Плащ крестоносца. Вторая серия

ВТОРАЯ СЕРИЯ.  ПОДАРКИ ВЕНЕЦИАНСКОГО КУПЦА

ТИТР

ИНТ. ТРАПЕЗНАЯ МОНАСТЫРЯ – УТРО.
На скамьях по обе стороны стола сидят монахи с выбритыми макушками. В самом конце стола сидит наш МОНАХ. В трапезную входит МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ и с тоской в глазах смотрит на завтрак: две печёные редьки, три сухаря и глиняная кружка с водoй.

ГОЛОС МИШЕЛЯ ДЕ ЛОРТЕ
(мысленно)
Опять редька! Так и с голоду можно помереть. Велю-ка я слуге седлать коня. В харчевне всегда найдется жирный каплун и кувшин доброго вина…
МОНАХ замечает МИШЕЛЯ ДЕ ЛОРТЕ и машет ему рукой. МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ подходит к нему.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(вяло)
Доброе утро, святой отец.

МОНАХ
Для меня – да. Для тебя – не особенно. В твоей душе бушует ненависть к ни в чем не повинной редьке. Она же, как утверждает Гиппократ, способствует просветлению ума и укрепляет здоровье, без которого мудрость незавидна, искусство не радует, богатство бесполезно, а слова беспомощны. Ну, да ладно. Не буду тебя задерживать. Скачи за курицей и, как поешь, приходи ко мне...

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(потрясенно)
Пожалуй, я позавтракаю с вами, святой отец…

МОНАХ
(приветливо)
Отлично! И не стоит смущаться. Ты ведь не монах, нынче не пост, так что в том, что тебе захотелось курятины, нет никакого греха. Давай-ка, присаживайся около меня.
(Показывает на табурет).
Закончим завтрак, предоставленный братьями-цестерианцами, а затем вместе совершим верховую прогулку. В двух лигах отсюда есть харчевня «Кабанья голова». Говорят, что мясо и овощи там всегда свежие, вино - чистое, а цены божеские. Согласен?

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОТРЕ
(обрадовано)
Конечно! «Кабанья голова» - лучшая харчевня во всём Лангедоке!
МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ  садится на табурет рядом с  МОНАХОМ и ест редьку.
НАТ. ДОРОГА - ЛЕС – ВСТАЕТ СОЛНЦЕ.
МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ едет на лошади. МОНАХ – верхом на белом муле, украшенном серебряной сбруей и покрытым цветной попоной. На листьях деревьев, на траве сверкает роса в лучах солнца. Ветер шелестит листвой. Щебечут птицы.

ГОЛОС МИШЕЛЯ ДЕ ЛОРТЕ
(восторженно)
Какое чудесное утро! Только на восходе солнца и можно почувствовать красоту мира…

МОНАХ
И на закате тоже.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(восторженно)
Не спорю. Мне всегда казалось, что райские кущи находятся в окрестностях аббатства Фонфруа…

МОНАХ
Придет время и сравнишь.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Вы думаете, что мне уготовано местечко в раю?

МОНАХ
(шутливо)
На окружающей его стене написано твое имя.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(в тон монаху)
Раз вы, святой отец, бывали в раю то, наверное, знаете, где он находится?

МОНАХ
Конечно, знаю…
 (дружески похлопывает Мишеля де Лорте по ноге)
Для некоторых – совсем рядом, для остальных – бесконечно далеко.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Как это так?

МОНАХ
Близко – для людей просвещенных и добродетельных, невеждам, лентяям и прочим туда никогда не попасть.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Значит, мне туда путь заказан.

МОНАХ
Напротив. Раз твое имя упомянуто среди обитателей Эдема, ты там обязательно будешь. Потерпи и сам увидишь.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Каким образом?

МОНАХ
С небес.

ГОЛОС МИШЕЛЯ ДЕ ЛОРТЕ
(мысленно)
С обозрением рая вполне можно подождать…


МОНАХ
(прочитав его мысли)
Вполне. Ты хороший парень и Господь наградил тебя долгой жизнью.
МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ удивленно смотрит на МОНАХА. Оба едут по лесной тропинке. Лошадь МИШЕЛЯ ДЕ ЛОРТЕ фыркает, старается пуститься вскачь. Он слегка натягивает поводья. Мул МОНАХА важно несёт своего седока.
МОНАХ
Мишель, а ты бы хотел умереть счастливым?

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(неуверенно)
Не знаю, святой отец. Я хочу посмотреть, что будет дальше. Да и рано мне еще думать о смерти.

МОНАХ
(назидательно)
Когда она придет, будет поздно.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(останавливает лошадь и протягивает руку вперёд)
Смотрите. Кто это? Не по наши ли души эти ангелы?

Навстречу им двигается группа людей в белых одеяниях, за спинами у некоторых из них небольшие крылья, сделанные из гусиных перьев.

МОНАХ
(останавливает мула и вздыхает)
Увы, это не ангелы, а монахи - премонстранты. Устав их ордена предписывает им ходить в длинных рясах с капюшонами и шляпах белого цвета. Крылья им не обязательны, но некоторые прилаживают их себе на спину. Я не вижу в этом ничего плохого. Жаль только, что в монастырях их можно встретить реже, чем на постоялых дворах, где они пьют вино, тискают блудниц и горланят срамные песни, прославляющие первородный грех.
(Смотрит на вереницу монахов.)
Эти, слава Богу, кажется, трезвы.
Монахи проходят. Их лица закрыты белыми капюшонами. Звучит еле слышная мелодия молитвы.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(удивлённо)
Кажется, они нас не видят

МОНАХ
Они молятся. Ничто не должно отвлекать от покаяния.
МОНАХ и МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ медленно едут дальше.
МОНАХ
(с виноватой улыбкой)
Альбигойских «совершенных» повсюду почитают, как святых. Нет, конечно, не из-за их несравненной мудрости, а из-за того, что они всегда трезвы, просты, скромны, доброжелательны и трудолюбивы. А что могут противопоставить им наши епископы и аббаты? Ночью они предаются пьянству и похоти, а на утренней мессе призывают паству к трезвости и воздержанию. Так что еретикам не составило особого труда склонить народ к неверию в святые истины христианской церкви. И под хохот сатаны народ с радостью зашагал по широкой дороге в ад, вымощенный учением альбигойцев…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(осторожно)
Это верно, святой отец. Католических священников в Лангедоке возненавидели именно за то, что их дела совсем не походили на то, о чём они говорили.
МОНАХ молчит, задумавшись. Его белый мул приостанавливает шаг и тянется к траве, зеленеющий у него под ногами.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(вздыхает)
Эх, я бы тоже не прочь поклевать-пощипать чего-нибудь скоромного…

МОНАХ
(грустно)
Не сомневаюсь.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(старается перевести разговор на другую тему)
Простите, святой отец, за глупую шутку. Мой дед каждый день повторял мне, что единственной опорой в жизни человека является вера в Священное Писание. Еретики его не признают. Скажите, святой отец, в чем смысл их веры, за которую они без сожаления отдают свои жизни?

МОНАХ
Сын мой, сейчас это тебя интересует также мало, как хлебный сухарь объевшегося обжору. Но ехать нам еще…
 (смотрит на солнце)
Без малого час. Так что я успею рассказать тебе немного о персидском пророке Мани, по имени которого альбигойцев зовут ещё манихеями. Его дьявольское учение уже тысячу лет по всему миру исповедуют все, кому ненавистно Слово Божье. Слушай!

ТИТР

216 ГОД. СТОЛИЦА ПЕРСИДСКОГО ЦАРСТВА КТЕСИФОН

НАТ. БАЗАРНАЯ ПЛОЩАДЬ В КТЕСИФОНЕ - ДЕНЬ

Толпа бедно одетых людей окружает МАНИ. Он босиком, одет в зеленые широкие штаны и жёлтую куртку. Поджав ноги и закрыв глаза, МАНИ сидит; в правой руке он держит деревянную трость, набалдашник которой сделан в виде головы двуглавой змеи. Ее головы смотрят в разные стороны.

МАНИ ставит трость перед собой. И, приподнявшись над землёй, зависает - на высоте человеческого роста. Указательным пальцем правой руки он начинает писать в воздухе слова тайных заклинаний. Колеблемые ветром буквы светятся красным светом. У некоторых, стоящих в толпе людей, начинаются конвульсии, кто-то падает на колени, кто-то катается с пеной у рта, выкрикивая фразы на непонятном языке. Остальные падают на колени и застывают в поклоне, прижавши лоб к земле.

ВОЗГЛАСЫ ИЗ ТОЛПЫ
Учитель! Спаси нас от тягот жизни и введи нас в Царство Света!

МАНИ
Веруйте в меня! И счастье Света пребудет с вами и вашими семьями.
МАНИ опускается на землю. Встает на ноги и протягивает руки вперёд.

ВОЗГЛАСЫ ИЗ ТОЛПЫ
Мы верим тебе, Учитель!

МАНИ
Вот ты!
 (показывает пальцем на простолюдина из толпы)
Скажи, как зовут твоих родителей?

ПРОСТОЛЮДИН
(задумывается)
Не помню! Ничего не помню! Только твое имя, Учитель, и помню!

МАНИ
(указывает пальцем на другого человека)
А ты? Помнишь ли ты имя своей матери?

ЧЕЛОВЕК ИЗ ТОЛПЫ
Ее звали…
 (Пауза)
Нет, не помню…

МАНИ
(повелительно)
И ненужно! Достаточно знать мое…
 (Поднимает руку)

Толпа замолкает.

МАНИ
Знайте! Бог Света Ахурамазда – владыка небесного царства. А на Земле царствует Ариман, Бог тьмы. Знайте! Земля - Царство дьявола, жадные и жестокие слуги которого живут в праздности в мраморных дворцах. Поэтому в этом мире столько горя и слёз. Те, у кого в сердцах горит неугасимый свет Ахурамазды, тяжко трудятся ради горсти проса и прозябают в шалашах и хижинах. Страдания и муки стали уделом каждого, кто не имеет ничего, кроме пары собственных рук! Верно?

ГОЛОСА ИЗ ТОЛПЫ
Воистину так! Скажи, что нам делать?

МАНИ
(продолжая)
Но вот пришел я, чтобы указать вам верный путь, который избавит от нищеты и голода. Следуйте за мной, и у всех будет вдоволь хлеба, вина и женщин. В Царстве Света, которое мы создадим, не будет ни богатых, ни бедных, ибо мы отнимем у знати землю и поделим ее между неимущими. Все станут братьями и сестрами, работающими только на себя на своей земле. Вечное счастье поселится в каждом доме, ибо исчезнет всё зло на земле и наступит золотой век Ахурамазды. Это говорю вам я, Мани, великий Утешитель!

Толпа шумит, у людей на глазах слёзы. Многие обнимаются. На площади появляется отряд воинов в кольчугах и островерхих шлемах с козырьками. На левом боку у каждого прямой персидский меч, круглый щит и короткое копьё с широким наконечником, а за голенищами сапог – плетки. Растолкав толпу, стражи хватают МАНИ. Один из воинов, ловко перевернув копьё, тупым концом бьёт МАНИ в живот. МАНИ сгибается от боли. Ему тут же выворачивают руки, стягивают запястья кожаным ремнём и, стегая его плетьми, гонят сквозь толпу. Женщины в толпе, закрыв лица платками, плачут.

Один мужчина пытается выскочить из толпы и освободить МАНИ. Он добегает до стражников. Последний из стражников резко оборачивается, выставив перед собой меч. Мужчина налетает на его остриё, которое выходит из его спины. Кровь  капает с острия меча. Стражник равнодушно выдергивает меч из убитого, вытирает окровавленное лезвие волосами убитого и, вложив меч в ножны, присоединяется к стражникам. Несколько мужчин порываются защитить МАНИ, но их удерживают.

МАНИ
(кричит)
Не отчаивайтесь! Я вернусь!

Ближайший стражник сбивает его с ног ударом рукоятки меча в висок. Затем несколько раз бьет его в лицо сапогом. Лицо Мани – кровавое месиво. Воины поднимают его за руки и волоком тащат через площадь. Люди с воплями бегут за стражниками, не рискуя близко подходить к ним. Появляется царская конница. Всадники врезаются в толпу, давят людей лошадьми и разгоняют их ударами плетей.
ВЫКРИКИ ИЗ ТОЛПЫ
Скажите всем! Он не умер! Он ещё вернётся

НАТ. ДОРОГА – ДЕНЬ

Верхом на лошади едет МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ. Рядом с ним, верхом на белом муле - МОНАХ. МОНАХ молчит. Он внимательно рассматривает какой-то цветок, сорванный им с высокого кустарника, растущего у обочины дороги.
МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
И что было дальше? Чем закончилась история с Мани?

МОНАХ
А она ещё не закончилась. По правде сказать, я даже точно не знаю, закончится ли она вообще когда-нибудь. Обещания Мани, заставляют простонародье и через тысячу лет петь ему осанну. Однако они же и стали его смертным приговором. Мани, хотя и считал себя воплощением трех богов, Зароастры, Будды и Христа, но свою жизнь закончил чучелом. По приказу царя Бахрама с него заживо содрали кожу и, набив её соломой со скотного двора, посадили на железный кол у ворот Ктесифона, древней столицы персидских царей. На этом месте, спустя пять столетий, правоверный халиф Омар заложил Багдад – сказочный город арабских владык...

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Такая же судьба может быть уготована и нашим альбигойцам...

МОНАХ
(печально)
Не всем, но большинству.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
А откуда вам это известно?

МОНАХ
По-другому ещё не бывало…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ и МОНАХ сворачивают направо. Посереди поля мы видим бревенчатый дом. Дом обнесен невысокой оградой. Входные ворота распахнуты. В середину верхней балки ворот вбит крюк. На крюке на короткой цепи висит фонарь, сделанный в форме свиной головы. Возле дома, в огородах, возвышается грубо сколоченное распятие. Перед ним, опустив голову, стоит на коленях седой ТРАКТИРЩИК, 45-50 лет, с благородной внешностью. Он поет хвалу Иисусу Христу.

ТРАКТИРЩИК
Когда предвидя близкую разлуку,
Душа болит уныньем и тоской,
Я говорю тебе, сжимая руку:
Христос с тобой, Христос с тобой.
Когда в избытке счастья неземного
Забьется сердце радостно порой,
Тогда тебе я повторяю снова:
Христос с тобой, Христос с тобой…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ и МОНАХ спешиваются.

МОНАХ
(слушает)
Кто поет – молится дважды…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(трогает  монаха за рукав)
Святой отец, пойдемте в дом.
МОНАХ, открыв глаза, кивает. Они поднимаются по ступеням крыльца и останавливаются у двери, оббитой семью большими чёрными треугольниками. МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ толкает её. Они входят в просторную комнату, где стоят несколько сколоченных столов и скамьи.  Следом за ними в харчевню входит ТРАКТИРЩИК.

ТРАКТИРЩИК
Доротея!
Из пристройки выходит красивая белокурая женщина, лет 25.
ТРАКТИРЩИК
Собери на стол. Похоже, у нас важные гости…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ оборачивается и, увидев ДОРОТЕЮ, останавливается с выражением удивления и восторга на лице. ДОРОТЕЯ уходит в пристройку. МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ трясет головой, как бы сбрасывая наваждение, медленно идет к столу, где уже сидит МОНАХ. На столе стоят две высокие деревянные кружки и глиняный кувшин. Присев, МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ в задумчивости берет кувшин, подносит к носу.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Судя по запаху, вино превосходное!

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ наклоняет кувшин над кружкой  МОНАХА.

МОНАХ
(тихо)
Мне не наливай. Я не пью вина.

Входит ТРАКТИРЩИК.

МОНАХ
(обращаясь к трактирщику)
Да укрепит Дух Божий, дух  Христов любовью твое сердце.

ТРАКТИРЩИК
(прижав правую руку к сердцу, с достоинством кланяется)
Там, где есть любовь и милость, там есть Бог.

МОНАХ
(крестит трактирщика)
Как зовут тебя?

ТРАКТИРЩИК
Мое имя Рене де Эрбле. Я рыцарь ордена госпитальеров. Служил  у несчастного графа Болдуина Фландрского, в недобрый час возложившего на себя корону монарха Латинской империи…


МОНАХ
Что верно, то верно. Час был недобрым. Господь не простил разгрома великого христианского города Константинополя и
резни единоверцев, устроенной там маркизом Монферратским Бонифацием и дожем Венеции Энрико Дандоло. И через год под Андрианополем армия императора Болдуина была растоптана византийскими фалангами и копытами лошадей куманской конницы. Скажи-ка, Рене, это правда, что сам Болдуин попал в плен и победитель, болгарский царь Иван Калоян, приказал отрубить пленнику руки и ноги, а тело бросить в овраг на растерзание грифам?

ТРАКТИРЩИК
Во истину так. Да не возложит на нас Господь тяжкую десницу своего возмездия!

ТРАКТИРЩИК крестится.

ТРАКТИРЩИК
(продолжая)
А меня, истекавшего кровью и еле державшегося в седле, унес с поля боя мой быстроногий конь.
Но вряд ли его резвость спасла бы меня.
За мной, держа наготове арканы, неслась стая куманских всадников. В живых я остался лишь благодаря заступничеству архангела Михаила, его стрелы поразили всех уже почти догнавших меня кочевников…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(поднимает голову)
Ты видел архангела Михаила? Или я ослышался?

ТРАКТИРЩИК
Вы не ослышались. Я видел его, как сейчас вижу вас. В блистающих доспехах он стоял на облаке, летящем впереди меня, и его золотистые волосы развивались на ветру. 
Мой небесный спаситель держал в опущенной правой руке серебряный лук. У ног его стоял красный колчан, полный стрел с белоснежным оперением. Он расправил все свои крылья,  и тут же оказался прямо надо мной. Архангел посмотрел мне прямо в глаза, ободряюще улыбнулся и исчез. Но долго еще слышал его слова: «Господь сжалился над бедным христианином, воюющим во славу Его вдалеке от родины».  После этого я дал себе обет молчания. Однако божественный воин, явившийся ко мне во сне, сказал, что делать этого не следует. Будет вполне достаточно, если я открою постоялый двор, и в течение трех лет не буду взимать плату за пищу и ночлег с пилигримов, идущих на поклонение в святые места. Также он поручил мне каждый день воспевать Господа. Вот почему я стал хозяином постоялого двора и, положа руку на сердце, скажу, что такая жизнь мне по душе. Но завтра истекает срок моего обета, и я буду там, куда меня направит посланец, который должен вот-вот прибыть из Маркабаского замка, где находится наш орден…

МОНАХ
Твои ожидания закончились, сын мой.

МОНАХ выкладывает на стол золотой кружок. На нем выгравирован орденский знак иоаннитов – простертый на ложе больной с крестом в головах и светильником в ногах.


МОНАХ
Мы уезжаем…

МОНАХ откидывает рукав рясы и, повернувшись, смотрит на золотой треугольник со светящимися римскими цифрами.
 
(продолжая)
В полдень. Так что будь любезен, закончи здесь все свои дела. Но сначала принеси что-нибудь поесть, пока мой друг не умер с голоду. А мне – молоко…

Поклонившись, ТРАКТИРЩИК удаляется.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(не сдерживая сожаления)
Куда вы едете, святой отец?

МОНАХ
О, сын мой! У меня всегда и повсюду много дел…

Входит ДОРОТЕЯ с корзиной овощей, приветливо кивает гостям. И направляется в кухню. МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ  смотрит вслед ДОРОТЕЕ. Он мрачнеет, отхлебывает из своей кружки.

МОНАХ
Бьюсь об заклад, что ты сейчас подумал о том, что красавица Доротея - жена трактирщика, и что тебе ничего не светит?
          
МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
           (в смущении)
Вы читаете мои мысли, святой отец! Но, согласитесь, она, в самом деле, красавица, но... 
          
          МОНАХ
Соглашаюсь. И могу тебя обрадовать, Мишель. Доротея, похожая на прекрасную Катарину де Вийон, как две капли воды, не жена рыцарю де Эрбле, она его  кузина. Как-то раз я здесь обедал, и мы с ней поговорили. Славная девушка! Так что тебе нечего стыдиться. То, что ты сейчас посчитал дьявольским искушением, вовсе не искушение. Если хочешь, мы можем поговорить о достоинствах Доротеи…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ молчит.

МОНАХ
(улыбается)
Ну, как знаешь. Но вот, что я тебе скажу, друг мой. Грех
прелюбодеяния тяжек. Но сердечная склонность, если она вызвана настоящей любовью грехом не является и самобичевание здесь не нужно. Даже небесное блаженство навевает скуку, если его не разделять с кем-нибудь...

Открывается дверь кухни и через порог переступает РЕНЕ ДЕ ЭРБЛЕ, неся перед собой блюдо с вареной рыбой, сыром, овощами и хлебом. Ставит блюдо на стол, кланяется, уходит.

МОНАХ
Легкая пища способствует духовным размышлениям…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(бурчит)
Жаркое и вино тоже не мешает глубокомысленной беседе, если только тот, с кем ты ее ведешь, способен пить и закусывать, не теряя при этом благопристойности.

МОНАХ
Не спорю. Лучшее лекарство от скуки бургундское
вино, рыцарские романы и веселая болтовня с приятелем, прочитавшим их во множестве. Сюда же можно отнести и любовные забавы. Все это, конечно, хорошо, но не в пятницу. В этот день
надлежит размышлять. Вот скажи мне, сын мой, знаешь ли ты, как стать счастливым?

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Вы меня, святой отец, уже во второй раз спрашиваете об этом, и я говорил вам, что
ничего об этом не знаю, кроме того, что голодные всегда несчастны…

МОНАХ
Верная мысль, но тебя она не касается. Твое счастье рядом…

Из кухни с глиняным кувшином выходит ДОРОТЕЯ. Она подходит к столу, за которым сидят МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ и  МОНАХ

ДОРОТЕЯ
(наливая молоко в кружку монаха)
Приятного аппетита.

МОНАХ отпивает из кружки, встает из-за стола, подходит к окну и, вынув из кармана своей сутаны книжицу, углубляется в чтение. МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ набрасывается на еду, запивая ее вином.
               
ГОЛОС МИШЕЛЯ ДЕ ЛОРТЕ
(в благодушном настроении)
Вот теперь я готов слушать проповеди хоть до самого ужина…

 МОНАХ
(присаживается к столу)
Вот и замечательно, но ужинать тебе придется в обществе монахов. Я же намерен перед нашим расставанием поговорить с тобой о твоих будущих занятиях, к коим благословил тебя Господь.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(настороженно)
Что вы имеете в виду, святой отец?

МОНАХ
(закрывает книжицу и прячет ее карман)
Ничего, кроме твоего собственного благополучия, сын мой. Просто ты должен знать, что ад находится не на берегах Авернского озера и не в мрачных глубинах Тенарской пещеры, а рай не следует искать на цветущей
равнине, омываемой водами четырех рек. Райские радости и адские страдания скрыты в тебе самом. От рождения к каждому смертному приставлены два ангела. Для охраны его души — добрый, а для ее испытания — злой. Люди, посещающие церковь, после исповеди
выходят оттуда со светлыми лицами, а над ними незримо летят ликующие ангелы. Не кающихся прихожан, втайне предающихся пороку, у дверей храма ждут пляшущие от восторга бесы. Они хватают грешников за носы и тащат их в винные лавки, к игральным костям и публичным девкам, а плачущие ангелы горестно плетутся за ними вслед...

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(трогает свой нос)
А могут ли черти, святой отец, совсем оторвать нос согрешившему?


МОНАХ
Могут, конечно, но не отрывают. Безносых гонят из кабаков и харчевен, а на
постоялых дворах их избегают блудницы. Да и не нос им нужен, а душа. Ты, Мишель, не переживай. К вину ты большого пристрастия не имеешь, играть на деньги не привык, а потаскух и вовсе никогда не любил...

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(облегченно вздыхает)
То, что вы рассказываете, святой отец, меня чрезвычайно занимает, но я никак не могу понять, с чего вы взяли, что все, о чем вы говорите, мне обязательно должно пригодиться?

МОНАХ
(наставительно)
Я знаю, что пригодится. Жизнь человеческая есть не что иное, как бескрайнее поле сражения между дьяволом и Богом. От себя, как лица заинтересованного, добавлю, что Богу всегда нужны верные ему солдаты, способные не только противостоять коварным атакам, но и обращать демонов в бегство.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
По моему разумению, с легионами чертей может помериться силами
только ангельское воинство. Земным храбрецам, как бы сильны и отважны они ни были, ни за что их не одолеть.

МОНАХ
 Конечно, но Люцифер и все его присные всегда могут быть посрамлены мечом духовным. Ибо говорит нам Библия: «Не силою, но духом одерживаются победы над врагом…»

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
А где, святой отец, обучаются искусству боя рыцари, бросающие перчатку самому дьяволу?

МОНАХ
Повсюду, сын мой, повсюду. Для каждого христианина, если только брызги мирской суеты не погасят в его душе Божью искру, зовущую на бой с силами зла, обязательно
наступает время Учителя. Оно может прийти в детстве, юности, в зрелом возрасте или на склоне лет. Наставниками же могут быть Дух Святой, Слово Господне, человек, которому открыты таинства веры, или просто добрые книги.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
 А когда же это время наступит для меня?

МОНАХ
Твое время пришло, сын мой.
 
МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(задумчиво)
Я так не думаю. Плоть моя слаба, а дух почти всегда идет у нее на поводу. Перед воинственными бесами я чувствую себя так же, как слабый и безоружный
путник, встретивший в темном лесу шайку вооруженных до зубов разбойников. Поэтому
встречаться мне с ними совсем не хочется.

МОНАХ
(смеется)
Покажи мне того, кому хочется, но встречаются все. Безоружным же ты считаешь себя потому, что не читаешь Завета…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(слегка бравируя)
Я, святой отец, буду стараться идти по дороге, указанной учениками Спасителя.

МОНАХ
(строго)
Это меня радует, но должен тебя предупредить, что апостольский путь весьма тернист. Он полон тяжелого труда, результат которого может показаться тебе бессмысленным.
 
МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Позвольте узнать почему?

МОНАХ
На этот вопрос каждый отвечает сам себе в конце своего пути.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Хорошо сказано, но почему народ остается глух к столь замечательным словам и страдает от козней сатаны?

МОНАХ
О народе позаботится Бог, ты же думай о себе, соблюдай Его заповеди и не забывай о своем предназначении. А теперь прощай, я ухожу.

МОНАХ крестит МИШЕЛЯ ДЕ ЛОРТЕ, встает из-за стола. И удалятся.

НАТ. ДВОР ТРАКТИРА – ПОЛДЕНЬ.

У крыльца стоит оседланный белый мул, а рядом в рыцарском седле, сидит РЕНЕ ДЕ ЭРБЛЕ. Его красный плащ с белым крестом покрывает круп вороного жеребца. МОНАХ с виновато-печальной улыбкой на лице берет под уздцы своего мула, махает рукой госпитальеру и неторопливо идет к воротам. С крыльца харчевни на отъезжающих печально смотрит МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ.

ГОЛОС МИШЕЛЯ ДЕ ЛОРТЕ
Прощай, святой отец!

ГОЛОС МОНАХА
Не печалься, сын мой. Ты не одинок. Господь всегда с тобой. Только сегодня больше не пей. А лучше помоги Доротее по хозяйству. Ведь теперь она осталась одна.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(с теплотой в голосе)
 Конечно, святой отец…

Из харчевни на крыльцо выходит ДОРОТЕЯ. МИШЕЛЬ И ОНА машут рукой отъезжающим всадникам.


ТИТР

ПРОШЛО ДВАДЦАТЬ ЛЕТ.

ИНТ. РОДОВОЕ ПОМЕСТЬЕ ЛОРТЕ.

Вечер. Возле камина сидит в кресле постаревший МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ с бокалом красного вина, ему 55-60 лет. Он задумчиво смотрит на огонь в камине.

ГОЛОС МИШЕЛЯ ДЕ ЛОРТЕ (ЗА КАДРОМ)
Сердце мудрого в доме плача, а сердце глупого в доме веселья. Хороши слова библейского проповедника. Но, как ни крути, мудрость все-таки удел старости, а веселье –  дело молодое…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ берет каминную кочергу и ворошит, пробивает угли, застрявшие в решетке колосников. Ставит кочергу на место. Поленья в камине разгораются с новой силой. МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ отпивает из кубка, улыбается, глядя на языки пламени.

(продолжая рассуждать)
Не потому ли у человека преклонных лет едва ли не единственной радостью в жизни остаются воспоминания о том славном времени, когда он, закованный в броню, крепко сидел в седле, а звон мечей, женские ласки и кубок доброго вина были ему куда дороже спасения собственной души. Но верно сказано: «Унылый дух сушит кости»…

В библиотеку входит ДОРОТЕЯ, ей лет 40-45, зрелая, красивая женщина.

ДОРОТЕЯ
Мишель, к нам прибыл гость, негоциант из Венеции. Говорит, что он вернулся из сарацинских земель. Просит аудиенции…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
(поднимается с кресла)
Да, конечно, я приму его. Только оденусь подобающе…

ИНТ. ЗАЛ В ЗАМКЕ ЛОРТЕ – ВЕЧЕР.

Зал с камином. За длинным столом  ужинают МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ и его гость – негоциант МАРИО РУФФОЛО.

МАРИО РУФФОЛО
(показывает рукой на стену, где мерцает восьмиконечный крест)
Я понимаю, это семейная реликвия?

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Это награда магистра ордена госпитальеров Гарнье де Напа. Ею он удостоил моего отца за  рыцарскую помощь, оказанную им в битве при Арзуфе. Это победоносное для нас сражение могло бы стать последним в жизни магистра. Он с трудом отбивался от наседавших на него мамелюков. У него был разрублен шлем, и кровь заливала глаза. Щит и секира моего отца, Робера де Лорте, спасли благородного ионита от неминуемой гибели…

МАРИО РУФФОЛО
 (поднимает свой кубок)
Я хочу выпить это превосходное аликанте за твоего отца, приумножившего на поле брани славу рыцарей Гаскони!

МАРИО РУФФОЛО пьет, поднимается из-за стола и хлопает в ладони. Двери зала распахиваются, и в зал входят двое слуг, торжественно неся подарки. Слуги подходят к столу, кланяются, и кладут на свободное место небольшой тюк  и маленький сверток. Они обернуты в расшитую ткань. Поклонившись, слуги уходят. МАРИО РУФФОЛО разворачивает ткань маленького свертка, в нем - футляр. Он открывает его и вынимает крест.

МАРИО РУФФОЛО
Этот фарфоровый крест передал тебе твой старинный друг...
 
МАРИО РУФФОЛО с поклоном вручает МИШЕЛЮ ДЕ ЛОРТЕ крест.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
 (взяв крест)
Искусная работа! В наших краях таких не делают.   
(вслух читает выгравированные слова на концах креста)
Вера, любовь, трудолюбие, невозмутимость…
 (радостно хлопает себя ладонью по лбу)
Монах! Господи всемогущий, он жив! Ты видел монаха, Марио?

МАРИО РУФФОЛО
(разворачивает ткань тюка)
О, да! И эту бумагу он тоже передал тебе...

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ берет из кипы бумаги один лист и с интересом рассматривает искусно выполненный рисунок на его белой поверхности: низко летящих над рекой журавлей. 

В этот момент от порыва ветра распахиваются створки окна, и в зал влетает филин, садится на камин. Возникает немая сцена, где все замирает, и только глаза филина, глядящего на замерших людей, мерцают живым блеском, отражая всполохи огня факелов. Через секунду-другую филин взмахивает крыльями и, сбив с камина статуэтку, изображающую конного рыцаря, вылетает в окно.

ГОЛОС МОНАХА
(будто с небес)
Начинай писать книгу. И ничего не бойся!

Створки окна хлопают от порывов ветра. И застывшая картина оживает: МАРИО РУФФОЛО вздрагивает и, взяв свой кубок, выпрямляется, подносит кубок к губам; МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ оборачивается, смотрит на камин, на котором стоит статуэтка, изображающая конного рыцаря, держащего над головой меч.

МАРИО РУФФОЛО
Что это было? Мне показалось, будто меня коснулся крылом ангел…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Не знаю, Марио. Но я только что видел здесь филина.

МАРИО РУФФОЛО
(оглядывается кругом)
Филина? Но где он?

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
           (задумчиво)
Впрочем, в нашем родовом замке и не такое случается!
 (смеется, сбрасывая наваждение) 
Так ты, значит, видел монаха? В Лаворе он спас мне жизнь, и мы крепко подружились,  но своего имени он так и не сказал. Наверно, он уже глубокий старик? Рассказывай, рассказывай, Марио! Где ты встретился с ним? И при каких обстоятельствах?

МАРИО РУФФОЛО
(отхлебнув из кубка)
Встретились мы на границе далекого царства Чжунго. Оно обнесено каменной стеной, конца которой никто не видел и столь широкой, что на ней свободно разъезжаются две боевые колесницы. Без особого дозволения правителя Чжунго въезд за великую стену иноземцем воспрещен под страхом смерти. Поэтому базары располагаются с ее внешней стороны. Там я и расположился…

НАТ. ЦАРСТВО ЧЖУНГО – БАЗАР – УТРО.

МАРИО РУФФОЛО наблюдает за погрузкой купленного им товара, покрикивая на китайцев, которые навьючивают его верблюдов. В городе пять раз бьет барабан, отмечающий время. МАРИО РУФФОЛО резко оборачивается и видит нашего МОНАХА, подъезжающего к нему на белом муле. Как и двадцать лет назад, МОНАХУ на вид 50-55 лет, он строен, подтянут, у него черные брови, а шевелюра, борода и усы - белые. МОНАХ подъезжает к МАРИО РУФФОЛО и спешивается.

МОНАХ
(учтиво)
Меня зовут отец Бенедикт. Не продадите ли вы мне тюк самой лучшей бумаги по марсельской цене?

ГОЛОС МАРИО РУФФОЛО
(мысленно)
Бумагу!? Зачем ему бумага, да еще по десятикратной цене! Похоже, этот монах не в своем уме…

МОНАХ   
(читая мысли купца)
Ничего странного в моей просьбе нет, сын мой. В Риме и других благословенных городах я появлюсь еще не скоро. А у меня там немало хороших друзей, которых я хотел бы порадовать весточкой о себе. Ведь многие из них думают, что меня давно уже нет в живых.
Ничего лучшего, чем бумага, шелк и фарфор, здесь нет, поэтому я прошу тебя, досточтимый Марио Руффоло завезти все это тем, кто мне особенно дорог. Один из них Мишель де Лорте, нынешний владелец замка Труа- Фрер, что в Лангедоке. Это не слишком далеко от Каркассона, куда  ты намереваешься заехать, навестить своего брата.


ГОЛОС МАРИО РУФФОЛО
(в мыслях, испуганно)
Господи Всемогущий! Откуда он знает мое имя, да еще и мои намерения?! Не послать ли мне его к черту?

МОНАХ
Нет-нет, Марио, только не к чертям. Не было случая, чтобы они радовались моему визиту. Да и к тому же я его не заслужил. У меня нет ни малейшего желания морочить тебе голову. Мишеля де Лорте ты найдешь в добром здравии. Ему не больше шестидесяти. Передай ему привет, тюк бумаги. И прошу тебя, обязательно заверни ее в лучшую ткань, как вот и этот селадоновый крест, сделанный сунским мастером специально для него по моему заказу. На словах же скажи ему, что, хотя со дня нашей последней встречи уже минуло двадцать лет с гаком, я его прекрасно помню и люблю.
 
МОНАХ вытаскивает из кармана рясы висящий на золотой цепочке тонкий квадрат полированного серебра с выгравированным ликом святого Юлиана, покровителя путешественников, и протягивает его Марио.

МОНАХ
Святой Юлиан сделает твое путешествие безопасным, а выгодным его сделаю я…

МОНАХ снова запускает руку в складки своего одеяния и вынимает оттуда черный бархатный кошель, расшитый стоящими на хвостах перламутровыми рыбами.

МОНАХ
В нем пять цзиней золота. И еще восемьдесят — вот здесь...

МОНАХ показывает на мула, на боках которого висят два перевязанных между собою мешка, расшитых рыбами. Подняв мешки одной рукой, он ставит их у ног МАРИО РУФФОЛО.

МАРИО РУФФОЛО
(восклицает)
Святой отец! Это непомерная сумма, и я не могу ее принять. Десятой ее части более чем достаточно для того, чтобы я до конца своих дней ни в чем не нуждался…
 
МОНАХ
(с улыбкой)
Благодарю тебя, Марио, за искренность, но, пожалуйста, не считай за меня, что дорого, а что нет. Лучше позаботься о том, как надежно сохранить то, что я тебе дал. Я рад, что корыстолюбие не свило себе гнездо в твоем сердце и легкие деньги тебя не влекут. Твой путь к богатству труден и опасен, но он честен, а потому единственно верный. И, видишь, награда не обошла тебя стороной…

ИНТ. ЗАЛ В ЗАМКЕ ЛОРТЕ – ВЕЧЕР.

За столом сидят МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ и МАРИО РУФФОЛО..

МАРИО РУФФОЛО
(продолжает рассказ)

После этих слов отец Бенедикт перекрестил меня, взял под уздцы своего мула и, не спросив меня, согласен или нет, я выполнить его просьбу, величественно удалился…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Говоришь, его звали отец Бенедикт?


МАРИО РУФФОЛО
Да, так он представился.

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Это он! И ты говоришь, что он величественно удалился? Почему удалился, а не просто ушел?

МАРИО РУФФОЛО
А потому что так не уходят, и по стольку не платят за пустяки. На
своем веку я побывал в разных странах и повидал множество народа, но такого человека, как отец Бенедикт, я прежде никогда не встречал. Я даже уверен в том, что то, о чем он меня просил, было совсем даже не просьбой, а важным поручением, коего я удостоился по неизвестной мне причине. У каждого есть свой долг. Мой в том, чтобы привезти тебе бумагу, а о своем, я думаю, ты знаешь сам…

МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
            (настороженно)
Что заставило тебя сделать такой вывод?

МАРИО РУФФОЛО
Не знаю, но я чувствую, что это именно так и никак иначе…

По загорелому, изрезанными морщинами лицу МАРИО РУФФОЛО стекает слеза.

 МИШЕЛЬ ДЕ ЛОРТЕ
Что с тобой, Марио? Не обидел ли я тебя своими расспросами?


МАРИО РУФФОЛО
(шепчет)
Причем здесь ты? Я плачу о том, что никогда больше не увижу его добрую улыбку, от которой у меня пела душа…

Перед глазами МИШЕЛЯ ДЕ ЛОРТЕ встает  сцена его прощание с ОТЦОМ БЕНЕДИКТОМ в трактире «Кабанья голова».

НАТ. ДВОР ТРАКТИРА «КАБАНЬЯ ГОЛОВА» – ДВАДЦАТЬЮ ГОДАМИ РАНЬШЕ.

МОНАХ берет под уздцы своего белого мула, махает рукой госпитальеру, сидящему на коне в рыцарском седле, и неторопливо идет к воротам.

ГОЛОС МИШЕЛЯ ДЕ ЛОРТЕ
            (печально)
Прощай, святой отец!

На крыльцо трактира выходит ДОРОТЕЯ, и машет рукой вслед отъезжающим.


Конец второй серии.