Последнее лето детства гл. 5

  Глава 5.

Поиск пути

Лесной костерок в темноте полуночной
И яркие звезды, и вечный покой …
Повита душа этой завязью прочной
С друзьями, со скалами, с дикой тайгой!

Михаил  Величко

… вот Лысый, гад, - подумалось мне, – фонариком в глаза светит, шутник.
- Отвали  … не  мешай, – пробормотал я,  ткнув кулаком в сторону светящего фонарика и… проснулся. Рывком сел,  облокотившись спиной о камень – тёплый,  хороший! - и сладко зевнув,  осмотрелся: солнце почти совсем скрылось за низкой горой  в западной, самой нижней  части долины. Вот его последние лучи  я-то  и принял за проказу моего друга.  Вспомнив о ребятах, мне взгрустнулось. Вот идут …   Вместе все смеются, шутят, а ты тут сиди один-одинёшенек,   как «тучка золотая на груди утёса великана». Тоскливо ….
Потом я помахал руками немного (размялся) и неторопливо  осмотрел запасы, что перед уходом мне оставили (скинули  в маленьком рюкзачке) друзья: почти полная -  «раздутая» - солдатская фляжка с крепким-крепким чаем, настоянным на золотом корешке, два свитера, теплые брюки и солдатская плащ-накидка.
- Не замёрзну  даже на скале, -  удовлетворённо решил я и сложил всё назад. Некоторое время задумчиво разглядывал м-а-ассивный  бутерброд с  маслом и свиной тушёнкой, сглотнул слюну, но решил, что съем позже, перед сном, – и спрятал.
Попив чайку – немного, пару-тройку глотков всего-то,  я уселся, болтая ногами, на краешек скалы,  и еще раз оглядел залежи  мумиё, что мне так и не дались. Пока не дались!
Где-то внизу вдруг жалобно и как-то надрывно закричала сойка:» Кэ-э-й, кэ-э-й!»  К этому крику сразу же присоединился вздорно-пронзительный и многоголосый  стрёкот сорок:
- Видать, медведь бродит, – подумалось, – а до меня-то ему не добраться. Вот! Потом  я встал и взялся обследовать  то место, что стало моим  домом до утра, как минимум. Это была площадка треугольной формы. Один ее край, где я только что сидел, обрывался вниз - туда, откуда я  и поднялся.  Противоположный  -  постепенно сужаясь, на расстоянии метров пяти смыкался со скалами. У основания сомкнувшихся стен  было отверстие, уходящее косо вниз.
- Пожалуй,  без лишней одежды при необходимости  можно протиснуться, – подумалось мне.
Затем я, ощупав и оглядев  стенки,  «врасклинку»  поднялся метра на три вверх, где была  еще одна округлая площадка. Она с одной стороны покато уходила вниз, в пропасть, в долину. А с противоположной стороны, примерно там,  откуда я  и спускался,   высилась массивная и почти вертикальная скала. Неприступная ….
- Да … хода ни вниз, ни вверх нет, – решил я, еще раз все оглядев.- Так, а справа? – и подойдя  к части скалы,  противоположной месту моего неудачного спуска, огляделся.  Ниже и немного под скалой  просматривался   карниз, шириной местами до метра. Он косо, под углом градусов в тридцать уходил к вершине и терялся там.
- Даже не теряется, а скрывается  за краем!  –  азартно подумал я. – А пожалуй,  карнизик надо разведать!  Вдруг там ход наверх найдется? Вот все удивятся-то! Придут утром, а я у костерка посиживаю! – и в радостном  ажиотаже стал намечать путь к  карнизу, начисто забыв строгий папин наказ не «рыпаться», а  смирненько сидеть до самого утра на своём  месте.
Через полчаса разглядываний и прикидок, как все это сделать – спуститься на карниз и по нему попытаться уйти вверх! -  выяснилось следующее. На карниз можно было  спуститься только  снизу, с моей площадки, сквозь ранее обнаруженное отверстие, да вот беда: отверстие, по сути, наклонная труба  была длиной    не менее  четырёх метров. И спуститься по ней вниз, на карниз, труда-то не составит.  А вот как потом подняться назад? Пути возвращения, так сказать, пути отхода, все равно надо было продумать. На всякий случай!  Уж слишком труба была узка - не позволяла работать ни руками, ни ногами. Вернее, пальцами ног можно было бы  отталкиваясь, протискивать  тело вверх … Однако  это  было чревато!  Для подъема силой одних пальцев ног уклон трубы был чересчур велик, сил могло не хватить! После некоторых раздумий  в щели, что подходила сверху  к трубе, я заклинил фляжку, вокруг нее завязал остаток репшнура и после силовой проверки самодельного «устройства»,  скинул верёвку вниз ….
Через пять минут я уже стоял на карнизе и торопливо одевался в заранее скинутую вниз одежду. За это время я успел осмотреть и предстоящий путь. Несмотря на его  незначительную крутизну,  «истюзиазьм» мой несколько поуменьшился. Во-первых,  весь карниз был густо покрыт мхами и лишайниками, а они, как известно каждому скалолазу, значительно уменьшают сцепление ноги со  скалой, а во-вторых,  имелась парочка мест с большим боковым уклоном….  Учитывая  все это, путь мне  предстоял не такой уж и легкий… В какой-то момент я даже заколебался – а не вернуться ли? Однако, отбросив сомнения, потихоньку двинулся вперед, тщательно подтирая подошвой  калоши места, куда предстояло ступить. Первый наклонный участок миновал довольно уверенно, второй же - с трудом, на пределе сцепления ноги. Благо, мелкие трещинки на вертикальной скале помогли поддержать вес тела. Последние три-четыре метра пробежал почти бегом, и вот он, конец … поворот … площадка под обширным скальным навесом и … ничего! Глухой тупик! Пути ни вверх, ни вниз  -  вообще никуда - не было!
Это был удар! Я, когда бежал последние метры по карнизу, почему-то твёрдо был уверен, что  впереди – свобода, впереди дорога вверх, а на самом деле … Разочарование было сильнейшим! Я еще  пару минут стоял, тупо глядя  перед собой, потом  повернулся  и сел на камень, свернув ноги «калачиком».
- Так мне и надо! – подумал я снова, – сидел бы, как папа  велел,  и нефиг было дёргаться!  Поспал бы, отдохнул бы…. Вот дурак!
Так я  сидел и сидел,  меланхолично разглядывая  панораму тайги. Вершины огромных елей колыхались всего-то в  десятке метров подо мной.  Пики   гор, что громоздились далеко на востоке, еще были освещены последними лучами заходящего солнца. Надо было возвращаться.  Не сидеть же здесь до утра. Но энергии и  прежнего куража уже не было. Двигаться совсем не хотелось, и я решил – благо, время-то еще позволяло! – немного расслабиться,  полежать  и опрокинулся на камень. В глубоком синем небе не было ни облачка. Я немного полежал не спине, потом повернулся на бок и, устраиваясь поудобнее,  повернулся спиной к обрыву и стал тупо  смотреть на  глухие камни, заключившие  меня в свои объятия. Там, в самой глубине  площадки, где вертикальная часть скалы  смыкалась с  горизонтальной, была трещина. Она, расширяясь,  уходила  влево и там – я даже не понял сначала! – как-то пряталась за одним из таких вертикальных  рёбер. Еще с минуту я  смотрел на это место, потом поднялся и подошел вплотную к щели. Теперь увидел, что  за этим вертикальным ребром  она переходит в почти правильное, круглое отверстие  около метра в диаметре, причем издалека – я проверил, еще раз отойдя на прежнее место – этого было совсем не видно. Интересно! Мою сонливость сняло как рукой. Присев перед отверстием, я прислушался. Тишина была полная, глухая, и только слабый-слабый ток воздуха  тянул по проходу  куда-то в отверстие, вглубь скалы. Я нащупал коробок спичек и зажёг одну. Пламя ощутимо отклонилось  в сторону лаза, указывая путь!