Говоря о свободе

Говоря о свободе, следует осознавать,
от чего именно мы хотим освободиться.
От мира, в котором живём; от войны,
возбуждаемой в воспалённом уме, против окружающего мира,
пытаясь навязать ему удобное для себя существование;
от нищеты, болезней, жары, холода, старости, смерти…страдания.

Отождествляя себя с центром мира,
вокруг которого должно всё вращаться -- не освободиться,
ведь мир становится крепкой сферой окружающей смутное чувство «Я».
Чем больше и ощутимее это «Я», тем теснее ему в центре мира.
«Я» начинает брыкаться и расталкивать для себя пространство,
но мир, видя такую агрессию,
усиленно сопротивляется и раздувается в ответ,
ещё более зажимая «Я» в своём пространстве.

Не лучше ли идти в обратном направлении – на уменьшение «Я»,
вплоть до его исчезновения?
Тогда, потеряв границы смутного чувства «Я»,
сознанию ничего не остаётся,
как обратиться к форме всего мира,
осознавая ясно происходящее в нём.

Волки и овцы – лишь временные структуры сознания,
питающие и освобождающие друг друга.
Кто остаётся в большем выигрыше: волк, утоливший голод,
или овца освободившаяся от страдальческого воплощения,
потерявшая никчемную жизнь, став пищей?
Никто и оба сразу.

Но ум, сконцентрированный на линейное понимание
и заземленный на одной из трёх жажд,
не в состоянии дать событиям свободную и независимую интерпретацию,
поэтому любое суждение будет обречено на спор.

Поиски  свободы в сансаре – бессмысленны.
Ни среди друзей, ни среди родни, ни среди врагов – нет свободы:
от страха, боли, отчаяния, тревоги и беспокойства,
болезни, старости и смерти.
Даже положительные, казалось бы,  чувства:
радости, любви и счастья
содержат в себе весь нежеланный набор, перечисленный выше.
Там, где присутствуют три жажды:
жажда существования, жажда несуществования
и жажда чувств, там нет свободы.