Рита, Боцман и театр

        В одном портовом городе рядом с центральной площадью располагался театр, на чердаке которого жили три мышки, и одна из них – её звали Рита – была заядлой театралкой, пересмотревшей по нескольку раз спектакли из театрального репертуара. По вечерам она тихо и незаметно подкрадывалась к небольшой щёлке в стене и, прильнув к ней, следила за игрой актёров. Удивительное то, что Рита понимала  происходящее на сцене. Мышка очень расстраивалась, если спектакль заканчивался гибелью положительных героев, – глаза-бусинки  наполнялись слезами, и она их вытирала лапками, вздрагивая от рыданий. Зато, наблюдая комедии, Рита от души смеялась своим мышиным смехом. Случалось, что к ней присоединялись две её подружки, и тогда они втроём переживали за героев постановки, охали и ахали, и непроизвольно тихонечко отпихивали друг дружку, стремясь разместиться поудобнее у щёлки. После спектакля троица бежала в буфет, где удавалось полакомиться чем-нибудь вкусненьким. Иногда в театр приезжали с концертами известные певцы – и тогда целый вечер  со сцены звучали песни. Прослушав концерт, впечатлительные мышки устраивали на чердаке уже свой – мышиный. Песни они сочиняли сами, и сами же их исполняли. Мышиные концерты, в отличие от человеческих, проходили без зрителей, а если  бы кто-то из людей поднялся бы на чердак, то он, кроме попискивания ничего не услышал бы. Мышиные песни могли понять и оценить только представители мышиного племени. Из трёх мышек Рита была самой голосистой. Она знала один секрет, который хранила в глубокой тайне. Секрет заключался вот в чём: если перед пением погрызть яичную скорлупу, то голос становится звучным, сильным и красивым. Запас скорлупок в углу чердака у Риты имелся. Во всём остальном у неё от подруг секретов не было. Их объединяла одна мечта – сыграть в мышином спектакле. Историю для спектакля Рита давно уже придумала, но не хватало актёров. В труппу требовалось дополнительно привлечь хотя бы трёх мышек с артистическими способностями, но где их отыскать?
        Когда наступало лето, театр уезжал на гастроли, а к ним приезжали артисты из других городов. Приехали и этим летом. Рита не пропустила ни одного спектакля. Незадолго до возвращения артистов с гастролей  на сцене их театра проходил концерт. Его участники пели, танцевали, веселили зрителей забавными сценками, а под конец программы на сцену вышел дрессировщик. Когда конферансье объявил о его выступлении, зрители предполагали увидеть дрессированных собачек. И как же они были удивлены, когда на сцену вышел высокий мужчина в длинном широком плаще, державший в руках клетку с четырьмя мышами. Вслед за ним ассистенты вынесли на столик, на котором были установлены лесенки и натянуты канаты. Дрессировщик открыл клетку и выпустил мышек. Пушистые артистки принялись ловко лазать по лесенкам и раскачиваться на канатах, перелетая по воздуху с одной лесенки на другую. За тем, что происходило на сцене, зрители наблюдали в театральные бинокли. Исполнительницы были такие маленькие, что без бинокля разглядеть их было невозможно. Дав зрителям вволю насладиться первой частью номера, дрессировщик хлопнул в ладоши и достал из кармана плаща пластмассовое кольцо. По этому сигналу мышки спрыгнули с лесенок, выстроились в колонну и, как заправские акробаты, стали прыгать через кольцо, делая в воздухе переворот. Затем дрессировщик извлёк из кармана вагончик на колёсиках. Две мыши забрались внутрь вагончика, а две другие, лавируя между лесенками, начали их катать, толкая передними лапками. Через какое-то время, увидев, что мышки устали, дрессировщик широко раскинул руки и ненадолго закрыл обзор своим широким плащом, используя его как ширму, а когда опустил руки и отошёл в сторону, то все увидели, что стол превратился в танцевальную площадку. Четыре танцовщицы стояли на задних лапках, и на каждой из них было маленькое красивое платьице с бантом. Зазвучал вальс. Мыши разбились на пары и, держась друг за дружку, закружились в танце, а когда замолкли звуки вальса – присели на задние лапки и поклонились залу. Номер подошёл к концу. Артисток посадили обратно в клетку и унесли. Восторженная публика долго аплодировала, а Рита подумала: «Если бы дрессированные мышки жили в театре, то мы смогли бы сыграть в мышином спектакле. Они ужасно талантливые. Это просто подарок судьбы. Нужно попытаться вызволить пленниц. Клетка для них – настоящая тюрьма, которая открывается только перед репетициями и представлениями. Вряд ли они сидят в ней по доброй воле».
         В этот вечер подруги не стали устраивать песнопения – они думали как помочь невольницам выбраться из клетки. Времени оставалось в обрез – по окончании концерта гастролёры покинут театр, и дрессировщик уедет вместе со всеми. Местонахождение клетки им было известно – комната рядом со сценой. В ней хранились  костюмы, парики и прочие необходимые для спектаклей вещи. Комната запиралась на ключ, но они могли проникнуть внутрь через маленькую дырочку. Но как открыть клетку?  И тут Рита вспомнила про крысу по имени Чмара, с которой познакомилась у театрального контейнера с мусором, ища яичные скорлупки.
         – А что, если попросить Чмару перегрызть пару прутиков? – предложила Рита. – Тогда четыре мышки смогли бы из клетки выбраться.
         Предложение приняли, и Рита кинулась к своей знакомой, жившей в подвале дома недалеко от театра.
         Чмара лежала у стенки подвала на какой-то тряпке в ожидании темноты, чтобы затем отправиться на поиски еды. Выслушав просьбу, Чмара почесала округлый живот и заявила:
         – Дело вы задумали благородное. Я не против помочь. К тому же мы, крысы, с вами, мышами, вроде бы как и близкие родственники, но, чтобы перегрызть два металлических прута, сил потребуется много. Перед такой работой не мешало бы как следует подкрепиться. Я, думаю, три кусочка сыра пришлись бы кстати. А лучше четыре. Чтобы уж наверняка.
         У мышек на чердаке имелся небольшой запас еды – так, на всякий случай, и Рита для необходимого укрепления сил пообещала четыре кусочка сыра, Чмара, отбросив в сторону  сомнения, встала с лежака и отправилась вызволять невольниц.
         Через имевшуюся в комнате дырочку трудно было пролезть даже упитанной мыши, не то что упитанной крысе, каковой Чмара и являлась. Поэтому, подкрепившись сыром, она полезла в вентиляционный люк на чердаке  – через него можно было попасть в любое помещение театра. В комнате Чмару уже поджидала Рита, успевшая  переговорить с четырьмя мышками, – те  согласились на побег. Отряхнувшись от пыли, крыса сделала несколько кругов вокруг клетки, оценивая объём и сложность работы, а потом без лишних слов приступила к делу. Когда Чмара перегрызла второй прутик, мышки выбрались из клетки. Чмара же удовлетворённо посмотрела на результат своих трудов, выгребла из клетки остатки мышиной еды и, проглотив премиальный харч, покинула комнату через ту же вентиляцию, помахав мышкам на прощание лапой.
         – Лезьте по очереди вон в ту дырочку, –  велела Рита, указывая на отверстие за шкафом, – за стеной вас встретят мои подружки.
         Три мышки выбрались благополучно. Когда четвёртая беглянка собиралась нырнуть вслед за ними, дверь внезапно распахнулась и зажёгся свет. На пороге стоял дрессировщик. Заметив пустую клетку и двух мышек, он бросился их ловить.
         – Беги скорей! – крикнула Рита (для вошедшего то был громкий писк).
Четвёртой мыши повезло – она успела юркнуть в отверстие. Дрессировщик повернулся и пристально оглядел Риту, застывшую в оцепенении посреди комнаты. Он только сейчас определил, что она – не его мышка, и заподозрил её в причастности к побегу.
         – Ах ты тварь негодная! – в ярости закричал дрессировщик и бросился к Рите, намереваясь наступить на неё ногой.
         К счастью, оцепенение прошло, и Рита забегала по комнате в поисках укрытия. Никогда ещё с ней не приключалось ничего подобного. Она в ужасе металась по комнате, а за ней с перекошенным от злобы лицом носился дрессировщик. И тут в комнату кто-то вошёл. На секунду её преследователь обернулся, и Рита незаметно прошмыгнула в открытый сундук с костюмами артистов. Она забилась в угол на дне сундука и, дрожа от страха, затаила дыхание. Некоторое время в комнате слышались шаги, а потом дверь закрылась и всё стихло. Рита долго не решалась выбраться наружу, а когда, наконец, собралась с духом, дверь в комнату открылась снова. Вошедший подошёл к сундуку, что-то в него положил и захлопнул крышку. Рите ничего не оставалось, как ждать и на что-то надеяться. Горькие её раздумья прервал резкий толчок, от которого Рита вздрогнула и насторожилась. Сидя в сундуке, нельзя было понять, что происходит в комнате. А происходило там вот что. Двое рабочих неспешно выносили реквизит приезжих артистов и грузили его в машину. Гастроли закончились, и участники концерта, жившие по ту сторону океана, захотели проделать обратный путь на океанском лайнере. Летний концертный сезон сложился для них удачно – на всех выступлениях всегда были аншлаги, и теперь они решили  сами поразвлечься, отправившись в круиз. Когда грузовик тронулся, Рита догадалась, что её куда-то везут. В это время в порту к одному из причалов уже подходил белоснежный лайнер, на котором артистам предстояло вернуться с гастролей. От монотонной тряски Рита уснула, а когда проснулась, то обнаружила, что тряска закончилась и сундук стоит без движения. Рита прислушалась. Снаружи кто-то расхаживал. Около сундука шаги замерли. Крышка с лёгким поскрипыванием открылась. Рита, проворно выбравшись из сундука, змейкой заструилась по полу и нырнула под деревянный ящик. Открывавшая сундук женщина, увидев выскочившую мышь, пронзительно завизжала и убежала. Риту такая реакция привела в недоумение. На всякий случай она посмотрелась в зеркальце, стоявшее на столике. «Неужели я такая страшная?» – подумала она, разглядывая своё отражение, представляющее собой крохотный пушистый серый комочек с четырьмя лапками, хвостиком и симпатичной мордочкой.
Долго оставаться в незнакомой комнате было опасно – в любой момент сюда мог заглянуть кто-нибудь не столь пугливый. Рита выскользнула через приоткрытую дверь и... застыла в изумлении –  со всех сторон плескалась вода. Столько воды Рита никогда раньше не видела. В порту ей бывать не приходилось, и самым большим водоёмом на свете она считала центральный городской пруд. Тёплыми летними вечерами его водную гладь рассекали лодки и катамараны с отдыхающими людьми, а по ночам сюда наведывались и другие обитатели города. Крыса Чмара, заботившаяся о своём здоровье, регулярно принимала в пруду водные процедуры. Но это всё не шло ни в какое сравнение с тем, что она видела сейчас. Выходило так, что у этого гигантского пруда вообще нет берегов, а лодка, в которой она плыла, по размером превосходила здание театра. Покуда Рита созерцала водные просторы, её схватила за шкирку и приподняла чья-то жилистая волосатая лапа. Мышка беспомощно барахталась в воздухе и жалобно пищала, но освободиться не могла. Поприветствовав гостью таким оригинальным способом, незнакомое существо разжало лапищу. Рита приподняла мордочку и увидела, что над ней возвышается огромная поджарая крыса. Буравя Риту недобрым пугающим взглядом, крыса произнесла:
         – Ты кто такая и как здесь оказалась? Я отродясь на корабле не встречал мышей. Мы, крысы, на корабле хозяева, а я за главного, и зовут меня Боцманом. Я не потерплю присутствия на лайнере прожорливых мышей, ворующих нашу еду. Сколько вас и где остальные? Говори! – и Боцман угрожающе уставился на Риту,  которая, заикаясь, пролепетала:
         – Я одна, меня вынесли из театра в сундуке, в котором я пряталась.
         – Если пряталась, значит что-то натворила, а то, что одна –  хорошо, большого ущерба от тебя не будет, но знай: на лайнере действуют крысиные законы. Ты обязана беспрекословно исполнять мои приказы. Или не согласна? А может, ты имеешь что-то против нас, крыс? Так я тебя сейчас укушу разок и выкину за борт, – и Боцман слегка приоткрыл зубастую пасть, при виде которой у Риты чуть не случился обморок.
         – Что Вы, я ничего против крыс не имею, а дома дружила с крысой по имени Чмара. Я много места не займу и согласна Вас слушаться.
         – То-то же, – сказал смягчившийся Боцман.
         – Когда мы со Чмарой встречались у мусорных контейнеров, она мне много интересного рассказывала про вас, крыс, –  добавила Рита.
         – Шибко культурная? Контейнеров... Сказала бы по-простому – на помойке. И что может знать твоя сухопутная крыса Чмара про нас – крыс-моряков?..
         – А где Вы живёте? – вежливо осведомилась Рита. – В подвале?
         – Темнота.. На круизном лайнере нет подвалов, да будет тебе известно. Мы, крысы, живём в трюме, под самой нижней палубой, а всего палуб девять. И комнат на лайнере нет, а есть каюты и кубрики. Кухня на корабле называется камбуз. Корабль считается непотопляемым. Так оно и есть. Скорее твой театр провалится под землю.
         – А если всё-таки что-нибудь случится, и в трюм потечёт вода?
         – А мы на что? Предупредим матросов, и те вмиг заделают пробоину. Какие проблемы?
         – Как же вы предупредите?
         – Известно как – побежим. Я имею в виду – из трюма. Уж будь уверена – побежим, да ещё как! Будем на ты – у нас так принято. Называй меня Боцманом. Ладно, пойдём я познакомлю тебя с ребятами, беги за мной, – и Боцман устремился к трюму хорошо известными ему путями, а Рита следовала за ним.
         – Знакомьтесь, ребята,  её зовут Рита, – обратился Боцман к команде. – Она жила в каком-то городе – в театре, пошла погулять и заблудилась – и вот попала к нам на лайнер. Короче, мы должны её доставить в целости и сохранности до ближайшего порта. Прошу её не обижать. Если кто тронет, то будет иметь дело со мной. Вопросы есть?
         Вопросов, а тем более возражений, не последовало. Боцман, встретивший Риту поначалу неприветливо, стал ее защитником и покровителем на корабле.
         Вечером, на второй день плавания, Рита сидела в трюме и, вспоминая подруг, подумала: «Интересно, распевают ли они без меня наши песенки?» –  и тихонечко запела одну из них. Крысы, сидевшие неподалёку, навострили уши, а когда песня закончилась, подошли поближе и попросили спеть ещё. Рита засмущалась и хотела было отказаться, но тут подошли другие и тоже попросили о том же. Она спела ещё несколько песен. После этого каждый вечер крысы собирались в середине трюма. Рита забиралась на коробку, как на сцену, и звонко пела:

Лайнер сквозь волны стремится вперёд.
На нём вместе с крысами мышка плывёт.
Глаз не смыкая, здесь вахту несут:
В рубке – матросы, а крысы – вот тут.
В трюме, над днищем, быть надо всегда,
Ведь может случиться однажды беда.
Вода потечёт, все наверх побегут,
И лайнер роскошный тем самым спасут.
Сразу матросы узнают про течь.
Служба крысиная – лайнер беречь.

Крысы подхватывали припев и  громогласно пели вместе с Ритой:

В трюме просторном мышка живёт,
Крысиной компании песни поёт.
Здесь у неё очень много друзей,
С песней на лайнере плыть веселей.

         Дни летели быстро. Риту огорчало лишь то, что почти всё время приходилось проводить в трюме. Крысы добывали пропитание, не выходя из него, так как именно здесь и хранились корабельные запасы. Без крайней нужды никому не разрешалось покидать трюм и попадаться на глаза команде и пассажирам. Такой порядок был установлен ещё с древних времён. Но Рита не слишком огорчалась – круиз близился к завершению. Она надеялась на то, что крысы помогут ей вернуться в родной город. В последний вечер перед заходом в порт для определения лучшего певца устроили конкурс под названием «Крысиный голос». В жюри вошли Рита и Боцман, решивший в качестве исполнителя в конкурсе не участвовать, но почему-то считавший себя вполне способным справедливо оценить достоинства и недостатки чужих голосов. Для победителя учредили приз – кусок сыра  пармезан. В трюме такой сыр достать было невозможно. Порешили послать кого-нибудь на камбуз, где ежедневно его нарезали для ресторана лайнера. Дело было рискованное, потому что в камбузе отирался огромный рыжий котяра. Если бы кот сунулся в трюм, то от него бы и мокрого места не осталось. Кот это прекрасно понимал и в трюм не совался, но с одной крысой он бы разделался в два счёта. Боцман не захотел подвергать опасности никого из товарищей и решил отправиться на камбуз самолично.
         – Возьми меня с собой, – попросила Рита. – Завтра корабль прибудет в порт, а мне так хочется ещё разок побывать наверху. Разве я виновата, что мы, мыши, такие любопытные?
         – Но ведь наверху опасно, – предостерёг Боцман.
         – Ничего. Я уже была наверху, и ничего страшного не произошло.
         – Ладно, возьму, но только никакой самодеятельности – это тебе не театр.
         Когда стемнело, Боцман и Рита выбрались из трюма и с большой осторожностью, короткими перебежками, направились к камбузу. По дороге Рита во все глаза рассматривала лайнер и любовалась океаном. Возле камбуза они залезли в пустую картонную коробку.
         – Сиди здесь, – приказал Боцман. – Я скоро.
         Пробравшись незаметно в камбуз, Боцман спрятался и стал ждать подходящего момента, чтобы схватить со стола кусочек сыра пармезан. Ждать пришлось довольно долго. Наконец, он схватил сыр, выбежал из камбуза и прыгнул в коробку, которая сразу же наполнилась неописуемым сырным ароматом. Убедившись, что опасности нет, парочка серых воришек выбралась наружу. Боцман, проглотив слюну и покрепче сжав сыр в зубах, бесшумно заскользил по палубе. Вдруг где-то рядом в ресторане заиграл оркестр. От неожиданности Рита замешкалась и тихонько пискнула,  и этого было достаточно, чтобы её услышал рыжий кот, дремавший на коврике за камбузом. Кот повёл ушами, безошибочно определил источник звука, и уже через пару секунд возник перед Ритой. В театре не было котов и кошек, и поэтому Рите никогда раньше не доводилось иметь дело с котами. Парализованная страхом при виде рыжего монстра, она уже мысленно прощалась с жизнью. Кот пронзительно мяукнул и собрался кинуться на Риту, но ему преградила дорогу здоровенная крыса. Это был Боцман. Кот, оставив Риту в покое, надвинулся на возникшего перед ним наглеца, посмевшего бросить ему вызов. Присев на лапы, кот оттолкнулся от палубы и прыгнул на Боцмана, но тому удалось увернуться, и кошачьи зубы его не достали. В свою очередь Боцман стал высоко подпрыгивать, стараясь сверху напасть и вцепиться в противника. Кот внимательно следил за его прыжками и отмахивался, готовя новую атаку – и она последовала. Всё-таки силы были не равны, и коту удалось прижать Боцмана к палубе.
         – Беги! – успел крикнуть Боцман.
         Рита, вместо того чтобы пуститься наутёк, бросилась на кота и вцепилась своими острыми зубками ему в заднюю лапу. Кот взвыл от боли и выпустил Боцмана. Добытчики сыра давно так быстро не бегали.
         – Вот и попели на конкурсе, очень было весело, – сказал Боцман, отдышавшись.
         Конкурс без  приза – не конкурс, и его отменили, а кот тем временем зализал укушенную лапу, отыскал оставленный Боцманом кусок сыра пармезан и, млея от переполнявшего его наслаждения, с огромным удовольствием трофейный деликатес умял, после чего, облизываясь и мурлыча, пошёл дремать дальше.
         На следующий день лайнер прибыл в порт. Через два дня он должен был отправиться дальше. Крысы ближайшей ночью готовились сойти на берег, чтобы размять косточки и пообщаться с собратьями. Крысы с разных кораблей вместе с местными портовыми любили собираться около складских помещений и рассказывать друг другу последние новости и всякие занимательные истории. Кроме того, в порту можно было как следует подкрепиться перед дальнейшей дорогой. Порт изобиловал едой. Каждый раз, когда крысы в ночь перед отплытием с раздутыми животами, переваливаясь с лапы на лапу, возвращались на корабль, они были больше похожи на толстых неуклюжих тюленей, чем на крыс. Боцман пригласил Риту погулять вместе с ними в порту – и та с радостью согласилась, а вечером, накануне возвращения на лайнер, Боцман и Рита сидели на пристани и молчали. Им было немного грустно расставаться.
         – Если хочешь, оставайся на лайнере, – сказал Боцман, прервав молчание. – Я поговорил с ребятами. Они будут только рады.
         – Спасибо, но мыши должны жить с мышами. Таков порядок. К тому же, я должна поскорее вернуться в театр. Пока не знаю как, но что-нибудь придумаю.
         – Пожалуй, ты права. Во всём должен быть порядок.
Рита бросила взгляд на стоявшие в порту корабли. Один из них готовился к отплытию, и его пассажиры поднимались по трапу на борт. Рита вздрогнула. В толпе она заметила артистов своего театра. Они возвращались с гастролей. Это означало, что если Рита поплывёт вместе с ними, то попадёт в свой город. Она торопливо и сбивчиво начала объяснять это Боцману.  Тот понял её с полуслова. Он стремительно промчался по трапу вслед за последними пассажирами, а через десять минут вернулся.
         – Я поговорил с  крысами того корабля, – сообщил Боцман. –Они не против взять тебя в свою компанию. Не бойся, тебя никто не обидит. Прибудешь в порт, а там сориентируешься. Заберёшься, например, опять в сундук. Опыт есть. Тебе не привыкать в нём сидеть. Впрочем, от пристани до театра не трудно добраться и на своих четырёх. Безопаснее ночью. Иди. Тебе пора на корабль
         – Прощай, – сказала Рита, – я очень благодарна тебе и твоим друзьям. Скажи, пожалуйста, им об этом. Очень жаль, что я не успела с ними попрощаться. Если случится быть в нашем городе, обязательно приходите в театр –  мы вам сыграем замечательный спектакль.
          Корабль, на котором возвращалась Рита,  вскоре протяжно загудел и отчалил от пристани, а Боцман стоял и задумчиво смотрел вслед уходящему лайнеру, пока тот не превратился в точку на горизонте.