Планета, ярче солнца

И снова про любофф...



        Всем светилам посвящается


        В тот день я с самого утра сидел в своем офисе, тщетно пытаясь разобрать кипу бумаг на своем столе. Но снова и снова я ловил себя на том, что, перелистывая сначала одну и ту же папку, я не улавливаю смысла написанного. Отшвырнув от себя проклятые документы, я стал расхаживать по кабинету. Мой офис располагался на третьем этаже. Из окна была хорошо видна площадка с фонтаном перед зданием компании, и парадный вход. По шоссе мелькали торопливые машины, в парке, среди густой зелени, яркими красками пестрили аттракционы и люди. В ясном небе пассажирский лайнер чертил белую полосу между пушистых облаков. Там за окном кипела и бурлила жизнь. Но все это многоцветие померкло, едва я заметил, как на служебную стоянку въехал красный «Корвет». Дверца водителя распахнулась, и на асфальт опустилась изящная ножка в маленькой туфельке. Ее юная обладательница захлопнула дверцу и, зажав подмышкой кожаный портфель, направилась к парадной лестнице. На ней был серый деловой костюм, подчеркивающий все изгибы нежного тела, волосы цвета белого золота рассыпались по плечам. Я снова залюбовался ей. Как она расцвела! Из тоненького угловатого подростка превратилась в нежную розу. И, так странно было узнавать ее сейчас как нового человека, хотя я знал ее всю жизнь.

        Мне было одиннадцать лет, моему брату Кириллу – всего год, когда Венера появилась в нашей семье. У старшей из маминых сестер – тети Ани, она была единственным ребенком, в отличие от ее плодовитых родственников. Все мы жили  в ближайших городах и селах, каникулы и отпуска проводились всей большой семьей где-нибудь поближе к природе. Это было самое незабываемое время.

        Отучившись в школе, я поступил в университет, по окончании которого должен был занять законное место в семейном бизнесе. И отец с нетерпением ждал того дня, когда мне выдадут диплом. А я, хоть и мечтал о чем-то возвышенном и неземном, не смел обидеть отца и примерно посещал занятия.

        Из стен ВУЗа я вышел с корочками специалиста и близким другом. Многие не понимали этой дружбы: высокий и широкий брюнет, с обыкновенными синими глазами – я, и среднего роста фигуристый зеленоглазый блондин – ловелас и дамский угодник – Степан. Юность – пора влюбленности и свиданий под луной, а в студенческой общаге одна и та же картина: я за книжками и тетрадками; где-то под утро возвращается одуревший от любви к очередной пассии Степка и, повалившись на кровать, перед сном делится опытом со своим скучным другом. Он чувствовал себя как рыба в воде в толпе жгучих красоток, сокрушаясь, что жизнь коротка, а я конченый романтик, посещая редкие свидания, все ждал свою единственную и только мою.

        Степка стал полноценным членом нашей семьи, для него всегда было забронировано место за длинным столом на семейных праздниках, днях рождения, годовщинах и новогодних посиделках под елкой. И я снова с любопытством отмечал, что все внимание женщин безоговорочно принадлежит Степке. «Ты с таким другом без жены останешься, а я без внуков!» - грозила мне пальцем мама, улыбаясь Степке. А тот, поднимая бокал в мою сторону, отвечал: «Ему ведь самая лучшая нужна, а такие на дороге не валяются. Ищем! Для него только и стараюсь!»

        После университета я притащил Степку в компанию отца: все-таки  оба дипломированных архитектора. Правда мне всегда нравилась креативная сторона дела. Я активно участвовал в дизайне и оформлении, в то время как Степка брал на себя техническое обеспечение, прикрывая мою задницу перед отцом.
Время шло, мой младший брат заканчивал учебу и отец уже с нетерпением ждал, когда он вступит в наши ряды. В отличие от меня Кирилл всегда мечтал быть таким как отец. Долгими вечерами они сидели вдвоем, делясь мечтами, строя планы на будущее. Сколько себя помню, никогда не любил эти вечерние посиделки, и в их разговорах никогда не участвовал. А едва Кирилл переступил порог отцовской компании, все поняли: вот он – будущий ее директор.
В тот год Кириллу исполнилось двадцать четыре, мне стукнуло уже тридцать пять, и мама все чаще спрашивала меня, когда же я собираюсь подарить ей внуков. На выручку мне приходил верный Степан, приставляя ладонь к виску: «Ищем! Ищем, товарищ командир!»

        Через год после моего разлюбезного братца, закончила учебу и Венера. После нескольких месяцев безуспешного поиска желаемой работы, ее к нам привел Кирилл.

        - Но я же художник – оформитель… - пыталась возразить она.

        - Слушай, Венус! Твоя профессия легко корректируется. Будешь «креативный дизайнер по оформлению фасадов», идет? А там глядишь и до директора доберешься!

        - Вообще-то я хотела… - начала, было, она, но осеклась под нашими взглядами. – Спасибо большое, - наконец улыбнулась она, раскрасневшись.

        - Всегда, пожалуйста! – ответил за всех находчивый Кирилл и, подхватив девушку под локоток, повел на экскурсию.

        С того памятного дня прошел год, и Венера стала неотъемлемой частью нашей компании. Все привыкли к ее задорному смеху, когда Кирилл передразнивал ее, чем немало раздражал меня. С моим братцем они были погодки и легко находили общий язык с детства. И я впервые за столько лет узнал, что такое ревность… Мне оставалось, только молча завидовать, когда он на правах закадычной подружки спрашивал ее, как и с кем, она провела выходные, когда я лишь редкий, раз позволял себе почти личный вопрос: «Как дела?»

        Однажды, на одной из корпоративных вечеринок я, хватив лишнего, остался наблюдать за танцующими. Пока все весело отплясывали джигу, Венера куда-то удалилась со Степаном, весело смеясь. Их не было достаточно долго, чтобы в моей очень нетрезвой голове одна за другой возникали яркие картинки их пребывания наедине. Я наполнил свою рюмку. Изрядно набравшись и еле волоча ноги я вошел в толпу танцующих, сфокусировав взгляд на  интересующей меня парочке. И, подойдя к Венере, резковато тронул Степана за плечо: «Позвольте мне разбить вашу идеальную пару! Хочу потанцевать со своей сестренкой» - рявкнул я. Девушка бросила растерянный взгляд на Степку и, наконец, подала мне руку, улыбнувшись. Танец скоро закончился и я, проронив: «Извини, я что-то сегодня перебрал», - заковылял к выходу.

        На утро, как и полагается, башка у меня трещала, язык прилип к небу. Я с трудом открыл глаза, и с удивлением обнаружил, что спальня не моя.

        - Ааа, проснулся! Ну, как самочувствие? – ехидно спросила Наталья, вплывая в комнату с подносом.

        - Хреново, - ответил я, придерживая голову рукой

        - Так, это от похмелья,- протягивая мне таблетку, рапортовала она,- а это от Сахары в желудке,- ставя стакан с рассолом у кровати.

        - Слушай, а как я у тебя оказался?

        - Вот чудак!- усмехнулась Наташка, - Сам ко мне приехал, на такси. Ты что же совсем ничего не помнишь?

        - Нет, - искренне ответил я, допивая рассол.

        - Всю ночь меня богиней какой-то называл, - мечтательно проговорила она, припоминая, - Венерой! Точно. Еще планета такая есть…

        - Планета…- эхом повторил я.

        - И ничего не помнишь, шалун? – подмигнула она и, вдруг надула губки.

        - Богиню помню, - поспешно заверил ее я.

        Наташка растянула губы в довольной улыбке, не углядев двусмысленности в моих словах.

        С Наташей я познакомился на одной из вечеринок, куда меня притащил Степан. Как сейчас помню, она стояла к кучке подруг, высокая брюнетка с огромными глазами и смотрела на меня. Я, сбитый с толку, повернулся к Степке, оценив, что с ним не так. Но все было, как обычно и все смотрели на него. Все, кроме нее. Мы начали встречаться, но я сразу поставил условие, что моя работа, как вторая жизнь. Я не хотел, чтобы она ее касалась. Кроме Степки и названия фирмы она ничего не знала и никогда не спрашивала. И я ей за это был благодарен.

       На следующий день в офисе я застал Венеру и Степана весело смеющимися. Они были так увлечены разговором, что и не заметили моего присутствия, явно наслаждаясь обществом друг друга. А в моем затуманенном мозгу вдруг все просветлело. И перед глазами одна за другой замелькали картинки из прошлого: маленькая девчушка с косичками во все глаза разглядывающая моего статного друга, когда мы гостили у тети Ани несколько дней, еще в студенчестве. И как умело она прятала глаза под длинными ресницами, едва стоило взглянуть на нее. Еще тогда, еще тогда в детстве она влюбилась в него. И потом, столько раз встречая меня у порога, спрашивала, почему в этот раз не приехал мой раскрасавец друг? Девическая влюбленность росла и крепла в ней все это время. Вот оно! А я-то, дурак, не видел, не замечал! Она умело хранила свою тайну на протяжении стольких лет…
«А Степан Михайлович не хочет кофе? А Степан Михайлович уже видел отчет? А что думает Степан Михайлович по этому вопросу?» - звенел в голове ее голос. От тяжелых раздумий меня оторвал вошедший Кирилл.

        - Привет! А где Планетарий? Я думал она у тебя.

        - Если ты имеешь в виду Венеру, то она где-то внизу со Степаном. «И им не до работы!»- чуть было не добавил я, но сдержался.

        В полдень в моем кабинете появился Степка, что-то весело насвистывая.

        - От чего это у Вас настроение такое хорошее? – поинтересовался я, едва сдерживая злость.

        - Да, не знаю… - в тон мне ответил он. - Солнышко светит, птички поют, - улыбнулся он. - А что-то случилось?

        - Это лучше ты мне скажи! – огрызнулся я. – С каких это пор я все узнаю последним?

        - Да что стряслось-то?

        - А то ты не понимаешь! – рявкнул я.

        Степан удивленно выгнул бровь.

        - Что у тебя с Венерой?!

        - Да… мухоморы все же несвежие были, - пытался отшутиться тот. Но я не выдержал, схватив его за грудки.

        - Как далеко у вас с ней уже зашло? Давно ты с ней? Тебе что, других мало?!

        - На какой вопрос отвечать в первую очередь?

        - Что у тебя с Венерой?!!- прогремел я,- Отвечай!

        - Да остынь ты! – не выдержал Степка, - ничего нет!

        - Ты врешь! Поклянись мне! Поклянись!- не унимался я.

        Степка сбросил мои руки со своего отглаженного пиджака.

        - Между нами ничего нет. Мы просто друзья, коллеги по работе, и все! – отчеканил он громко, усиленно артикулируя.

        Я, не узнавая себя, бродил по кабинету. Степка застыл у окна.

        - Значит, в роли родственника ты меня не видишь…- задумчиво проговорил он, в своей обычной манере.- Мне пора бы уже обидится.- Но, увидев, что я никак не реагирую на его слова, он оставил шутки и, выждав паузу, заговорил снова – Да, старик, сдаешь ты совсем. Если бы Венерка не была твоей сестрой, я бы подумал, что ты попросту влюбился!

        - Она мне не сестра! – вырвалось у меня прежде, чем я успел сообразить, что говорю.

        Степка раскрыл от удивления рот, а я отвернулся, разглядывая рисунок на полу.

        - То есть как не сестра? – спросил он, - В каком смысле?

        - В прямом, - через паузу ответил я, кляня себя за несдержанность.
   
        Но отступать было уже поздно. Нажав на кнопку селектора, я попросил секретаря принести два кофе и никого не впускать к нам.

        - Объясни, наконец, что все это значит! – потребовал Степка, когда за секретаршей закрылась дверь.

        Я отпил половину из своей чашки.

        - Тетя Аня не может иметь детей. Они с мужем долго пытались, пока врач не посоветовал единственно верное решение – взять ребенка из приюта. Мне самому старшему из всех двоюродных братьев и сестер мама объяснила, что девочка теперь моя сестра и взяла с меня обещание, что я буду хранить секрет ее истинного происхождения. Так в нашей большой семье появилась Венера и тайна за семь печатями.

        - И Венера не знает?

        - Нет. Никто не знает. И, я думаю, тебя не стоит предупреждать об ответственности за услышанное.

        - Да ты что, Тема… я никогда… Так ты… Значит, я угадал? Ты в нее влюблен? – сделал вывод Степка.

        Я допил свой кофе и налил еще, продолжая молчать. Я не знал, что сказать. Согласиться с ним я не хотел, а опровергнуть его слова я уже не мог.

        - Я думаю, она влюблена в тебя, - сказал я, наконец, - уже давно. С того самого раза, когда мы гостили у тети Ани, во время каникул, помнишь?

        - Я не знаю, что тебе ответить, старик, - проговорил он.

        - Ничего не говори, - разрешил я, - пустое.

        Дни стали тянуться еще медленнее. Я, как мог, избегал ее общества, но сердце замирало, и пальцы выбивали дробь, едва я слышал стук ее каблучков. Степка занял нейтральную позицию между нами, и, так же как и я не имел понятия, что тут можно сделать. А два месяца спустя он попал в аварию. Мы сутки дежурили у стен реанимации. Рано утром к нам вышел врач и, стянув с головы свою шапочку, сообщил, что Степки не стало.

        Нужно ли объяснять, что мы чувствовали тогда? Каждый из нас потерял друга и брата. Мы потеряли члена семьи. Никогда не забуду дня похорон. Бесконечной толпы серых лиц. Степку любили все.

        Две недели спустя, Венера стояла в моем кабинете, ожидая пока я подпишу принесенные ею листки. Я размашисто оставлял на них свои автографы, и, вдруг, услышал, как она всхлипнула. Я вскинул голову.

        - Венера… ты что?

        - Этот проект так много для него значил. Так тяжело делать это за него. Все как в воду опущенные…

        - Да… тяжело, - согласился я.

        Венера снова всхлипнула, и слезы заструились по ее щекам.

        - Ну, что ты… Венера… не надо… - беспомощно бормотал я.

        Поспешно налив стакан воды я протянул его ей, но она и не взглянула на него.

        - Прости, я просто не могу больше. Это очень тяжело…

        Я поставил стакан на место и шагнул к ней, заключив в объятия. Она доверчиво прижалась ко мне, склонив голову мне на грудь. Больше она ничего не говорила, молчал и я, гладя ее по волосам. Я почувствовал, как моя рубашка намокла от ее слез и прилипла к телу. Я нагнулся и поцеловал ее в макушку, вдыхая аромат ее волос. Потом отстранил девушку от себя, и, держа ее лицо в своих ладонях, большими пальцами вытер слезы с любимых щек. Она не открывала глаз, подняв лицо мне навстречу, а я, поддавшись внезапному порыву, нагнулся, коснувшись ее полураскрытых губ своими. Я уже ничего не видел, не слышал и не замечал. Разум отключился. Был лишь соленый вкус ее горячих губ, которые вдруг раскрылись навстречу мне. Время остановилось… . Мы оба нуждались в утешении, наши души изболелись по любви и взаимности, в эту минуту мы нуждались  друг в друге. Она очнулась первой, отстранившись и отведя глаза. Я, продолжая сжимать ее в объятиях, вдруг понял, что произошло. Я отпрыгнул в сторону словно ошпаренный, избегая ее взгляда.

        - Прости. Венера. Я не знаю, что на меня нашло… я…- я пытался говорить что-то  и не мог, ком в горле душил. Она вдруг пришла мне на помощь.

        - Это не твоя вина. Мы оба немного сошли с ума.

        Не оборачиваясь, она быстро вышла и закрыла за собой дверь.
 
        Я не в силах описать свое состояние в последующие часы. Внезапно вернувшиеся мысли, разрывали мне голову и я, сжав ее ладонями, ждал, как будет выглядеть мир глазами сумасшедшего, а до этого оставалось совсем чуть-чуть.

        Я думал, что дожить до утра, это самое сложное. Но утром, едва переступив порог компании, я узнал, что Венера написала заявление об уходе и уехала еще вчера. Я вошел в свой кабинет, тяжело опустился на стул и снова впал в коматозное состояние. Очнувшись, дрожащей рукой поднял трубку и набрал несколько цифр. Длинные гудки резали слух.

       - Я слушаю, - отозвался спокойный голос.

       - Привет.

       - Привет, Артем.

       - Венера, я… звоню, чтобы.…Послушай, если это все из-за меня, из-за того, что произошло вчера, то…

       - Нет, Артем. Я уволилась по собственному желанию. Мне предложили работу в другом городе. А я давно хотела проверить, чего я стою, одна. Чего смогу добиться сама, понимаешь? Не вини себя. Так просто будет лучше. Так надо. А у компании большое будущее, отличный коллектив. Я желаю вам удачи. И тебе лично.

       - И тебе удачи, - пробормотал я.

       - До встречи.

       - До встречи…

       Так, внезапно, два самых дорогих мне человека ушли из моей жизни. За что? Почему? Как так получилось? И кому все это было нужно? Я не мог найти ответов на мучившие меня вопросы. И каждое утро, входя в свой офис, я ждал, что вот-вот войдет Степка и скажет свое обычное: «Как дела сегодня, старик?» А стоит выглянуть в окно, я обязательно увижу припаркованный на своем обычном месте красный «Корвет», услышу в коридоре стук маленьких каблучков и задорный, нежный, любимый смех.

       Венеру я увидел лишь спустя месяц, на сороковой день после Степкиной смерти. Было много народа, и я встретился с ней взглядом только раз, когда они с тетей Аней подошли поприветствовать нас. И как я не старался, я не смог застать ее одну ни на минуту. Она, казалось, избегала моего взгляда и не хотела подпускать близко. Я боялся, что напугал ее тогда, сам оттолкнул, разрушил наши отношения одним неосторожным шагом. Столько раз я проклинал себя за тот безумный поцелуй. Как мог я  поддаться внезапному порыву и коротким мгновением враз перечеркнуть все. Степка, Степка, где ты? Как ты там? Как ты мог меня оставить? Я потерял лучшего друга, надежное плечо, верный совет. И, наверное, теперь навсегда потерял и эти глаза…

       Спустя год, при милой семейной беседе, после моего возвращения из длительной командировки, родители делились со мной последними новостями. Я выслушал длинные трактаты о близких и дальних родственниках как, вдруг, мама, переглянувшись с отцом, сказала: «Кстати, Венерка наша, замуж выходит. Вчера с Аней говорила по телефону, она так рада за нее. Богатый, видный. Сначала работу ей предложил, ну а теперь и замуж позвал» - договорила счастливая мама, внимательно глядя на меня. Я заставил себя улыбнуться в ответ, и что-то пробормотал о том, что я очень за нее рад и желаю ей счастья. О чем мы говорили дальше, я не вспомню, даже под гипнозом, но тот вечер был мучительно длинным, и мне казалось, он никогда не закончится.
Ночевать у родителей я не хотел, а ехать в свою пустую квартиру холостяка я не мог. Никогда не закрывая распахнутых настежь окон, я боялся задохнуться от давящей боли внутри и стен, которые зажимали в тисках холодного одиночества. Я объехал спящий город в неоновом свете и свернул на Наташкину улицу. Но до ее двери я не дошел один лестничный пролет, получив чем-то тяжелым по затылку.

        Когда развеялась темнота, в пучке солнечного света, я вдруг увидел овал знакомого лица.

        - Венера…- улыбнулся я, пытаясь дотронуться до любимых волос, обрамлявших нежное личико. Но туман развеялся, и лицо приобрело чужие, незнакомые черты.

        - Вижу вам уже лучше, - улыбнулась блондинка в белом халате,- смею Вас заверить, что на небеса Вам еще рано.
       
        - Я в больнице? – спросил я, оглядывая бледные стены.

        - Да.

        - Как я сюда попал?

        - А это Вам лучше знать, - ехидно заметила она, и вышла, предупредив, что у меня посетитель.

        В палату вошла бледная Наташа.

        - Артем, милый, как ты себя чувствуешь?

        - Вроде, нормально. А что произошло?

        - На тебя напали в подъезде, - сказала она со слезами в глазах, - какие-то отморозки. Наверное, просто деньги нужны были.

        - Ну, что ты, Наташ, не плачь, я ведь жив, здоров.

        - Я так испугалась!

        - А…как ты меня нашла?

        - Я…я…не знаю,…я просто вышла в коридор…я почему-то ждала. Я вышла, а ты там…лежишь, - она снова зарыдала в платок, - я твоим родителям позвонила, они уже едут…

        - Почувствовала, значит, - прошептал я, задумчиво разглядывая Наташкин затылок.

        - Что? – переспросила она.

        - Наташ… - улыбнулся я.

        - Что, Артем?

        - Наташка, выходи за меня замуж.

        Я с минуту наблюдал, как недоумение в ее глазах сменяется искрящейся радостью. Она кивнула головой и кинулась мне на шею. Оказывается, так легко сделать человека счастливым, - подумал тогда я, гладя ее волнистые темные волосы.

        Свадьба должна была состояться ровно через месяц, и я со стороны наблюдал, как все суетятся, устраивая грандиозное празднество. Я соглашался на любое предложение моей будущей жены и мамы, с удовольствием отмечая, как она счастлива за меня. А все остальное меня совсем не волновало. И, задерживаясь на работе допоздна, лишь заметив встречающую меня на пороге моей квартиры Наташку, каждый вечер вспоминал, что я, оказывается, женюсь.
Утром, в день бракосочетания, у нашего дама столпилась вереница разноцветных машин; просторные комнаты были заполнены все прибывающими гостями. И все торопились поздравить меня со счастливым событием. Я наспех принимал поздравления, в первый раз пожалев, что у меня так много родственников.
Наташки не было в доме. Было решено соблюсти старую добрую традицию о том, что жених не должен видеть невесту до свадьбы, и она в это утро была на попечении ее родителей и моей мамы.

        Гости все прибывали, и Кирилл с отцом изо всех сил старались, чтобы все чувствовали себя как дома. Мне же все это уже изрядно надоело. И, вдруг, я увидел Венеру. На ней было изумрудного цвета платье, нежно обнимающее гибкое тело, очерчивая все изгибы и подчеркивая стройность ее ног пленительным вырезом. Глаза ее искрились зеленым огнем, когда она с улыбкой подала мне руку.

       - Поздравляю тебя, Артем.

       - Спасибо, - пожав горячую ладонь, выдавил я.

       - Мы с мамой желаем тебе всего самого лучшего. А самое главное счастья. Мы очень за тебя рады, - улыбнулась она, сверкнув влажным взглядом и, шагнув ко мне, обняла за шею.

       Я неуверенно прижал ее к себе и словно случайно коснулся ее волос, позволив себе вдохнуть еще раз их аромат. Она крепче прижала меня к себе и прошептала в самое ухо: «Самое главное будь счастлив», и, не взглянув на меня, исчезла из вида.

       Из оцепенения меня вернула тетя Аня, возникнув из ниоткуда. Она поздравила меня с проклятой свадьбой и, взяв под руку, увела в комнату, объяснив, что временно будет выполнять обязанности моей мамы. Оглядев меня, она заключила, что я выгляжу превосходно. Спросила, не забыл ли я кольца, и еще что-то. Я машинально отвечал на вопросы, вдруг осознав, что всего через пару часов я стану женатым мужчиной. Тетя Аня, любуясь мной, села на край кровать.

       - Ты будешь самым красивым женихом сегодня. Артемка, я так за тебя рада!

       - Теть Ань, - услышал я собственный голос и, не помня себя, опустился перед ней на колени, сжав ее руки в своих. - Ну, почему?! – взмолился я. - Почему ты до сих пор ей ничего не сказала? Почему?!!! Ведь прошло столько лет! Ведь, ты же можешь помочь. Только ты, понимаешь? Ты одна можешь помочь, только ты…

       Все еще сжимая ее руки, я уткнулся в ее колени. Слезы жгли глаза. Она молчала, и я не видел ее лица. И вдруг, я почувствовал, как она всхлипнула и, высвободив руку, ласково провела по моим волосам.

       - Прости, Артемка, - сказала она сдавленно, - я просто не смогла.

       Дальше был ЗАГС, высокая женщина игривым голосом зачитывала наши права и обязанности, спросив на всякий случай, не передумали ли мы становиться мужем и женой. И, предложив расписаться на документах, оповестила присутствующих, что таинство завершено, и мы можем поцеловать друг друга. Потом был праздничный ужин, веселые и пьяные гости, бесконечные тосты за новобрачных, танцы и смех. Но я знал, что даже по прошествии многих лет, я буду помнить лишь одно.…Это огромные зеленые глаза, влажные от непрошенных слез, обращенные ко мне через весь зал.
А потом яркий свет угас, и с последним лучом ушла надежда. Незаметно из-за спины подкрался холод, окутывая пустотой, заметая следы, затягивая в цепкие сети грозовых дней и беззвездных ночей, пророча новый смысл в другой реальности, в которой нет сути. Я словно шел, спотыкаясь, и в кромешной темноте повернул не туда. Идти назад - уже поздно, а вперед идти вовсе не хочется.

        Сразу после свадьбы мы переехали в новую квартиру, начиная совместную жизнь с чистого листа. Но я ошибся. Ошиблась и Наташа. Она вовсе не хотела того, что получила. А я просто не смог дать ей того, о чем она мечтала. А она ждала любви, ждала меня. И часто обвиняла в том, что меня с ней рядом нет, когда я ее обнимал, целовал; сначала игриво с юмором, затем с опаской, настороженностью, а потом с обидой и злостью.

        - Ты меня совсем не видишь и не слышишь! Я для тебя как пустое место. Ты словно живешь не здесь со мной, а в другом, своем непонятном мире. И все делаешь на автомате, словно робот с другой планеты! Ты любишь меня?

        - Конечно, я люблю тебя, - уверенно отвечал я, вытирая слезы со щек жены, - прости, что не могу быть другим.

        Реальность давила, сжимала в тисках однообразия. Все труднее становилось просыпаться утром, все труднее притворяться счастливой семейной парой, все тягостнее становилась работа, все длиннее ночи, жизнь погружалась во мрак.

        Когда у Наташи случился третий выкидыш, я напился до беспамятства. Я винил во всем себя. Я считал, что только я один сотворил все это. Я загубил Наташке жизнь. Она так хотела быть счастливой. Я вдруг увидел, чем заканчивается эта дорога… Мы шли прямо в ад.
Двое суток спустя, я вошел в квартиру, и как трусливый пес, поджав хвост, долго просидел в коридоре у двери прислушиваясь к тишине.
Наташа сидела на кровати в спальне, не шевелясь, сцепив руки на коленях. Я молчал, прислонившись к косяку, ожидая, что вот-вот разразится буря.

       - Я так хотела, чтобы у нас родился ребенок, - вдруг тихо заговорила она, - чтобы у нас была настоящая семья. Но ты несчастлив со мной.

       Я ожидал чего угодно, только не этого обреченного тона. Я опустился перед ней на колени, взяв ее бледные, почти прозрачные руки в свой; все еще боясь смотреть в ее глаза.

       - Нет. Это я никогда не смогу сделать тебя счастливой…. - ответил я. – Нам нужно развестись.

       Она долго молчала, не шевелясь, а потом вдруг, вскинула голову. Ее голос был тихим, усталым.

       - Кто она? Та, кого ты любишь? Ее, ведь, Венера зовут? – Она пыталась поймать мой взгляд. – Ты часто кричал во сне, ты звал ее. Ты всегда ее любил, еще до нашей свадьбы. Зачем ты женился на мне, Артем? – надломленным голосом, спросила она.

       Я не знал, что на это ответить, как объяснить, да и зачем теперь? Слова стали такими ненужными.

       - Прости меня, - прошептал я, - если когда-нибудь сможешь, - и ушел, закрыв за собой дверь. На этот раз навсегда.

       Та ночь была самой длинной из всех. Я сидел на берегу холодной реки и смотрел, как огромная луна отражается в темной воде. В черном небе как миллиарды ярких лампочек горели желтые звезды. Наверное, на свете столько же планет, сколько людей на земле. И как в таком  огромном количестве найти свою одну единственную; как преодолеть огромное расстояние, разделяющее нас и как приручить время, которое управляет всем этим и бездумно влияет на бытие каждого живого существа на свете и каждой безжизненной частички или огромной, далекой, недосягаемой, яркой и манящей планеты. «ГДЕ ТЫ, МОЯ ВЕНЕРА?!» - прокричал я в глухое небо, упав на колени на песчаном берегу. Где ты любимая? Я так и не научился жить без тебя! Что мне делать, подскажи. Помоги мне! Умоляю, помоги…

       Я никогда не смогу сказать, сколько времени прошло. Я не помнил числа, едва различая день и ночь. Я жил в потоке чужих забот и проблем, занимаясь делами фирмы, решая важные вопросы, стараясь не думать о настоящем. А после работы я заходил в бар, чтобы затуманить мысли о цифрах, бумагах, чертежах и отчетах, и залить эту боль внутри, что заполняла всего меня.

       Помню разговор с отцом о том, что жизнь продолжается и компании нужны новые идеи и хорошие работники, когда я все чаще стал позволять себе появляться на работе после очередной бессонной ночи небритым, опухшим и безразличным. Как просила меня мама переехать к ним, ее заплаканные глаза. Я не оправдал ее надежд. И единственным, кто ничего не пытался мне доказать или наставить на путь истинный, молча прикрывая меня на рабочем месте был Кирилл. Но я никогда не был с ним близок. Я не понимал, зачем он это делает, и не собирался ничего менять.

       В тот памятный вечер я был уже изрядно накачан алкоголем и никотином, сидя в ночном баре, где меня уже хорошо знали, в то время как я не помнил ни одного лица. Я вышел оттуда далеко за полночь, еле волоча ноги. Поворачивая за угол, я наскочил на девушку в ультракороткой юбке, с размалеванным лицом. Выдохнув мне в лицо сигаретный дым, она зашевелила кроваво-красными губами.

       - Эй, осторожнее, красавчик! Это все денег стоит! – она недвусмысленно кивнула на свое тело.
Я уже не помню, что ответил ей тогда, но ей явно понравилось. Подхватив меня под руку, она болтала о чем-то, отчаянно стараясь, чтобы я обратил свой очень не трезвый взор на ее пышные формы.

       - Как тебя зовут, мачо?

       - Артем…

       - Артем! – протянула она игриво.

       - Артем, - услышал я еще чей-то голос.

       С большим трудом, сфокусировав взгляд, я понял, что она уже не одна. Смех, какие-то веселые реплики и бесконечно повторяемое мое имя я слышал как в бреду откуда-то издалека. И вдруг, мне показалось, что среди гула чужих голосов, я услышал до боли родной и любимый. Он звал меня по имени настойчиво и нежно. Как манящая, завораживающая музыка. Но этот голос не мог принадлежать Венере. Это я знал точно. Она жила сейчас где-то очень далеко и ей совсем нечего было делать в этом чертовом, забытом богом городе, а тем более здесь, на этой улице, глубокой ночью, среди кучи развязных проституток. Кто-то взял меня за руку и настойчиво потянул за собой, вызвав бурю возмущенных голосов. Я решил, что они собираются разорвать меня на части, так и не сумев решить, кому я достанусь целиком, а точнее мой почти пустой кошелек.

        - У меня все равно нет денег, девочки, - пытался убедить их я, но язык почему-то совсем не хотел шевелиться.

        А потом все стихло. Я ощутил себя сидящим в машине. Глаза открыть я не смог. Впрочем, не очень-то и хотел. Мне было все равно. Больше из той ночи я не помню ничего.

        Проснулся я от яркого дневного света, приложив немало усилий, чтобы разлепить глаза. Попытки опознать спальню, в которой я загадочным образом очутился, не увенчались успехом. Моих брюк и каких-либо других, принадлежащих мне по праву вещей, нигде не было видно. Я сполз с кровати, обнаружив на себе из одежды, лишь трусы, и отправился на экскурсию по квартире в поисках ее хозяев. Кроме маленькой спаленки я обнаружил еще небольшую гостиную в стиле hi-tech сине-серых тонов, кухню со смешным кафелем над мойкой и крошечную прихожую. На вешалке висели только женские вещи и мое изрядно помятое пальто. На бельевой веревке в ванной сушились мои вещи. Я бросил на себя взгляд в зеркало и ужаснулся: я не был похож на человека вообще. И те девочки с улицы, наверное, голодали, раз у них язык повернулся назвать меня «красавчиком»!

        Я с удовольствием принял холодный душ, облачился в свою рубашку и брюки, выстиранные чьей-то заботливой рукой. И, выходя из ванной, я споткнулся о маленькие женские сапожки в прихожей. В кухне кто-то шуршал пакетами. Видимо раскладывая продукты по полкам, из-за дверцы холодильника выглядывала женская фигура, облаченная в джинсы и яркую осеннюю куртку.
Мое сердце, казалось, замедлило ход; я перестал дышать, я ничего не говорил, боясь, что все это мне только кажется. Я вдруг вспомнил голос, который слышал ночью, и не мог поверить в очевидное. Я боялся пошевелиться и, не производя ни звука, застыл в ожидании. Наконец, она выпрямилась во весь рост, тряхнув светлыми прядями, и обратила на меня изумрудный свет своих глаз.

       - Доброе утро,…то есть добрый день уже, - улыбнулась она, закрыв дверцу холодильника, - есть хочешь? Я что-нибудь сейчас приготовлю. Пока ты спал, я решила, что самое время сходить в магазин, а то в моем холодильнике давно уже мышь повесилась.

       Я не мог выдавить из себя ни слова. Просто смотрел на нее и боялся, что она вдруг испарится как сон поутру. Что-то в ней изменилось, что-то новое появилось во взгляде. Но при этом она была все та же, и казалось, время не властно над ней. В отличие от меня…

       - Почему ты так на меня смотришь? – спросила Венера, нарушив молчание.

       - Не могу поверить, что это ты.

       - Придется поверить, потому что это я, - улыбнулась она.

       - Как ты здесь оказалась? Мне сказали, ты заграницей…

       - Да, я там была…некоторое время. Но решила вернуться. Здесь у меня хорошая работа. Вот квартира, - она сделала жест рукой и спрятала руки в карманах джинсов.

       - Мне очень стыдно вспоминать вчерашний вечер, но я все же хочу спросить, как ты меня нашла?

       - Ну, я возвращалась из центра и вдруг увидела, как внушительная толпа женщин в боевой раскраске оккупировали несчастного мужчину. И каково же было мое удивление, когда в этом бедолаге, я узнала тебя. – В ее глазах заплясали веселые чертики.

       - Но… как я оказался здесь? – кивая на квартиру (которая, как я успел заметить, находилась на пятом этаже), спросил я.

       - Ты был очень послушным, мне даже не пришлось вызывать бригаду грузчиков. Ты сам шел. Ты что, совсем ничего не помнишь?

       - Ну, не совсем… не то чтобы ничего…- но под ее внимательным взглядом я сдался, - практически ничего.

       - Значит, ты видишь меня в первый раз за все это время, – заключила она, - Но… тогда получается, что всех девушек, которые отбивают тебя на улице и везут к себе, ты называешь моим именем.

       Я совсем смутился и не знал, что сказать. Вопрос повис в воздухе, и я понял, что это тупик. Недвусмысленность ситуации заставила вспомнить о старом обещании и долге, полоснув острым лезвием по незаживающей ране. Я отступил, боясь снова допустить ошибку, которую себе уже никогда не прощу.

       - Венера, - наконец выдавил я, - я не смогу ответить на твой вопрос. А слова, что рвутся с языка, ты не должна услышать. Ты все еще моя сестра.
Я собрался уходить, когда в кухне воцарилась тяжелая тишина, видя в этом единственное спасение. Но, вдруг, услышал ее голос за спиной.

       - Артем, мы оба знаем, что это не так.
Я вскинул голову, обернувшись. Внимательно вглядываясь в ее лицо, я пытался понять, какие чувства кроются за этими словами.

       - Я все знаю, - сказала она спокойно, - мама давно рассказала мне.

       - Давно? – переспросил я.

       - Около двух лет назад. Ей было трудно признаться в том, что я ей не родная дочь, но она сказала тогда, что обязана сделать это как… долг тебе. – Она изучающее смотрела на меня. – Она хочет попросить у тебя прощения…

       - Прощения? – у меня пересохло в горле.

       - Она считает себя виноватой перед тобой. Но ты совсем забыл о нас, не приезжаешь, не отвечаешь на звонки.

       - Да, я просто… - начал было я, но понял, что все совсем не просто. Вспомнить только эти три года моей никчемной жизни, как я боялся услышать хоть как-то мельком ее имя, отгораживался от семьи, чтобы забыть, не видеть и не слышать ничего, что так больно ранило когда-то.
Я взглянул на ее руки. На безымянном пальце не было кольца.

       - А как ты прожила все эти годы? Мне говорили, ты вышла замуж?

       - Правда? – подняла удивленно брови Венера, - интересно, но это я слышу о себе впервые. Я никогда не смогла бы выйти замуж без любви.

       - И что же…- облизнув пересохшие губы, спросил я, - ты никогда не любила?

       - Любила, - ответила она, пряча глаза, - но он женился на другой.

       - Почему же ты его не остановила?

       - Потому что…тогда он был моим двоюродным братом.

       - А сейчас?

       - Что сейчас?

       - Когда ты узнала, что он тебе не брат…ты…все еще любишь его, чтобы выйти за него замуж?

       Время замерло. Я, не дыша, глядел в ее глаза. Она, улыбаясь, задумалась и ответила.

       - Да, если он попросит…

       Я как во сне опустился перед ней на одно колено, взяв ее руку в свою ладонь, и заглянул в любимые глаза. Как я раньше не замечал, что они умеют говорить красноречивее любых слов! И, прижав ее к себе со всей нежностью, на которую только был способен, уткнулся носом в ее колени. Из сердца вырвался стон: «Господи боже! Как долго я тебя ждал!»...






Зима, 2007г.