Карусель

Мама узнала, что происходило в пионерском лагере не сразу, а когда Гена стал уже  юношей.
Он рассказал ей, как  мальчишки, на год- два старше, ежедневно его избивали.  Началось с того, что однажды подошёл к нему конопатый рыжий пацан и спросил:
- Хочешь покататься на карусели?
- Хочу.
- Ну, тогда пошли.
И Гена пошёл с ним за территорию лагеря на пустырь. Там валялись вышедшие из употребления предметы: сломанная мебель, старые бачки, и опрокинутая ржавая карусель. Гена посмотрел на всё это, недоумённо спросил:
- А где карусель?
Мальчишки обступили его, хихикая, и стали толкать от одного к другому.
Гена – спокойный  мальчик десяти лет не был драчуном, в школе никогда не становился мишенью для измывательств. Во-первых, ни с  кем не конфликтовал.  Имел закадычного друга Сашу Лущенко, меланхоличного, миролюбивого, с которым и проводил всё свободное время. А его было мало, так как Гена учился в музыкальной школе по классу фортепиано. Ездил пять раз в неделю в центр города, где находилась музыкальная школа, успешно учился. Даже сочинял музыку в группе одаренных мальчиков.
Он изумился, не чувствуя за собой вины:
-  Что я вам плохого сделал? - спросил с обидой.
- Он ещё спрашивает! Вот же тебе!
И рыжий мальчишка ударил его кулаком в зубы.  Удары посыпались со всех сторон, Гена заплакал, вытирая разбитую губу.
- Всё, хватит, завтра получишь ещё. И попробуй только пожаловаться!
Рыжий пользовался  вседозволенностью, оказалось, что его не то тётка, не то мать работала в этом лагере.
Каждый день Гену выводили на пустырь и били. Самое мучительное было ждать. Потому что  ему не говорили заранее,  когда будут бить. Он томился с самого утра, и когда Рыжий подходил и сообщал, чтобы был готовым, например, после обеда, Гену отпускало чувство тревожного ожидания. И всё время до избиения, зная, что ему ничего не грозит до этого определённого момента, он становился оживлённым, веселел. А потом  в назначенное время покорно шёл на «карусель».
Самым жестоким и злым был Рыжий. Он совсем не выглядел крепким парнем, наоборот. Загар к нему не приставал, на лице среди веснушек щурились узкие, тоже рыжие глаза. Тонкий рот кривился в ехидной усмешечке. Гена смотрел на него, испытывая  страх, удивление и отвращение.
Приезжала мама на родительский день. Изумилась тому, что Гена  весь в синяках, с ободранным носом.
- Носятся мальчишки, разве уследишь? – оправдывалась пионервожатая.
Сам Гена почему-то ей не пожаловался. Просто попросил забрать его домой.
- Что ты будешь делать в городе? Там душно, пыль, от жары некуда деваться. Саша Лущенко тоже уехал. А тут такая красота! – возразила мама.
«Карусель» продолжалась долго. Но однажды всё закончилось.
Вечером устраивались танцы, и Гена отважился придти на танцплощадку, надеясь пригласить девочку, которая  ему очень нравилась. Девочка замечала его, улыбалась при встречах.
Гена уже почти решился пригласить её на танец, и тут его заметил Рыжий.
- А  ты что тут делаешь? Пошёл отсюда, быстро!
Девочка была близко, слышала всё.
- Не уйду, - неожиданно твёрдо сказал он.
- Ты смотри! Обнаглел! Завтра после завтрака на «карусель»!
Назавтра,  когда Гену привели на пустырь, он увидел в руке одного из недругов арматуру -  ржавую, ребристую. И пришёл в ужас.
- Убъют!
 Его охватило отчаяние и злость. И тогда он закричал, первым бросился на обидчиков. Драться Гена не умел - отталкивал, царапался, даже укусил кого-то.
Его избили очень жестоко,  ударили арматурой, но он не плакал, а издавал какое-то рычание.
- Всё, хватит! – скомандовал Рыжий. Теперь ты «свой», не сдрейфил. Больше не будет тебе «карусели».
Гена не стал «своим», но его больше не трогали, избрав новую жертву. 
После лагеря он рассказал всё двоюродному старшему брату Саше, который   занимался боксом.
- Давай буду тебя учить, чтоб ты мог за себя постоять, -  предложил Саша.
И Гена стал заниматься боксом.
Прошло время, ему исполнилось пятнадцать лет. Был он среднего роста, плотный, сильный.
Всё, что произошло в лагере, не забывалось. Как-то летом у него родился план съездить  туда и найти Рыжего. Наверняка он теперь уже в старшей группе.  Раз там работает родня, то где же ему и быть на каникулах.
 Он сел в электричку и поехал. Подошёл к лагерю как раз к обеду, наблюдал, как выбегают из столовой ребятишки, ждал.
 Рыжего он узнал сразу.  Тот был таким же худосочным, ёжик топорщился над бледным заляпанным веснушками лицом. Гена подошёл к нему:
- Стой! Помнишь «карусель»?
Рыжий вспомнил, молча попятился.
И тут Гена ударил его в лицо.  Сильно ударил.  Рыжий заверещал, повалился на землю, из носа хлынула кровь. Все, кто видел эту сцену, закричали, стали звать на помощь. Гена пнул его ногой, перепрыгнул через ограду и побежал на электричку. Слышал истошный женский вопль:
-  Хулиган, как таких жестоких земля носит!
Он рассказал обо всём только Саше, родители были в неведении.
И только через много лет мама поняла причину многочисленных  бед, которые стряслись с её сыном позже. В повседневной жизни Гена оставался таким же добрым, мягким, щедрым. Любил родителей, младшую сестру. Но как-то так получалось, что он постоянно стал драться.
- Он ко мне сам полез! – говорил Гена, оправдываясь, - я никогда первый не начинаю.
Может быть и так. Но от Гены исходил вызов, он как будто искал стычек, притягивал к себе. И дрался жестоко.
Мама покоя себе не находила, пока он не возвращался вечером домой. Облегчённо вздыхала, когда  он приходил  цел и не вредим.
 Гена  получил многочисленные травмы – повредил позвоночник, был перебит и сместился нос. Потом  не раз ему всё это аукнулось. В этих драках он сокрушил своё здоровье.
Спокойный, ласковый мальчик  вынёс из той ситуации желание сражаться, в нём  проснулись жажда риска, испытание опасностью и зло.
Оно было избирательным, как бы «справедливым». Но справедливость под разными ракурсами воспринимается по-разному.
Этот пионерский лагерь стал тем поворотным моментом, который предопределил его дальнейшую судьбу.
И если бы этого не случилось, то, может, он пошёл бы по жизни совсем другим путём.
Не оказался бы в армии. Ведь в медицинском институте, который Гена закончил, была военная кафедра. Поэтому военным врачом он стал по личной инициативе.
 Не было бы Афганистана,  (тот факт, что у него травма позвоночника он скрыл). Не было бы тяжёлой контузии. И не  стали бы ему необходимы разрядки в виде алкогольного опьянения. С этой проблемой он справился, и только после этого жизнь его вошла в нормальное русло.