Валюта и ее заменители

О том, что в мире существуют денежные знаки, я был осведомлен еще с детства, когда выпрашивал у бабушки денежку на мороженое, да и позднее, когда меня посылали в магазин за покупками. До 1961 года деньги были большого размера, на рубль было приятно смотреть, он выглядел этаким полновесным, да и купить на него чего-то можно было.

Хрущевская реформа ввела в оборот новые, малогабаритные деньги, за которые поначалу выдавали лотерейные билеты, дурача доверчивых сельских старушек. О том, что есть еще в мире доллары, фунты, иены, нам тогда и думать было не положено. Лишь в "Известиях" регулярно печатались курсы иностранных валют, из которых можно было узнать не только названия этих валют, но и их стоимость по отношению к мифическому "золотому" рублю, который никто никогда не видел и не держал в руках.

Государство избавило нас от валютных забот, да еще и следило, чтобы мы как-нибудь не начали пользоваться иностранными деньгами, карая внушительными сроками за валютные махинации, коими называли даже хранение таких дензнаков. Черный валютный рынок, конечно же, существовал, но все это было очень опасно. В 60-е годы в Москве расстреляли целую группу валютных махинаторов, посчитав их деяния государственным преступлением.

Кто как-то выезжал за границу, и имел на руках доллары или другую валюту, должны были после возвращения на Родину сдавать эти деньги в банк, получая взамен так называемые "сертификаты" или "боны", да еще были специальные "чеки серии Д". Это и были те самые "золотые" рубли, которые имели хождение в специализированных магазинах "Березка" в России, или "Каштан" – на Украине. Мне довелось познакомиться с этой валютной системой в годы студенчества.

После перевода на факультет Систем управления я довольно близко сошелся с Игорем М. и спустя короткое время перешел жить к нему по взаимному согласию и даже просьбе его матери. Они жили вдвоем в трехкомнатной квартире на Павловом поле, и мать считала, что если я поселюсь у них, это не особенно их стеснит, а я буду помогать Игорю в учебе. Такой была неформальная договоренность. Для меня это было выгодно, потому что я получал возможность жить в нормальных условиях, да и с Игорем мы сдружились. Игорь часто читал в «Известиях» сообщения "Инюрколлегии" о разыскиваемых наследниках умерших за границей родственников.

На мои расспросы он рассказал, что тетя его матери еще до революции была служанкой у владельца завода в Харькове, производившего гвозди. В революцию он эмигрировал во Францию и предложил ей уехать с ним. После смерти его жены, а детей у них не было, барин женился на служанке, и уже после его смерти она оказалась владелицей небольшого домика с участком под Парижем. Связи с родственниками она не теряла, посылала посылки с продуктами, когда был голод, открытки с праздниками и письма. Когда тетя умерла, сосед обратился в посольство с тем, чтобы помогли разыскать ее родственников в России.

Таким образом, мать Игоря оказалась наследницей всего имущества, которое составило в сумме 420 тысяч франков или около 60 тысяч долларов. Распродажа, оформление документов и услуги адвокатов, а также подоходный налог, исчисляемый для таких случаев в особом порядке, «съели» почти 90%, и к получению причиталось около 7 тысяч долларов. Доллары использовались как резервная валюта при международных сделках, поэтому другие валюты пересчитывались через его курс. Фокус был в том, что сами доллары, как и другая иностранная валюта, советским гражданам не выдавались ни в коем случае, а подлежали обмену на сертификаты «Внешпосылторга». Это были отпечатанные на бумаге с водяными знаками билеты, на которых обозначался номинал в рублях, а сумма подлежала переведу по курсу госбанка. Доллар тогда по такому курсу стоил 90 копеек, так что в рублях сумма потянула тысяч на шесть. Была еще одна хитрость: в зависимости от страны происхождения валюты сертификаты делились на три категории, отмечаемые диагональными полосами. Без полосы были сертификаты валюты первой категории – из США, Западной Европы и Японии. Вторую категорию составляла валюта из стран Ближнего Востока, Африки и Южной Америки, с желтыми полосами, а уж третьей категорией были деньги из стран соцлагеря, с синими полосами.

Моряки, ходившие в загранку, получали «боны», которые можно было отоварить в портовых городах, а дипломатические работники и начальники высокого уровня пользовали «чеки серии Д», выдаваемые им как часть их заработной платы и приравнивавшиеся к сертификатам без полосы. Для обслуживания валютных покупателей была развернута целая сеть магазинов «Березка». Цены на товары в «Березках» указывались тремя строками: на каждую категорию валюты своя строка и своя цена. Самыми низкими были цены при оплате «бесполосными» сертификатами. На некоторые товары они были в 5-7 раз ниже, чем при оплате сертификатами с синей полосой. Да и выбор тоже был разным. Некоторые товары вообще продавались только на валюту первой категории, на «желтые» сертификаты ассортимент был беднее, и уж самым ограниченным был выбор у «синих» сертификатов.

Интересно, что копейки также были бумажными, хотя и не столь тщательно отпечатанными как рубли. Их давали на сдачу в «Березках», в которых все категории денег принимались и хранились раздельно.

Позднее вместо разноцветных сертификатов ввели чеки единого образца, и пересчет стоимости велся еще на стадии получения этих самых чеков. То есть валюта первой и второй категории шла с коэффициентом 1:4,6, а остальные – 1:1.

Были еще и чисто валютные "Березки" при гостиницах "Интурист" для обслуживания иностранных граждан. Эти работали с настоящими долларами, фунтами, марками и другими иностранными деньгами. Однако, ассортимент там ограничивался матрешками, пуховыми платками, прочими сувенирами, да традиционной русской водкой. Мы иногда ходили в Интурист в парикмахерскую и видели киоск "Березка", но купить там на рубли ничего было нельзя, только поглазеть, да и то, если вахтеры не выгонят.

Итак, после таинственной поездки Игоря с матерью в Москву в начале 1973 года, после зимней сессии, они стали обладателями небольшой аккуратной стопки бесполосных сертификатов на сумму что-то около 6,5 тысяч рублей. Когда я приехал с зимних каникул, Игорь с матерью как раз накануне вернулись домой, и Игорь угощал меня настоящим баночным пивом, что было тогда невиданной диковинкой. Пиво мне понравилось, по вкусу оно очень напоминало чешский "Будвар", но самым козырным был момент открывания крышки с характерным щелчком и легкой струйкой белесого тумана, вырывавшегося из щели баночки.

И Игорь и его мать были слегка ошалевшими от неожиданно свалившегося богатства, и по вечерам долго сидели в мечтах и раздумьях о том, как быть дальше и как лучше всем этим распорядиться. Почти сразу возникла мысль о приобретении автомобиля и не просто какой попало легковушки, а престижной "Волги", благо что, наведя справки, Игорь выяснил, что на сертификаты это авто тянет всего-то на 1600-1800 рублей. Мать Игоря озаботилась подарками родственникам, чтобы те не чувствовали себя обделенными и не обижались.

Жизнь в тогдашнем обществе, и в особенности на Украине, была построена по принципу огромной коммуналки, где каждый следил, чтобы все у всех было примерно на одном уровне, и скорее примирился бы с потерей чего-то своего, нежели с тем, чтобы у соседа стало этого чего-то больше.

Будучи студентами радиотехнического вуза, мы кроме всего прочего увлекались популярной музыкой и мечтали о хорошей аппаратуре. Туда направил взор и Игорь, выпросивший у матери согласия приобрести импортную технику. И вот, мы решили поехать в Москву за аппаратурой, потому что посещение местного Харьковского "Каштана" не впечатлило. Из аппаратуры там предлагались только отечественные магнитофоны, правда весьма дешево, но амбиции у Игоря были не меньше, чем на японскую или немецкую технику. Игорь предложил поехать с ним и мне, чтобы помочь в выборе и транспортировке аппаратуры, да и просто за компанию. Мы наметили примерный список покупок: катушечный магнитофон, проигрыватель, кассетник и хороший радиоприемник.

Ехать решили поездом, тогда из Харькова в Москву ходил фирменный поезд №20, удобный тем, что и туда и обратно шел ночью, оставляя целый день для поездок по Москве. Да и с гостиницами не надо было морочиться. Билеты взяли по студенческому, за полцены. В поезде мы приобрели обратные билеты, выбрав двухместное купе, и заодно узнали, что это будет тот же поезд, и стоять он будет в тупике Курского вокзала. Это открывало возможность подвозить наш предполагаемый груз в течение дня в свое купе, чтобы не таскаться с ним по метро. В своей предыдущей ознакомительной поездке Игорь раздобыл карту Москвы с указанием всех магазинов серии "Березка", и теперь, подъезжая к Москве, мы наметили примерный маршрут нашего набега на эти магазины. Первым в очереди был магазин по продаже аппаратуры на Сиреневом бульваре.

На входе в магазин проверяли наличие сертификатов или чеков; документов, правда, никаких не требовали. Игорь предъявил несколько сотенных купюр, на него посмотрели с уважением, и он, показав на меня, снисходительно бросил: "это со мной". Ну а я, войдя в непривычно тихий торговый зал, с полками, уставленными самой разной импортной аппаратурой, просто широко раскрыл глаза: такого изобилия сверкающей новенькой и качественной техники высшего класса я еще нигде не видел. Обычно, мне попадались рекламные проспекты, замятые и затертые до дыр, с описаниями и фотографиями образцов импортной техники, и вот так, в живую увидеть всю эту технику – это было что-то!

Представляю, какой у нас был наивно-провинциальный вид, тем не менее, один из продавцов-консультантов тут же подскочил к нам, ничем не выдав своего истинного к нам отношения, и стал расспрашивать, чего, дескать, господа желают, и бойко предлагать ходовые, а может, наоборот, неходовые модели. Мы подошли к стенду фирмы Sony, и нам тут же предложили несколько вариантов, начиная от самых дорогих. Все эти маркетинговые ходы, сейчас хорошо известные, тогда были в диковинку. В наших магазинах никто тебе ничего не предлагал, смотри и выбирай сам, да не зевай, иначе ничего не достанется.

Мы выбрали катушечный магнитофон Sony TC-252, кассетный магнитофон Sony TC-95, приемник Sony TR-1100 и еще один маленький приемник Silver. Погрузив ящики в нанятое тут же такси, мы отвезли их в тупик, где стоял наш поезд, и по предварительной договоренности с проводниками, затарили все в наше купе.

Вторым заходом было решено посетить гастроном "Березка" на Большой Грузинской. Не то чтобы нам что-то нужно было из продуктов, просто для расширения кругозора. И впрямь кругозор наш был расширен картиной длинной очереди, сплошь из негров, к прилавку, где продавали легкое и другие субпродукты. Продавцы также были нордически спокойны, как и в Березке с аппаратурой, а секрет очереди был в том, что эти субпродукты были относительно дешевы, например, 1 кг легкого стоил всего 33 коп., и их набирали килограммами. Что это были за негры, то ли студенты, то ли семьи дипломатов, понять было сложно, но зрелище было весьма колоритным. Мы обошлись тем, что взяли шкалик "Московской", две маленькие баночки пива, большой ананас и пару плиток швейцарского шоколада. Цены также были слегка шокирующие, например, водка стоила 28 копеек, т.е. в пять раз дешевле, чем в наших магазинах, да и качеством она была намного лучше. Игорь еще соблазнился на копченого угря, которого я тогда попробовал впервые.

Заезжали мы еще в один магазин на Красной Пресне, там, в основном, торговали галантереей. Игорь купил себе и мне зонтики "Три слона", японские, мой и по сей день жив, и я его иногда пользую в дождь.

На кассетном магнитофоне была демонстрационная кассета с очень смешным исполнением песни "Полюшко-поле" с японским акцентом, что-то вроде: "Полюско-поле, полюско сироко поле" и далее особенно проникновенно "...Девуски пласют...". Эта кассета долго потом развлекала нас, когда мы, сидя в купе, отмечали наши покупки. Шоколадки раздарили проводницам, и они с радостью защебетали, что очень рады нас видеть, и чтобы мы не беспокоились о вещах, потому что они всегда запирают двери на ключ. Мы решили немного перекусить и передохнуть, разложили нашу снедь, выпили по 50 грамм великолепной водочки, закусывая копченым угрем и ананасом. Как тут было не вспомнить Маяковского, вот только рябчиков нам недоставало. Кстати, ананас я также тогда попробовал впервые.

На этом деловая часть нашей поездки была завершена, до отправления поезда было еще часов пять, и мы отправились в центр, чтобы дополнить путешествие культурной программой. Приехали на Красную площадь, и, пользуясь тем, что очередь в мавзолей была небольшой, посетили его. Фигура розовато-фосфорической мумии тогда произвела на меня большое впечатление. Еще не было и в помине традиции охаивать все коммунистическое и советское, зерна скептицизма только еще всходили, но и благоговейного трепета перед вождем, даже в забальзамированном образе уже не было. Мы вообще росли в эпоху хрущевской оттепели, и многие постулаты, незыблемые для старшего поколения, нам уже не казались столь строгими.

Я сделал несколько забавных фотографий, на одной из них – крупным планом профиль Игоря в его шапке-пирожке на фоне казавшихся игрушечными кремлевских башен. Этакий Гулливер в городе лилипутов. Посетили ГУМ, но былого впечатления уже он не произвел, это далеко не Березка. Хотя из наших, доступных нам магазинов, пожалуй, был одним из лучших. Эх, получать бы хотя бы часть денег в валюте, как мы хорошо бы зажили! Погуляв по Красной площади, полюбовавшись сменой караула у Мавзолея, да еще выпив в кафе ГУМа по чашке классного кофе "Мокко", мы поехали к своему паровозу. Сели в купе, и вскоре поезд стал маневрировать, подъезжая на исходную позицию на Курском, чтобы отправиться в обратный путь, в Харьков. Ночью меня сильно мучила жажда, видимо я все же злоупотребил копченым угрем, и я раза два выходил в тамбур к титану с чаем, жадно выпивая стакана два тепловатого, остывшего кипятка.

В Харькове мы сразу с вокзала наняли такси и повезли наше богатство домой. Таксисты здесь, как и в Москве очень обрадовались, увидев людей с большими коробками с иностранными надписями. "Эти люди торговаться не будут", - подумали они, и были, как ни странно, правы. Заплатив за все про все около шестисот сертификатных рублей, или примерно 540 долларов, жалеть три "деревянных" рубля на такси было даже неудобно.

Затащив ящики на пятый этаж и распаковав их, мы стали любоваться аппаратурой, заодно давая ей время акклиматизироваться после уличного холода. От аппаратов исходил какой-то специфический запах, который и сейчас часто сопровождает распаковку новой импортной техники. Говорят, что этот запах связан с применением особого сорта картона и даже ингредиентов корпуса или специальных консервантов, а может, это был запах родной для аппаратуры Японии. Но уж точно он не был родным для нас, хотя и не был столь противным, каким впоследствии был запах от китайской техники.

Мы достали инструкции и схемы, стали прикидывать, куда и как разместить аппаратуру. Игорь решил сам магнитофон расположить в спальне, а колонки повесить в зале и провода к ним протянуть через имевшиеся вентиляционные отверстия. Магнитофон мог ставиться вертикально и горизонтально, и когда его ставили вертикально, имел весьма импозантный вид. Расставив аппаратуру и пробно ее включив, мы осознали, что, в общем-то, слушать нам нечего, кроме рекламной скороговорки на английском и японском языках о прелестях данной модели Sony.

На кассетной Соньке был встроенный микрофон, и мы записали несколько наших собственных произведений, просто проверяя звук, но слушать это была тоска. Впоследствии мы брали этот кассетник в институт и развлекались тем, что записали на него звуковой сигнал, заменявший звонки на перемены, и сидя на задней парте, включали его за несколько минут до окончания пары. Один раз даже сократили пару минут на 15, когда лектор, услышав сигнал и пожав плечами, посмотрел на свои часы, но все-таки нас отпустил на перемену, но это могло случиться только один раз, далее нас бы быстро расшифровали.

Из источников качественного сигнала был только УКВ-диапазон в приемнике "Фестиваль", хотя и монофонический. Мы записали несколько "хитов" с Маяка и остались довольны качеством их записи. "Сонька" не подвела. Не подводила она нас и в дальнейшем, подтвердив репутацию высокого качества японской техники.

Из всего набора, который мы собирались приобретать, не было только проигрывателя. В московской Березке нам не смогли ничего предложить, сказали, что может скоро будут поступления. Оставить заказ на проигрыватель было нельзя, да и кто стал бы держать ходовой товар для иногородних покупателей, когда и в Москве спрос был высоким. Желание обладать проигрывателем было весьма высоко, потому что тогда самым лучшим по качеству источником записей были виниловые пластинки. В Харькове существовала большая пластиночная толкучка, которую называли почему-то "балочкой", и мы туда частенько захаживали. Игорь всерьез вознамерился коллекционировать записи, и самым простым способом было купить два-три диска, и потом обменивать их, попутно оставляя себе копии на магнитной ленте. Учитывая качество Соньки, это было легко достижимо, не было только механизма для проигрывания пластинок. Советские "II-ЭПУ-38М" годились только для таких же советских пластинок, да и то "запиливали" их довольно быстро. А уж жертвовать купленными по 60-70 рублей иностранными дисками было бы безумием.

Так прошло месяца два, и вот Игорь через какие-то левые каналы узнал, что достойный проигрыватель можно купить в киевском "Каштане". Сказано – сделано, Игорь берет билет на утренний рейс в Киев, там едет в "Каштан", покупает проигрыватель, и вечерним рейсом – обратно в Харьков. Самолет до Киева летел часа полтора, так что вполне реально было обернуться в один день. Так оно и вышло, и дождливым майским днем к вечеру Игорь появился сияющий с большой картонной коробкой, в которой был упакован "Dual-1219" в исполнении немецкой фирмы Grundig.
Предусилитель-корректор для него мы спаяли сами, потому что фирменные были уж очень дороги.

Теперь цепочка диск – проигрыватель – магнитофон – катушка с лентой – пополнение коллекции – возврат или обмен диска – стала пригодной к использованию.

Понемногу стала вырисовываться и схема главного приобретения – автомобиля.

К этому делу Игорь подошел весьма основательно. Почти сразу же стало ясно, что купить "Волгу" в Харькове невозможно. Там существовала очередь только на "Москвичи" да на недавно появившиеся в продаже "Жигули" двух моделей: ВАЗ-2101 – "обычной", как ее тогда называли, и ВАЗ-2103 – модели "люкс". "Волги" же шли в основном по предприятиям, да в виде исключения по спискам Горисполкома, и получить их могли только особо выдающиеся личности. В любом случае за "Волгой" надо было ехать в Москву или в Горький. Игорь рассудил, что раз в Москву пригоняют машины из Горького своим ходом, то они уже имеют пробег, и как там шоферы перегонщики соблюдают правила обкатки, одному богу известно. Так что есть прямой резон ехать сразу в Горький, на завод, и оттуда гнать машину в Харьков. Через знакомых Игорь нашел шофера-попутчика, созвонился с конторой "Внешпосылторга" в Москве и вылетел туда для оформления наряда-заказа, с которым уже и прибыл в Горький, на автозавод. Дело решилось споро, и уже через день "Волга" мчалась навстречу своей новой жизни в Харьков.

Это была светло-серая красавица ГАЗ-24-10, вся сияющая новенькой лакировкой. Когда обсуждался вопрос о цвете машины, мать Игоря хотела брать черную или темно-вишневую, но Игорь сказал, что на черных ездят только большие начальники, да и греется она на солнце неимоверно, а темно-вишневую замучаешься мыть, потому что на ней сразу видна пыль. Итак, он переубедил мать в пользу светлой окраски и когда приехал, и мать увидела машину, она согласилась, что этот цвет не хуже, и была довольна. Гаража у Игоря не было, ставить под окнами автомобиль стоимостью 9 тысяч по номиналу, да еще снабженный колесами, было чистым безумием, так что, опять же через знакомых, Игорь арендовал гараж в ближайшем к дому обществе на Павловом Поле. Гараж был знатным, туда помимо Волги умещался еще и Запорожец сына хозяина, которым, он, впрочем, не пользовался, а вскоре и вовсе съехал.

Была еще одна проблемка – у Игоря еще не было прав, хотя мы с ним на пару уже ходили на курсы шоферов при военной кафедре в родном институте. Экзамены в ГАИ совпали с экзаменами в институте, и мы с Игорем решили эту дилемму по-разному. Я опасался получить плохую оценку в институте, что грозило лишением стипендии на ближайший семестр, поэтому выбрал подготовку и сдачу экзамена по предмету "Моделирование систем", отложив экзамен на права до лучших времен, а фактически, как потом оказалось, на 25 лет. Игорь же, имея в гараже новенькую машину, которой, так же как и ему не терпелось вырваться на дороги, решил закосить институтский экзамен и все время готовился к сдаче экзамена в ГАИ. Экзамены мы оба сдали в один день, Игорь получил права, а я четверку по предмету и право на стипендию, которой Игорь на тот семестр лишился из-за пропуска экзамена. Этот экзамен он потом досдал, но выше тройки ему не светило, да и готовился он неважно, будучи весь в автомобильных хлопотах.

Оказалось, однако, что сдать экзамен в ГАИ и ездить по городу это две большие разницы, и поначалу мы с Игорем катались исключительно по гаражу и окраинам Харькова, где не было интенсивного движения. Игорь и мне давал руль, и тогда я испытывал ни с чем несравнимое удовольствие от управления послушной железякой.

Первое серьезное путешествие мы предприняли в сентябре 1974 года, уже перейдя на пятый курс института. У Игоря оказались дальние родственники в Петромихайловке, пригороде Запорожья, они работали в семеноводческом совхозе, и Игорь сговорился приехать к ним за арбузами и другими овощами по сезону. Дорога в один конец составляла примерно 300 км, и хотя у меня не было прав, Игорь рассчитывал на мою помощь и смену его за рулем. Взяв с собой атлас автомобильных дорог, очень полезную штуку по тем временам, где среди прочего указывались редкие тогда заправки, мы тронулись в путь на юг от Харькова. На дорогах машин тогда было мало, гаишников почти не встречалось, блаженное время! По пути через примерно 100 км Игорь передал мне руль, а сам сел рядом. Честно говоря, водитель из меня был так себе, поэтому Игорь вместо отдыха изрядно нервничал, когда у меня не совсем получалось с управлением. В одном месте чуть было не произошло происшествие. Я ехал на подъем за тихоходным трейлером, и уже было собрался его обгонять, а видимость была ограничена, так что я в последний момент передумал и вернулся на свою полосу позади трейлера. В этот момент сверху показался автобус, и если бы я продолжал обгон, лобового столкновения было бы не избежать. У меня еще долго потом тряслись руки, хорошо, что Игорь не понял моего маневра, а, может, понял, да сам не сообразил ничего, ведь все произошло очень быстро.

В другом месте нам удалось немного заработать денежки, когда мы, выезжая с заправки, прихватили попутчика. Я приостановился в зоне действия знака "остановка запрещена", и как на грех, навстречу ехал мотоцикл с гаишником, но он как-то не среагировал, когда мы остановились, чтобы подобрать пассажира. Игорь даже прикрикнул на попутчика, мол, давай быстрее садись, и мужик пулей залетел в салон. Дальнейший путь до Запорожья прошел без приключений, и мы вдоволь покатались по городу, проехав до плотины и обратно. Потом еще ездили на вылазку на Хортицу, думали рыбачить, Игорь брал с собой спиннинг, но поймав какую-то подозрительно вялую рыбу, не решились ее есть, а больше ничего не попадалось. Из той поездки мы привезли полный багажник и салон арбузов, которые прикопали в гараже в погребе, в песок, и арбузы были у нас аж до Нового года.

Еще мы несколько раз ездили за грибами в сосновый лес в пригороде Харькова. Тогда автомобилей было мало, и за пределами автобусных маршрутов грибников почти не было, благодать! Честно говоря, я небольшой любитель "тихой охоты", вот развести костер, даже чистить грибы и потом их жарить – это мне больше по душе. Ездили мы и на рыбалку на пруд за Алексеевкой, также в пригороде Харькова. Был конец апреля, солнышко пригревало довольно-таки сильно, Игорь взял надувную лодку, и мы ставили "телевизоры". Это такая браконьерская снасть из сетки, в нижней части имеющей латунный стержень, а в верхней - пенопластовый поплавок. Когда ставишь такую снасть, сетка в воде растягивается, образуя своеобразное окно, - "телевизор", и если в ячейку попадает рыба, выбраться она уже не может. Конечно это варварский метод рыбалки, но кто там за нами следить будет, ведь пруд далеко от жилой зоны. Таких телевизоров мы наставили по всему пруду штук восемь, и, курсируя на лодке по кругу, выбирали улов. Незаметно, увлекшись ловлей, мы сильно обгорели на солнце, у меня особенно пострадали ноги и живот, на котором потом вздулся большой водяной пузырь, достаточно болезненный.

Игорь стремился оборудовать машину разной электроникой, он приобрел в Москве кассетную автомагнитолу, по тем временам вещь весьма редкую, фирмы "Beltek", и еще переносной телевизор "Электроника ВЛ-100" с экраном чуть больше почтовой открытки. Но зато, выезжая на природу, можно было смотреть телепередачи, хотя этого добра и в городе хватало с головой, даже с учетом того, что не было тогда вездесущей и назойливой рекламы.

Так-то вот, довольно своеобразно и интересно прожили мы последние два года учебы. Потом я защитил диплом, уехал на каникулы, далее – в Кривой Рог по распределению, и надолго валюта и ее советские заменители ушли из моей жизни. Был один интересный момент, когда кто-то притащил на работу изрядно потрепанную купюру в 1 доллар, но воспринимать этот зеленый листок как деньги было очень трудно. Рассматривая разные масонские знаки на оборотной стороне купюры, можно было прийти к выводу об излишнем символизме и даже претензиях на мировое господство, выраженных в девизе "за новый порядок". Это давало пищу для разных фантазий на тему масонства и сатанизма. Нам же было довольно таки необычно наблюдать какие-то мистические знаки вместо используемых тогда у нас повсеместно изображений вождя и герба с серпом и молотом и с лентами всех 15 союзных республик и надписями на тех же 15 языках, дублирующими номинал купюры. Любопытно, что в самой Америке наличными долларами в мелких купюрах пользуются в основном мафиози и наркоторговцы.

В Шевченко я работал в закрытом почтовом ящике, и хотя в соседних нефтяных конторах практиковались поездки за границу и даже круизы вокруг Европы с обменом рублей на валюту, что-то около 200 рублей, эти поездки для работников средмаша были недоступны по соображениям секретности. Прошло время, начал разваливаться Союз, и вот уже на последнем его издыхании, в 1992 году я получил приглашение на учебу в Великобританию. К этому времени я еще работал в средмаше, но порядки стали намного либеральнее, никто никакими секретами не интересовался, да и то сказать, тогда уже вовсю громили КГБ на самом верху, так что чего уж там до мелкой сошки, хотя комиссию и все положенные ступени проверки я проходил почти как в старое советское время.

Оформив поездку, для чего мне понадобилось лично посетить Алма-Ату и Москву, я вылетел в Лондон, не имея в кармане ни пенса валюты. В Москве тогда был страшный валютный дефицит, "Березки" позакрывали, чеки, которые сменили сертификаты "Внешпосылторга", меняли на простые советские рубли, что было невыгодно. Доллары уже ходили вовсю, но официальных обменников было мало, и работали они только на прием долларов и выдачу рублей по курсу, который также был невыгоден. Люди, имевшие валюту, затаились и продавали ее только в крайнем случае.

Итак, я ступил на британскую землю абсолютно без денег, и когда мне выдали чековую книжку конторы Томаса Кука и часть суммы наличными, я даже вначале не поверил глазам. Да и деньги были какие-то чудные, как будто не настоящие. Но, как говорится, жить стало веселее. Очень поразило обилие товаров в магазинах. После наших пустых полок и тотального дефицита это был настоящий шок. Но когда я переводил цены в рубли, радость мгновенно улетучивалась, получалось так, что за чашку чая я заплатил бы в рублях дневной заработок. И какой чай мог бы полезть при этом в горло. Выручало то, что я был на полном пансионе, т.е. думать о питании и ночлеге в продолжение учебы мне не надо было вообще. Ну а на уик-энды я жил у хозяйки, за 25 фунтов в сутки, что было весьма демократичной ценой, в сравнении с гостиницами, где дешевле 60 фунтов номеров не было. С питанием было так, что хозяйка меня кормила завтраком, это входило в стоимость проживания, а обед я должен был находить сам. Поначалу она мне предложила добавить по три фунта за обеды, но я, переведя это в рубли, ужаснулся, ведь по тогдашнему курсу это были 1500 рублей, огромные деньги. Выручило то, что я привез с собой несколько банок тушенки, а хлеб и немного фруктов я выкраивал из моего дневного рациона в процессе учебы. Конечно, денег мне выдали достаточно, и можно было вообще не экономить ни на чем, но сознание отказывалось тратить даже лишний пенс, когда я переводил это в рубли. Настолько наш рубль тогда опустили младореформаторы! Из поездки я привез больше двух тысяч долларов, на которые перевел выданные мне фунты, и этой суммы нам хватило на приобретение трехкомнатной квартиры на втором этаже в центре города Шевченко в соседнем 7 доме. Таковы были валютные гримасы.

Когда Казахстан ввел свою собственную валюту, "тенге", курс установили 1 к 500 к старым советским рублям, которые обесценивались со страшной силой. Люди получали зарплату и бегом бежали что-то покупать, чтобы деньги не пропали. Потом тенге начал обесцениваться еще быстрее российского рубля, а советские рубли вообще прекратили хождение. Зато хождение получил доллар, и многие обменивали тенге на доллары, чтобы хоть как-то приостановить инфляцию. Отправляясь в отпуск, мы брали с собой доллары, накопленные от обмена "тенгешной" зарплаты, это было выгоднее, чем напрямую менять тенге на российские рубли. В России мы меняли доллары на рубли, и, в общем, в течение отпуска жили безбедно.

Мы хорошо научились различать доллары, потому что фальшивок тогда ходило немало. Освоили и тонкости волосяной защиты, и магнитные слои, распознаваемые прибором с магнитофонной головкой, и стираемую зеленую краску, и даже выучили портреты американских президентов, как если бы эти важные дядечки в париках были нашими родственниками. Казахские тенге мы также пользовали, по привычке называя их рублями. Никак не могли привыкнуть к названиям "тенге" и "тыины", для нас это были рубли и копейки.

Когда к нам приезжали австралийцы с миссионерскими целями, они жили в семьях, у нас тоже жили трое из них, и мы познакомились и с австралийскими долларами.

Переехав в Россию, мы постепенно ушли от долларовых сделок, хотя до 1998 года потратили изрядную сумму в долларах на текущие расходы. Знать бы, что будет дефолт, можно было эти доллары выгоднее пристроить. Но как знать, где найдешь, а где потеряешь?

Сейчас опять американская валюта правит бал, тесня вместе с евро наш изрядно отощавший рублишко. Развал экономики в "лихие" 90-е еще долго будет аукаться нашей стране, подсевшей к тому же на нефтяную иглу. Конечно, цены на жилье уже и в долларах просто бешеные, квартира за 2000 долларов – это из области фантастики, сейчас один квадратный метр стоит дороже. Валюта вошла в нашу жизнь прочно и надолго, каждый день объявляют курсы доллара и евро, по ним пересчитывают все цены на товары, очень зависимые от импорта. Вот только продаем мы реальный товар, ту же нефть, которую еще называют кровью земли, а получаем взамен турецкий и китайский ширпотреб низкого качества, да американские ножки Буша и другие продукты, из которых наверняка часть с генно-модифицированными добавками.

В Советском Союзе был валютный голод, советские рубли иначе как деревянными не называли, даже приводили в доказательство характерные знаки, похожие на спилы дерева с годовыми кольцами на купюре в 1 рубль образца 1991 года. Но если у тебя была валюта, пусть даже в виде суррогатных заменителей, то товары импорта ты мог приобрести самого высокого качества, отобранные специально обученными экспертами-товароведами, для которых стимулом были те же суррогатные заменители, с которыми и мне довелось познакомиться в эпоху развитого социализма.