Королевский флеш

             
  Михаил Остроухов

                Королевский флеш.


    Автомобиль с откидным верхом ехал по дороге, которая широким проспектом пересекала кофейную плантацию.
 Шофер-метис, преисполненный гордости, что ему доверили руль, надавил на клаксон для того, чтобы на него обратили внимание разноплеменные мужчины: носильщики и погонщики мулов, толпившиеся возле бочонка с водой. На обочине  дороги полнотелая негритянка, в красном платье и с белым тюрбаном на голове, поила всех желающих. 
    Скрип осей, щелканье кнутов, натужный рев мулов,  перепалка рабочих  на всех основных языках мира, - создавали шум табор: на плантации  собирали богатый урожай.  Когда же две повозки столкнулись, и погонщики: негр, с дико сверкающими глазами, и индеец, в выцветшем полосатом пончо и с непроницаемым медным лицом, принялись выяснять отношения, поднялся такой гвалт добровольных адвокатов каждого, что клаксон, вынужденного затормозить автомобиля, был едва слышен. И все же присутствие автомобиля, а вернее человека, занимающего в нем место пассажира, разрешило ситуацию скорей, чем это могло произойти естественным путем.
  Повозки расцепили, негр и индеец разъехались, не прекращая, однако,  задирать друг друга словами.
  Автомобиль затарахтел дальше. Пассажиру сидевшему в нем: Тирру Пернату, хозяину и капитану «Цербера», клипера английской постройки, было за пятьдесят, но об этом мало кто догадывался, потому что капитан обладал моложавой внешностью. Боцман, плавающий с ним с тех пор, когда ещё Тирр Пернат был младшим помощником, покрылся морщинами и лишился большинства волос на голове, а Пернат оставался неизменным,  только на скулах кожа с годами стала краснеть и шелушиться.
 
    Тирр Пернат сильно потел, он то и дело вытирал себе платком  лоб. Не смотря на жару, его капитанский китель был застёгнут на все пуговицы, единственное, в чём Пернат сделал себе послабление, он держал форменную фуражку в левой руке, положив четыре пальца сверху на лакированный козырек.
  В конце дороги-проспекта за каменным забором, возвышался трех этажный дом с узкими как бойницы окнами.
  Как только автомобиль въехал в открытые ворота, наперерез машине кинулся ощетинившийся зверь, в котором трудно было признать собаку, и только в крайнем случае согласиться, что это её пещерный предок. Зверь подлетел уже к самым колёсам автомобиля, как вдруг страшный рывок за шею остановил его, при этом тело ушло вперед и развернулось на 180 градусов. Изнемогая в злобном лае, пещерный предок собаки задергался, как висельник в петле, цепь не пускала его дальше.
  Автомобиль проехал мимо беснующегося зверя и затормозил на площадке перед домом. Машина дернулась и заглохла.  Тирр Пернат шагнул со ступеньки.
   Чернокожий швейцар, в красной униформе с золотыми орехами пуговиц, распахнул перед Пернатом массивную створку парадной двери.
Тирр Пернат быстро взошел по широкой лестнице под несфокусированным взглядом сонного слуги.
  В коридор выходило три двери, Пернат толкнул среднюю, и оказался  в комнате, на полу которой был ковер ручной работы из Персии, а одну из стен украшала коллекция  оружия: мушкет, произведенный на мануфактуре Гамбурга, лук со стрелами вождя племени каннибалов с острова Папуа - Новая Гвинея, сабля времен Филиппа второго из знаменитой испанской стали и  пистолет тульского мастера с собачкой в виде грифона.
  Меблировку комнаты составляли низенький турецкий диван с обивкой из сафьяна, резной шкафчик со стеклянными дверцами  и столик с серебряным кальяном на нем.
  Из-за шелковой занавески, оправляя на ходу полу махрового халата, вышел хозяин: плантатор Грум Конгруэн. Острый удлиненный нос, глаза – две расширяющиеся к носу щели, рот выглядевший кривым рубцом, а главное цвет лица зеленовато землистый делали его похожим на покойника.
  Сторож, находившегося неподалеку от дома Грума Конгруэна кладбища, уверял, что не раз видел, как рано утром Конгруэн неторопливо идет по центральной аллее. А однажды сторож даже слышал,  как кто-то окликнул плантатора из могилы. Но свидетельство человека, тридцать лет охранявшего покойников, не приняли всерьез, решив, что как полицейский подозревает, что каждый встречный преступник, так и сторож кладбища видит в любом ожившего мертвеца.
  И только когда в деревне стал известен случай со священником, который посетил проездом дом Конгруэна, люди задумались, кто же на самом деле их сосед? В тот вечер Грум Конгруэн и священник, сидя у горящего камина в глубоких креслах с ручками, оканчивающимися вырезанными из дерева лапами льва, с увлечением спорили, существует ли вечная жизнь или нет. На маленьком cтолике викторианской эпохи выстроилась уже целая батарея из опорожненных бутылок великолепного Токая, как вдруг Грум Конгруэн заскрипел зубами так, как будто это был звук отворившейся дверцы дубового шкафа с несмазанными петлями, и произнес хриплым голосом:
- А я утверждаю: бессмертия души нет.
  Священник клялся потом именем Христа, что глаза Конгруэна в тот момент забегали, как у пойманного воришки.
- Будешь пить? –  предложил Конгруэн, увидев Тирра Перната.
  Пернат пожал плечами, выказывая полное равнодушие к спиртному:
-   Я потопил корабль.
-   « Цербер» утонул?
-    Нет. Ночью у Сухой балки я столкнулся со шхуной. Вахтенный уверяет: на ней не было огней. Врет. Проморгал скотина.    
   Тирр Пернат хмуро смотрел на Грума Конгруэна.
- Давай уясним: шхуна утонула, - плантатор сел на диван.
- Утонула, - эхом повторил Тирр Пернат.
- Вместе с людьми? – теперь Конгруэн смотрел на Перната взглядом василиска.
- Я их не стал подбирать, - ответил Пернат.
- Правильно, - Конгруэн почесал волосатую ногу под коленом, - на твоем корабле им не место, - Конгруэн подошел к буфету, открыл  резную дверцу, и достал  бутылку коньяка, сделанную в виде раковины, -  выпей-ка.   
   Конгруэн разлил коньяк по хрустальным стаканам.
-   Людей и так слишком много. Это судьба, - Конгруэн взял со столика зеркало в раме из слоновой кости, - посмотри.
- Зачем? – отстранился Пернат.
- Она у каждого на лице, - Конгруэн повернул зеркало, и Пернат покосился на свое отражение.
-     Ха-ха-ха, - засмеялся Конгруэн, - поверил!
- Ха-ха-ха, ха-ха-ха, - Пернат подхватил  смех.
  Конгруэн  вернул зеркало на место, и снова разлил коньяк по стаканам:
- Я собираюсь  увеличить размер посевных площадей, мне нужен еще один перевозчик.
- Я могу возить больше, - предложил Пернат.
- Я подумаю, - Конгруэн опрокинул в себя еще один стакан.


  Вечером предыдущего дня  Элиас  Кук, журналист, сидел в « Золотом якоре» и прихлёбывал то, что Грум Конгруэн выдаёт за кофе. Более отвратительного пойла трудно себе представить, однако кофе Конгруэна пользовалось спросом, и другого в таверне не подавали. С первым глотком каждый чувствовал, что границы мира раздвинулись,  но уже второй глоток приводил  человека в состояние затяжного спора с сами собой, словно его «я» было разделено на две половинки, которые не могли договориться о том, кто главнее. Порой спор прерывался неврастеническим хохотом. Положение усугублялось тем, что всё это время между двумя половинками лежал заряженный револьвер.
  Элиас не видел вокруг себя ничего, сосредоточенный на понимании слова «быть», и одновременно, казалось, видел всё, даже то, что делалось у него за спиной.
  В довольно большой зале размещалось два десятка полированных столов.  Среди них бегали слуги в синих куртках моряков. Часть помещения занимала панорама с лежащим на дне судном. Рядом с выступающим из стены носом корабля были разбросаны части рангоута, пушки и бочки. С потолка свисала рыболовная сеть, довершая картину морского дна. Однако основным в этой композиции был золотой якорь. Он сразу обращал на себя внимание, находясь в центре площадки.
   Якорь был символом вечной стоянки, на которую попадали завсегдатаи таверны. Кор Барт, знакомый Элиаса, был шкипером, но свернул паруса и стал на прикол возле известного всем неудачникам пирса – стойки бара.
   Он  сидел в дальнем  углу в компании двух молодых матросов: крепких рыжих парней и травил свои доходные байки.
   В таверне царил полумрак, и только за столом, где играли в карты, было светло.

               

  Напротив Элиаса за столом сидел капитан портовой таможни Генрих Глермон: лысый, с пышными бакенбардами, скрывающими щёки. Глаза капитана сходились у переносицы, и Элиасу  казалось, что на него смотрит Циклоп.
  Однако веселье побеждало страх. Элиас чувствовал себя идиотом, который с улыбкой заглядывает  в ствол заряженной пушки. И виновато в этом чертово пойло  Конгруэна!
   Капитан играл в карты с молодым человеком похожим на лакированную туфлю. Волосы его были густо напомажены, подбородок мерцал, как столовое серебро, а костюм был из ткани, которая могла бы показаться засаленной, если б не очевидное: молодой человек был одет с иголочки.
     Внезапно партнер Глермона сделал резкое движение головой, ознаменовавшее  проигрыш, и в следующее мгновение был уже на ногах.
  Взор капитана обратился к Элиасу. Он смотрел над головой, казалось, обдумывая возможность раскроить череп. В ответ у Элиаса возникла мысль: опередить капитана. Молодой человек очень удачно освободил стул по соседству с ним. Но вдруг губы капитана разомкнулись:
- Вы можете играть в долг.
  Элиас съёжился, инстинкт самосохранения повис у него на плечах, но проклятая весёлость, царапаясь как кошка, которую  стараются запихнуть в мешок, заставила сказать:
- Играю.
  На столе перед капитаном лежала груда золотых гиней не совсем привычных в трактире, но у Дагонского таможенника может быть что угодно.
  Столько денег Элиас мог бы получить, работая всю жизнь, разыскивая  скандальные материалы о похождении подвыпивших актёров или известия о разводе, благодаря которому мадам N получила 200 000 фунтов и сошла с ума.
  По крайней мере, теоретически это возможно, главный редактор Тербс ценил Элиаса, и ему не грозило оказаться на улице.
  Пока журналист размышлял, подстрекаемый к решительным действиям кошмарной весёлостью, капитан разрешил  сомнения: отделив от груды золота десяток гиней:
- Играем.
  Десять лет работы и экономии, мелькнуло  в голове у Элиаса.
  Капитан раздал. Элиаса сотрясал озноб беззвучного смеха. Но вот взгляд его упал на валета, и Элиас фыркнул, подумав, что у  молодого сановника обязательно должно быть несварение желудка или грудная жаба или ещё что-то в этом роде, с такой кислой физиономией глядел тот с куска картона.
  Капитан сказал: - Ещё.
Он держал карты рукой настолько густо покрытой черными волосами, что казалось, ее выставила из-под стола обезьяна.
  Элиас тоже взял две карты. Из всех комбинаций  у него выстраивался только паршивый стрит: 7, 8, 9, 10, валет разных мастей. Жалкая пародия на королевский флеш.
  А ещё стрит, в переводе с английского, означает улицу. Внезапно Элиас представил грязную улочку на окраине Дагона, и себя в обнимку с фонарём.
  Капитан объявил: - Я открываю карты.
  Элиасу удалось посмотреть на него с чувством превосходства.
  Он произнёс: - Удваиваю ставку.
  Капитан мог сказать: «Пас», но, подумав, придвинул к маленькой кучке золота ещё одну.
  Всё рухнуло. Карты открылись. У капитана было каре: четыре короля с надменными лицами, отвратительными в безусловности своего торжества.
  Элиас выдавил из себя: - Когда деньги?
  Капитан ответил: - Я даю Вам два дня.
  Слово было сказано, и  Элиас попал в положение человека, который завтра должен выйти на площадь, и, воткнув лопату в землю, найти золотую жилу.  Мир покачнулся. Элиасу показалось, что все над ним смеются. Хотя почему показалось? Так  действовало проклятое пойло Конгруэна.
  В городе,  где низенькие дома, как крысы, свесив длинные хвосты и, уткнув в землю носы, разбегаются в разные стороны, смеялись редко, и только в «Золотом якоре» веселье продавалось за большие деньги. Все радовались паденью человека, не смущаясь тем, что вскоре могут оказаться на его месте.
  Элиас вышел из таверны. В открытую дверь за ним вырвалась вереница лиц обезображенных злобными гримасами, но, покружив немного в карусели, вернулась назад, словно  злые духи не могли удаляться от чёрной могилы колдуна.
 
               

  Была ночь. На улице, ведущей к порту, горел фонарь, всё остальное пространство сковывала тьма, из которой время от времени слышались голоса приманивающих добычу девиц. Но, судя по всему, им не везло: освещённое место пересекли только два бедно одетых человека: один без руки, другой на деревянной ноге. Элиасу на секунду показалось, что в этом городе все инвалиды.
  Вдруг небо побагровело, казалось, Земля сорвавшись с орбиты понеслась навстречу  Солнцу: на металлургическом заводе сбрасывали раскаленный шлак. Низкие облака приобрели алый оттенок. Теперь жизнь города протекала в кроваво красном освещении.
    Из порта доносились звуки механических ударов, чередуемые с визгливо жалобным скрежетом, словно  тиран железной рукой правил там своей империей. Работа в порту на погрузке кораблей не прекращалась ни днем, ни ночью.
   Она не прерывалась ни на минуту с тех пор, как в соседних горах открыли месторождение железной руды, и привезли первую добытую тонну к удобной бухте, на берегу которой в то время был только маленький рыбачий поселок.
   Один ученый подсчитал, что  металла  произведенного в Дагоне хватило бы на  трос, которым люди легко бы притянули к Земле Луну. Он предложил осуществить такой проект, но его не поддержали, побоявшись, что на Луне найдутся богатые залежи полезных ископаемых, и это резко собьет мировую цену на них.
   Меньше всего Элиас хотел окунуться в людскую толчею порта, и он поспешил, словно спасаясь от преследования, за город.
   Красные облака раздвинулись, открыв многочисленные звезды. В стороне вдоль опушки низкорослого леса, пожирая сухую траву, мелькали языки пламени, казалось, что этот пожар зажжен случайной искрой, вспыхнувшей при столкновении светил в тесноте неба: звезды строились в роты, разворачивались в полки, огнедышащие дивизии наступали на землю.
      По водной глади моря были разбросаны блики света, Элиасу казалось, что он стоит на сцене перед залом благодарных зрителей, глаза которых светились счастьем.
  Элиас шел вдоль кромки прибоя, слушая шелест волн, и вдруг не поверил своим глазам: на берегу лежала девушка. Мокрое дорожное платье с глухим воротничком только подчеркивало красоту ее  фигуры.
 Элиас подошел ближе. Первым делом он встал на колени и склонился над девушкой, чтобы послушать, бьется ли ее сердце. В этот момент веки незнакомки дрогнули, и она открыла глаза.
- Кто ты? – спросила девушка.
- Друг, - ответил Элиас.
- Я очень устала, - произнесла незнакомка слабым голосом.
- Я тебе помогу, - сказал Элиас.
   Он подхватил девушку на руки, и понес ее в город.
               

   Квартирную хозяйку Элиаса звали Зара Тож. Эта полная, вечно заспанная старуха,  с редкими седыми волосами на голове,  часто патрулировала  коридор в обществе болонки – собачки со скверным характером. Болонка не любила Элиаса и всегда встречала его лаем. Больше всего на свете Элиас хотел, чтобы собачка Зары его уважала, но до сих пор это оставалось несбыточной мечтой.
     Элиас нес незнакомку домой и трепетал от мысли встретить Зару Тож в коридоре: что она подумает, увидев Элиаса с девушкой на руках? Порядочные девушки на дороге не валяются. Хотя жизнь, как показывает случай Элиаса, порой преподносит сюрпризы.
  К счастью, путь был свободен, и Элиас без проблем попал в свою комнату. Уложив девушку на кровать, журналист сел рядом.
  Лицо незнакомки было бледным.
- Где я? –  девушка открыла глаза.
- В безопасности, - успокоил ее Элиас.
-   Я плыла на корабле …- девушка привстал на локте, и на глаза у нее навернулись слезы.
-   Не плачь, - попросил ее Элиас, - все уже позади.
  Девушка облизнула губы:
-    Я хочу пить.
  Элиас наполнил стакан водой из графина и подал его незнакомке. Девушка выпила весь стакан.
- Спасибо, - сказала она.
  Элиас открыл шкаф, из которого пахло сыростью,  достал  зеленую непрозрачную бутылку.
 -   Это тебя согреет, –  повернулся он к девушке, и увидел, что она спит, накрытая одеялом до подбородка.

               

  Солнце на цыпочках вошло в дом и разбудило Элиаса.
   Журналист оторвал голову от подушки и, повернувшись в сторону гостьи, увидел, что  девушка смотрит на него, приподнявшись на локте. 
-    Доброе утро, - улыбнулся Элиас.
- Очень душно, – пожаловалась девушка.      
  На подоконнике лежала жестяная коробка из-под засахаренных фруктов с изображением индийской принцессы на крышке. Элиас отодвинул коробку, чтобы та не упала, и открыл окно. Воздух Дагона ворвался в комнату, принеся с собой утреннюю свежесть. 
- Как ты себя чувствуешь? - обратился Элиас к девушке.
   Незнакомка оглядела комнату и, заметив на столе множество исписанных листков бумаги, вместо ответа спросила:
- Ты писатель?
- Журналист, - улыбнулся Элиас.
  И словно оправдываясь, торопливо добавил:
- Главный редактор очень меня ценит.
- О чем ты пишешь?
- Обо всем, что  интересно людям: об ограблениях,  светских раутах или о сеансах спиритов, например.
- О том, как в темноте кого-то тронули за нос.
- Не только, -  Элиас встал и подошел к письменному столу.
- Ты напишешь, что  корабль, потопивший мой, никого не подобрал.
- Твой корабль потопили!? – удивился Элиас.
- Я спаслась лишь потому, что стояла на палубе.
- Это преступление! – возмутился Элиас.
  И тутже  принялся за журналистское расследование:   
- Ты не заметила: какой флаг был на корабле?
- Он был без флага, - подумав, сказала девушка.
- Ты не запомнила какой-нибудь детали?
- Было темно.
- Жалко! Ты подумай, может быть, вспомнишь.
- Все произошло так быстро, - вздохнула девушка.
- Давай пить чай.
  Элиас вышел из комнаты, а девушка встала с постели и занялась прической у висящего на стене зеркала: отражение мгновенно  появилось в нем как расторопный служащий гардероба.
  Минут через десять Элиас вернулся, неся в руке чайник.
-    Кстати, мы так и не познакомились, -  Элиас налил кипяток в заварочный чайник и стол и достал из шкафа чай, сахар и печенье, - как тебя зовут?
- Айра Ароу. А тебя?
- Элиас Кук, - представился Элиас.
- Очень приятно, - улыбнулась Айра. 
- Тебе крепкий?
- Да, -  присела к столу девушка. 
-    У меня есть знакомый шкипер, Кор Барт, - Элиас разлил чай по стаканам, - он видел корабль-призрак, а еще он знает водоизмещение и год постройки всех кораблей Дагона. 
  Элиас взял свой стакан в подстаканнике и сел в кресло-качалку, стоявшее в углу. В этом кресле, сплетенном из прутьев лозы,  любил попыхивать трубочкой и потягивать великолепные настойки капитан на деревянной ноге. Он приходил к Заре Тож в гости  по выходным в течение двух лет, и сидя в кресле, выдавал незамысловатые комплименты Заре, состоящие в основном из прилагательных превосходной степени.
  Зара Тожд уверяла всех своих знакомых, что принимает капитана только во имя человеколюбия, однако интерес ее лежал на поверхности. Старой деве, какой она являлась, хотелось почувствовать себя в положении замужней дамы.
  Но  капитан не спешил сменить флаг на мачте, и   потерявшая терпение Зара отправила его в отставку, а кресло переместилось  в комнату Элиаса, осужденное за то, что  способствовало горькому разочарованию хозяйки.
               

               
    Элиас пил чай, покачиваясь в кресле.
- Откуда ты? – спросил он.
- Из Гель-Гью, -  Айра взяла печенье.
- А куда плыла?
- В Дагон. В гости к дяде.
- Кто твой дядя?
- Астроном.
- Где он живет?
- У него обсерватория в горах.
- Он нам поможет! –  воскликнул Элиас.
- Он никогда не спускается с гор, -  Айра пождала губы и покачала головой.
- Ясно, - хмыкнул Элиас, - тогда мы справимся сами.
- Я тоже на это надеюсь, преступники должны быть наказаны, - Айра сверкнула глазами.
- Мне пора в редакцию, иначе меня уволят, - поднялся с кресла Элиас, - потом я найду Кора Барта. И обязательно напишу статью.
   Он поставил чашку на стол:
- А ты отдыхай и набирайся сил.

 

               
  Элиас добрался до редакции за полчаса. По дороге сначала он размышлял над удивительной историей Айры, но затем стал думать, как отдать долг. Элиас надеялся, что утро нового дня принесет ему спасительную мысль, где найти деньги, но вот утро настало, и нужная мысль преступно запаздывала. А без неё: работа по заданию редактора, разговоры со знакомыми, обед в кафе с мороженным на десерт, одним словом то, что составляет жизнь во всех ее разнообразных проявлениях, теряло смысл в ожидании неотвратимого часа расплаты.
   Элиас вошел в дом грязно-жёлтого цвета, где помещалась редакция журнала «Увеселение и развлечение».
В коридор с двух сторон были распахнуты двери, чтобы не мешать озабоченному хождению сотрудников редакции.
  Из комнат до Элиаса долетали телефонные звонки, стук печатных машинок и обрывки фраз:
  «  Срочно в номер!»
  « Это насилие над личностью»
  « Никто не знал, что она глухая»
  « Пишите. Мы живем в свободной стране»
  « На свадьбе у Торпа Редью»
  « Пятьсот тысяч наличными».
 Мужчина, бочонок в штанах, начальник отдела происшествий, обгоняя, хлопнул Элиаса по плечу:
- Где статья о скачках?
- Я еще не разговаривал с букмекером.
- Вчера был самый крупный выигрыш за всю историю ипподрома.
 Невидимый поток унес «бочонок в штанах» в сторону. Тут же Элиас чуть не столкнулся со стремительной секретаршей Норой Роуд. Элиас притормозил, и секретарша, близорукая девушка, стесняющаяся носить очки, исчезла во взвихрённом космосе редакции.
   В рабочей комнате Элиаса стояло два стола. Журналист сел за один и, положив руки на серое сукно обивки со следами чернил, стал постукивать пальцами.
  В дверях появился смуглый молодой человек Гунно Гуччо с такими густыми усами, будто он  прижимал верхней губой к носу большой клок черной шерсти.
   Гуно посмотрел на Элиаса со скептическим прищуром:
- Что кислый, узнал, какой выигрыш был на скачках?
- Все азартные игры надо запретить, - скрипнул зубами Элиас.
- Ого! – присвистнул Гуччо, - что с тобой?
- Деньги нужны, - Элиас достал из ящика стола стопку чистой бумаги.
- Сколько? – Гуччо полез в карман.
- Двадцать гиней.
- Ого, - опять присвистнул Гуччо, и убрал руку от кармана, - единственное, что я могу тебе посоветовать: ограбь банк.
- Катись ты… - Элиас опять отодвинул ящик, и, кинув в него бумагу со стола, с грохотом захлопнул.
  Назревающую ссору предотвратило только появление Норы Роуд. Близоруко сощурившись сначала на Гуно, потом на Элиаса, она сказала,  ни на кого не глядя:
- Тебя вызывает Тербс.
- Меня? – в один голос переспросили журналисты.
  Нора еще раз сощурилась на Элиаса, проверяя свою догадку, и кивнула ему головой:
- Тебя.
- Пора платить налоги, - хмыкнул Гуно.
  Элиас посмотрел на остряка с тоскливым выражением лица.

 Тербс  перебирал  за столом листки бумаги, сбоку от него стоял письменный прибор с фигуркой серебряного коня на крышке чернильницы. Когда Элиас вошел, главный редактор поднял  от бумаг вытянутое скуластое лицо,  его короткая верхняя губа оставляла открытым ряд крупных зубов. Левый глаз редактора косил.
 -    Скачки - доходное дело, - сообщил с уверенностью Тербс.
  Элиас пожал плечами:
- Азартные игры до добра не доводят.
- Садитесь, - Тербс кивнул на  стул.
  Элиас послушно сел.
- Редко встретишь такого рассудительного молодого человека, - сказал Тербс, - однако, насколько я помню, вам было поручено написать статью про ипподром, вы были на скачках?
- Нет, - честно ответил Элиас.
- Ни разу?! – удивился Тербс.
- У меня другие увлечения. 
- Вы не любите лошадей? - Тербс встал из-за стола и, стуча каблуками, как лошадь подковами, прошёлся по кабинету.
- Люблю, - сказал Элиас.
- Действительно, кто не любит лошадей!? - Тербс по лошадиному покосился на Элиаса кривым глазом.
- Я напишу  статью, - пообещал Элиас.
- Она должна быть готова сегодня,  - строго сказал Тербс.
   Элиас встал и вышел из кабинета редактора. Не так-то легко, - вздохнул он,  – написать статью, тем более, если плохо знаешь тему. К тому же Элиас ни на секунду не забывал о  долге. Проблема эта была настолько серьезной, что у Элиаса опустились руки, он честно признался себе, что не в силах ее решить.  А значит,  возможно, завтра его убьют, зачем же тогда тратить время на статью?
  Снова глубоко вздохнув, Элиас решил: будь, что будет: по крайней мере, сейчас у него есть важное дело: он должен помочь Айре наказать преступников. С этой мыслью, даже не заходя в свой кабинет, Элиас покинул стены редакции.

               
   Машины мчались, дребезжа и подпрыгивая на мостовой.  Элиас, в задумчивости переходя улицу, чуть не попал под колеса одной из этих этажерок. Он поблагодарил судьбу:
- Повезло!
  На вывеске таверны был якорь, который обвивала хвостом русалка с пышной грудью.
  Шкипер Кор Барт сидел в углу заведения, потирая веки толстыми и короткими пальцами, и при этом зевал. Житейские бури оставили на его лице глубокие морщины.
- Эй, - крикнул Кор Барт Элиасу через весь зал, -  выпей со мной по стаканчику морса? 
   Из приоткрытой двери буфета слышалось позвякивание. Элиас прошел между столами, как корабль галсами при встречном ветре.
- Что приятель, - Барт поскреб  ногтем небритую шею, - получил пробоину?
- Пока на плаву, -  Элиас достал из кармана пригоршню меди.
- Человек, - рявкнул Кор Барт в потолок, - рому.
  Элиас сел, и, широко расставив ноги,  откинулся на спинку стула. Треньканье в буфете прекратилось, и через минуту с хмурым лицом потревоженного человека появился маленький курчавый гарсон в униформе с чужого плеча. Вслед за ним из двери выглянула взъерошенная голова посудомойки, оглядела зал невнимательным взглядом и скрылась.
  Гарсон поставил бутылку рома на стол, добавил к ней два стакана и, получив деньги с Элиаса, вернулся в буфет. Треньканье возобновилось.
- Лет десять назад я плавал на «Агнессе Шульц», - Кор Барт налил себе и Элиасу в стаканы ром, - чертова посудина плохо слушалась руля. Я бы ногой на нее не ступил, но меня попросил сделать рейс в Лиссабон  капитан Крок. А капитану Кроку я не мог отказать, он не раз стаскивал меня с мели.
  Барт опрокинул стакан в рот:
- Твое здоровье. Я загрузил десять тонн металлических скреп, а обратно должен был захватить прекрасную шерсть, которая есть только у овец с пирeнейских нагорий. Мы дотащились уже до 45 параллели. Солнце жгло так, что пузырилась краска на фальшборте, а половину команды хватил солнечный удар. Старая калоша просто утюжила волны, и я уже сто раз посулил ей дьявола в капитаны. Тут прибегает мой боцман Домб Тинней: у него нос в сторону, поцеловался с акулой, ха-ха-ха. «Капитан», - кричит, - «в трюме течь». Я, конечно, в трюм. Три тысячи чертей, вода хлещет, как шампанское на пирушке. Пробоина, а в ней обломок скалы.  Тут я припомнил, что нас ночью тряхнуло. В общем, брамсель на гитовы, три румба к ветру, суши весла. Так мы и плыли до Кадиса.
- Вы же  плыли в Лиссабон?
- Ах, да… Ошибся. Но вот еще случай. Вез я груз из Китая в Европу. Фарфор, товар хрупкий. А тут началась такая трепка у Цейлона. Корабль был-то у меня неплохой клипер «Гость». При попутном ветре давал 15 узлов, а уж если форбобрамсель, да гротбомбрамсель поставишь и того больше. Бывало, чиркнет по воде крылом и взлетит как  птица, только его и видели. Здесь пошли такие волны, как Цейлон-то не смыло. И без парусов влетаешь, да как на брюхо хлоп. Хоть мачты руби. «Тысяча чертей», - думаю, так недолго и весь фарфор переколотить. Тут я вспомнил, что у меня в трюме 500 бочек, в которые я должен был забрать в Нанте селедку. Я и велел их наполнить забортной водой. Болтать стало меньше. Потом я от хозяев премию получил за сохранность груза. Большую премию, да вот где она.
  Барт показал большим пальцем на горло и выразительно перекатил кадык величиной с голубиное яйцо.
- Кор, - Элиас подул в пустой стакан, - я хочу тебе кое-что сказать.
- Говори, мы не рыбы, чтобы молчать.
- У наших берегов появился корабль-призрак.
  Кор Барт вытаращи на Элиаса глаза.
- Не может быть!
- Ты же сам рассказывал, что видел корабль-призрак.
- Это так. Я командовал бригом «Меркурием», который направлялся в Неаполь. Внезапно возле Корсики на траверсе мыса Капо Бьянко мы увидели фрегат, который шел параллельным курсом. Парусов на фрегате не было, но корабль легко обогнал «Меркурий». И еще: корпус судна был выкрашен в красный цвет. Провалиться мне в трюм, если нормальный человек будет плавать на корабле красного цвета. Уж очень это похоже на проделки дьявола.
- Кор, - Элиас поставил пустой стакан на ладонь, - сегодня ночью одна шхуна столкнулась с кораблем-призраком.
- Давай еще по стаканчику, и я  отвечу, -  прищурился Кор Барт.
   Он подождал, когда ром прольется ему внутрь, оглянулся, почесал  нос, из ноздрей которого кустилась заросль волос, и вдруг,  навалившись грудью на стол,  сказал приглушенным голосом:
- Ни одно судно не может столкнуться с призраком.
  Треньканье бокалов в буфете на секунду  умолкло. В луче, бьющем сквозь шторы, заклубился дым, хотя в зале  никто не курил. С места,  которое (Элиас был уверен в этом) только что пустовало, поднялась черная  кошка и, потянувшись, вышла в дверь.
- Если это не корабль-призрак, то кто потопил шхуну? – спросил Элиас.
- Потопил шхуну!? – Кор Барт нахмурился.
- Да.
- Вот так дела! – Кор Барт стукнул кулаком по столу,
- Я хотел бы узнать, что это за корабль, - сказал Элиас.
- Какие паруса он нес? – спросил Кор Барт.
- Неизвестно, - вздохнул Элиас.
- В море сейчас  «Тамерлан», «Афродита», «Цербер», а может быть, это вообще был иностранный корабль.
- Значит, ты не можешь помочь, -   Элиас снова вздохнул.
    Барт поднял брови:
- Нет. Тебе, приятель,  лучше обратиться к гадалке, в голове у меня темно, как в трюме, а в глотке сухой док. Надо выпить еще, -  Барт  кивнул на пустую бутылку из-под рома, с  этикетки  которой глядели веселые негры.
   Элиас промолчал. Кор Барт понимающе крякнул, сплюнул и, вынув из одного кармана кисет, а из другого трубку, принялся набивать ее табаком. Когда трубка была набита,  Кор Барт  посмотрел на дверь, потому что в таверну вошли рыжие парни в одежде матросов.
- Привет, ребята, - крикнул им Барт, - причаливайте к нашему столу.
  Моряки переглянулись. Они походили друг на друга как братья-близнецы,  бледно-рыжие, с карими глазами. Кор Барт смотрел на новоприбывших так, словно хотел пересчитать веснушки  на их носах, хотя, конечно, с большей охотой он пересчитал бы гинеи у них в карманах.


               
  Моряки сели. Кор Барт хлопнул одному из них по колену:
- Как у вас с плавсредствами, мы как раз идем ко дну,  хотим ухватиться вам за ноги. Ха-ха-ха.
- Это можно, - один из рыжих звякнул кошельком по столу.
  Снова появился слуга с ромом. Барт налил полные стаканы, взял свой стакан, крякнул и выпил. За ним выпили остальные.
- Вот что, ребята, послушайте, что я вам расскажу, - сказал Кор Барт , - в 1901 году барк «Восток» попал в ураган в районе Галапагоских островов. Таких волн, доложу я вам, я больше никогда не видел. Разве что в 1900 году у Мадагаскара. Хотя все-таки те были меньше. Корабль дрожал как молодая невеста идущая в брачный покой. Мы уже прощались с жизнью, как вдруг… за это вдруг надо выпить…тысяча чертей. 
  Все выпили, Элиас покосился на рыжих парней, каждый из них опорожнил свой стакан одним глотком.   
- Вдруг, - продолжал Кор Барт, - дождь прекратился, пелена рассеялась,  и мы увидели землю. Хотя ветер свил гнездо у нас на мачте, я приказал поднять грот. Один матрос сорвался в море, но парни сделали свое дело. И «Восток» укрылся от урагана в маленькой бухте.
- Г, за это надо выпить, - гоготнул один из рыжих.
  Барт одобрительно посмотрел на смеющегося моряка.
-    Выпьем, - подхватил второй моряк. И ром снова потек в их глотки.
- Итак, - продолжал Кор Барт, - «Восток» оказался в бухте. Он был сильно потрепан и нуждался в починке. Пока команда разбирала такелаж, я с несколькими матросами отправился исследовать землю. Выше здоровье.
  Кор Барт и рыжие парни несколько секунд рассматривали друг друга через увеличительные стекла стаканов. Так показалось Элиасу, поскольку он уже не разбирал, куда поднесен стакан ко рту или к глазу.
- Идем мы, - продолжал Кор Барт, - лес – райские кущи, а птиц не слышно, хоть бы одна вскрикнула. Нет, думаю, что-то тут не так. Поднялись на горку и на тебе: на каждом дереве человеческий скелет. Ребрами на ветках так и висят. Тут я понял, куда мы попали: берег скелетов. Снимайся с якоря и поднимай паруса, пока не поздно. Пошли мы тихонько назад, да не прямо, как пришли, а в сторонку забрали. И выходим прямо на ручей, а у него по берегам золотых самородков видимо невидимо. Тут кто-то вскрикнул от радости: потревожил скелеты.
   Элиас был уже пьян и плохо контролировал себя. Услышав слова «потревожил скелеты», он громко вскрикнул и вцепился Кору Барту в  руку.  Барт вздрогнул от неожиданности. Моряки дружно моргнули. Курчавый гарсон, протиравший тряпкой соседний стол,  внимательно посмотрел на Элиаса, поскольку отвечал за порядок в заведении.
 «Жизнь полна неожиданностей», - подумал Элиас, - «но мы должны достойно переносить испытания, которые посылает нам судьба».
  Эту мысль Элиас и попытался высказать Барту, поводив у него пальцем перед носом: - Э…м…э…
Кор Барт нахмурился, до него явно не доходило, о чем Элиас  хотел ему поведать. Возмущенный непонятливостью Барта, Элиас вскочил с места и, надавив бедрами на стол так, что тот даже подвинулся, продекламировал:
- Полюбил я принцессу
      Светлой радостью бога.
      Тут скелетов процессия.
      Эй, любовь, на подмогу.
  Кор Барт расправил плечи и улыбнулся.
- Ребята, - сказал он, - парень хватил лишнего. Ставлю бочку рома, что он теперь не отличит фок стеньги стаксель от кливера.
- Кор, - воскликнул Элиас, -  ты знаешь, что такое любовь?
- Пойдем на свежий воздух, - Кор Барт поднялся с места, - а то, три тысячи чертей, сядешь здесь на мель.
- Нет, ты ответь мне, - пристал Элиас.
- Пойдем, пойдем, - Кор Барт довольно грубо подхватил Элиаса подмышки и заставил его встать.
- Понимаю, - сказал Элиас, - ты - затворник, проведший в плаваниях всю жизнь!
- Тут ты не прав! – возразил Кор Барт, - у моряка в каждом порту жена. В Глазго у меня была рыжая кошечка, с острыми коготками. Вальпараисо - прекрасная креолка с озером жира на бедрах, а в Макао мне пришлось сдавать экзамен в науке любви смазливой китаянке.
   Кор Барт самодовольно хлопнул себя по животу, и потянул  Элиаса за собой.
   Элиас не сопротивлялся, он попрощался кивком головы с рыжими парнями, и понуро поплелся к выходу.


    На улице Кор Барт отпустил Элиаса:
- Иди, парень, своей дорогой.
- Пойдем со мной, Кор, - попросил Элиас.
- Это еще зачем? – вскинул Барт брови.    
- Мне нужна твоя помощь.
- Чем я могу помочь?
- Мы должны найти корабль, который таранил  шхуну.
- Я же сказал: ты ошибся адресом: поищи гадалку.
- Капитан этого корабль не подобрал утопающих, - делая паузы между словами, произнес Элиас.
- Тысяча чертей! Не может этого быть!
- Зачем мне врать? - Элиас посмотрел в глаза Барту.
- Откуда ты это знаешь, если никто не спасся?
- Я нашел на берегу девушку. Она единственная осталась в живых. 
- Карамба! Ей повезло!!!
-     Ты мне поможешь?
- Эх-хехе, - Кор Барт почесал затылок, - трудное это дело.
- Мы расспросим девушку, что она еще помнит, - убеждал Элиас.
- Где она?
- Недалеко: у меня дома.
- Вообще-то, меня ждут, - протянул Барт и оглянулся на дверь таверны.
- Неужели ты позволишь негодяям позорить честное имя моряков?! – воскликнул Элиас.
- Хорошо, пойдем? – вздохнул Кор Барт. 

    Элиас и Кор Барт шли среди низкорослых домишек рабочего квартала, сложенных из песчаника.
    У входа в городской рынок возвышалась гора арбузов, на вершине которой лежал арбуз с вырезанным на нем глазами и ртом, казалось, это улыбающийся продавец.
     К полудню в Дагоне стало жарко и влажно как в прачечной.  Элиас с трудом переставлял непослушные ноги,  к счастью, дом был уже рядом. Внезапно на другой стороне улицы журналист увидел свою квартирную хозяйку. Зара Тожд была в платье с открытым верхом, не смотря на это, её грудь украшало ожерелье из капелек пота. Рядом с ней, высунув язык, семенила  болонка.
  Элиас хотел во чтобы то ни стало избежать встречи с Зарой, было очевидным, что ей не понравится вид подгулявшего квартиранта,  поэтому Элиас, схватив Кора Барта за  руку, увлек его в подворотню.
- Зачем мы идем галсами?! – насупился Кор Барт.
- Ветер встречный,  – Элиас, послюнявив палец, поднял его вверх.
- Сдается мне, парень, ты свистун, каких мало, - покачал головой Кор Барт, - тебе бы боцманской дудкой быть.
- Кор, ты любишь стихи? - Элиас не знал, чем отвлечь Кора Барта, -
                Капитан, ты морю верен,
                Держишь руль в своей руке,
                Надоели бренди, вермут,
                Водка, виски, ром, сакэ.
- Складно! – лицо Кора Барта  просияло  довольной улыбкой, - но все равно свистун.


 Журналист понял, что медлить больше нельзя: еще немного и Кор Барт совсем потеряет терпение, поэтому Элиас, пригладил волосы на голове:
- Что ж, попытаем счастья.
  С этими словами он решительно вышел из подворотни.
  Вокруг шумел город: тарахтели моторы, тявкали клаксоны, лошади стучали копытами по мостовой. Элиас посмотрел на противоположную сторону улицы, по ней шли разные люди: мужчина с сутулой спиной конторского служащего, мальчик в красном колпаке посыльного, худощавая дама с зонтиком из розового шёлка, переболевшей оспой монашенка,  но Зары Тож с ее неизменной спутницей-болонкой там не увидел.
    Путь домой был свободен.

   Когда Элиас и Кор Барт вошли в комнату, Айра сидела за письменным столом, и читала рукопись, на столе царил идеальный порядок: все черновики были собраны в стопку.
- Привел кормчего, - Элиас, стараясь не шататься, прошел к креслу-качалке и сел в него.
  Кор Барт, увидев Айру, замер у двери: старик до последнего момента считал Элиаса обманщиком.
  Айра подняла голову от рукописи и посмотрела на Кора Барта.
- Я представляла вас именно таким, - улыбнулась она.
- Каким же я еще могу быть! – хмыкнул Кор Барт.
- Вы, действительно,  знаете про корабли всё? – спросила Айра.
- Кто вам это сказал? – теперь улыбнулся Кор Барт.
- Элиас.
- Он преувеличил…
- Надеюсь, не сильно… - улыбнулась Айра.
- Леди, - сказал Кор Барт, - прежде всего я хотел бы выразить Вам своё сочувствие. То, что Вы пережили поистине ужасно!
- Я едва не утонула! – погрустнела Айра.
- Хорошо, что все уже позади, - вздохнул Элиас.
- Это чудо! – воскликнул Кор Барт.
- Каким же нужно быть негодяем, чтобы не помочь утопающим! – сказал Элиас.
- Три тысячи чертей! – поддержал его Кор Барт, -  капитан потопившего вас корабля просто дьявол!
- Хотелось бы узнать, какое у него человеческое обличье, -  Айра поднялась, но осталась стоять возле стола.
- Я бы вам сказал, - почесал затылок Кор Барт, - но мне ничего не известно про корабль.
- Я кое-что вспомнила, - нахмурилась Айра.
- Интересно что? - оживился Элиас.
- Мне показалось, что под бушпритом у него была собачья голова.
- Показалось, или ты уверенна? – спросил Элиас.
  Айра промолчала.
- Таких кораблей нет, - Элиас сильней обычного качнулся в кресле, - под бушпритом обычно помещают статуи морских дев.
- Я уверенна, что это была собачья голова, - сказала Айра.
- Еще раз тебе повторяю: такого корабля нет.
- Такой корабль есть! – неожиданно вступил в разговор Кор Барт.
- Есть?! – Элиас чуть не упал с кресла.
- Это корабль Тира Перната - «Цербер», - сказал Кор Барт.
- Так что же мы медлим, надо идти в полицию! – воскликнул Элиас.
- Вряд ли это поможет, - усмехнулся Кор Барт, -  полиция в нашем городе продажна!
- Тогда я сажусь за статью, - Элиас поднялся из кресла, - хорошо, что есть четвертая власть!
- Конечно, - пожал плечами Кор Барт, - но я бы не советовал тебе связываться с Тиром Пернатом, за его спиной стоит сам Грум Конгруэен.

               
  На банкет, посвященный 50-летию Дагона, были приглашены все известные люди города. Они входили в здание Городской Управы по красной дорожке.
  Дамы поражали разнообразием нарядов. В моде были  шелк и кисея, тафта и кринолин, змеиная кожа и перья страусов. Мужчины в строгих черных  костюмах казались лишь тенями, которые отбрасывали женщины.
    Генерал Ург Вурхель, начальник портовой таможни, отдуваясь под грузом лишних килограммов, с трудом поднялся по лестнице в банкетный зал. Волосы его были густые и черные, к тому же коротко стрижены, поэтому казалось, что на его голове шапочка из мутона.
    В зале уже собралось человек 300 гостей, его наполняло шуршание платьев, осторожное покашливание, стук переставляемых стульев.
 Ург Вурхель постоял у дверей, разглядывая присутствующих, и занял место рядом с Тирром Пернатом и Грумом Конгруэном.
  Хлопнула первая пробка шампанского. Тут же стали открывать другие бутылки, словно в зале произошла короткая перестрелка. Председательствующий на банкете глава городского самоуправления Уно Норн - седой старик с цыплячьим пухом на голове вместо волос, встал из-за стола:
- Господа, я поднимаю бокал за Дагон, город в котором мы с вами живем. На свете много городов, но наш, я уверен, самый лучший. Вы прекрасно знаете, сколько металла (в тоннах) мы поставляем на мировой рынок. Металл – это деньги! Поэтому выпьем за наше богатство!   
  Глава городского самоуправления тронул  губами край стакана. Гости тоже выпили шампанское. После чего они взяли в руки вилки и ножи.
-    Отрежьте, -  указал Ург Вурхель  Пернату на молочного поросенка.
  Капитан, хрустя запеченной коркой, вырезал из бока поросенка кусок, и быстро перенес его на тарелку генералу, уронив все же на скатерть несколько капель жира.
  Генерал принялся за еду:
- М-м-м, - жевал он, - честь кабану! Как вы думаете, есть на небе созвездие свиньи? - понизив голос, обратился Ург Вурхель к капитану, словно хотел, чтобы Пернат доверил ему тайну.
 Тирр Пернат пожал плечами:
- Жираф, заяц, лиса, даже муха есть, а кабана нет.
- Жаль, - с  сожалением произнес генерал, усердно работая челюстями.
- Еще бы, надо было подложить свинью небу! - поддержал его  Конгруэн.
  Он сидел перед пустой тарелкой.
  Ург Вурхель положил себе на тарелку кусок индейки фаршированную черносливом:
- У индейки тоже отменный вкус, - проговорил он с набитым ртом.
- Увы, созвездие индейки тоже нет, - предупреждая вопрос Вурхеля, сказал Тирр Пернат.
- Какая несправедливость! - продолжал жевать Ург Вурхель.
- Если давать созвездиям названия всех тех блюд, которые пришлись по вкусу нашему уважаемому генералу, то звезд на небе не хватит, - усмехнулся Тирр Пернат.
- Человек невооруженным глазом может разглядеть на небе до 2,5 тысяч звезд, - успокоил его генерал.
  Тирр Пернат попытался переменить тему разговора:
- Не знаете, что будет с акциями Тихоокеанской компании? – спросил он у Грума Конгруэна.
- Думаю, что цена их пойдет вверх. Тихоокеанская компания, безусловно, получит подряд на строительство двух военных пароходов…
- Положительно, - перебил его Ург Вурхель, - свинья – дар богов. Никакое животное с ним не сравниться. Посмотрите на поросенка, он даже улыбается, как человек. Положите мне еще кусочек.
  Тирр Пернат выполнил просьбу генерала, но продолжал разговаривать с Грумом Конгруэном:
- Так Вы полагаете, что корпорация Нанта Андербауэра останется ни с чем? 
- Уверен, - ответил плантатор.
- Повар-убийца, как поросёнка приготовил! – опять восхитился Ург Вурхель.

  За стоящий в углу черный рояль сел плешивый музыкант и  забегал женскими пальцами по клавишам. В окна смотрела серо-бурая  ночь Дагона, словно рядом с городом шло извержение вулкана, на которое, однако, никто не обращал внимание.
   Ург Вурхель откинулся на спинку стула. По лицу его было видно, что он доволен.
- Больше не лезет, - сообщил генерал.
 Но, посидев с минуту неподвижно, Ург Вурхель, явно делая над собой усилие, снова потянулся вилкой за куском ветчины.
- Какой аппетит у таможни! – усмехнулся  Тирр Пернат.
- Таможня берет только то, что ей причитается, - поднял вилку генерал: ветчина была уже во рту.
- Я надеюсь, сумма не изменилась? – нахмурился Тирр Пернат.
- А количество товара? – подмигнул ему Ург Вурхель.
  Тир Пернат вопросительно посмотрел на Грума Конгруэна.
- Не будем говорить сегодня о делах, - поджал губы плантатор.
- Подождем до завтра, -  кивнул головой Тирр Пернат.
- Хорошо, - согласился Ург Вурхель, - тем более, что у меня есть для вас новость.
- Какая? – заинтересовался Титт Пернат
- Один мой таможенник живет в районе Сухой балки. Прошлой ночью он возвращался  домой  и нашел на берегу девушку.
- С рыбьим хвостом? – усмехнулся Тирр Пернат.
- Нет, хвоста  у нее было, - генерал был серьезен.
- Что же сделал таможенник? – спросил Грум Конгруэн.
- Пошел за помощью. Но когда он вернулся,  девушка исчезла.
- Наверно, у нее все-таки был хвост: она уплыла, - засмеялся Тирр Пернат.
- Понятия не имею, куда она делась, - пожал плечами Ург Вурхель, -  а вот откуда взялась, знаю. Девушка не надолго пришла в себя и сказала, что она спаслась с утонувшего корабля.
  Тирр Пернат и Грум Конгруэн  переглянулись.
- Сухая балка, -  процедил сквозь зубы Пернат.


  Проводив Кора Барта, Элиас лег спать. Он с легкостью совершал многочисленные подвиги в мире сновидений, и когда проснулся, чувствовал себя героем.
  Журналист открыл глаза и увидел, что Айра сидит за столом и что-то читает.
  Он застонал и сел на диване. Нестерпимо хотелось пить.
  Айра, словно угадав  желание Элиаса, принесла ему воду.
- Хватил вчера лишку, - журналист осушил стакан.
- Я поняла! – вздохнула Айра.
- Я вообще не пью. Это все Кор Барт. Он не разговаривает без рома.
  Айра намочила носовой платок и положила его Элиасу на лоб.
- Так хорошо? - спросила она.
- Да, - виновато улыбнулся журналист.
- Я смотрю тут у тебя черновик, - Айра взяла со стола листок бумаги и прочитала вслух:
- Над звездами не властны перемены,
Ни мор, ни глад.
Закону не подвержен тленья
      Небесный град.
- Ты стихи пишешь? – спросила она.
- Пытаюсь, - вздохнул Элиас.
- Я тоже пробовала, но оказалось, это очень сложно: однажды я даже заболела, потому что долго не могла найти нужное слово, когда сочиняла стихотворение.
- Нашла? – поинтересовался Элиас.
- К счастью, да.
- Какое это слово?
- Рампа, - сказала Айра.
- Ты любишь театр? – Элиас приложил платок ко лбу другой стороной.
- Люблю. Но особенно мне нравится время перед началом спектакля. Зал полон. Приглушенный разговор, редкие хлопки, перерастающие в лавину аплодисментов. Глаза людей устремлены на сцену, все ждут, когда появятся актеры!
- Мне кажется, я побывал в театре вместе с тобой! – воодушевился Элиас.
- В Гель-Гью прекрасный театр! – улыбнулась Айра.

   Элиас подошел к умывальнику и с наслаждением стал плескать себе на лицо холодную воду. Едва он успел вытереться полотенцем, как  в дверь постучали. Элиас подумал, что это Зара Тож, и сердце его забилось сильнее. От посещения квартирной хозяйки ничего хорошего ждать не приходилось. Однако журналист взял себя в руки и приоткрыл дверь.
  Какого же было его удивление, когда на пороге он увидел Кора Барта.  Журналист посторонился и дал шкиперу пройти в комнату.
- Добрый день, - произнес Кор Барт, -  снова причалил к вашему берегу.  Мне надо кое-что сообщить.
- В Дагоне кончился ром? – слабо улыбнулся Элиас.
- Добрый день, Кор, - поздоровалась Айра.
- Ах, как же Вам не везет, леди! –  покачал шкипер головой.
- Говори, что случилось, - нахмурился Элиас.
- Вас ищут, - обратился Кор Барт к Айре.
- Кто? – спросил Элиас.
- Все дьяволы Преисподней! – воскликнул Кор Барт.
- Откуда же они узнали про Айру? – удивился Элиас.
- До того, как ты нашел леди, - объяснил шкипер, - на неё наткнулся таможенник, сломать бы весло об его голову.
- Плохи дела! – покачал головой Элиас.
- Хуже некуда! – согласился Кор Барт.
- Но зачем я им? – удивилась Айра.
- Тирр Пернат – контрабандист, - объяснил Кор Барт.
- Вот почему он не подобрал утопающих! - поняла Айра.
- Мерзавец! – сжал кулак Элиас.
- Леди – опасный свидетель, - вздохнул Кор Барт.
- Как же быть? –  спросила Айра.
- Покинуть Дагон,  - посоветовал шкипер, -  и как можно быстрее!
- И не подумаю, - поморщилась Айра.
- Напрасно, - покачал головой Кор Барт, -  Тирр Пернат и Грума Конгруэн – страшные люди!
- Я никого не боюсь, - гордо сказала Айра.
- Конечно, леди, мое дело дать совет, - вздохнул Кор Барт, - но было бы лучше, если бы Вы послушались старика.
- Ты слышал, что тебе сказали, Кор,  мы никого не боимся, - вставил свое слово Элиас.
- Как знаете, - согласился шкипер, - но я все-таки найду парусную лодку, чтобы в случае чего она была наготове.
- Разве нельзя уплыть на пароходе? – удивился Элиас.
- В порту наверняка есть люди Конгруэна, - замотал головой старик.
- А кто будет управлять лодкой? – поинтересовался Элиас.
- Я, - коротко ответил шкипер.
- Почему Вы хотите мне помочь? – Айра посмотрела в глаза Кору Барту.
- Я всю жизнь мечтал о такой дочке, - улыбнулся Кор Барт, - будем считать, что судьба наградила моряка!
- Конечно, - улыбнулась в ответ Айра.

  Когда Кор Барт ушел, Элиас открыл окно и принялся за растопку самовара. Айра в это время расставляла на столе чашки. Некоторое время они молчали.
- У тебя хороший чай, - Айра достала из шкафа коробочку с чаем.
- Может быть, старик  прав, - сказал Элиас, поджигая щепки, - зачем тебе рисковать?
- А плыть в утлой лодке по морю – это не риск? – воскликнула Айра.
- Я поплыву с тобой! – пообещал Элиас.
- Спасибо, конечно,  - улыбнулась Айра, - мне будет приятно вместе тонуть.
- Зря смеешься! – покачал головой Элиас.
- Я оценила твоё благородство! – Айра положила ему руку на плечо.
- Вспомни, что говорил  шкипер: Грум Конгруэн – страшный человек!
- Поэтому я должна бежать из Дагона как заяц!? – возмутилась Айра.
- Почему бежать, просто уехать? – сказал Элиас.
- Не  уговаривай меня, - Айра отошла к окну.
- Понимаешь, в чем дело, - Элиас опустил голову, - я не могу оставаться в Дагоне.
- Значит, ты думаешь о себе, - Айра пристально посмотрела на Элиаса.
- Конечно, нет, - журналист поднял на нее виноватые глаза, - ты в опасности!
- Так, - Айра села за стол, -  выкладывай, что у тебя.
- Сегодня вечером мне нужно отдать долг, - Элиас снова опустил глаза, - такой большой суммы у меня нет.
  Он сел на диван и стал ерошить свои волосы, ему было мучительно стыдно.
- Кому ты должен?  - спросила Айра.
-     Я проиграл в карты…
- О! ты – картежник, - воскликнула Айра.
- Нет, я первый раз играл,  - горячо заговорил Элиас, - сам не знаю, как это получилось. Выпил кофе Конгруэна и стал сам не свой, какое безрассудство!
- Возьми себя в руки, - сказала Айра.
- Что же мне делать? –  Элиас поднялся с дивана, готовый выслушать любой приговор.
- Я скажу, что тебе делать, - Айра была спокойна.

               
  Элиас шел по набережной между двумя рядами торговцев, которые наперебой предлагали сувениры: изделия местных мастеров, а так же диковинные вещицы со всех концов света. Рядом с моделями  парусников соседствовали   бусы, серьги и браслеты из можжевельника. Здесь были лампы в виде зверей, пузырьки с маслом пачули, розмарина, лаванды, пихты и сосны, уродливые маски африканских божков,  и бесчисленное множество ракушек, каждая из которых радовала глаз своей неповторимой формой.    Журналист остановился возле каменного парапета и посмотрел на море, любуясь синими и зелеными оттенками воды.
 «Возможно, в последний раз», - подумал Элиас.
   Его поразила красота облаков - белых столбов на горизонте, казалось, это мираж заснеженного леса. Для измученного жарой и влажностью Дагона там был рай!
  Наконец, сделав глубокий вдох, Элиас поправил прическу и пошел в «Золотой якорь».
  В таверне было шумно –  это скандалили между собой подгулявшие моряки, не поделившие размалеванных красоток.
    Элиас подошел к  карточному столу. На нем тускло блестели золотые и серебряные монеты. Глермон потянулся рукой к новой колоде:
- А, мой юный друг!
- Я принес деньги, - сказал Элиас и стукнул себя по карману, в котором что-то звякнуло.
- Похвально, - капитан крутил нераспечатанную колоду в руках, - человек, - крикнул он маленькому курчавому гарсону, - шампанское.
  Глермон, видимо, ждал, что журналист сразу отдаст долг, и готовился  торжественно отметить это событие, но Элиас медлил, поэтому капитан нахмурился.
- Могу я отыграться? – спросил Элиас, глядя себе под ноги.
  Глермон пристально посмотрел на Элиаса.
- А что у Вас есть? – усмехнулся он.
- Девушка, которую вы ищете, - с расстановкой произнес Элиас.
- Любопытно! – глаза капитана загорелись.
- Это я нашел ее в Сухой балке, -  Элиас  смотрел на Глермона.
- Хорошо, - скомканная обертка колоды полетела на пол, - я хочу знать, где она, - сказал тот.
  Бородатый чиновник, сидевший напротив капитана, освободил Элиасу место. Журналист сел.
 На душе у него было спокойно, он сам удивлялся своему хладнокровию. Ах! Если бы Элиас был таким два дня назад. Он бы не пришлось теперь совершать предательства, а что это предательство журналист не сомневался.
  Глермон раздал. Элиас взял карты со стола и открыл их. В руках он держал бубновую шестерку, крестовую семерку, девятку пик, десятку и туз червей.
  Перед Элиасом стояла непростая задача, собрать вместо этой разношерстной компании сплоченную команду. Журналист сжал зубы.
- Что вы делали в Сухой балке? – Глермон взял прикуп себе.
- Любовался закатом, - ответил Элиас.
- Приятно иметь дело с романтиком, - с непроницаемым лицом произнес капитан.
 Элиас нервничал, неужели судьба приготовила для него новый удар?! Однако журналист старался не выдавать своего замешательства.
- Еще, - сказал он твердым голосом, и взял прикуп: валета и даму червей.
  Элиасу показалось, что он ощутил легкое дуновение ветерка: словно это удача за его спиной помахивала веером. К тому же дама червей так обнадеживающе глядела с куска картона, что у Элиаса впервые появилась надежда  выиграть.
  Журналист скинул 6 бубен и 7 крестей.
  Глермон взял  прикуп. Лицо капитана застыло  каменной маской, по которой невозможно было угадать, что у него на руках.
  Сам же Глермон, казалось, видел карты Элиаса так, словно они повернуты к нему.
- Я не стал бы на Вашем месте так слепо доверять женщине. Природа расставила нам западню. Вспомните, сколько великих людей погибло из-за женщин, - произнес капитан.
- Но добивались успеха люди тоже благодаря женщине, - возразил Элиас.
  Глермон, видимо, нечего было возразить,  и он сказал:
-    Ваш ход.
  Журналист взял еще две карты. И едва сдержался, чтобы не закричать от радости: это были 7 треф и король червей!  Таким образом, когда он скинул семь треф и девять пик у него сложился Королевский флешь: 10, валет, дама, король и туз червей!
  Эдиасу казалось, что он держит в руке не карты, а карающий меч правосудия, которым он  отрубит тряпичную голову Глермона, и она покатится по земле, как мяч.
  Элиас положил свои карты на стол рубашками вверх.
- Хотите открыть? – любезно осведомился Глермон.
- Да, - кивнул Элиас.
  Капитан по одной очень медленно стал выкладывать свои карты на стол.
  Король, еще король, снова король… четвертой картой Глермон положил на стол туза пик.
- Ваша очередь, - сказал он самодовольной улыбкой.
  Элиас разом перевернул свои карты.
  Все наблюдавшие за игрой, выдохнули, как один:
-    Королевский флешь!
  Глермон побагровел и  сунул два пальца под душивший его воротник:
- Я предлагаю сыграть еще.
- Нет! – покачал головой Элиас.
- Я удвою ставку, - пообещал капитан.
- Я больше не играю, - отказался журналист.
- Тогда я готов купить информацию, - Глермон встал.
- Я не собираюсь ее продавать, - Элиас тоже поднялся из-за стола.
- И все же, я советую это сделать, - нахмурился Глермон.
- Я не нуждаюсь в Ваших советах, - снова покачал головой Элиас.
- Поверьте мне, так будет лучше, в первую очередь для Вас, - усмехнулся капитан.
- Вы мне угрожаете!? – вспыхнул Элиас.
- Как можно! - пожал плечами Глермон,  на губах его была улыбка.
- Прощайте, - сказал Элиас, -  надеюсь, больше мы с Вами никогда не увидимся.
- И Вам не болеть, - проводил его капитан злым взглядом.
 
  Журналист вышел из таверны, на улице темнело. В небе уже были видны наиболее яркие звезды. А над горизонтом  висел  шар Луны.
  Элиас спустился по лесенке с железными поручнями на пляж. За его спиной оставалась освещенная набережная, бурлящая ночной жизнью, где-то фальшиво звучала флейта, еще дальше музыка угадывалась только по тяжкому гроханью барабана.
 Элиас огляделся: вокруг никого не было. Тогда журналист сунул руку в карман брюк, достал оттуда пригоршню камешков с морского берега и, смеясь, бросил их в море. Он бросал их еще и еще, и хохотал!
 

  Элиас снова поднялся по лесенке. С моря подул прохладный бриз, давая отдохновение от дневной жары. Казалось, весь город собрался на узкую мощеную полоску набережной.
   Элиас остановился посмотреть, как под гиканье товарищей соревновались на силомере матросы. Уличный певец  в сомбреро, аккомпанируя себе на гитаре, пел сладким голосом о безоблачном счастье. Журналист обратил внимание на одного угрюмого моряка с квадратной челюстью, который  с видом медведя силился понять, о чем идет речь.
  Элиас захотел выпить. При входе в кафе гарсон в красной атласной рубашке услужливо подал журналисту меню.
    Элиас поймал на себе пристальный взгляд девицы, облокотившейся на стойку буфета, брюнетки с грубыми чертами лица, и тут же отвернулся, не собираясь заводить знакомства. Он поискал глазами свободное место и вдруг у стены -  сделанной из тростника ограды, отделявшей кафе от набережной, заметил своего друга и сослуживца Гуно Гучо. Тот читал газету, на столе перед ним была чашечка кофе.
  Напротив Гуно  находился свободный стул,  Элиас сел на него.
  Гуно  из-под газеты посмотрел на ноги незнакомца.
- Ботинки, я Вас узнал, - сказал он и, опустив газету, улыбнулся.
- Добрый вечер, - сказал Элиас.
- Ты выиграл на скачках! – предположил Гуно.
- Нет, - замотал головой Элиас.
- Тогда почему такой счастливый?
- Одна  дама благосклонна ко мне, - улыбнулся Элиас.
- О!!!
- Карточная, - уточнил Элиас.
- Все-таки ты выиграл! – воскликнул Гуно.
  Элиас в ответ только улыбнулся.
- Смотри, что пишут, - Гуно показал газету, -  литейщики хотят бастовать.
- Бутылку «Мадеры», пожалуйста, - сказал Элиас подошедшему гарсону, тот кивнул, и через минуту Элиас уже разливал вино по бокалам.
- Что у тебя за газета? – спросил он.
- «Народный трибун», - ответил Гуно.
- Понятно, - Элиас отпил вино, - у нас другая направленность.
- Почему мы не уделяем внимания классовой борьбе? – вздохнул Гуно.
- Наш журнал для богатых, - снова отпил вино Элиас.
- Но мы должны следить за развитием общественной мысли, сейчас в моде, например, марксизм! – сказал Гуно.
- Объясни это Тербсу, - засмеялся Элиас.

  Элиас и Гуно пили вино, вдруг над оградой появилась мужская голова с близко посаженными глазами: светлые волосы на ней были зачесаны набок, мужчина вздрогнул,  встретившись взглядом с Элиасом. Голова тут же исчезла.
    Элиас, выпрямив спину, долго смотрел в сторону ограды.
- Что-нибудь случилось? – спросил Гуно, увидев, как Элиас переменился в лице.
- Ничего. Твое здоровье, - Элиас поднял  бокал.
- Тербс, говорят, хочет уменьшить зарплаты? – сказал Гуно.
  Элиас в ответ только пожал плечами.
- Да что с тобой? –  Гуно пытался понять, почему Элиас потерял интерес к разговору.
- Вот, - Элиас достал из кармана пиджака несколько медных монет и положил их на стол, - я пойду.
- Ты спешишь? – нахмурился Гуно.
- Извини, вспомнил про неотложное дело, - объяснил Элиас.
- Я думал, мы с тобой еще посидим.
- В другой раз, - Элиас хлопнул друга по плечу.

  Журналист вышел из таверны и огляделся. По набережной гуляли люди. Он чувствовал, что за ним наблюдают, но не мог определить кто.  Внимание журналиста привлекли двое забулдыг. Один в блузе моряка, стоял, держался руками за дерево. Другой в мятом пиджаке  пытался помочь товарищу, руки которого соскальзывали  все ниже и ниже по стволу. Однако эти  пьяницы не вызывали у Элиаса подозрения: было видно, что они не притворяются.
  Вдруг журналист насторожился, ему показалось, что в толпе мелькнуло лицо того самого человека, который смотрел из-за тростниковой ограды в таверну: в память Элиаса врезались его близко посаженные глаза.
  Журналист двинулся по набережной, искоса поглядывая на прохожих, через какое-то время он резко обернулся назад,  близко посаженные глаза преследовали его. Элиас понял: за ним следят.
 Он ждал этого и готов был к состязанию в  спортивной ходьбе. Надеясь на быстроту своих ног, журналист свернул с набережной. 
  Вымощенная камнем и зажатая с двух сторон заборами бутовой кладки, улочка вела в гору.   Навстречу Элиасу шла старушка с корзинкой в руке.
- Посторонись, бабуся! -    прикрикнул на нее Элиас.
  Глаза старушки забегали, и она прижалась к стене. Элиас заметил, что нос у нее крючком, а на подбородке растут три седых волоска.
  Журналист ускорил шаги, неожиданно, старушка, заслоняясь корзинкой, громко закричала. Это озадачило Элиаса: он не хотел пугать старуху.   
- Тихо, бабуля, тихо,  - попытался успокоить ее  журналист.
  Старушка закричала еще громче.
  Элиас махнул рукой и решил идти своей дорогой, но в этот момент со стороны набережной раздался свисток, Элиас оглянулся на топот ног и увидел, что к нему приближается полицейский. 
- Ну, бабка! -  в сердцах воскликнул журналист.
 Бежать было опасно: страж порядка мог применить оружие, поэтому Элиас остался на месте.
 Толстощекий полицейский одной рукой держался за кобуру пистолета, другой придерживал фуражку за козырек.
- Что случилось? – спросил он.
- Хотел ограбить, - кивнула на Элиаса старушка.
- Я просто шел мимо, - возмутился тот.
- В участке разберемся, - полицейский взял Элиаса за руку.

  Ночь журналист провел в камере. Он проснулся, потому что ужасно болела спина: кроватью ему служил помост из грубых досок.
 Узкое забранное решёткой окошко напомнило Элиасу, что он в тюрьме.
  Журналист приподнялся на локте. Вместе с ним на помосте лежали другие мужчины, в основном, судя по лохмотьям, бродяги, и лишь один ближайший  к Элиасу заключенный производил впечатление приличного человека. У него был хороший костюм, правда, рваные и поношенные ботинки под головой наводили на мысль, что он еще не достиг пика благополучия. 
  Увидев, что журналист пришел в себя,  сосед Элиаса сел и потянулся так, что хрустнули его кости.
- Скоро завтрак, - он  поправил потрескивающей электричеством расческой свои густые черные волосы, - я за любой кипеж, кроме голодовки.
Журналист опять лег, есть ему не хотелось. Элиас переживал: Айра, не знает, что с ним. В какую же глупую историю он попал!
- Меня зовут Ильм, я – вор, - сказал сосед, - а ты кто?
- Элиас,  журналист, - нехотя сказал Элиас.
- О чем ты пишешь? 
- Обо всем, - Элиас отвернулся к стене.
- Хочешь, я о себе расскажу, - оживился Ильм, - родителей своих я не помню….
- Давай в другой раз, - прервал его Элиас, - голова болит.
- Любишь ее? – неожиданно спросил Ильм.
- Кого? – Элиас удивленно посмотрел на соседа.
- Айру, - сказал вор.
- Откуда ты знаешь про Айру? – привстал Элиас на локте.
- Ты называл это имя во сне, - пожал плечами сосед.
- Люблю, - вздохнул Элиас.
  Если уж Ильм знает про Айру, подумал журналист, в любом случае глупо отпираться.
- Хочешь ее увидеть? – спросил сосед.
- Да, - кивнул головой Элиас.
- Я помогу тебе бежать, отдай мне ботинки, - предложил Ильм.
  Элиаса посмотрел на свои прекрасные  кожаные ботинки, которые он купил всего неделю назад,  ему было жалко расставаться с ними. Но впереди ждала свобода, и журналист сказал:
- Согласен.

  В двери открылось окошко, и в камеру ворвался шум коридора: топот ног, звон железа, голоса надзирателей, чахоточное покашливание заключенных. Через секунду в окошко просунулась мятая  миска с кашей, над которой поднимался пар, похожий на бутон призрачного цветка.
  Ильм взял миску.  За ним потянулись бродяги, последним был Элиас, глядя на призрачный бутон, он чувствовал себя иллюзионистом.
  Заключенные принялись с аппетитом поглощать кашу.
- Вкусно, - Ильм облизнул ложку, - удивительно: горячая – пальчики оближешь, а холодная в горло не полезет, – обратился он к бродяге со сломанным носом.
- Угу, - кивнул тот головой, вытирая кашу с усов.
- Поели, теперь можно и отдохнуть, - Ильм растянулся на досках.
  Элиас тоже лег.
- У них против меня ничего нет, - вор показал на дверь, - завтра выпустят.
- Это хорошо! – порадовался за него журналист.
- Лишь бы размер подошел, - Ильм прикрыл глаза.
- Какой размер? – не понял Элиас.
- Буду настоящим франтом по набережной гулять, - в ответ улыбнулся Ильм.
  Загремел замок, и дверь камеры открылась.
- На прогулку, - крикнул толстый надзиратель с оттопыренными ушами.
- Давай ботинки, - вор сел на помосте.


   Заключенных провели по длинному коридору. На улице яркое солнце заставило Элиаса невольно зажмуриться.  Когда журналист открыл глаза, то обнаружил, что находится в небольшом дворике: он потрогал рукой стену высотой в два человеческих роста.
- Высокая? – Ильм смотрел на Элиаса хитро прищуренными глазами.
- Не то слово, - разочарованно произнес Элиас.
- Через пять минут будешь за ней, - с уверенностью сказал вор.
- К сожалению, я не умею летать, - вздохнул Элиас.

   Заключенные выстроились в затылок друг другу и стали ходить по кругу. Во дворе была протоптана дорожка. В дырку  правого ботинка  Элиаса выглядывал его большой палец. Хорошо еще, что ботинки Ильма вообще держались на ногах. Журналист видел, как вор и бродяга со сломанным носом о чем-то шептались. Затем он обернулся к Элиасу:
-   Красивая она?
  Элиас понял, что вор спросил его об Айре, и ответил:
- Очень!
- Тогда беги! – вздохнул Ильм.
  Вор свистнул, и вдруг бродяги все как один бросились к забору. Те, кто полегче забирались на плечи  самым крепким заключенным, и в результате у стены образовалась людская пирамида. Надзиратель, увидевший через решётчатое окошко, что произошло, загремел ключами в замке, открывая дверь.
- Увидимся на набережной, - вор хлопнул Элиаса по спине.
  Журналист понял, что теперь все зависит от его проворности,  он благодарно посмотрел на Ильма и полез по живой лестнице вверх. Бродяги пыхтели, но продолжали твердо стоять на ногах.
  Когда Элиас оказался на стене, рядом с головой у него просвистела пуля. Ильм не говорил ему, что придется рисковать жизнью, однако, даже если бы вор предупредил журналиста об этом, он все равно бы совершил побег. Элиас набрал полную грудь воздуха и прыгнул со стены вниз.
- Смотри-ка, утек, а того-то хлыща подстрелили, - оттянув лацканы пиджака, обратился к бродяге со сломанным носом Ильм, - хорош костюмчик, а!?

   Приземлившись, Элиас не удержался на ногах и упал, к счастью, он не ушибся. Журналист тут же поднялся и побежал по переулку. Хорошее знание города помогало ему путать следы. Он без труда находил разрыв в живой изгороди, и смело нырял в подворотню, чтобы попасть на другую улицу. Иногда он оглядывался, и лишь убедившись, что погони за ним нет, пошел скорым шагом.
  Навстречу Элиасу ослик, звонко цокая копытами по мостовой, вез две корзины с сеном. Его погонял хворостиной мальчик лет восьми в картузе с раздвоенным козырьком.
  Элиас порылся у себя в кармане и достал два медных пятака.
- Парень, продай шапку, - обратился он к мальчику.
- Зачем тебе, дядя? – паренек шмыгнул носом.
- Голову напекло, - сказал первое, что пришло на ум Элиас.
  Мальчик снял картуз, который был явно ему велик, и повертел его в руках:
- Он с дыркой.
- Купи себе новый, - посоветовал Элиас, протянув  деньги.
  Мальчик отдал свой головной убор, и Элиас тут же надел его, надвинув козырек на глаза. Теперь журналиста трудно было узнать: в ботинках Ильма, в грязной одежде и в картузе с раздвоенным козырьком он стал похож на бродягу. 
 
   Элиас быстро нашел дом на Морской улице, в котором жил Кор Барт: ориентиром послужило дерево с розовыми цветками похожими на крохотных фламинго, оно росло у ворот. Элиас открыл калитку: маленький беленый домик стоял в глубине двора. На крыше его неподвижно застыла стрелка флюгера, не смотря на то, что дул легкий ветерок.  В небольшом садике к двум яблоням был привязан гамак, сплетенный из толстых канатов. В нем, положив на лоб руку, спал Кор Барт.
  Элиас кашлянул, и шкипер открыл глаза:
- Какая склянка?
- Пора на вахту, - улыбнулся Элиас.
- Что тебе надо, приятель, - не узнал журналиста Кор Барт.
- Это я, Кор, - сказал Элиас.
- Тысяча чертей, на кого ты похож!
- Тяжелая штука жизнь! – вздохнул журналист и снова улыбнулся.
- В таком виде только милостыню просить, - сокрушался Кор Барт.
- Где Айра? – спросил Элиас.
- В доме, - кивнул Кор Барт.


- Доброе утро, - Элиас открыл дверь. Айра стояла у окна.
  Пол в домике был земляной. Журналист осмотрелся: в комнате были стол, лавка, сундук, на стене рулевое колесо с надписью: «Восток».
- Мы ждали тебя еще вчера, - повернулась Айра.
- Ты не представляешь, в какой переплет я попал, - сказал Элиас, - к счастью, все обошлось.
- Осторожно, - услышал журналист за спиной, он посторонился, и Кор Барт внес в комнату самовар.
- Сейчас будем пить чай, - сказал шкипер.
  Элиас подошел к окну и встал рядом с Айрой. В окно открывался прекрасный вид на море.
- Хорошо у тебя здесь, - сказал журналист Кору Барту.
- Это точно! – буркнул шкипер.
- Домик с видом на море, о чем еще можно мечтать? – сказал Элиас.
- Летом – да, а вот начнутся шторма… - вздохнул Кор Барт.
- Зато сейчас – рай! – вдохнул полной грудью Элиас.
- До чего красиво! – поддержала его Айра, - я готова часами смотреть на море. Даже первое мое воспоминание: я маленькая  сижу в полосе прибоя. Вокруг бурлит вода, и не понятно, где кончается пена и начинаюсь я.
- Могла бы утонуть, - хмуро произнес Элиас.
  Айра улыбнулась:
- Давайте, вернемся к нашим делам. Борьба с Тирром Пернатом и Грумом Конргуэном только начинается. Послушайте мой план.

  Когда Айра закончила говорить, Кор Барт вздохнул:
- На это нужны деньги.
- Деньги может взять в банке Элиас, - ответила Айра.
- Но кто за меня поручится! – сказал журналист.
- Могу я, - сказал Кор Барт, - но нужен второй поручитель.
- Это будет мой дядя, - Айра села за стол.
- Он же никогда не спускается с гор, - нахмурился Элиас.
- Попробуем его уговорить, - пожала плечами Айра.
- Тогда в горы! – с энтузиазмом воскликнул Элиас.
  Кор Барт наполнял чашки из самовара, Айра добавляла в них заварку из заварочного чайника.
- Красивая вещица, - кивнул на чайник Элиас.
- Китайский фарфор, - гордо сказал Кор Барт.
  Элиас стал разглядывать рисунок на чайнике: это был горный пейзаж с сосной на переднем плане, под которой обмахивалась веером черноволосая китаянка.
- Тонкое письмо, - похвалил Элиас.
- Между скал облака заблудились – гора двух вершин.
Старец веселый на ней
С вином где-то спрятал кувшин, - продекламировала Айра. 
- Для кого? –  Элиасу стало любопытно.
- Не было старца того веселей, - улыбнулась Айра, - тебе нужны новые ботинки, - сказала она Элиасу.
- Я схожу за ними, - вызвался Кор Барт, ломая в руке баранку.
 
  Элиас привел в порядок одежду (собственно этим и ограничились его приготовления к предстоящему путешествию), и, нарвав яблок в саду, угостил ими Айру.  За разговорами незаметно наступил вечер. Шкипер  давно уже мирно похрапывал в гамаке, а Элиас и Айра все сидели перед дверью дома на маленькой скамейке, любуясь звездным небом.
- Звезда упала, - воскликнула Айра.
- Ты загадала желание? – Элиас взял её за руку.
- Да.
- Я тоже, - Элиас обнял Айру, - чтобы, когда все закончится, ты осталась в Дагоне,
- Вон еще летит, - слегка отстранилась она, - даже звезды  не остаются на месте.

  Утром Айра встала чуть свет, сходила на рынок и принесла целую корзину припасов: в ней были жареная курица, окорок,  сыр, салат, маслины, каравай хлеба и бутылка вина. Элиас переложил продукты в мешок, к которому привязал  две веревки, чтобы нести его за плечами. Выпив чаю, путешественники тепло попрощались с Кором Бартом (расчувствовавшийся старик даже пролил слезу), и вышли на улицу. Они остановили извозчика – толстого мужчину  с бородой колечками, как у ассирийцев, и сели в пролетку.
  Мимо проплывали беленые домики бедняков, они ехали в сторону от центра, и лишь изредка встречалась какая-нибудь лавка с довольно безвкусной вывеской.
- Тебе нравится Дагон? – спросил Элиас.
  Он готов был услышать критику, потому что прекрасно знал все недостатки своего города.
- Здесь есть красивые дома, - ответила Айра.
- А Гель-гью красивый город?
- Там каждый дом шедевр архитектуры. А статуй столько, что кажется: улицы города – это залы музея. А еще Гель-гью весь утопает в зелени.
- А журналы там выходят?
- Конечно, особенно много с биографиями великих ученых, писателей и путешественников.
- А для увеселения и развлечения есть?
- Конкретно для этого нет.
- Ни одного?
- Ни одного.
- Представляю, как он был бы популярен.
  Элиас представил себя редактором, важно восседающим за столом и правящим красным карандашом рукописи журналистов. Эта картина была такой заманчивой, что Элиас пожалел, что дал волю воображению, как тяжело возвращаться с неба на землю! Он постарался больше не думать о такой перспективе и просто любовался природой, открывшейся им за городом!
 
   Пролетка долго ехала по горной дороге, слева было ущелье, а справа то скала, то убегающая вверх круча, на которой цеплялись за жизнь редкие кусты и деревья. В наиболее пологих местах на террасах встречались участки возделанной земли. Заботливо огороженные горцами заборами из камней, они напоминали маленькие крепости.
   Айра попросила извозчика-ассирийца остановиться у висячего моста.
- Спасибо, дальше мы сами, - расплатился с «ассирийцем» Элиас.
  Тот, держа коней под уздцы,  с трудом развернул пролетку на узкой площадке, и вскоре только пыль,  оседающая на дорогу, напоминала путешественникам о том, что они приехали сюда на лошадях.
  Дно ущелья было покрыто галькой, а по центру вилась полоска реки.
- Нам на другую сторону, - сказала Айра.
- Я первый, - вступил Элиас на мост.
  Идти по нему пришлось очень медленно, потому что стоило прибавить шаг, мост начинал сильно раскачиваться. Внизу ревел бурлящий поток, подгнившие доски настила предательски трещали под ногами – Элиас несколько раз вытирал холодный пот со лба:
- Представляю, какой шум здесь весной, - крикнул он Айре.
  Наконец, мост остался позади. 
  Айра и Элиас обошли заросли облепихи: высокая трава старалась захватить едва заметную тропинку, путалась в ногах и мешала ходьбе. Но тяжелее всего путешественникам пришлось на плато: они могли двигаться, только прыгая с камня на камень.
  Неожиданно Элиас остановился, он увидел впереди – корову, причем странного буро-малинового цвета. Это было удивительно: откуда она в горах? В брод ей реку не перейти, а висячий мост выдержит только людей.
- Не знал, что бывают горные коровы, - Элиас протер глаза.
- Ты о чем? – спросила Айра.
- Вон же корова, - показал рукой Элиас.
- Я никогда не видела такого малинового лишайника, - засмеялась Айра.
  Элиас нахмурился, не понимая, о чем она говорит. Он напряженно всматривался в корову: нет, ошибки быть не могло: конечно, это буро-малиновая корова: стоит на краю пропасти и мирно щиплет траву. Когда он жил в деревне мимо его дома каждое утро гнали на луг стадо: он любил разглядывать этих медлительных и грациозных животных. 
- Корова, точно корова! – воскликнул Элиас.
  Но по мере приближения, он вдруг осознал, что перед ним всего лишь покрытый лишайником валун: журналист прозрел буквально за десять шагов до камня.
- Я был уверен, - в растерянности он посмотрел на Айру.
- У тебя горняшка, - поставила она диагноз.
- Он  по форме на корову  похож, - оправдывался Элиас.
- Финны называют такое состояние мреженьем, - объяснила Айра, - оно возникает от разреженного воздуха в горах, или, наоборот, от болотных испарений.
- Ведь я действительно видел корову! – воскликнул Элиас.
- «Весь мир мы носим в нашей голове,
       По лесу ты идешь, вдруг слышишь хруст,
       Ты обернешься – рядом человек,
       Но приглядишься – это просто куст», - в ответ продекламировала Айра.

  Рядом с валуном тек ручей, и путешественники решили устроить привал. Журчала вода, пели птицы, солнце стояло в зените – обычно в это время в Дагоне утомленные жарой люди предпочитали прятаться в тень, но в горах воздух был прохладным и Элиас расположился на лужайке. Он поставил мешок на траву и развязал его:
- Альпинистам нужны силы, - на свет появились окорок и хлеб.
- Я думала – это подарок дяде, - поджала губы Айра.
 Элиас достал нож и сделал два бутерброда.
- Но вино мы пить не будем, - нахмурилась Айра.
- Напьемся из ручья, - согласился Элиас.
  Он подал Айре бутерброд:
- Ты была раньше у дяди?
- Нет.
- Откуда же ты знаешь дорогу? – журналист вонзил зубы в ветчину.
- Я получила письмо.
  Элиас кивнул головой.
- Ему не скучно – одному в горах? - спросил журналист через минуту.
- Он занимается наукой: составляет звездный каталог.
- Он, наверно, богатый, если может себе это позволить? – Элиас вытер руки о траву.
- Дядю направил в горы университет, -  достала Айра платок, - раз в неделю посыльный приносит ему еду.
- Пить хочется, - Элиас встал и направился к ручью.
  Он черпал воду и с шумом пил ее из пригоршни. Ручей играл свисающей в него травой, концы которой вытянулись по течению. На перекате он делал прыжок и нырял в густые заросли ивы.
  Напившись, Элиас хотел вернуться к Айре, но тут взгляд его упал на лунку в земле там, где в ручей обрушилась часть подмытого берега. Она была похожа на след человеческой ноги с растопыренными пальцами. Это было странно: кто ходил здесь босиком!? К тому же размер ноги был просто великанским. 
- Смотри, - позвал Элиас.
- Что здесь? – подошла Айра.
- След ноги.
- Чувствую себя Робинзоном Крузо, - пошутила Айра.
- Думаешь, правда, след? – почесал затылок Элиас.
- Слишком большой для человека, - пожала плечами Айра.
- Я читал, что до нас на земле жила раса гигантов, - оглянулся Элиас по сторонам.
  Айра в ответ только засмеялась.
- В дорогу, - Элиас надел мешок себе на плечи.
 
 
  Идти стало еще труднее. Они давно потеряли тропинку и просто взбирались по склону, порой такому крутому, что приходилось цепляться за траву, чтобы не упасть. Правильно говорят, думал Элиас, шаг в горах – два на равнине.
  Путешественники очень устали, однако, за их старания они были вознаграждены прекрасным видом, открывшимся с утеса. Айра и Элиас несколько минут стояли на краю обрыва, любуясь морем. Корабли выглядели отсюда такими маленькими, что казались чайками, качавшимися на волнах. Солнце уже клонилось к горизонту, готовое скользнуть в воду, и только алое облако под ним в форме человеческой руки, казалось, удерживает его от падения.
- Какая красота! - прошептала Айра.
- Скоро ночь, - вздохнул Элиас и с тоской посмотрел на лежавший под ними город.
- Не переживай, мы уже почти пришли, - уловила его настроение Айра.
  Путешественники поднялись еще на сто метров выше и увидели сложенный из камней дом с плоской крышей, на которой стоял телескоп похожий на трехногого пришельца с другой планеты. 
- Хорошо жить наедине со звездами, - воскликнул обрадованный Элиас, - давай тоже тут поселимся.
- Это шутка? – серьезно спросила Айра.
- Нет, - Элиас посмотрел в ее глаза.
- Я не могу жить без моря, - ответила она.

Айра постучала в дверь, сколоченную из грубых досок, та со скрипом открылась, и на пороге появился старик в черном старомодном камзоле, коротких штанах и в ботинках с пряжками.  Его длинные седые волосы были собранны на затылке в пучок. Нос старика портила горбинка, зато добрые глаза сразу располагали к нему доверием.
- Ко мне гости!
- Добрый вечер, дядя, - улыбнулась Айра.
- Айра! - воскликнул старик, - у меня для тебя хорошие новости.
- Какие, дядя?
- Комета пролетит мимо, ты первая об этом узнала!
- Я польщена.
- Кому же здесь еще говорить, - проворчал Элиас.
- Вы понимаете, юноша, насколько важно то, что я сказал?
  Элиас пожал плечами.
- Она едва не врезалась в Землю.
- Да, повезло человечеству, - хмыкнул журналист.
  Солнце уже давно село и в синем небе проступили первые звезды. Айра поежилась и спрятала кулачки в рукава кофты, купленной ей специально для похода. Дядя заметил это и сказал:
- Проходите, сейчас я печь растоплю.
  Он направился к поленнице, которая была под навесом, и стал набирать дрова.
  Айра и Элиас вошли в дом. На столе горела керосиновая лампа. У одного окна была кровать у другого лавка, небольшой сундук и стол со стульями довершали обстановку комнаты. На каминной полке стояли горшки и кувшины, а слева от входа Элиас заметил кадку с водой. С известной литографии на них косило глазами  местное божество – стриженный под горшок Коперник.
- Странно, - сказал Элиас в раздумье.
- Что именно? – спросила Айра.
- Откуда дрова в горах? Представляешь, сколько сил надо, чтобы их принести из леса, а дядя твой в летах.
  Айра не успела ответить, потому что в дверь вошел старик, он сгрузил дрова у стены:
- Сейчас будет тепло.
  Элиас снял со спины мешок и стал выкладывать на стол гостинцы.
- Давно тебя жду, - дядя чиркнул спичкой и поджег щепки в печке.
- Дядя, познакомься: это Элиас, он журналист. Это дядя Дюк, - сказала Айра.
- Журналист, - протянул старик, - о чем же он пишет?
- О самом интересном, - улыбнулся Элиас.
- Например? – поинтересовался дядя Дюк.
- В последнем номере «Увеселения и развлечения» была моя статья о человеке, который проспал трое  суток подряд.
- Он был в летаргическом сне? – спросила Айра.
- Нет, он храпел.
- Что же в этом интересного?
- Я считаю, его можно смело отправлять в космический полет, - улыбнулся Элиас.
- Как же Вы предполагаете осуществить такой полет? – старик положил дрова в печь.
- При помощи гигантской пушки, - сказал Элиас.
- Увы, - вздохнул старик, - это вряд ли возможно. Перегрузка, которую при выстреле испытают люди в снаряде, убьет их. Но согласен с Вами, лететь в космос надо.
- Я рад, что у нас общее мнение, - снова улыбнулся журналист.
- Пойдемте, я вам кое-что покажу, - загорелся старик, он протянул Айре плащ на меху:
- Надень.
  Они вышли на улицу и поднялись по каменным ступенькам на крышу дома. Телескоп-инопланетянин, казалось, выискивал своим единственным глазом ту звезду, откуда он родом, чтобы хотя бы мысленно унестись к ней. Тысячи искорок наполняли ночное небо: Элиас поразил размер звезд: таких больших он никогда не видел: некоторые из них были величиной с тарелку. 
- Великолепно, - выдохнул журналист.
- Сколько их, даже голова кружится, - поддержала его Айра.
  Довольный старик вытянул вперед руку ладонью вверх и крикнул:
- Спускайтесь!
- Кто? - не понял Элиас, но старик никак не отреагировал на его вопрос.
- Я жду, - опять крикнул он, - Алгол, Сириус.
  Странное поведение старика озадачило Элиаса. Может быть, он обращается к птицам, предположил журналист, но ночью птицы спят?   
- Не хотят, бояться чужих, - убрал дядя Дюк руку.
- Но кто? –  пристал к нему Элиас.
- Звезды, -  просто ответил старик, - обычно не успеешь позвать – уже тут, и очень сильно шумят: каждая спешит поделиться своей новостью.
- Зачем же Вам телескоп? - улыбнулся Элиас.
- Раньше был нужен, - серьезно ответил дядя, - пока со звездами не подружился.
- Неужели так ни одна и не спустится? – продолжал улыбаться Элиас.
- Ну что же ты, Бетельгейза? – старик снова протянул руку ладонью вверх, - когда я болею, она всегда за мной ухаживает, - объяснил он, - я даже собираюсь жениться на ней.
- О!!! – в один голос воскликнули Айра и Элиас.
- Представляете, как мы, взявшись за руки, идем с Бетельгейзе по Млечному пути? – закатил дядя глаза.
- Где же Бетельгейзе? Я хочу с ней познакомиться, - улыбался Элиас.
- Почему она стесняется? – поддержала его Айра.
- Девушке скромность к лицу, - наставительно сказал дядя Дюк.
  Старик первым спустился с крыши. Улучив минуту, Эллиас сказал Айре:
- По-моему твой дядя немного того.
- Я думаю, у него горняшка, - ответила Айра.
  Перед тем как войти в дом, Элиас еще раз внимательно посмотрел на звезды, в последнюю секунду  ему почудилось какое-то движение в небе, это было удивительно! однако, после долгого вглядывания, журналист понял, что ошибся.
 «И у меня горняшка», - с досадой подумал он.

  В доме дядя достал из сундука орехи, мед, сушеные яблоки.
- Настоящий пир! – воскликнул Элиас, садясь за стол.
  Айра сняла с полки глиняные кружки, и журналист налил в них вино.
- Выпьем за встречу, - предложил Элиас.
- И за знакомство, - улыбнулась Айра.
  Попробовав вино, дядя одобрительно произнес:
- О!
- Настоящий «Токай», - похвалился Элиас.
- Очень хорошее!
  Элиас разломил курицу и протянул ножку Айре, за вторую он принялся сам.
- Проголодались с дороги? – дядя тоже взял кусок курицы.
  Элиас кивнул. Несколько минут все молча ели. В печке весело потрескивали дрова,  отсветы плясали по стенам и потолку, придавая лицам людей красноватый оттенок. Было приятно сидеть в тепле и уюте высоко в горах.
- А мне здесь нравится, - Элиас откинулся на спинку стула.
- Мне тоже, - улыбнулся дядя, - ручей только далеко.
- Жаль! – вздохнула Айра.
- Ничего, - успокоил ее старик, - ходить полезно.
  Он собрал  все, что осталось от курицы себе на тарелку:
- Подождите минутку.
  И вышел: через какое-то время за дверью послышалось  урчание и чавканье. Странно, никакой собаки они не видели, наверно где-то бегала, подумал Элиас, не сам же дядя грызет куриные кости!
   Старик вернулся и сел за стол:
- Как ты добралась? – спросил он Айру с улыбкой.
- Об этом, дядя, я и хотела с тобой поговорить. Мне нужна твоя помощь.
- Слушаю тебя.
- Корабль, на котором я плыла, утонул.
- Вы попали в бурю?
- Столкнулись с другим кораблем. Это были контрабандисты. Они никого не подобрали. Я спаслась чудом.
- Чем же я могу тебе помочь?
  Пока Айра рассказывала, старик согласно кивал головой, но в конце он только вздохнул:
- Ты же знаешь, я никогда не спускаюсь в долину.
- Это исключительный случай, - возразила Айра.
- Я не изменяю своим правилам.
- Даже ради племянницы!
- Айра, ты просишь невозможного.
- Мы должны наказать негодяев! – Айра вскочила на ноги.
- Где мои часы? – старик стал рыться по карманам.
- Они у тебя стоят, дядя! - в сердцах воскликнула Айра.
- Мне нужно сделать кое-какие наблюдения, - старик перестал искать часы, он взял меховой плащ и с каменным лицом вышел.
- Откуда ты знаешь, что часы у него стоят? – спросил Элиас.
- Зачем они ему здесь? – пожала плечами Айра.
   Убрав со стола, путешественники стали готовиться ко сну. Айра легла на кровать, Элиас, почесав затылок, устроился на лавке.
- Айра, - сказал он через минуту.
- Что?
- Я не могу представить вечность. Слышишь?
  Так и не дождавшись ответа, журналист повернулся набок, подложил руку под голову и заснул.


  Кто-то тяжелый прошел за окном, хрустя гравием, Элиас приподнялся на локте и огляделся: было уже утро.  Айра спала на кровати, на сундуке, свернувшись калачиком, посапывал дядя Дюк. Элиас сел, кто же тогда ходил рядом с домом? Журналист поежился: в доме стало прохладно, плащ, которым он укрывался, упал на пол.
  Элиас поглядел в окно, но за мутными стеклами было только небо. Журналист прислушался: долго ничто не нарушал тишину, и Элиас хотел уже снова лечь, как вдруг  рядом посыпались камни: кто-то вызвал обвал.
  Журналист  бросился к выходу, но дверь открыли за него. На пороге стоял человек, преследовавший Элиаса в Дагоне: блондин с близко посаженными глазами. Из-за его спины выглядывал стриженный наголо великан, низкий лоб которого пересекал глубокий шрам.
- Они здесь, - воскликнул блондин.
  Довольный великан раскатисто засмеялся.
- Не ждали!
  Айра подняла голову от подушки, дядя Дюк сел на сундук, отчаянно моргая глазами. Блондин и великан вошли в дом:
- Далеко забрались!
- Кто вы такие? – спросил дядя Дюк.
- От нас не уйдешь! – потер руки великан.
- Потрудитесь оставить мой дом, - старик гордо выступил вперед.
- Молчи, дед, -  оттолкнул его блондин.
  В напряженной тишине неожиданно пошли часы в серебряной оправе, которые лежали на столе, их стук призвал Элиаса к действию. Журналист схватил с полки глиняный горшок и швырнул его в великана, снаряд разбился о голову на мелкие кусочки,  не причинив  видимого вреда, только шрам на лбу бандита заалел.
  Разъяренный великан повалил журналиста на пол и ремнем связал ему руки. Блондин в это время держал Айру:
- Давай без глупостей, а то тоже свяжем.
 Он силой потащил её к двери.
- А с этим что? – кивнул на Элиаса великан.
- Возьмем с собой, пусть Конгруэн решает, что с ним делать.
  Великан заставил журналиста подняться, и грубо толкнул его в спину:
- Иди.
  Яркий свет улицы на секунду ослепил Элиаса, потом он увидел как в тумане линию гор, камни и жухлую траву под ногами, он понял, что зрение окончательно  к нему вернулось, когда  различил далеко внизу дерево со сломанной верхушкой.
  Журналист шел за Айрой, понукаемый бандитами: в таком порядке они и начали спуск. Однако далеко отойти от хижины не успели. Элиас обернулся на крик и увидел, что дядя Дюк – старик с растрепанными седыми волосами набросился с кулаками  на низколобого великана. Тот  замотал головой как бык и сбил дядю Айры с ног.
- Ну, ты, дед, даешь, - наклонился к нему блондин.
- Раздавлю как червяка, - прорычал великан.
  Дюк в ответ только хрипел и цеплялся руками за траву.
- Не трогайте дядю, - крикнула Айра, она сама была готова кинуться с кулаками на бандитов.
  Элиас тоже изо всех сил старался освободиться от пут: но его помощь не понадобилась.
  Ужасный рев огласил окрестности. Элиас даже присел от неожиданности: из-за скалы показался зверь, впрочем, облик его напоминал человеческий, у этого существа были руки и ноги, но страшный оскал зубов и черная шерсть, густо покрывающая все тело, позволяли, без всякого сомнения, отнести его к животным.
  Чудовище, схватив огромный валун, бросило его с горы. Бандитов, при виде такой демонстрации силы, словно ветром сдуло. Они, падая и вставая, покатились вниз, поминутно оглядываясь: на их лицах был страх. Айра и Элиас избежали одной опасности, но их ожидала встреча с другой, не менее страшной.
  Журналист крутил руки в петле, но ремень, которым связал его бандит, не поддавался. Впрочем, даже освободившись, он не смог бы победить зверя, оставалось надеяться на чудо, и оно произошло.
  Чудовище приблизилось к ним и село на землю рядом со стариком. Дядя Дюк пришел в себя и неожиданно потрепал зверя за рыжеватую бороду, чудовище довольно заурчало.
- Это мой друг – Нурр, -  старик сел.
  Нурр заметил (или сделал вид) какое-то насекомое в волосах у дяди Дюка, и отправил улов себе в рот, потом он шумно вздохнул и положил свою обезьянью голову старику на колени. Трудно было поверить, что всего минуту назад это вполне мирный одомашненный снежный человек привел в ужас настоящих бандитов.
  Айра развязала Элиасу руки.
- Кажется, у меня снова горняшка, - сказал он.
- Тогда у меня тоже, - улыбнулась Айра.
- Как ты думаешь, откуда бандиты узнали, что мы здесь? – спросил Элиас.
- Кажется, я сказала, что плыла к дяде-астроному тому,  кто первым нашел меня на берегу.
  Айра и журналист подошли к старику. Нурр наблюдал за ними добрыми глазами.
- Теперь я понимаю, кто Вам носит дрова, - сказал Элиас.
- Конечно, он же очень любит мед, - улыбнулся дядя Дюк.
- Вы великий дрессировщик! – воскликнул журналист.
  Шерсть на загривки снежного человека поднялась, как будто он догадался, что сказал Элиас, и обиделся на то, что его причислили к животным.
- Я нашел его еще маленьким, - сказал дядя, - так что приручить его было нетрудно.
- Все равно, это достижение, - похвалил старика Элиас.
- Теперь вы понимаете, почему я не могу спуститься с гор? Нурр никогда не оставался один.
- Я сама с ним поговорю, - сказала Айра.
  Она погладила снежного человека по голове:
- Нуррик, дорогой, ты такой сильный, отпусти дядю в город. Это не надолго. Он мне поможет и вернется.
  Снежный человек сел и внимательно посмотрел на Айру, пытаясь понять, о чем его просят.
- Я пришлю тебе конфет, - продолжала уговаривать  Айра, - они вкуснее меда.
- Урр, - промурлыкал Нурр.
- Ты согласен?
- Урр, - подтвердил снежный человек.
- Кажется, он согласен, - обратилась Айра к дяде.
- В таком случае, - старик встал с земли, - не будем терять время. Нурр проводит нас до висячего моста. А за мостом мы наймем повозку.


- Думаешь, он тебя понял? – Элиас кивнул на широкую спину снежного человека, его тяжелые кулаки болтались у самой земли.
  Айра пожала плечами:
- У него доброе сердце.
- Вот бы статью  о нем написать, - мечтательно сказал журналист.
- Хочешь, чтобы завтра здесь был весь город!? – воскликнула Айра.
  Элиас перепрыгнул через звенящий по камням ручей и подал Айре руку:
- Хоть я и журналист, но умею хранить тайны.


   Улица, на которой находился главный банк Дагона, была многолюдна. Большое количество посыльных в красных колпаках говорило о  деловой активности бесчисленных контор, расположенных на ней.  Важные господа в цилиндрах ехали на переговоры с партнерами по бизнесу, гордо сидя в пролетках.  На каждом шагу попадались мальчики – разносчики газет, снующие среди целой армии клерков в строгих костюмах со  слегка блестящими локтями пиджаков. 
  Элиас открыл дверь банка и пропустил вперед дядю Дюка и Кора Барта. Старики понравились друг другу, обменявшись при встрече взглядами с хитрым прищуром, по дороге они беседовали о навигации.
  В помещении  банка  было душно. Один служащий вытирал платком багровую шею, второй с большой бородавкой, выглядывавшей из волос, как гриб из травы, обмахивался листком бумаги.
  Элиас подошел к стойке, за которой сидел лысеющий мужчина в очках с красными воспаленными глазами, и сказал:
- Я хотел бы взять кредит.
- Вы опоздали, банк  закрывается, - посмотрел поверх очков клерк.
- Еще полчаса, - дядя Дюк  вынул часы и показал их служащему банка: часы шли.
- Хорошо, - вздохнул клерк.
  Старик окинул торжествующим взглядом присутствующих и убрал часы себе в карман.
  Клерк достал из ящика анкету.
- Ваше имя? – спросил он.
- Элиас Кук.
- Род занятий?
- Журналист.
- Какая сумма вам нужна?
- Три тысячи рублей.
- Это ваши поручители? – клерк кивнул на дядю Дюка и Кора Барта.
- Да.
- Давайте ваши паспорта.
  Элиас протянул бумаги.
- Распишитесь, - клерк подвинул  журналисту ведомость.


  Элиас вышел из банка и расправил плечи. В кармане лежала кругленькая сумма.
«Эх, забуриться бы сейчас в «Золотой якорь» -  журналист взял себя за кончик носа, - с такими деньгами можно сорвать неплохой куш».
  Но за ним пристально, словно догадываясь, о чем он сейчас думает, наблюдал Кор Барт, и Элиасу стало стыдно за свои мысли. Он не мог подвести Айру: нет, с азартными играми покончено раз и навсегда!
  Пролетка ждала их у входа: Элиас сел в неё. Напротив занял место дядя Дюк, Кор Барт устроился рядом с журналистом:
- Три тысячи чертей, - воскликнул шкипер, - чувствую себя господином.
- Дело сделано, - Элиас хлопнул себя по коленке.
- Переночую, а завтра пораньше к себе, - улыбнулся дядя Дюк.
- Погостите еще, - стал упрашивать журналист.
- Хочешь, чтобы за мной Нурр спустился?
- Вот смеха будет, - прыснул Элиас.
- Это ты знаешь, что он ручной, - с упреком покачал головой старик.
- Поехали, - крикнул журналист извозчику.
  Пролетка тронулась и медленно покатилась по мостовой. В этот момент журналист увидел в толпе хорошо знакомые близко посаженные глаза. Блондин криво улыбался.
   В ответ, когда пролетка проезжала мимо, Элиас зарычал и скорчил рожу, чтобы напомнить бандиту о существовании снежного человека. Улыбка тут же исчезла с лица блондина, и через секунду близко посаженные глаза закрутил людской водоворот.


   На следующий день Айра и Элиас провожали дядю Дюка. Карманы старика были набиты конфетами и пряниками для Нурра.
- Мы с  Бетельгейзе ждем вас в гости, - сказал дядя Дюк.
- Передавайте ей привет, - улыбнулась Айра.
- Теперь она обязательно спустится!
- До встречи! – Айра помахала рукой: старик, сидевший в отъезжающей пролетке,  махал ей в ответ. 
  Сердечность, с которой  простились дядя и племянница, говорила о возникшей между ними симпатии.
Удивительная девушка, подумал Элиас, сколько душевного тепла было в ее словах!
- А теперь в театр, - сказала Айра.
- Я думаю, наш театр тебя разочарует, - поджал губы Элиас.
- И все-таки мне интересно. Жалко нет времени посмотреть какой-нибудь спектакль.

  Айра и Элиас вошли в театр через служебный вход. Они спросили у сухонькой старушки с королевской осанкой, где найти театрального портного, и та назвала пятую дверь по коридору. Блуждая по лабиринту, Айра и  Элиас слышали, как где-то за стеной настраивали свои инструменты музыканты  - это была настоящая какофония звуков: неприятней всего вопили кошачьим криком скрипки.
          Но вот оркестр заиграл: скрипки сразу взмыли в небо, за ними, пыхтя, полезли в гору трубы, и лишь один контрабас упорно не хотел отрываться от земли, бубня о традициях и заветах отцов. Скрипки спикировали и снова взмыли вверх, «Побойтесь Бога», - звали  их назад трубы, потому что выше подняться уже не могли,  контрабас все так же монотонно обещал жизнь без перемен и потрясений.
         Наконец, они нашли нужную дверь, она была приоткрыта: из-за  неё доносился крик:
- Ай, затянул - дышать нечем. Мало ли что я прошлый раз говорила! У тебя своя голова на плечах есть! Заставь дурака богу молиться, он весь лоб расшибет! А теперь зачем распустил, старый болван, хочешь. Чтобы я на корову была похожа!?
  Элиас заглянул в комнату, это была пошивочная мастерская с костюмами разных эпох на вешалках. Журналист увидел, как седой мужчина в жилетке и портновским метром на шее затягивал корсет у полной дамы с лицом совершенной немецкой красоты: величественной и холодной. Платье с декольте по моде 18-го века открывало на обозрение большую напудренную грудь, а в ушах у дамы тускло поблескивали фальшивые бриллианты. 
- Достаточно! - крикнула недовольная красавица, - болван, - еще раз повторила она, и двинулась к выходу, и Элиасу пришлось отступить: дама вышла в коридор.
  В этот момент сзади послышались шаги, журналист обернулся и увидел молодого человека с букетом цветов, на его левой руке висела черная трость с рукояткой из слоновой кости. Волосы молодого человека  были зачесаны назад и напомажены, а сам он весь был похож на лакированную туфлю. Журналист вспомнил, что видел его в «Золотом якоре».   
- Мадам, я восхищен Вашей игрой, позвольте вашу ручку, - франт попытался поймать руку актрисы, но та отдернула ее, словно обожглась обо что-то невидимое.
- Дайте мне пройти, - крикнула она.
- Прошу Вас, мадам,  всего один поцелуй.
- Прочь с дороги!
- Мадам, умоляю!
- Что же это такое, нельзя быть таким навязчивым!
- Один, всего один поцелуй, -  молодой человек снова попытался поймать руку дамы, но его остановила звонкая пощечина.
- Болван, все болваны! – взорвалась актриса.
- Вон еще один притаился, - показал Элиас в темный угол: там стояли рыцарские доспехи.
  Дама резко повернулась на каблуках и топнула ногой, но, увидев, что ее «поклонник» из железа, она вырвала у франта трость и стала бить ею по доспехам: металлический звон наполнил коридор. Актриса била то по шее, то по плечам, то по шее, то по плечам: рыцарь шатался, но не падал, наконец, утомившись, она бросила трость и быстро удалилась: звон продолжал еще какое-то время стоять в ушах.
  Франт потрогал свою пунцовую щеку.
- Больно?  - с сочувствием спросил Элиас.
- Я же не железный, - молодой человек подобрал трость.
- Можно? – Айра  постучала в дверь и переступила порог комнаты-мастерской.
  Портной стоял, опершись на стол с машинкой «Зингер».
- Здравствуйте, - последовал за Айрой Элиас.
- Чем обязан? – спросил портной.
- Я понимаю, мы не вовремя, - сказала Айра, - но у нас есть к Вам предложение, которое может Вас заинтересовать.

   Неделю спустя в Дагоне во всех магазинах готового платья шла бойкая торговля. Вывески предлагали покупателям маскарадные костюмы, и люди спешили обзавестись нарядами сказочных персонажей, одеждой других эпох и просто масками, потому что по всему городу были развешаны объявления о предстоящем карнавале.
  На центральной площади  повозку, которая доставляла коробки с костюмами в магазин, окружила толпа, протягивая деньги, мужчины и женщины просили продать им товар прямо сейчас. Кор Барт, сидевший на облучке рядом с кучером, долго отнекивался, но, в конце концов, согласился.  Он читал надписи на коробках:
- Русалка. Кому?
- Мне, - тянулась рука.
- Лисичка.
- Я хочу, - раздавался голос.
  Кор Барт брал деньги и отдавал коробку с нарядом.
- Прекрасная Разбойница. В этом карнавальном наряде, леди, вам не будет равных, - обратился шкипер к женщине с вздернутым носиком.
  Женщина взяла коробку из рук Кора Барта и, отойдя,  в сторону заглянула в неё.
- Кому Летучую Мышь дать!? – крикнул Кор Барт, - он будет Вам к лицу, - шкипер подал коробку молоденькой девушке с чудесными вьющимися волосами.
- Сколько стоит костюм ковбоя? - подскочил мужчина с большой головой и густыми бровями.
- Десять рублей, - ответил шкипер.
- Беру! – с энтузиазмом воскликнул мужчина.
- Извините, - услышал Кор Барт за спиной и, обернувшись, увидел женщину с вздернутым  носиком, -  нельзя ли поменять костюм?
- Что Вас не устроило, леди?
- Мне кажется, это не мой размер.
- Другого нет, - Кор Барт перебрал несколько коробок.
- Хорошо, я ушью.
- А правда, что завтра карнавал? – спросила зеленоглазая блондинка.
- Читайте газеты, - хмыкнул Кор Барт.
- Как здорово! – захлопала в ладони блондинка, - дайте мне что-нибудь.
- Карнавал, карнавал! - кричали на все голоса уличные мальчишки.
- Мне, мне, - тянулись к шкиперу десятки рук.
- Три тысячи акул, вот счастья кому-то привалило, - Кор Барт раздавал коробки направо и налево.
- Мне две Венецианских Маски, - просила полная дама в соломенной шляпке.
- Вам и Вашей подруге?
- Племяннице, - полная дама  взяла две коробки и сказала лысому толстяку:
- Не напирайте, мужчина.
- Пропустите женщин вперед, - крикнул Кор Барт.
- Я тоже хочу, - возмутился толстяк, и через секунду получил костюм испанского гранта.
- Коробки заканчиваются, три тысячи китов, - крикнул Кор Барт, - кому еще?!
- Сюда, сюда, - неслось со всех сторон.
   Карманы шкипера были набиты деньгами.

За круглым столиком кафе, под крышей из виноградных лоз, сидели Айра и Элиас, они пили кофе.
- Город просто бурлит, - улыбнулся Элиас, - такое впечатление, что все только и мечтали о карнавале.   
- Я рада за Дагон! – улыбнулась в ответ Айра.
- Спасибо тебе, - продолжал улыбаться Элиас.
- Я только нашла способ наказать преступников, - пожала плечами Айра.
- Но почему карнавал?
- Это единственная возможность обратиться прямо к народу, - Айра стала серьезной.
- Не представляю, как ты это сделаешь!
- На карнавале есть традиция – выбирать королеву, я попрошу у нее справедливого суда, - Айра сжала губы в решимости довести начатое дело до конца.
  Сухой листок в форме лодочки упал на белую скатерть, и Элиас подумал, лучше бы Айра уплыла из Дагона, как предлагал  Кор Барт, чем играть в такую опасную игру.
 
     На следующее утро едва Айра в кружевном платье оттенка слоновой кости (полумаска на ней была такого же цвета) и Элиас в костюме  мистера Икса  вышли из домика Кора Барта, до них донеслись звуки музыки.  К ним приближалась толпа ряженных.
   На тротуаре жались к стенам, словно стесняясь своей незатейливой одежды, любопытные, которые отвели себе роль зрителей.
   Айра и Элиас дождались процессию и вместе с ней двинулись к театральной площади. Золушка посылала воздушные поцелуи принцу в белом трико, державшему серебряную туфельку. Кот в сапогах – вертлявый пройдоха отвешивал поклоны перед королем  с явным намерением его надуть. Счастливый Кай показывал всем осколок стекла величиной с ладонь, уверяя, что тот выпал у него из глаза. Красная Шапочка  искала переодетого волка по волосатым рукам.
  Из боковых улиц появлялись мушкетеры, индейцы, клоуны и с каждой минутой людей в карнавальных костюмах становилось все больше и больше. Множились литературные герои и исторические персонажи: Отелло ревниво поглядывали друг на друга, Наполеоны, надутые как индюки, ходили, держа правые руки на животах, цепляясь большими пальцами за отворотами сюртуков,  а вот встреча двух Робинзонов была трогательной: они станцевали какой-то дикарский танец, когда каждый прыгал то на одной, то на другой ноге.
    Ряженные кидались в соседей конфетти, выпускали в небо ракеты серпантинов, которые красивыми дугами медленно опускались на толпу. На площадь величественно «выплыл», скрипя огромными колесами, пиратский корабль, его тащили четыре лошади.
  Пираты, находящиеся на корабле, горстями сыпали конфеты, от чего создавалась давка и веселая неразбериха среди желающих подобрать сладости. «Монахи», которым накладные животы мешали в борьбе за конфеты, расчищали себе дорогу взмахами крестов, вызывая радостно-пугливый визг у красных чертей.
  В одном месте Айра и Элиас задержались посмотреть устроенный прямо на тротуаре стихийный канкан прелестниц, обнажающих в танце ножки достойные самых высоких похвал.
   Вокруг трещали трещотки, звучали аплодисменты мулатке в наряде из перьев, которая шла в танце мелким шагом, виляя бедрами и  метая свои, еле прикрытые, груди-шары из стороны в сторону.      Духовой оркестр: музыканты с красными, как помидоры, лицами трубили о прекрасной жизни на вечно юной земле.
  Многие в карнавальной процессии старались привлечь к себе внимание  экстравагантной внешностью, например,  черной помадой на губах или вымазанным зубным порошком лицом.      
  Все кругом веселились: клоуны жонглировали разноцветными шариками, мушкетеры танцевали в обнимку, топая сапогами так, словно хотели вбить камни мостовой еще глубже в землю, люди, переодетые обезьянами, с хвостами из мочалок, играли в чехарду.
  Неожиданно дорогу Айре и Элиасу преградил вампир... Желтый клык выскочил у него на губу, ко лбу прилипла редкая прядка, из угла рта текла струйка крови.  Вампир потянул руки к шее Элиаса, журналист  отпрянул.
- Ботинки, я вас узнал, - вдруг сказал вампир голосом Гунно Гуччо.
  У Элиаса сразу отлегло от сердца:
- Как ты меня напугал!
- Настоящая революция! - подмигнул Гунно и исчез в толпе.
- Мой друг, - объяснил Элиас Айре.
- Почему он выбрал такой наряд?
  Элиас пожал плечами:
- Он всегда говорил, что редактор пьет из него кровь, теперь, видимо, сам решил пить у других.

   Грум Конгруэн и Тирр Пернат сидели в на втором этаже ресторана «Гавана», крыши над головой у них не было, через  балюстраду они могли наблюдать море голов на улице.
-    Когда ты найдешь девчонку? – спросил Конгруэн, поигрывая вилкой над пустой тарелкой.
-    Карнавал спутал все наши планы, - пожаловался Тирр Пернат.
-    Поверь мне, весь этот шабаш не спроста.
-    Чего Вы боитесь?
-    Оказаться смешным, - Конгруэн бросил вилку на стол.
  Гулливер – человек на ходулях, перегнувшись через балюстраду, заглянул в тарелки плантатора и капитана.
-    Проклятие тому, кто устроил этот маскарад! – взорвался Пернат.
-    Я уверен, тут не обошлось без нее, -  сказал мрачно Конгруэн.

   Элиас держал Айру за руку, чтобы не потерять свою спутницу в толпе. На Театральной площади выбирали Королеву карнавала, поэтому людей здесь было очень много. Женщины – русалки, лисы, герцогини и просто танцовщицы поочередно выходили на ступеньки перед театром, а зрители устраивали овацию в поддержку красавиц. Победительницей признали, судя по шквалу аплодисментов, мулатку в наряде из перьев: она прошла мелким шагом в одну и другую сторону, вызвав бурю восторга у пиратов, мушкетеров и прочей карнавальной братии.
  Айра поймала восхищенный взгляд Элиаса, которым он смотрел на мулатку.
- Нравится?
- Ты - красивая, - опустил журналист глаза.
  Людская река потекла к театру, делая поворот у ступенек: все хотели посмотреть на свою Королеву. Айра и Элиас тоже были в этом потоке.
  Мулатка приветливо улыбалась своим новым подданным, давая понять, что ее правление будет мудрым и справедливым.
- Ваше Величество, - вышла из рядов ряженных Айра, - взываю к Вашему суду.
- В чем дело? – мулатка поправила у себя на лице украшенную перышками маску.
- Они все погибли, - голос Айры дрожал.
- Кто, дитя моё? – удивилась Королева.
- Моряки. Наш корабль был потоплен «Цербером».
- Это корабль Тира Перната, - подсказал Кор Барт: он стоял рядов в пиратской треуголке и с черной лентой через глаз.
- Почему Тирр Пернат не подобрал несчастных? – спросила мулатка.
- Потому что Тирр Пернат – контрабандист, - с жаром объяснил Элиас: он вышел из-за спины Айры: - на «Цербере» не должно быть чужих глаз.
- Дитя моё, - вздохнула Королева, - тебе нужно заявить в полицию.   
- Я боюсь Грума Конгруэна, - опустила глаза Айра.
- Причем здесь Грум Конгруэн? – удивилась Королева.
- Наркотики принадлежат ему, - объяснил Элиас.
- Но чем  могу помочь я? – недоумевала мулатка.
- Сегодня вы правите городом, - со значением  сказал Кор Барт.
- Я посажу преступников в тюрьму, - согласилась мулатка.
- Чтобы завтра их выпустили, - воскликнула Айра, - этих негодяев надо наказать по-другому!
- Хорошо, найдите их! – велела Королева, и отряд мушкетеров, тяжело топая сапогами, отправился выполнять ее приказ.
  Мулатка подозвала к себе Кора Барта и что-то сказала ему на ухо:  шкипер  довольно улыбнулся и исчез в толпе.
 
  Элиас то и дело вытягивал шею и поднимался на носки, и он первым заметил возвращение мушкетеров. Море голов заволновалось, и отряд усачей в широкополых шляпах, украшенных перьями, привел к ступенькам Грума Конгруэна и Тира Перната. Плантатор пугал мертвенной бледностью: пока Королева произносила обвинительный приговор, он не проронил ни слова, капитан же напротив, сыпал забористыми ругательствами.
-    Разденьте их, - приказала мулатка.
   Грум Конгруэн только скрипнул зубами
-    Вы не имеете права, - крикнул Тирр Пернат.
  На площадь с грохотом выехала повозка с бочкой и несколькими подушками: все расступались перед колымагой, которой управлял Кор Барт.
-     Исполняйте, - кивнула Королева, и мушкетеры, с хохотом раздев осужденных, принялись мазать капитана и плантатора дегтем, пользуясь палками с паклей.
  Тирр Пернат пытался освободиться резкими движениями мотылька попавшего в паутину, но его крепко держали за руки. Конгруэн не сопротивлялся, и только косился на своих палачей горящим взором.
  Мушкетеры старались во всю, и вскоре капитан и плантатор были полностью покрыты дегтем, а когда на них высыпали пух и перья из подушек, они превратились в неизвестных науке животных: двуногих и двуруких птиц.
- Отпустите их, - Королева давилась от смеха.
  Освободившись Пернат и Конгруэн заметались в кольце масок в поисках выхода под улюканье и насмешливые крики толпы. Наконец, им удалось пробить дорогу, и они тут же припустили с площади со всех ног. Пути  обратно в Дагон для них уже не было.
 
  Солнце опустилось за горизонт. Сгущались сумерки, но веселье в городе продолжалось: теперь всех развлекал фейерверк. Айра и Элиас пришли на берег моря.  Волны не образовывали гребешков, словно кто-то двигал под тканью палкой, и только на берегу закипали молочной пеной.  В порту торговые шхуны и яхты раскланивались между собой мачтами, на  которых порывистый ветер трепал флаги разных государств.
-     А теперь мы должны расстаться, - Айра заглянула Элиасу в глаза.
-     Зачем? Я не хочу, - воскликнул журналист.
-     Я не могу остаться с тобой, - Айра опустила глаза.
-     Но почему? Почему?
  Девушка отвернулась от Элиаса и, сделав шаг вперед, пошла по воде.
- Невероятно, - изумленью журналиста не было предела.
- Ты так ничего и не понял: я - Фрези Грант, - донесся до него голос девушки, - кому-то еще одиноко на темной дороге, - она помахала  Элиасу рукой.
  Журналист смотрел, как удаляется Фрези Грант, и думал: «Выбирая женщину – выбираешь судьбу!»