Последнее лето детства эпилог

   Эпилог

Лишь потом, спустя полсотни весен,
в  тихий час у тихого пруда
Я опять услышу строки сосен,
Что они певали мне тогда.

Михаил  Величко

Немало воды утекло в реке нашего детства с того памятного лета. И  унесла быстрая и холодная вода горной реки не год и не пять, и даже не десять лет – десятилетия минули!  События того лета давно отступили в прошлое, такое далекое, что порой кажутся нереальными, какими-то сказочными, и только  Кристалл из пещеры, что лежит предо мной на письменном столе, напоминает о   далеком прошлом и тех событиях, что пришлось тогда пережить. Никто из друзей так и не узнал о том, что произошло со мной в ту далёкую ночь на громадной скале посреди бескрайней Саянской тайги. Никто так и не знает про запрятанную в глубине скалы пещеру, огромный меч, таинственную скульптуру неведомого Воина и его останки.
В связи с этим любопытен один момент. Когда пару лет назад мы,  четверо друзей  - по-прежнему друзей! -  собрались вместе  и  сидели у меня в комнате, никто из них – никто! – не обратил внимания на большущий Кристалл,  что открыто  лежал на письменном столе. Даже из простого, праздного любопытства никто из них не спросил, что это такое и откуда? Они его просто не видели. Когда уже   утром  ребята уезжали, я спросил:
- Пацаны, а что вам запомнилось в моей комнате? – Они переглянулись, пожали плечами и ответили:
- Да ничё особенного…комната, как комната… а чего ты, Велик, спрашиваешь?
- Ну,  а Кристалл у меня на столе вы видели?
 Так вот, они все трое сказали, что никакого кристалла они и не видели, и не заметили! А ведь он лежал на видном месте. Я его, конечно, не выставлял  под самый нос, но и не заталкивал в темный угол, а они – не увидели…   Вот так!
Да, и еще! Когда мы   вспоминали прошлые годы и, конечно, поход Последнего Лета Детства, никто из ребят не запомнил и  шаровую молнию, что «посетила»  нас  в ту, последнюю, ночевку у Южной Долины. Вот не запомнили, и все!
А Кристалл … Он долгие годы лежал то в ящике кладовки, то в моём письменном столе. Как-то, лет через пять после Того Лета,  я относил Кристалл на консультацию знакомому геологу. Он его мельком оглядел и равнодушно сказал:
- Обычный  горный хрусталь с вкраплениями гранита … или сиенита. Ничего особенного, в общем-то. Даже не самой чистой воды. Геолог ещё немного повертел камень в руках и   с плохо скрытым безразличием вернул  его  мне.
Ничего особенного?  Но ведь почему-то он лежал   в усыпальнице, ведь что-то он значил для …Вождя? Вот только что? И почему-то мне он дался в руки? Ведь я его увидел, ведь мне его дозволили  унести из пещеры? Почему?
Кристалл этот всегда был холодным. Я пытался примитивными методами измерять его температуру, но она ничем не отличалась от комнатной. Но я его всегда ощущал холодным, от него порой даже  руки стыли.
Но вот однажды мой Кристалл пролежал впервые за долгие годы, а может, и столетия, под яркими лучами весеннего солнца на подоконнике – ну забыл его убрать!   А  вечером, когда  я взял его, чтоб спрятать на место,   чуть не вскрикнул от неожиданности:  он был тёплым,  заметно теплее, чем обычно.  Мало того, он стал притягивать мой взгляд. Казалось, он стал более светлым, прозрачным. На него хотелось смотреть и смотреть! Я, держа Кристалл в ладонях, лёг на кровать и стал всматриваться в его глубину. И   в один из моментов стал различать какие-то двигающиеся в глубине Кристалла тени. Вглядевшись, я понял, что это  похоже на несущихся бешеным галопом   лошадей, и я в какой-то момент  стал даже  различать сидящих на них всадников. Но тут из глубины Кристалла стало наплывать  узкое лицо с  хищным  орлиным носом и огромными,  выпуклыми и одновременно узкими глазами. Глаза  метали молнии,  были свирепы, а лицо выражало досаду … недовольство. Эта картина была настолько отчетливой, что я от неожиданности выронил камень, и он,  громко постукивая гранями, покатился по полу….
С тех пор я часто экспериментировал с Кристаллом. Подержав его   на солнышке, я   подолгу вглядывался в его глубину, но  свои тайны он открывал нечасто, да и картины были весьма однообразными. Иногда, как и в тот, первый раз, неслись тысячи и тысячи всадников. Иногда, стоило мне начать смотреть, сразу же выплывало  свирепое лицо Вождя и все сразу исчезало. Впрочем, иногда Вождь внимательно смотрел мне в глаза, как бы решая и колеблясь: а что ему делать? И лишь однажды  Вождь улыбался….
Я уже привычно взял Кристалл в руки и стал смотреть  в его глубину.  Долго мне  виделись только какие-то переливающиеся пятна. Потом стали слышны (первый раз я не только видел, но и слышал!) какие-то ритмичные удары и неразборчивые   крики.  Еще через пару минут (а может часов?) я стал различать тех же всадников, только как бы с высоты, но они не мчались бешеным галопом, как раньше,  а  неподвижно сидели на конях и чем-то били в щиты,  неразборчиво и ритмично скандируя:
- Ис..ис..ис…ис! 
Затем  картинка в Кристалле побежала туда, куда они все и смотрели. Там,  на невысокой и плоской скале, окруженной тысячами всадников, стоял Вождь, сложив на груди руки. Лицо его было суровым, но глаза смотрели прямо на меня и … улыбались! А удары по щитам и ритмичные возгласы всадников становились все громче и отчетливее:
- Ис …ис …хисс .. инхисс, инхисс …
Вот и вся история! Да, совсем забыл! А мумиё мы тогда всё ж  набрали. Валерка Махрыч спустился на веревке и набрал.  И последняя его крошка  была израсходована всего-то  пару лет назад.