Отдай мне свою бессмертную душу

  Двери вагона открылись. Люди, ждавшие на перроне, стараясь не показывать, что они все спешат наперегонки занять сидячие места, поспешили внутрь. Вагон покачивало. Александр сидел на крайнем месте. На каждой остановке народу в вагоне прибавлялось и прибавлялось. Через четыре станции одной из троих вошедших в ближайшие двери была старая женщина, которая держалась крепко, но очевидно по возрасту пребывала в глубокой старости. При боковом или невнимательном взгляде, было не совсем понятно, толи это густые полуседые прямые волосы спадали подобием капюшона на её одежду так, что закрывали воротник, толи, в самом деле, был такой расцветки капюшон. Тот ведь тоже мог быть выцветшей жертвой времени, как и сама старуха. Александр почувствовал её внимание. Оно вызвало своего рода неудобство. Он решил, что ещё немного посидит, но если она не уйдёт или не перестанет присматриваться к нему, то уступит место. Ему показалось, что окружающие осуждающе на него поглядывали, как бы понуждая его встать. Судя по всему, все так поступали, чтобы самим этого не делать. Он мог просидеть с закрытыми глазами до следующей остановки и потом выйти, заодно освободив место, но решил не тянуть, хотя где-то в глубине не хотел этого делать, и уступил место почти сразу.
  Старуха сидела за рулем черного джипа. Молния не смогла бы догнать его осознания того, что он не тому, кому следовало, уступил своё место. Он даже не понял, как случился подлог. На старухе, словно костюм был одет пузатый мужик, болтавший о как будто бы важных вещах  по мобильнику. Она твёрдой рукой слегка скорректировала руль, чтобы удара было не избежать. Потом она толкнула ногу своей одежды нажать на газ, затем заставила её нырнуть между педалями газа и тормоза, и как бы немного промахнувшись мимо последнего зацепиться за неё при обратном движении. И через мгновение стала скидывать одежду. Этот удар он бы не забыл на всю оставшуюся жизнь, но как было непререкаемо очевидно, её просто не осталось. Старуха скинула пузатого мужика с себя, и он увидел, как она выпрыгивает из машины. Тут-то он понял что, наконец, сбросив последний образ, старуха вовсе не была собой, теперь это была волна, которая вселялась её образ. Теперь он почувствовал гораздо более мягкий, почти ласковый толчок, который поверг его в ужас. Это был тот момент, когда они столкнулись, как две оживших волны. Одна вечная, сильная, живущая как на земле, так и среди звёзд и он, тот, кто имел имя, или думал, что его имел и теперь не мог его вспомнить и не мог решить простого уравнения – волна плюс волна, чему это равно? Конец или начало? Он все ещё видел, как чёрная машина режет действительность. Мощный бампер расталкивает волны, которые всё также беспощадно мягко и беспрецедентно точно отталкивают его от мыслей, ощущений и форм. Он успевал ещё подумать, что в этот момент его форме должно было быть ужасно больно. Лопающиеся волокна тканей, наперегонки дробили нервные импульсы на сигналы СОС. Теперь он понимал, что видела та женщина, за которой он как-то раз выходил из вагона метро. Это была вечерняя поездка. Он стоял, держась за поручень над головой, размышляя над сиюминутной печалью как-то незаметно охватившей его. Также незаметно, как и печаль, мимо него прошла старуха в тёмной одежде и направилась к соседней лавке, там сидели трое пожилых людей. И хотя она не производила впечатления больной или окончательно подряхлевшей, более пожилая женщина посередине встала и предложила той своё место. Старуха немного помедлила, не сводя взгляда с её соседа, но потом будто что-то для себя решив, провалилась в освободившийся слот. Откуда же она появилась, во что она была одета, когда женщина, побелев как мел, оседала вниз по колонне в фойе станции метро? Он ещё подумал тогда, какое странное совпадение, что после того, как, простояв одну остановку, она вышла вместе с ним из вагона, направилась на выход в город, а на самом деле не в город, а в последний путь. В чём же тогда спряталась старуха? Как, так просто?! Она пряталась в мыслях и волнениях о внуке, который заканчивал учебный год. Она вынырнула из давящего ощущения в сердце, а потом и из самой старухи, сбросив вместе с той последнюю одежду. Ей же не нужна одежда, её мантия – пустота среди звёзд, её лицо – тени Млечного пути, её тело - это присутствие, присутствие такое точное и мягкое, почти ласковое, но неумолимое. Он видел, как по всей земле люди встают и уступают ей своё место. И самое поразительное, что этот неутомимый актёр и здесь и там. У него есть маски, но лица не увидеть. Есть голос, но его не распознать. Есть тело, но прикоснуться к нему можно только страшной ценой. И ещё этот актёр проникает везде. Она и в той и в этой западне, в любом уголке мира и секунде суток. Она гениальный Актёр. Она учит, как нужно играть, даже хронометр. Само Время – её ученик. Тот, кого звали ещё недавно Александр, наслаждался величием последнего момента, которое разорвало цепенящий страх и набегающую тоску, как только осознал, что нечего терять, ибо всё до последней крупицы только что было потеряно. Единственное, что ещё не было потеряно из недавнего прошлого, это видение момента, в котором бампер чёрного джипа расталкивал волны, которые били мягко и точно. 

У этого отсутствия логики, которое стало само по себе подобием новой логики, вдруг отняли право быть последней из существующих логик.  Он точно знал, что всё, что сейчас должно случиться не имеет права на существование ни там позади, ни здесь, ни в том впереди, что ещё не видно. Всё начало происходить не в таком порядке, который был отведен Актёру и ему самому. Откуда-то раскалывая темноту светом, и, отталкивая свет в бездну зеркалом времени повернувшего вспять, появился новый актёР. Незнакомец, которого никто не ждал: ни волна большая, ни волна маленькая, которая уже почти потерялась в просторах первой.
Он, который терялся в безбрежности, услышал:  «Разрешите сделать Вам одолжение?». Не дожидаясь ответа, третья сторона чем-то вроде искрящейся дрожи настолько разуплотнила текущую сцену, что всё затормозилось и стало застывать без движения. Снова стало страшно. Никто не ждёт последнего звонка, но уж тем более, того звонка, который следует за ним. Он ощутил, что волны больше не катятся. Они толи застыли на месте, толи перемалывают сами себя, но бампер автомобиля уже не имеет ни значения, ни воздействия.
Это было лишено какой-либо логики, даже логики абсолютно лишенной логики. Незнакомец был словно сшит из чего-то другого.
Новый актёР продолжил: «Разрешите мне представиться – Ваш покорный слуга. И я хочу с Вами пообщаться». И без промедления, ничего не дожидаясь, сказал: «Ваш покорный слуга придаст происходящему более привычные для Вас очертания». По взмаху руки, которая, казалось, в это время небрежно держала кисть, они оказались на полотне просторного многомерного зала, на стенах которого были развешаны картины. На одной из них была запечатлена жутко знакомая сцена: черная машина, в которой навигатором была сумасшедшая старуха. Всё в ней было более чем реалистично, за исключением одной дополнительной детали, которая до сих пор фактически отсутствовала. Это был Незнакомец, который с видом обывателя читающего газету наблюдал всё с самого начала. С того самого момента, когда он уступал старухе место. Тот то стоял поодаль, то поднимался по параллельному эскалатору, то наблюдал за переключением светофора и при этом ни разу никуда не заторопился и не поспешил.
Незнакомец кивнул головой, сам себя потянув за манжеты, с силой поправил рукава сорочки, подался вперёд всем телом и упёрся взглядом в элементы картины. Потом медленно сказал: «Я ждал ровно столько, чтобы у тебя не осталось сомнений, что реальность изменилась и всё, что происходит, происходит с тобой настоящим и происходит как безразличное к тебе заклинание последнего мгновения. 
Не старайся вспомнить, где ты меня мог видеть. Ты не мог... 
Не старайся разгадать этот ребус. У него нет решения…
Не старайся понять, почему я именно к тебе пришёл. Я тебе об этом сам расскажу.
Лучше попробуй почувствовать своё последнее желание. Ты можешь ни от кого не прятаться, ты можешь ни на что не оглядываться, пусть это будет твоё истинное желание».
Новый актёР сделал паузу достаточную, чтобы можно было осмыслить то, что он сказал, и потом продолжил:  «Я здесь тот, кто предлагает. Ты сейчас тот, который решает. Слушай и чувствуй, думай и выбирай, кто есть ты истинный. А теперь пора - я пришёл к тебе, потому что ты был непостижимым образом застрахован на этот случай», - Незнакомец щелкнул каблуками, цокнул языком и тоном, от которого в любой другой момент даже самому закаленному представителю рода авантюристов захотелось бы сменить этого собеседника на кого-то более осязаемого, прошептал: «Поверь мне, здесь не остаётся следов. Этот зал - место уединения меня и того, к кому я пришёл. Даже смерть остаётся за порогом этой обители. Знаешь ли ты это или не знаешь, считаешь ли ты так или не считаешь, но это место является искрой мистики даже в царстве сверхъестественного и потустороннего. Здесь вершится нечто. И как часть этой мистики, я принёс тебе выбор. Я предлагаю тебе отдать мне свою Душу взамен на жизнь. Если ты будешь осторожен и уважителен с данным даром, то сможешь успеть осуществить ещё многое и там, откуда ты пришёл, вдобавок к последнему желанию здесь». 
 
Умирающий собрался с последним тем, что от него всё ещё оставалось, и подумал: «Да, я когда-то слышал про Дьявола, который соблазняет слабых людей менять свою бессмертную Душу на те или иные блага, но не представлял, что тот выбирает столь неуютный момент. Он действительно искуситель, знающий цену желаний и обстоятельств. Ведь так легко сейчас покориться, не выдержав присутствия той безымянной безбрежности, что касается сейчас и рук и лица и сердца. И что тогда? Вечные сожаления, что не было твёрдости отвергнуть порочное предложение, и неприкаянный путь в холодную ночь бездушного существования? Нет, я не такой. Этот провокатор не сможет мною распорядиться с лёгкостью уличного торговца. Нет».

Незнакомец продолжил: «Ты уверен? Истинное ли это твоё желание? Ни блеф ли это твое нет или может быть упрямое потакание желанию быть хорошим мальчиком – последний раз получить пятёрку за примерное поведение? Здесь никого кроме нас нет. Что бы ни произошло, об этом никто не узнает. Вслушайся, не алфавит ли это твоей гордыни? Какая разница, что у этой азбуки на титульном листе - Гордыня сама по себе наказание… Но иным она в утешенье… кому-то, есть здесь и такие, в последнее. Так что?- подмигнул,- Всё ещё нет или?
Всё-таки нет.
Тогда перейдём из очереди к самой кассе».

Незнакомец поймал взгляд Александра таким магнитом, что оторваться не было сил. Незнакомец сопроводил его внимание прямо на соседнюю с изображением джипа картину. Там было то, во что сейчас в момент истинного внимания и желаний, меньше всего хотелось верить. Он видел, как машина затянутая красной тканью везёт гроб, в котором кто-то лежит. В процессии он узнает много лиц, там его родные и друзья. Пока всё это мелькало перед его взором, незнакомец, оказывается, снова открыл дверь. В зал стали вкатываться волны, так что ничего уже нельзя было поменять: снова волна большая и волна маленькая соприкоснулись, и последняя стала теряться в просторах первой.

Умирающий сделал последнее усилие, чтобы хоть что-то ещё смочь понять или поменять.
Незнакомец: «А-а-а, всё-таки не сдался!». Подошёл и носком ботинка заставил дверь захлопнуться. Абсурд, но большая волна снова иссякла.

Умирающий рассуждал: «Отдать свою бессмертную Душу взамен своей жизни. Не слишком ли это мелко и пошло?? Где же моё истинное желание? В том или в этом? Что же стало с теми, кто согласился?... А что стало с теми, кто не согласился? Нет, я не должен…»

Незнакомец отпустил комментарий: «Главное не проявить безрассудство в последний момент. Я могу навести тебя на пару мыслей». И продолжал агитацию, в ход пошли доводы, которые трудно было опровергнуть, не пройдя бесповоротный рубеж: «Не мысли затверженными истинами, сейчас не тот момент. Что если ты узнаешь, что душа не бессмертна или тебе не доступна? Как повернется компас твоего решения в этом случае?»
И это не было шуткой, глаза того, кто представился ранее покорным слугой, полыхали зарницами рождающими свет сверхновых звёзд. Это не были глаза ни слуги, ни господина, ни вершителя судеб. В них не было ни страсти наживы, ни желания обставить в этой партии слабого партнера, ни вечно не оправдывающейся надежды завсегдатая казино выиграть куш. Это были глаза того, кто готов принять или расстаться; того, кто не станет притворяться, а может себе позволить быть таким, каким он есть; того, кто знает чужой алфавит, но говорит на своём языке, потому что тот точнее, сильнее и выразительнее. Незнакомец смотрел так, как может смотреть только новый актёР.
 
Он был похож на того, кто рассуждает вашими собственными категориями, только иначе, имея опыт чего-то такого, что было до сего момента скрыто от вас: «Многим нужны наставления, но они так самолюбивы, что не станут внимать ничему, корме как слову лично из уст Творца. Но, увы, это Молчаливый Учитель. Думай, думай. Я тебе верну жизнь и дам возможность ещё раз встретить меня, чтобы попросить свою душу обратно, если ты добудешь то, что мне нужно.  И у тебя будет шанс искать ответ на любой вопрос все те годы, которые я дарую тебе. Так станешь ли ты? Что я ещё попрошу? Я тебе дам ощущение взамен того, что заберу. Ты будешь должен носить его до тех пор, пока не придёшь ко мне просить Душу обратно, а если тебе не захочется с ним прощаться, то я подарю его тебе навсегда.  Что это, даже сейчас ты этого не знаешь. Измеряй тщательно происходящее в этот момент, может быть, это твоя фатальная глупость, бессмысленная жадность или другая фальшивка заставляет тебя отказаться? Вдруг то, что я тебе дам, будет что ни на есть само чувство Бессмертной Души или победы над духовной жадностью и интеллектуальной глупостью?
И ещё твоя проблема в том, что как только я закрываю дверь, у тебя появляется ощущение того, что всё стабильно и прочно до той степени, что как будто ничего не происходит. А ты сам застываешь и становишься твёрдым. В этом-то и есть раскол между тобой истинным и тобой обычным. Позволю себе привести тебя ещё раз в чувство. Так найди же истинное желание за рамками этого зала».
  Незнакомец прошёл в дальний конец помещения и приоткрыл дверь, оттуда в зал вкатились две волны и точно и мягко ударили его, так словно ничего их не разделяло с тем моментом, в котором он уже почти умер. «Не надо думать, что я тебя разыгрываю». Он снова приоткрыл дверь и впустил ещё одну волну. Та беспощадно проследовала  прямиком за двумя предыдущими. 

  В этом искрящемся от наплыва энергий мире к умирающему пришло без сомнений осознание того, что каковы бы не были речи, и кем бы то ни был незнакомец, он влиял на жизнь и смерть. Вся эта сцена не была предсмертной галлюцинацией. Происходящее было вполне конкретным актом, который трудно было подвергать сомнению и уж тем более отрицать. У него появилось и знание того, чтобы выбор сейчас может быть роковым, только он всё ещё сомневался какой из них. Жизнь была вполне конкретна, судя по силе способностей незнакомца, она могла продлиться. Обмен Души был до сих пор абстрактным, у него не было сейчас достаточно внутреннего материала, чтобы внести в этот вопрос конкретику или хотя бы описать перспективу и последствия.

Незнакомец тихо заговорил: «Где-то во Вселенной сейчас сильные аспекты существования пытаются склонить на свою сторону чашу весов, которыми ты волен распорядиться. Редким счастливцам выпадает это право, причем каждому из них по своей индивидуальной причине. И каждый раз я свидетель и исполнитель этой мистерии.  Я даю советы, я могу навести на мысль, но предначертание и исполнение каждый выбирает сам.
Однажды в этом же самом зале Дракула был так глуп, что попросил у меня власти и бессмертия, вместо того, чтобы попросить то, что он мог попросить, или например, ты мог бы попросить...» 
Он стоял у двери и, словно играя, то, приоткрывал её, то захлопывал. «Нет, я не играю с тобой. Я хочу, чтобы элемент трезвости не уходил с этой сцены. Ведь сейчас два очень важных аспекта существования оспаривают право на то, чтобы склонить чашу весов. Возможно, грядёт целая эра, но ты подошёл к ней со стороны её завершения. Вспомни тех, кого ты оставил по ту сторону. Посмотри каждому из них в глаза. Вслушайся в их дыхание. Отведай токов их сердец. А потом скажи, знаешь ли ты правду?».   

Какие-то ранее незначительные события и персонажи яркими переживаниями вышли из глубины памяти. Он вспомнил их всех, он заглянул каждому в глаза, он отведал их кровь. И теперь он знал: каждый волен выбирать какое переживание жизни он будет иметь - мистическое или рутинное, и здесь нельзя избежать фактора персонального выбора, он определяющий. Но переживание смерти всегда мистическое вне зависимости от индивидуального выбора и этого также не избежать. Почему незнакомец об этом заговорил? Зачем он привлёк этот водоворот осознания? Кто он? Дьявол? Бог? Их посланец? Новая сила? Тот, кто даёт или тот, кто забирает? Глашатай начала Новой Эры или конца всего?

Незнакомец читал своего подопечного как открытую книгу: «Не беспокойся о том  кто я. Выход отсюда всё равно только через место предначертания и исполнения. Лучше узнай, что стало страховым взносом, который ты сделал на этот случай. Вспомни, когда ты перестал обманывать себя. Вспомни дни, когда решил, что безнадежности больше нет места в тебе. Вспомни, когда ты перестал холить молчаливое противостояние и видеть во всем болезнетворный рок, и напротив принял сторону сотрудничества и пожал протянутую руку благословений судьбы». 
 
Умирающий без мыслей знал, что времени у него не осталось. Ах, если бы знать кто он этот незнакомец…

Незнакомец улыбнулся: «Ах, если бы да кабы… Выбор за тобой. Так выбирай! Узнать кто я, ты сможешь только после того, как выразишь последнюю волю… Ты сможешь либо сказать Да, либо промолчать. Зачем тебе тратить силы на последнее Нет?»
 
Умирающий словно летел на карусели. Вокруг него и вместе с ним кружились выбор Души или Жизни, реализация Добра или Зла, присутствие Старого и веяния Нового и много ещё чего было его соседями по карусели. Он промолчал со словами: «Пусть во всем мире торжествует Добро, я не предам свою Душу».

Двери распахнулись, ипостась зала стала исчезать лоскут за лоскутом. Среди безумных волн осталась одна последняя картина с куском кирпичной кладки вокруг. Он видел, как машина затянутая красной тканью везёт гроб, в котором кто-то лежит. В процессии он узнает много лиц, там его родные и друзья. Он всматривается в лицо того, кто лежит в гробу. Там лежит он сам, а на лице застыло выражение крайнего изумления…
 
  Незнакомец сбросил образ, он превратился в зрячее осознанное присутствие. Он был тот, кто сгибал линии света в кольца над воротами неизвестного будущего. Он был тот, кто месил муку темноты в радость нового дня, пусть такого далекого и незнакомого, но ещё более вдохновенного и просторного. Наконец он заговорил с малой волной терявшейся в бесконечности большой волны: «Ты тот, кто может осмелиться шагнуть или решить остаться. Ты тот, кто может решиться открыть глаза в утро незнакомой эпохи или сомкнуть их на закате одного из дней старой хорошо знакомой тебе эры. Ты тот, кто может выбрать увидеть свой мир с той стороны бесконечности или смотреть из окна своей квартиры на такой близкий и знакомый мир.
Так теперь ты понял, кто я? Я тот, кто приходит первый и последний раз… Я - Твой Шанс! Ты выбрал умереть ради Добра, а мог бы жить ради Истины. Осмелиться или нет – вот настоящий выбор, который делает каждый из тех, кто попадает в эту комнату мирозданья. Прости и прощай, нам не встретиться снова!»
В.С.