Последнее лето детства гл. 1

             Глава 1

        Тропа таёжная

Я верю в жизнь, когда кипит весна,
Ликует Солнце, распевают птицы,                 И перспектива солнечно ясна,                И  планам в жизни нет границы.

       Михаил Величко

Идти с  огромными рюкзаками и так-то было  тяжело, да еще и крутая таежная  тропа с  камнями и корнями могучих  елей, духота, комары. … Тоска!   Споткнувшись в очередной раз,  я   малодушно  подумал:
 - И  нафига  попёрлись?  Дома бы сидели, отдыхали бы после выпускных  экзаменов … а здесь ... мучайся вот …   Но тут тайга, словно подслушав  мои горестные мысли, сжалилась и   резко повернула тропу вниз, в долину, а под горку-то даже с нашими рюкзаками идти не в пример легче!   А тут еще горный  хребет с могучими елями заслонил нас от жалящих – несмотря на шесть часов вечера! – лучей июньского солнца. Все заметно повеселели, заговорили и зашагали бодрее. Спустившись вниз,  тропка слилась с ручейком,  и мы, охлаждая разгоряченные и усталые ноги, с наслаждением пошли прямо по воде горного, а посему, очень холодного ручья. Мы шли, время от времени наклонялись и, черпая  ладонями воду,  плескали её   на лицо, грудь… Хорошо!
- Так, ребятки, не пить, не пить!  – прикрикнул Папа, увидев, как я пью холодную водичку прямо с ладони, – терпеть, ребятки, терпеть,  а то хуже будет.
- Дядя Миша, а может, привал, а? - вякнул было Вовка, прекрасно зная ответ. И точно: Папа, шедший впереди, ничего не ответил на провокационное предложение, а только ускорил  шаги,  и мы  рысью помчались вслед.
- Некогда, ребятки, некогда, -  все-таки снизойдя до ответа, вскоре коротко бросил Папа. - Вот сейчас поднимемся - и там десять минут отдыхаем! Вперед!
 И мы, плюхая разношенными кедами по воде, бодро зашагали дальше.  Но вот зашли под кроны елей, и навалилась новая  напасть! Причем навалилась – в прямом смысле слова: это были  комары! Огромные и вечно голодные серые разбойники  накинулись на нас такой густой тучей, что приходилось дышать через раз, прикрывая рот ладонями. Вот тут мы и вообще перешли на бег, стремясь быстрей выбраться вверх, где спасительный  ветерок разгонит эту  мерзость летучую. Вскоре кончился ручеёк и  начался подъем.    Через полчаса – Ура! Ура! - мы выскочили на перевал. Уф! Вот и  отдых! Все с наслаждением скинули свои рюкзачищи и попадали, закинув ноги вверх: кто на рюкзак, кто на ствол дерева…   Ноги от напряжения гудели так, что казалось, ствол дерева резонирует.
- Ну-у,  -  доставая свою фляжку, протянул наш Руководитель,  -  сначала  прополоскали рот, потом  -  каждый по три глоточка  … и не больше! – рявкнул Папа, глядя на наши посветлевшие лица,  и все  принялись откручивать пробки своих фляжек. Некоторое время стояла тишина, перемежаемая характерными булькающими  звуками.
Испив водички,  отдышались и огляделись. Прямо перед нами, внизу, расстилалась широкая долина ручья с интригующим названием Малый Индей!  Эта долина с пологими склонами гор  уходила прямо на юг…
-  Дядя Миша, – спросил Валерка, - а вон та, дальняя, гора ведь уж за Маной?
- Да, ребятки, за Маной! Вот дойдем туда - и  все,  конец пути, ночевка!
- А завтра –  ох и поплывём, ох и покупаемся... – мечтательно протянул Валерка,  и вскочив, радостно запрыгал, заорав во весь голос:
- О-го-го… Ма-ана-а-а, мы идем к тебе!
- П-а-н-я-тно, – многозначительно протянул Папа, увидав Валеркины ужимки    и прыжки,  -  отдохнули, значит … Подъём!  - и первым встал, взявшись за рюкзак. Мы дружненько заныли:
- Ну,  дядя Миша … Папа, ну еще пяток минуточек, а? – канючили  мы.
- Никаких минуток!  Нам еще добрых два, а то и все три часа топать…. Неизвестно еще, какова тропа впереди, – добавил неумолимый дядя Миша. И вслух прочитал:


Нет у нас ни звания, ни сана -
Мы простые баловни судьбы.
Мы идем в леса на речку Мана
Через Красноярские Столбы.
 
- Все … пошли, – сказал Папа и шагнул вниз, на тропинку.
Что ж делать - охая и помогая друг другу, влезли в тяжеленные рюкзаки и двинулись следом по тропе, в долину, навстречу желанной красавице – таежной речке Мане!
Этот оставшийся десяток километров до реки дался нам очень тяжело.  Тропа оказалась хуже, чем мы могли себе представить - просто препаршивой, и  к цели подходили уже совсем измотанные: понурые и молчаливые. Устали все прилично – ведь за спиной остались без малого сорок километров горной таёжной тропы, поэтому, когда отрылась широкая речная гладь, никто особых эмоций не проявил. Молча, один за другим, подтянулись к трем здоровенным елям, стоящим чуть обособленно,  и с облегчением скинув ношу, повалились в высокую    траву альпийского сибирского луга.
Впрочем, отдых длился недолго. Подступающая ночь подстёгивала,  и вскоре на галечной, продуваемой ветерком, косе пылал  небольшой костерок. Мы с Вовкой кипятили воду,  заваривали  чай, открывали тушенку  и резали хлеб,  а двое Валерок под руководством Папы обустраивали место ночлега: натягивали между елями тент,  рубили лапник,  раскладывали спальные мешки, вкладыши  в них.  Ну, короче,  делали обычную рутинную подготовку к ночлегу.   Ужинать  сели, когда на еще светлом небосводе засверкали первые, самые яркие, звезды, а в долинах уже сгустился мрак. Раздав открытые банки с тушенкой и хлеб с кусочками совсем растаявшего сала, я взялся за котелок разлить чай, но Папа меня остановил:
- Погодь, сын, – и достал из своего рюкзака плоскую бутылочку:
- Вот, ребятки, в нарушение всех правил сегодня выпьем этот коньяк.… Я его в прошлом году из Германии привез – ну ты помнишь, Вовка, – сказал он, обращаясь ко мне. -  Здесь  150 грамм… так что на каждого придется ...
 - … по 30 грамм всего-то, – тут же встрял  Вовка,  – ма-а-а-ло!
- Вот оболтус, мало ему, – добродушно усмехнулся Папа, – ещё  успеешь наглотаться по жизни этой дряни,  -  и раздал нам эмалированные кружки, в которых на донышке плескалась почти черная жидкость.
Некоторое время мы сидели, поглядывая то в кружки, то на Папу. Наконец он оторвал взгляд от костра:
-  Вот что, ребята, я хотел вам сказать, – Папа откашлялся. 
- У вас сейчас единственный и очень короткий период в жизни, когда вы - Никто! Понимаете, Никто! Вы неделю  назад окончили школу и получили аттестаты зрелости, и сейчас находитесь на рубеже: назад уже невозможно, а впереди – неизвестность! Вам   не дано знать, что будет с вами дальше! Никому не дано этого знать! Но вы должны понять, что впереди – Жизнь, и какой она будет, зависит только от вас. У вас впереди неделя -  ну или чуть больше! - до принятия вами решения: как строить свою жизнь, и кем вам быть в этой жизни. А поэтому  я вас попрошу:   остановите череду своих дел, скачку своих  мыслей и отстраненно, спокойно подумайте – куда идти, и кем стать. Подумайте  в одиночестве, один на один со своей …  совестью … с самим собой. Подумайте, прислушайтесь к своему «Я» и принимайте решения. А приняв его – действуйте! Понимаете, ребятки? -  Папа снова замолк, глядя на угли костра, и через минутку продолжил:
- И еще! Вы  четверо закадычных друзей.  Вы всю школу вместе, но с этого момента ваши жизненные дороги разойдутся… и с каждым годом будут расходиться  все дальше и дальше! Сумейте дружбу юности пронести через всю жизнь. Это – важно, это очень важно. Это будет давать вам  силы всю вашу жизнь. За вас, ребятишки! Пусть все у вас в жизни сложится хорошо!  - и Папа, подняв кружку, одним  глотком  выпил коньяк. Выпили и мы …
Поужинали молча  и очень быстро. Но все равно к концу ужина  летняя ночь уже вступила  в свои права. И хоть небо еще хранило отблеск прошедшего дня, звезды уже густо осыпали  весь небосвод.   Папа  сразу после ужина умылся и ушел спать. Мы еще чуток посидели – как же, первая таёжная ночь  ... поговорить…гитара.    Володька даже  взял её  и   сыграл какую-то пьесу, но настроения ни петь, ни слушать не было. Сорок километров давали о  себе знать,  и поэтому,  перекинувшись десятком слов, потянулись к спальным мешкам. Я, уже забираясь в спальник, увидел, как струйка дымка от костра поднимается вертикально вверх, и едва успев  подумать, что завтра погода будет отличная, тут же провалился в темноту сна ….