Сердце Велены. Часть I

Спрятав непослушные кудри под платок, Велена накинула кофту поверх длинного серого платья и поспешила в церковь. Жила она вместе с отцом Бориславом на окраине села. Мать померла от чахотки, когда Велене исполнилось семь годков. Двое ее братьев давно оставили отчий дом. Самый старший служил сторожем царских палат, средний принял постриг и жил в монастыре. После сбора урожая и Велене предстояло покинуть родные пенаты. Отец просватал ее в конце зимы, но жениха она еще не видела.


 Церковь стояла в трех верстах от дома Бориславны. По дороге к ней она всегда примечала разные лекарственные травы, которые собирала на обратном пути для соседки Всеведы. Благодаря этим травам старуха, которой исполнилось не много ни мало, а целых сто двадцать годков, сама пребывала в добром здравии, да еще и другим помогала излечиться от хвори. Она то и научила Велену разбираться в травах.

Утро выдалось прохладное, но солнечное. Перед этим несколько дней лил дождь. Все вокруг казалось серым, а сегодня мир вновь налился яркими красками. От травы и цветов исходил сладкий пьянящий аромат. Замечтавшись, Бориславна замедлила шаг, опоздав к началу богослужения. Когда она вошла в церковь, дьякон уже совершал Божественную Литургию.

 -...Яко овча на заколение ведеся и яко агнец непорочен, прямо стрегущего его безгласен, тако не отверзает уст своих; во смирении его суд его взяться... - читал он громким скрипучим голосом.

 Велена незаметно прошмыгнула внутрь и остановилась позади прихожан. Худощавый  дьякон растягивал слова, которые отражались от расписанных стен и терялись, где-то высоко над головами. Внутри, как всегда, было душно, но двери держали закрытыми. Горели свечи, в воздухе витала белая дымка, пахло воском и ладаном, от чего у Велены закружилась голова. Она на миг закрыла глаза. Чтение дьякона оборвалось на полуслове. Вокруг воцарилась мертвая тишина. Бориславна испугалась того, что дьякон, увидев это, начнет кричать, что она одержима и это бесы гонят ее из церкви. Лучше бы она не открывала глаз. То, что Велена увидела, заставило ее вскрикнуть от неожиданности. Несколько прихожан, в числе которых находилась благочестивые мужи и жены, встали спиной к алтарю. В памяти всплыли сказки, которые в детстве рассказывала Всеведа. В них говорилось  о колдунах и ведьмах, что чарами своими заставляют обычных людей не замечать этого. Бориславна в ужасе попятилась назад, но ей с трудом удалось сделать лишь несколько шагов. Ноги налились свинцом. Тогда она попыталась закричать, но голос пропал. По церкви пронесся оглушительный пугающий смех. От их взгляда Бориславны едва не разорвалось сердце. Но смех "разбудил" ее. Двери распахнулись сами собой и Велена бросилась прочь. Вырвавшись из церкви Бориславна очнулась от дьявольского наваждения и поняла, что все еще стоит на том же самом месте, а дьякон дочитывает последние строки Литургии. С трудом дождавшись причастия, она бросилась домой, позабыв о травах. Сама не помня, как Велена пробежала половину пути, пока ее не окликнул местный рыбак Илейка.

- Куда ты так спешишь? - спросил он.

От ужаса у Велены пересохло в горле. Она так запыхалась, что ни сразу смогла рассказать, что произошло. Илейка не стал насмехаться над безумной историей. Он строго-настрого запретил рассказывать об этом кому-то еще.

-Нельзя идти по деревне с таким ужасом на лице. У одних чума отняла жизнь, а других лишила рассудка. Народ решит, что ты виновата, раз бежишь и озираешься по сторонам. Идем к реке, - позвал рыбак Илейка.

Велене совсем не хотелось идти домой. Погода стояла чудная. Она сняла платок и легкий прохладный ветерок развивал ее рыжие непослушные волосы. Раскидистая ива, слегка покачиваясь на ветру, касалась нижними ветками глади реки. Разноцветные стрекозы то и дело прилетали греться на золотистом песке. Стрекотали цикады, мохнатые шмели перелетали с цветка на цветок. Велена села на прохладную траву, облакотовшись на руки, и посмотрела на небо. Так ей сейчас стало легко и спокойно, что захотелось обернуться ласточкой и взмыть ввысь. Илейка и вовсе улегся на зеленый ковер, подложив руки под голову.

- Неужто у нас в деревне своих женихов не нашлось? - спросил он немного погодя.

Велена пожала плечами.

- А выходи за меня замуж! - резко поднявшись, попросил рыбак, глядя Велене в глаза.

Она замешкалась, а затем громко рассмеялась. - Ну и шутник же ты, Илейка.

Дома, у самих ворот, Бориславну встретил отец. Лицо его было хмурым, как в тот день, когда умерла мать.
  - Чем ты, батька, опечален? - спросила она, стараясь не показывать испуга.
 - Прослышал я, что вечером прейдут за старухой, - ответил отец. - Хотят судить за ведовство.
  - Чего плохого в том, что она знает целебные травы и помогает людям? Еще вчера они приходили к ней со своими болятками, а теперь явятся за расправой?
  - Нонче времена такие. Помалкивала бы ты лучше! - вскрикнул отец. - Ежели, кто прознает о том, что ты для нее хлопотала и тебя обвинят в колдовстве. Вон, бабки уже судачат. Бежать надо, пока молва не дошла до старост.
 - Возьмем ее с собой, - предложила Велена.
  - Она уже пожила свое, только в тягость будет.
  - Когда мы осиротели, разве не Всеведа заменила нам мать? Без нее я не поеду!


Собирались второпях. Бросив в телегу кое-какие пожитки, Бориславна, отец и старуха Всеведа поспешили прочь из деревни. Они не знали, куда их заведет дорога, надеясь лишь на милость Господню. Велена никак не могла выкинуть из головы произошедшего в церкви.  Дикий смех до сих пор леденил душу. Казалось, эти люди и сейчас наблюдают за ними. От самой церкви Велена ощущала на себе чей-то недобрый взгляд.
 Беглецов настигли на рассвете. Всех троих высекли плетьми, добиваясь признания в ведовстве, затем бросили Велену в телегу. То ли полуживая, то ли полумертвая, она смутно помнила, как крестьяне повесили отца.
  - Что со старухой делать будем? - спросил один из палачей.
 - Сжечь ведьму, пока не наслала на нас порчу! - ответил другой. Велена приоткрыла тяжелые веки, узнав в нем одного из стоявших спиной к алтарю. - Зароем ее в землю, а голову обложим соломой и подожжем другим в устрашение.
 Так они и поступили, бросили немощную старуху в яму, засыпали землей, а голову укрыли соломой. Ее предсмертный крик привлек внимание церковника, проезжавшего мимо в крытой повозке. Остановившись, он спросил у толпы о происходящем.
 - Жжем ведьм! радостно ответил, кто-то из крестьян.
  - По чьему велению? Кто судил их на казнь, и были ли они исповеданы, как подобает?
 - Они бежали от суда, знать виновны! Езжайте с миром.
  - Я послан государем Михаилом Федоровичем, чтобы судить вероотступников по закону. Если, кто не согласен с указом, тот сам предстанет перед судом! Что за девка лежит в телеге? - спросил церковник.
 - И эта ведьма. Помогала старухе творить бесовские обряды и готовить зелья.
 - Снесите в мою повозку. Ее будут судить по градскому закону. Суд решит, какого наказания она заслуживает.

 Никто из толпы не осмелился ослушаться приказа посланника царя. Велену перенесли в его повозку, бросив на пол, словно мешок с картошкой. Силы окончательно покинули ее. Все тело ныло от боли. Бориславна не понимала, почему люди так жестоки с ними. Лежа в ногах церковника, она все пыталась найти им оправдание, пока сознание не покинуло ее.


Очнулась Велена в темном сыром подвале, где стоял жуткий смрад. От холода у нее стучали зубы. Она тихо завыла, поняв, что это не сон. Чья-то теплая рука закрыла ей рот.
  - Если не замолчишь, тебя снова высекут, - послышался тихий женский голос. - Или еще хуже...
  - Я еще жива? - спросила Бориславна. - Где я?
 - Какая теперь разница? - усмехнулся голос.

 Незнакомка хотела еще, что-то добавить, но за дверью послышались приближающиеся шаги и звяканье ключей. Заскрипел засов, дверь отворилась, вошли двое мужчин, вместе с ними ворвалась тоненькая полоска света, упавшая на лицо собеседницы, вымазанное сажей. Оно показалось знакомым.
 - Ядвига? - окликнула Бориславна, но ответа не получила. Конвоиры увели соседку прежде, чем та успела вымолвить слово. Подвал снова погрузился во мрак. В памяти Велены всплыли моменты беспечного детства, закончившегося после смерти матери и она с радостью поддалась этому забвению.
 Когда Бориславна очнулась, ее куда-то тащили волоком, а затем бросили к ногам того самого церковника, спасшего от разъяренной толпы.
  - Покаяся в грехах своих и проси милости церкви, - протяжно сказал он, склонившись над Веленой, - Подпиши признание и ты избежишь пыток.
 - Мне не в чем признаваться, - ответила она, увидев соседку по камере, закованную в кандалы. Ее одежда превратилась в лохмотья, а кожа на руках и ногах покрылась волдырями. В комнате стоял ужасный запах. Бориславна поняла, что церковник выжигал признание Ядвиги огнем.
 - Это твое последнее слово? - спросил он.
 Велена отвернулась. Ее подхватили под руки и заковали в кандалы. Отказ повлек очередную порцию ударов плетьми. Бориславна теряла сознание, но ее приводили в чувства. Жестокость вызвала невероятный гнев,  благодаря которому она могла терпеть боль. Не добившись своего, церковник взял факел и приказал охранникам убираться вон.
 - Подумай, ведь в твоей власти прекратить все это. Все мы человеки, все зачаты во грехе...- приблизившись к Бориславне, прошептал на ухо он, осторожно убрав с ее лица прядь мокрых волос. Велена снова отвернулась, поймав взгляд Ядвиги. Тем временем рука церковника поползла вниз по шее Бориславны. - ...И все мы жаждем больше, нежели нам дозволено, - продолжил он. - Подпиши признание, прими покаяние и я позабочусь о твоей душе. Твой брат служит Господу, это позволит добиться для тебя спасительной грамоты.
 - А коли откажусь?
  - Завтра в полдень тебя ждет спасительный огонь! – отпрянул церковник.

  Оказавшись в застенках подвала, Велена погрузилась в забытье. Теперь им с Ядвигой было лет по десять.  В ту зиму стояли лютые морозы. Третий день завывал ветер, хороводя с метелью. Сугробы намело по пояс. Девочки с трудом добрались до избы старухи Всеведы. Забравшись на печку, они мастерили кукол из соломы, напевая себе под нос разные песни. Из-за печной заслонки слышался сладкий запах томленых щей, да свежего хлеба. Рядом с печью, в красном углу, висела золоченая икона и лампадка. Под образами стоял стол, покрытый скатертью с шитьем, в центре стола пыхтел пузатый самовар. Никто из девочек не мог и представить, что уже весной Ядвиге предстояло покинуть отчий дом, так как она, словно вещь, оказалась проиграна барином в карты. С тех самых пор Велена ничего не слышала о подруге, пока их вновь не свел злой рок.

 Когда Велена снова очнулась, яркий солнечный свет ударил в глаза. Двое мужчин держали ее под руки, волоча  босыми ногами по земле. "Полдень," - подумала она, пытаясь найти Ядвигу.
 К тому времени на окраине деревни соорудили специальные срубы для казни. Вокруг собралась толпа крестьян. Люди ругали приговоренных последними словами, плевали и кидали в них помои. Несмотря на нечеловеческую жестокость,  Бориславна  видела в их глазах лишь дикий страх. Наконец, она нашла Ядвигу, которую подвели к срубу.
 - Я не хочу умирать, - как только Бориславна приблизилась, простонала она. - Помнишь странную песенку, что нам пела Всеведа перед сном?
Велена помотала головой, хотя в памяти начали всплывать какие-то обрывки. Сейчас ей было не до  детских глупостей. Приговоренных загнали в срубы и накрыли соломой. Среди них было с десяток незнакомых женщин и мужчин. Бабы голосили, мужики молили о пощаде, но палачи оказались глухи к мольбам. Когда церковник начал читать молитву, какой-то мужик с редкой бородкой обнял на прощание жену, заботливо поцеловал ее в лоб, а затем свернул ей шею. Велена вздрогнула, когда хрустнули позвонки. Она заглянула в пустые глаза мужика и пошатнулась. Чья-то рука подхватила ее, не позволив упасть. Бориславна обернулась и увидела Ядвигу, которая утянула ее подальше от безумца. Тем временем мужик начал биться головой о бревна. Первым же ударом он разбил лоб и кровь брызнула на сруб. Никто из приговоренных не посмел его остановить и вскоре бедолага повалился наземь, вверх окровавленным лицом. Велена все еще смотрела в его стеклянные глаза, окаменев от ужаса.  Ядвига снова дернула ее за рукав, заставив отвернуться, и протянула, что-то напоминавшее кусок коровьей лепешки. Разделив эту гадость поровну, она тут же проглотила свою половину. - Что это? - с недоверием спросила Велена.
 - Когда языки пламени станут вгрызаться в твою плоть, это поможет не сойти с ума от невыносимой боли.
 Бориславна взяла свою часть "коровьей лепешки", но есть медлила.
 - Ешь! - крикнула Ядвига, вцепиышись худыми пальцами ей в руку, и посмотрела таким взглядом, что Велена не посмела перечить. На вкус странное угощение оказалось горьким, как полынь. Бориславну едва не стошнило, но ей пришлось пересилить себя и проглотить мерзкий ком., так как подруга не отпускала руку.

 - ...Примите духа святага, - читал церковник. - Кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся...
 Стало жарко. Голодные языки пламени жадно облизывали бревна сруба, все ближе подбираясь к плоти. Задыхаясь от едкого дыма, Велена упала на колени. Голова закружилась, а тело онемело. Ядвига сидела рядом, все крепче сжимая ее руку. Она принялась петь ту самую странную песню. Бориславна невольно вспомнила слова и мотив и слова сами вырвались из уст.
 - ...Сеется в тлене, взростает в нетлене; сеется в уничижении, взростает в славе; сеется в немощи, взростает в силе; сеется тело душевное, взростает духовное. Как зерно, упавшее в землю, не уходит бесследно, а проростает колосьями, так и тело мое, обращенное в пепел, пусть прорастет многими жизнями...







 Насытившись зрелищем, толпа зевак разошлась. Над пепелищем нависла пугающая тишина. Умолкли птицы, притаились звери, деревья не смели пошелохнуться. Черное облако нависло над пожарищем,  скрыв солнце. В воздухе витал зловонный запах смерти. Несколько дней даже ветер не заглядывал в эти края. Люди стали обходить пепелище стороной, опасаясь навлечь на себя беду. Однажды пришлый вор, спасавшийся от погони, по незнанию забрел на пожарище. Поняв, что его больше не преследуют, он обрадовался, но захотел поскорее убраться из этого странного места. Внезапно подул сильный ветер и поднял с земли облако пепла. От разыгравшейся бури померк белый свет,  нельзя было разобрать, куда идти. Пепел засыпал глаза вора и тот упал. Ветер стих, вор еще долго не смел подняться. Когда бедняга смог открыть глаза, облако над пожарищем рассеялось, и лунный свет озарил пепелище ледяным  светом. Протерев глаза, вор увидел яркий отблеск в самом центре пожарища. Ползком он приблизился к сиянию и увидел огромный самородок размером с кулак. Подобно пеплу, алчность затмила глаза вора и он, забыв страх, бросился к камню. Стоило коснуться самородка, как  тело вора обдало жаром. Камень оказался настолько прекрасен, что это не остановило бедолагу. Сняв рубаху, он  разорвал ее и обмотал тряпицей руки, после чего снова потянулся к камню, но даже тогда самородок продолжал жечь руки. Несмотря на страшную боль, вор больше не выпустил камня из рук, пока не схоронил где-то в окрестностях леса.
  Следующей ночью вору приснилась девица, которая умоляла его вернуть камень, но он отказался, тогда незнакомка пригрозила наслать проклятие на весь его род. У вора не было ни семьи, ни друзей, поэтому, услышав это, он лишь рассмеялся.
Ходили слухи, что кто-то из местных нашел еще один самородок, который источал невероятный холод, превращая сердца людей в лед.