение равного с ними, взрослыми. Особенно когда Марат спросил:

– Борь, а как думаешь, как это выходит? Ну, облака и пирамидки.

        Борька глянул на мать, ненадолго задумался.

– Я пока ещё не до конца понял, но как-то с мамой мы смотрели фильм про воду. Так я думаю, что учёные не всё про неё знают. Я думаю, что вода в парообразном состоянии тоже может выстраиваться в разные конструкции. Вот вырасту и проверю.

        Марат снова уважительно пожал парню руку.


        А завтра Борьку с мамой в аэропорту встречал папа Слава.

– Пап, ты не представляешь, у нас с мамой получилось!  – бойко затрещал Борька, едва добежав до отца. – Дедушка Адабат был прав! Только он не успел нам рассказать, а когда противный дяденька тонул, у меня получилось. Перед большим камнем выросло колючее облако! И когда они с Димой нырнули в него, то даже царапины не заработали. Представляешь?!

        Он со жгучей надеждой глядел прямо отцу в глаза –  должен же хоть он поверить сразу! Отец, слушая сбивчивый рассказ, непонимающе поглядывал на Аню. Та пожала плечами.

– Борька ждал чудес от поездки. Вот и получил.

– Мама это не чудо! А научный факт! Вода может образовывать разные фигуры и в парообразном состоянии! – горячо выпалил Борька.

– Что-то не припомню такого про воду, академик ты наш, – отец одной рукой обнял его за плечи.

– Вот и ты не веришь! – Борька обиделся. – Мам, ты же мне помогла это облако сделать. Ну скажи!

        Почему-то Ане не хотелось рассказывать мужу о своем участии в этом невероятном действе. По крайней мере, не сейчас. Она сама ещё не поняла всего, что произошло. И не факт, что поймёт когда-нибудь. Быть может, всё гораздо проще, и в их предках были какие-нибудь шаманы. Но здесь, дома, не верилось, что всё было на самом деле. Да и вообще уже не верилось, что такое возможно. Так было привычнее и удобнее. И Борька тоже успокоится со временем. Вольётся в обычную жизнь.

        Она оглянулась: родные дома, знакомые дороги. Ощущение чуда исчезло..

– Знаешь сынок, ты очень способный мальчик. Всё у тебя впереди, – словно оправдываясь, сказала она.

        Папа улыбнулся и потряс своего ершистого воробушка за белобрысый вихор. Борька поглядел на обоих родителей: ну что с них взрослых взять – никакой исследовательской жилки. Серые глаза сверкнули упрямством:

– Не удивляйтесь, если когда-нибудь появится легенда о новом Повелителе туч.

        Где-то вверху над ними каркнула ворона. Борька задрал голову. Словно специально для него облака вдруг стали очень яркими – их сочный белый цвет контрастировал с глубоким синим небом. Формой они стали похожи на полированные кристаллы. Он посмотрел на родителей – те, кажется, ничего не замечают. Мама жалуется папе на ос, показывает рукой на ушибленную ногу.

        Борька ещё раз посмотрел на небо. И поймал уже обычную картинку – белая рваная вата, ползущая за ветром по синему небу.

– Может, показалось, – пробормотал он, следя за большим облаком, похожим на одноухого дракона.

        Словно в ответ ветер донёс до него едва слышный насмешливый голос дедушки Адабата:

– Даже не сомневайся.