Вера

  Вера работала в газовой службе 30 лет. Изо дня в день- квартиры, люди, плиты газовые…Люди были хуже всего…Пьяницы, наркоманы,  «гнущие пальцы» новые русские, замотанные работяги…старики..с ними тяжелее всех – недовидят, недослышат, немощные, уже плохо понимающие происходящее, беспомощные в своей одинокой старости, рады видеть любого человека..каждому доброму слову отзывчивы – жаль их всегда. Не дай, Бог, одинокой старости, когда некому именно воды подать, слово сказать. За 30 лет на Веру ни одной жалобы ни от кого, притерпелась к людям. Жизнь её не баловала- что, что, а понимать и терпеть – научилась.
  В этот день заявок было не так уж и много, привычно обегались этаж за этажом, привычные пятиэтажки, хрущевки, двери, двери..Эта дверь – обшарпана больше других, не крашена сто лет, похоже. Вера постучала согнутыми пальцами –звонка не было, конечно. Тишина за дверью. Постучала громче – бывает, люди спят после ночной смены, или просто – глуховаты, или, там, вода в ванной шумит.
Шаркающие шаги послышались, наконец, из-за двери. Открыл заросший, худой, грязный, неопределённого возраста мужчина.
  -Чего надо? Горгаз, обьясняет Вера, проверка. Книжку свою абонентную дайте, пожалуйста. Тот молча удалился в сторону комнаты.
   Вера пошла через тёмную, грязную прихожую на кухню. Из комнаты напротив женский голос –Воды…воды…дайте воды…они не дают мне воды…кто пришел…дайте воды…Кухня убила собой –вонь, грязь, тараканы россыпью везде…стол завален всякой дрянью –окурки, обьедки, некуда положить документы. Вера, быстро проверив плиту, держа на руках карточки, заполняла, а из комнаты нудел голос- Воды…пить…
   Наконец, появился хозяин. Кое как расписался, трясясь всем телом, не только рукой. –Там у вас бабушка воды просит, сказала ему Вера. -Да пошла она…не сдохнет, тварь, никак, прибил бы сам давно уже,- ответил хозяин.Тёмная, слепая ярость подняла руку Веры, она  без размаха, изо всех сил ткнула его кулаком в лицо. Тот свалился кулем в проход между стеной и столом. Она взяла кружку со стола, налила воды из под крана, взяла в другую руку газовый ключ- мало ли, очнется этот…перешагнув его, пошла в комнату. Поперёк почти кровати лежало худое, замызганное чучело, замотанное в тряпьё. Мерзкая, пьяная баба. Синее, отёкшее лицо, расхристанные губы. –Ты кто, б..дь такая? –спросила Веру, захохотала в голос, завыла, вернее, безобразно. Вера поставила кружку рядом с кроватью, пошла в кухню. Как ни противно, потрогала пульс на шее у того урода- бьётся. Взяла  свою сумку, вышла, прикрыв дверь.
  На улице зашла за угол дома, её стошнило на снег –долго и мучительно. Села в сугроб, тряслась плачем, размазывая тушь по щекам. Благо, ещё не совсем рассвело, народу на улице нет, кто на работе, кто спит ещё. Как теперь жить? Ударила… Начало…вот и начало…и конец всему … 30 лет…30 лет…30 лет…стучало молотком в тяжелой голове.