Остров. Продолжение

Волны всё так-же накатывали на остров , сползая эфимерными человеческими руками, скрюченными пальцами разрыхляя жёлтый песок сухого смысла. Под пальмой, торчавшей пластиковым гротеском посреди островка как обычно валялись тряпичные куклы, олицетворявшие семью и друзей. Куклы были набиты смыслом. иногда они общались, тогда хозяин острова моделировал ситуацию, исправлял ошибки, допущенные в реальной жизни...Среди кукол были и ушедшие из реального мира люди. Такие обычно молчали. Пальма иногда приносила плоды, это были творческие потуги, гнилые яблоки похвалы, надкусанные кем-то. Не съедобные и тяжёлые камни гордыни, то холодные то горячие. Бросаемые в океан, окружавший остров они вылетали назад и пребольно лупили хозяина островка. Их приходилось то обжигаясь то отмораживая сознание, стачивать друг об друга. За счет этого островок постоянно оставался одного размера, излишки песка смывались в тёмные пучины мутного океана человеческих страстей.
                В один из моментов самокопания он опять очутился на острове. Всё было как всегда. Но вдруг на горизонте появилась темная куча воды, поднявшаяся над общей гладью унылого простора. Куча приближалась, стали видны очертания. Формы напоминали океанский лайнер, в подобиях иллюминаторов виднелись размокшие обрывки газет с чёрно-белыми размытыми фотографиями людей. Над лайнером тревожно трепыхался "весёлый Роджер", на борту красовалась надпись, собранная из человеческих зубов. Надпись гласила-"ЛЕЙЛА". В толще застывшего цунами виднелась рыба-луна. Она стояла вертикально и была центром судна из грязной воды. Рыба испражнялась. Вот из низа круглой туши появилось что-то белое, и в следующий миг круглое ребро матово отсвечивая спиралью ушло на глубину под судном. Рыба поднатужилась и следом кувыркаясь отправился выпуклый череп."Это предыдущий островитянин"-подумалось хозяину островка. Мысль была ленивой, страха не было. Это был его мир, и пока он стоял на тверди островка, ничего не угрожало целостности сознания. Рыба-луна не была той Сиреной, что могла заставить его кинуться в пучину, да и вдруг он понял, что у него на ногах поблёскивающие синевой стальные кандалы, на цепь от которых навалились куклы. Когда он обернулся, куклы заматывали цепь у корня пластмассовой пальмы. Их вялые движения заставляли волосы на голове шевелиться. Куклы мало походили на людей, грубо сшитые из серых застиранных простыней. Кое-где виднелись заплатки из элементов верхней одежды, лица были намечены условно. На круглом навершии у каждой из кукол был углем нарисован рот в кривой ухмылке, глазами являлись разные по цвету и размеру пуговицы. Из-под заплат и частых дыр выглядывали наружу пучки смысла, старой размоченной ветошью и коричневой соломой...