Из детства... За золотом...

                Из детства …..За золотом…..


Удивительны ум и  память ребёнка. Среда, где я жил в нежные свои годы, даже при богатом воображении, не могла дать того, по человечески благополучного, что помнится всю жизнь. Серый, грязный, грохочущий город, диковатые нравы взрослых и детей, труд с ранних лет.
И всё же когда я взрослел, в молодости, в зрелые годы, и теперь, без преувеличения, глубокой старости, я поражался  что , в памяти не часто, но всплывают ясные ,  цветные сценки  и моменты из далёкого детства. Труд и лишения воспринимаются как серое и черное бытие, и на этом фоне появляется вдруг, как  из тумана,  то, что тогда отложилось в памяти как  светлое, впечатляющее,  по детски важное событие…..
……мы с дедом  Федором Михайловичем идём ранним утром, когда у меня ещё слипаются глаза и птицы  только просыпаются, к реке через лес ……И тут у в моей ребячей памяти оседает звучание ранних птичьих голосов, шелест  листьев, журчание воды в тихой, в этот утренний час, реке……
 
…..И так мы идём к реке.  К реке Томи, В моём детском понимании широкой, таинственной и нужной. А нужной потому, что в ней есть вкусная рыба (тогда была), по ней плывут дрова и есть лодки,  на которых дед  разрешал мне с ним плавать когда было нужно. И ещё в реке было золото…..

                ……а сейчас хочу несколько слов втиснуть между строк. Я думаю тот, кто
                читает меня, извинит. Слишком часто приходится повторять  «Я». Это                .                не прилично .
                А  мальчишку звали Гоша. Про него и будет рассказ.

       ……правда золота в реке было «кот наплакал». Но оно было в виде мельчайших частичек, кусочков и глазу то не всегда заметных.  Вот его мы и добывали – но об этом чуть дальше.
… . а пока полусонный, в утреннем блаженном детском забытье Гошка шагает за дедом и несет скарб для добычи презренного металла.  От Гошкиного дома до места , где уже не один год они скромно промышляли , неторопливым шагом  полчаса ходу.  Но иногда они уходили по реке вверх или вниз где, по известным только деду приметам, было больше желтого металла. Правда, Гошка  подозревал, что дед хотел только продлить удовольствие не только от процесса добычи, но и от прогулки по раскошной в тех местах сибирской природе.
Гошке казалось что его дед это  надежная, крепкая опора во всём, настолько уверенны и уместны были все  его поступки и дела .  Гошке казалось что дед не такой как другие мужики и деды в их посёлке. Но оно так и было. Он выделялся, так же как и бабушка Секлетинья каким то достаточно заметным шармом и поведением . Отличался он и от бабушки Секлетиньи тем, что никога не ругался, не произносил крепких слов и не поддавал Гошке подзатыльников.  Взрослея Гошка всё больше убеждался, что предки и корни и деда и бабушки исходили, может быть, из интеллигенции или дворянства.
Сейчас на этой лесной тропинке дед похож был на такого же озорного, любопытного пацана как Гошка. Как и Гошка он знал какая поёт птица, с какой стороны Север и , по детски, интересовался громадным рогатым жуком который не спеша переходил тропинку , оценивал его мощь и красоту, рассказывал Гошке что жук здесь у себя дома и это нужно уважать и с этим считаться.
Нельзя сказать, что Гошка  слушал его как прилежный ученик. Его вдруг заинтересовал застучавший рядом дятел. А дятел был старым его знакомым, и в этом Гошка был совершенно убеждён. Дятел был в двух шагах и бежал в верх по стволу сосны, долбил и косил на Гошку глазом, надо думать здоровался. Рядом из куста с шорохом вылетела небольшая птица. Надо узнать что она там делала!.  А там…. вот это да!!!.... гнездо с яичками. А здесь у Гошки особый интерес. У него уже порядочная коллекция птичьих яиц. Мальчишки  бесстрашно лазили по деревьям собирали вороньи, сорочьи, дроздиные, совиные и другие яйца крупных птиц. Были яйца  уток, куликов, куропаток и от множества птичьей мелочи. Хранили яйца,  сейчас страшно сказать, в киотах от икон.  Икон было много. Ведь жил Гошка в пригороде, который раньше был городом  Кузнецк с многовековой историей, церквами и монастырями. Расправлялись пацаны с иконами бесжаластно:  Вытаскивали оклады - изображения святых - ( позднее Георгий стал подозревать, что там могло быть и серебро и золото и на икону  становилось возможным приобрести автомобиль и что ни будь подороже).  Была у Гошки и серъёзная, как он стал понимать позже, коллекция марок. Но об этом позже. А сейчас…..

Что то далековато мы отклонились от тропинки по которой шли Гошка с дедом. А напрасно.  Там для Гошки было множество знакомого и интересного.  Видя что Гошка на ходу клюет носом, дед забрал у него поклажу.  Мир у Гошки раздвоился:  прозрачный сон на ходу и интереснейшие дела вокруг  перемешались. Вдруг через дымку детского  сна прозрачно пропела знакомая птица, звенит над ухом рано проснувшийся  пррр…о… тив…ный комар,  Гошка сбился с курса и шагнул прямо в куст шиповника, где, наверное, было осиное  гнездо, раздалось наростающее гудение роя и дед бесцеремонно, чуть не  бегом, в охапку потащил Гошку подальше. Идут дальше, и за надёжной дедовой спиной всем своим существом чувствуя, но не отдавая, по своему малолетству дань, могуществу почти не тронутой тогда  ещё природы,  в торжестве утренних звуков, шагает Гошка.

Это был один из тех моментов, которые выплывали в памяти Георгия  в течении всей жизни сквозь жестокие  цвета  его детства.

Сквозь листву блеснула вода. Это довольно широкая и холодная река Гошкиного детства. Чистейшая тогда вода, богатая рыбалка.
Но не на рыбалку тогда стремились дед и внук. Они шли мыть з о л о т о. Сказано громко. Посмотрим что у них получится.
 В тех местах, вдоль быстрой, стекающей с гор реки на отмелях и быстринах аборигены издавна находили небогатые выходы золотого песка. Надо было очень  много труда вложить, чтобы добыть очень немного заветного металла. Поэтому редко кто в поселке утруждал себя старательством. У деда это было  скорее полезным увлечением, чем ощутимым  заработком.
Тропа выходила на отмель. Прохладная галька ещё сверкала непросохшей утренней росой и скользила под ногами. Но они не очень разочаровались, когда обнаружили что отмель на которую они шли исчезла – река по летнему обмелела и отступила. Значит нужно было искать другую отмель, а значит продолжить отличную утреннею прогулку.
Река Гошкиного детства имела своенравный характер. Начиналась она в горах и в неё впадали многочисленные ручьи и мелкие речки, имевшие ещё более свирепый характер. Весной она разливалась, да так что Гошке казалось, что он не видит другого берега. Гошка уже умел немного читать и знал что на свете есть моря. А это значит много воды и берегов не видно. Сентиментальному и впечатлительному мальчишке  казалось, что он видит пальмы и карабли.
При разливе река  подмывала берега, размывала корни у громадных деревьев и уносила их. Плыли тогда по реке кровли снесенных сараев и домов, бревна, доски  и много чего другого. А однажды мальчишки при отливе нашли и человека. Гошка впервые видел это и ему потом много ночей снились кошмары. Но это грустно и не стоит вспоминать.
Река могла резко пойти на спад и тогда оставались там, где берега равнинные, озерца, а в них можно мыло обнаружить   не успевших уплыть большущих тайменей и налимов,  которых на лодке ночью ходили добывать острогами Гошка с бабкой Секлетиньей. Ночью рыбу было легче обнаружить, так как на носу лодки горел костерок и рыба шла на огонь. Гошке такие вылазки запомнились ещё и тем, что бабушка награждала его подзатыльниками и очень запоминающимися эпитетами когда он сидя на корме и управляя лодкой, ошибался. Но он не обижался. Он знал, что бабушка относилась к нему теплее чем даже родная мама.
Пошли они с дедом вверх по течению поискать другой сохранившийся перекат.
Надо сказать что Гошка родился и подрастал в Сибири, которая тогда была очень холодной. Он не знал ещё что есть Крым и Мальта, где есть тепло. Поэтому идти, сняв ботинки и засучив штаны, шаля и разгоняя мелких рыбешек  прямо в холодной воде, для него  делом привычным. Вода вначале казалась холодной, а потом хоть весь день булькайся, не замечаешь что в воде. Вот он по колено в воде, наступил на стаю мелкой рыбёшки – гальянов и они прыснули во все стороны. Кулик, не обращая ни на кого внимания, как цапля стоит на одной ноге и скосив глаз высматривает рыбёшку – решил позавтракать,  А тут вода пока ещё не отступила и прямо в воде растет кустарник со свежими зелёными листьями. Едва Гошка хотел его обойти, как в кустарнике что то громко затрещало, зашумело, закрякало и вылетела, прямо перед носом, стая больших уток. От неожиданности Гошка сел засученными штанами прямо в воду. Теперь предстояло  идти мокрым, но было весело.
Дед выбрал, наконец, подходящее место. Вода журча перекатывалась над галечной отмелью, глубиной по щиколотку.
Теперь перед работой полагалось немного отдохнуть и позавтракать чем бог послал.  А это оказались вчерашние пирожки и поостывший чай. Было тихо, по  утреннему прохладно и дремотно, но надо было работать.
Всей процедуры работы Гошка не запомнил. Были жестяные лотки наподобие лопаты для снега с бортиками справа и слева, короткая ручка и складывающиеся невысокие ножки, на которых лоток устанавливался в воде. Днище имело плавное углубление, вода могла протекать через лоток между бортиками. Была на вооружении и небольшая деревянная лопаточка. Гошка в свой совсем небольшой лоток черпал со дна протоки гальку с песком, заходил поглубже в воду, расставлял ножки у лотка и, лопаточкой, позволяя воде промывать, перемешивал и сгонял с лотка крупную гальку и песок, пока в углублении лотка не оставался «шлиф»- самые тяжелые частицы, где дед усматривал и золотые крупицы.
Шлиф обрабатывался классическим способом золотодобычи - ртутью, которая вбирала в себя только золотые частицы. Получалась золотосодержащая серая масса величиной с наперсток или два. Её дед относил в « Золотоскупку»- что то вроде магазина, где выдавали «боны» и на них покупали продукты и всё другое нужное.
Возвращались уставшие, работа эта не лёгкая, под жарким солнцем под стрекот кузнечиков. Летние месяцы в Сибири тёплые, а июль жаркий.
И вот он посёлок с серыми домами, пыльными улицами, дымом от завода. Сегодня Гошка займётся своими коллекциями марок и птичьих яичек и другими важными мальчишечьими делами, а завтра вставать снова раньше, чем встаёт солнце и идти подпаском   пасти коров.