Самара

Самара.

- Тебе  там  понравится.  Речка  под  боком.  Прямо  в  конце  огородов.  Да  и  со  стариками,  я  думаю,  ты  поладишь.  Согласен?  А  то  мне  завтра  выезжать  в  Тольятти,  не  знаю,  когда  вернусь.  Что  ты  в  городе  будешь  делать?  А  там  природа,  рыбалка.  Красота,  одним  словом.  Да  и  старики  тебе  понравятся, - Виталик  хитро  улыбается  в  соломенные  рыжие  усы. - Чем  же  это  они  мне  понравятся? - мне  не  очень – то  по  душе  эта  хитрая  улыбка.
- Ты  же  не  любишь,  когда  тебя  достают  разговорами?  А?
- Ну,  почему? – смутился  я  таким  поворотом  дела, - пускай  себе  разговаривают.
- Захочешь  поговорить,  говори  сколько  душе  угодно,  слушать  они  любят,  а  разговаривать  не  очень, - мой  товарищ  снова  заулыбался,  сделав  серьёзные  глаза,  но  чувствовалось,  что  он  вот–вот  прыснет  от  смеха.
- Ладно,  Виталь,  не  темни,  что  за  старики  такие,  и  что  за  деревня, - мог  бы  и  попроще  меня  спровадить  на  несколько  дней.  Хотя  предложение  было  очень  даже  интересным,  если  бы  не  его  подача.
- Да  Маринкины  родители,  немые,  но  слышат  хорошо, - сейчас  лицо  его  стало  серьёзным, - а  вся  деревня,  как  на  подбор – вот  из  таких  стариков.  Некоторые  вовсе  глухонемые.
- Марины,  это  твоей  жены? – у  меня  на  лице  большой  знак  вопроса. – А  ты  мне  никогда  об  этом  не  рассказывал.
- А  чего  рассказывать?  Давняя  история.  Когда  женился,  сам  не  знал  об  этом.  Родители  её  на  свадьбу  приехали,  головами  кивают,  всё  слышат,  но  ни  «горько»  не  крикнули,  ни  тоста  не  произнесли.  А  Марина  мне  после  свадьбы  призналась... Эх!  Да  чего  уже  говорить?  Дочке  скоро  десять.  Я  тогда  всё  боялся,  что  она  тоже  может  родиться  или  немой  или  уже  совсем  глухонемой.  Но  всё  обошлось.  А  отец  мой,  ты  же  его  знаешь,  он  ведущий  конструктор  в  КБ,  чуть  инфаркт  не  получил,  когда  узнал,  на  ком  я  женился.  Но,  сейчас  внучка  для  них – ярче  Солнца.  Не  надышатся  на  неё.  И  она  их  очень  любит.  Но,  скажу  тебе  честно,  что  лучшей  жены  я  бы  в  мире  не  сыскал.  Ты  же  помнишь,  когда  я  к  тебе  в  Москву  приехал  в  прошлом  году  и  загулял?  Помнишь?
«Ещё  бы  мне  не  помнить.  Приехал  товарищ  со  скромным  чемоданчиком.  Ничего  мне  не  сказал,  что  у  него  в  нём.  А  через  три  дня  я  узнал,  что  чемоданчик  под  завязку  был  набит  самыми  крупными  советскими  купюрами.  А  Виталик  пропал.  Вместе  с  чемоданчиком.  Как  сквозь  землю  провалился.  Телефон  «оборвали»  междугородние  звонки:  где,  когда,  почему  и  как, - один  вопрос  за  другим,  на  которые  я  даже  ответить  не  мог.  Действительно,  где  это  он  успел  «хватануть»  первую  рюмку?  Когда  он  ушел  из  дома?  Почему  он  так  поступил?  Как  он  посмел  бродить  по  Москве  с  такими  деньжищами»? 
- Да  помню,  помню, - я  прикрыл  глаза,  вспомнив,  каких  трудов  мне  стоило  отыскать  бродягу.
- Ну  вот,  раз  помнишь,  а  я  то  ничего  не  помню,  кто  за  мной  приехал  из  Самары?
- Марина  приехала,  и  что? – пытался  я  найти  кончик  этой  ниточки  разговора.
- А,  да  ты  же  ещё  не  женат,  даже  не  представляешь  себе  такого,  чтобы  за  тобой  жена  приехала,  увезла  тебя  обратно  домой,  гладила  по  голове  всю  ночь,  да  и  по  приезду  не  ругала  тебя.
- А  я  разве  тебя  ругал?  По  голове  не  гладил,  это  точно,  но,  руки-то  не  связывал  за  спиной,  и  чемодан  твой  в  сохранности  передал  обратно.
- Да  нет,  я  про  жену, - Виталик  покачал  головой. – Это  самое  лучшее,  что  человек,  ну,  мужчина  может  найти  в  своей  жизни.  Марину  мне  бог  послал.  Теперь  уже  знаю – во  спасение.  Сколько  раз  она  меня  в  таком  вот  виде  вытаскивала,  ни  разу  в  ЛТП  не  сдавала, - сама  выхаживала.  Ну,  тебе  пока  этого  не  понять.  Ну  ладно,  потом  как  нибудь  я  тебе  поподробнее  об  этом  рассказу,  хотя  тебе  это  надо?
Я  сидел  и  молчал,  слушал  своего  товарища.  В  голове  как-то  сложилась  его  беспутная  жизнь,  протекающая  между  беспробудными  пьянками  и  величайшими  озарениями.  «Ну,  я  не  судья,  в  конце  концов.  Захочет  рассказать,  я  буду  слушать,  не  захочет – неволить  не  буду».
- Ну,  хорошо.  Давай  твой  план.  Или  карту.  Как  добраться  до  той  деревни?  Ведь  заблужусь  в  ваших  волжских  степях,  будешь  искать  меня,  как  я  тебя  в  Москве.
Виталик  улыбнулся,  обхватил  меня  за  плечи:
- С  Павлом  поедете,  вы  же  с  ним  знакомы.  Ну,  младший  брат  моей  жены.  Ты  чего  такие  круглые  глаза  сделал?  Не  знал  об  этом?  Младший  её  брательник.  Так  что  прошу  любить  и  жаловать.
- Родной  брат?  Он  же  ещё  совсем  молодой.  И  тоже  «нормальный»?  Не  немой,  не  глухой?
- Да  нормальный  он,  только  если  старики  с  тобой  поговорить  захотят,  он  тебе  переведёт.
- Как  переведёт? – слово  «переводчик»  у  меня  сложилось  несколько  иначе,  в  голове  немного  закружилось.
- Ладно,  не  морочься.  Сказал,  переведёт,  значит  переведёт…
…Машина  мчится  по  степным  волжским  просторам.  «Степь  да  степь  кругом» – вертится  у  меня  в  голове.  Слева  от  дороги  вижу  небольшие  хуторки,  похожие  на  казацкие  станицы.  Дорога  вполне  приличная – без  выбоин  и  колдобин.  Не  очень  широкая,  но  разъехаться  со  встречным  транспортом  вполне  возможно.  Музыка  из  динамиков  исполняет  мои  любимые  пинк  флоидовские  мелодии.  Павел  сегодня  за  штурмана.  Рассказывает  мне  историю  каждого  из  хуторов,  показывает,  куда  повернуть,  и  где  и  как  лучше  прикупиться,  чтобы  с  пустыми  руками  не  приезжать  в  деревню.
- Вон  он,  видите,  слева  длинный  такой,  похожий  на  сарай,  видите? – он  по  старой  привычке  называет  меня  на  «Вы», - продуктовый  магазин.  Я  в  этой  деревне  восьмилетку  заканчивал.  Видите?
- Вижу,  чего  ты  там  хочешь?
- Так  там  отец  с  матерью  обычно  продукты  покупают,  я  знаю,  что  они  любят.  Заедем?
- Заедем,  конечно  же,  заедем, - я  сворачиваю  с  дороги  и  прямиком  направляюсь  к  длинному  бараку,  на  котором  написано: «сельдмаг».
Да,  выбор,  прямо  скажем,  невелик.  Но,  к  моему  удивлению,  заведующий  магазином  сам,  лично,  принёс  аккуратно  сложенную  и  упакованную  коробку.  Я  расплатился,  ещё  не  успев  удивиться  тому,  что  даже  ещё  ничего  не  назвал,  а  мне  как  в  сказке,  вынесли  всё,  что  нужно,  избавив  меня  от  выбора.
Через  пару  километров  от  этого  «волшебного»  продмага,  мы  свернули  по  указателю  на  второстепенную  дорогу.  Проехались  ещё  немного  и,  остановились  около  очень  симпатичного,  с  резными  наличниками  деревенского  домика,  над  которым,  почему-то  клубился  дымок.
- Сегодня  же  суббота, - почему-то  сказал  мне  мой  попутчик.
- И  что  с  того,  что  суббота? – я  рассматривал  затейливые  узоры  над  воротами  и  вдоль  окон  добротного  деревенского  дома.
- Баню  топят.  Вы  любите  париться?  Отец  у  меня  специалист  по  этой  части,  так  попарит,  аж  кости  захрустят.
Я  представил  свои  хрустящие  кости  и  мне,  почему-то  расхотелось  идти  в  баню.  А  пока  мы  разговаривали  с  Павлом,   из  ворот  вышла  не  старая  ещё,  миловидная  женщина,  поклонившись  мне  в  пояс,  обнялась  с  моим  «штурманом»,  приглашая  нас  в  дом.  Павел  что-то  показал  ей  пальцами,  указав  на  меня.  Она  ответила  такими  же  странными  жестами.  «Вот,  значит,  как  они  общаются  между  собой, - догадался  я».  Просторные  сени – прихожая,  снимаем  обувь,  в  большой  комнате  чисто,  светло,  на  полу  расстелены  светлые  половички.  Мужчина  в  рубашке  навыпуск,  встал  с  деревянной  скамьи,  оказавшись  на  полголовы  выше  меня  и  почти  в  два  раза  шире  в  плечах.  Глаза  голубые,  светлые,  лицо  чисто  выбритое,  как  будто  бы  нас  ждали.  Павел  обнял  своего  отца,  жестами  и  на  пальцах  что-то  объясняя  и  показывая  на  меня.  В  первый  момент  мне  стало  немного  не  по  себе  от  такого  их  молчаливого  «разговора»,  но  Павел  заговорил  со  мной,  объясняя,  что  «рассказал»  отцу  про  меня.  Что  он  про  меня  рассказал,  я,  конечно  же,  не  понял,  а  на  столе,  между  тем,  очень  быстро,  почти  незаметно  появились  какие-то  закуски,  женщина  распаковала  принесённую  сыном  из  багажника  коробку,  теперь  выставляла  на  стол  бутылку  «столичной»,  конфеты,  какие-то  банки  с  иностранными  надписями.  «Вот  так  скромный  продмаг», - удивился  я.  А  ведь  на  полках  кроме  хлеба,  соли,  спичек,  дешевых  развесных  конфет  и  консервов  я  ничего  заслуживающего  внимания  не  заметил.  Павел,  увидев  мои  недоумённые  глаза,  поспешил  объяснить,  что  его  отец  в  этих  краях  очень  уважаемый  человек.  Ну,  так  сказал,  чтобы  я  больше  не  удивлялся  и  в  дальнейшем.
- Никуда  сегодня  больше  не  поедем  на  машине? - я  задал  свой  вопрос  для  того,  чтобы  уже  наверняка  спокойно  сесть  за  стол,  не  думая  о  том,  сколько  мне  можно  выпить,  да  под  такую-то  закуску.  Слюна  обильно  образовывалась  во  рту,  так  что  по  движению  кадыка  можно  было  догадаться,  что  аппетит  у  меня  будет  отменный.
Павел  вопросительно  посмотрел  на  отца,  затем  на  мать,  спрашивая,  нужно  ли  им  ещё  чего.  Отец  за  обеих,  отрицательно  покачал  головой,  показывая  нам  мыть  руки  и  садиться  за  стол.  А  я  уже  начал  понимать  некоторые  жесты.  Оказывается  это  совсем  нетрудно.  На  столе  уже  шкворчала  яичница,  посылая  такие  ароматы,  что  у  меня  судорогой  начало  сводить  желудок.  Деревенский  стол  был  настолько  обильно  «украшен»  едой,  что  даже  не  хочу  этого  описывать.  Скажу  только,  что  там  было  всё,  что  может  пожелать  душа  русского  человека:  и  грибы,  и  рыба,  и  соленья,  и  свежие  овощи  с  зеленью.  Но,  самым  праздничным  среди  этого  стола,  оказалась  огромная  миска  с  торчащим  половником,  доверху  наполненная  ароматным  дымящимся  варевом,  с  виду  очень  похожим  на  солянку.  Так  оно  и  оказалось,  только  намного  вкусней  той,  что  я  последний  раз  ел  в  одном  из  самых  дорогих  ресторанов  Москвы.  Вот  за  это  можно  полюбить  деревню.  Всей  душой.  А  ведь  это  наша  «малая»  Родина…
После  «скромного»  обеда,  еле  шевеля  ногами,  которые  пытались  с  достоинством  удержать  непомерно  раздувшийся  живот,  мы,  мужчины  вышли  во  двор.  Хозяин  дома  протянул  мне  пачку  «Marlboro», - ого!  «Это  тоже  продаётся  в  неприметном  сельском  магазине»?  Павел  кивнул  мне  головой.  Я  и  забыл  о  том,  что  он  просил  меня  ничему  не  удивляться.  Неторопливо  отец  повёл  меня  показывать  свои  владения.  Прямо  за  домом,  пройдя  через  калитку,  мы  вышли  в  огороды,  которые  спускались  прямо  к  воде.  Речка,  не  речка,  больше  похожая  на  большущий  пруд,  уходящий  и  слева  и  справа  куда-то  далеко.  Речка.  Но,  течения  вовсе  было  не  заметно.  Чистая  и,  по  всей  видимости,  глубокая.  Павел  показал  мне  куда-то  направо,  махнул  рукой  в  сторону:
- А  там  у  нас  пляж.  Красивый,  песчаный,  потом  сходим.  А  здесь  так,  рыбу  половить  с  пристани.
Около  деревянных  мостков,  уходящих  на  несколько  метров  в  воду,  цепью  была  привязана  лодка.
- На  лодке  можем  поплавать.  У  отца  сети  есть,  если  Вы  захотите  серьёзно  порыбачить, - продолжал  он.  Отец  кивнул  в  знак  согласия.  Мол,  да,  для  гостей  нам  ничего  не  жаль.  Я  совсем  забыл,  что  они  всё  слышат,  но  только  говорить  не  могут. – А  вечером,  после  баньки,  шашлычков  из  свежего  барашка  зажарим, - он  показал  на  огромный  мангал,  который  стоял  недалеко  от  пристани,  около  небольшого  деревянного  сруба,  над  трубой  которого  клубился  дымок.
Я  обещал  ничему  не  удивляться,  но  и  на  этот  раз  удивился.  «Свежего  барашка!  Хм», - вот  какие  гостеприимные  хозяева.  Я  вспомнил  хитрющую  улыбку  своего  самарского  друга.  Да,  мне,  пожалуй,  уже  всё  начинало  нравиться.  Начиная  с  тёплого  приёма  вместе  с,  мягко  скажем  сытным  обедом,  до  чистой  широкой  речки,  на  которой  стояла  деревянная  пристань  с  привязанной  к  ней  лодкой.  Отец  показал  взглядом  и  каким-то  неопределённым  жестом,  что  мы,  молодёжь,  можем  отдыхать  по  своему  разумению,  а  у  него  есть  ещё  какие-то  дела.  Оставив  нас  одних,  он  возвратился  в  дом,  перед  этим  ненадолго  заглянув  в  небольшой  деревянный  сруб… 
С  Павлом  мы  несколько  раз  виделись  у  Виталика.  Но,  раньше  мне  с  ним  никогда  не  приходилось  общаться – он  был  слишком  стеснительным,  да  и  почти  на  десять  лет  моложе  меня.  В  городе  жил  совсем  недавно – только – только  закончил  техникум.  Моей  задачей  было  снять  это  его  напряжение,  как-то  подружиться  с  ним.  Я  уже  видел,  что  парень  он  очень  даже  неплохой,  единственное,  чего  явно  не  хватает,  так  это  немного  раскованности.  Первым  делом  я  предложил  ему,  чтобы  он  больше  не  называл  меня  на  «вы»,  что,  несомненно,  ему  пришлось  по  душе,  но  только  к  концу  дня  он  освоился  с  непривычным  для  него  «статусом» - называть  взрослого  малознакомого  мужчину  на  «ты».  За  столом  он  не  пил  водки,  наверное,  стесняясь  родителей.  При  родителях  не  курил.  Не  сквернословил,  что  ещё  больше  укрепило  мою  симпатию.  По-видимому,  в  его  обязанность  входило  развлекать  меня,  поэтому  он  услужливо,  очень  похоже  на  преданную  собаку,  следил  за  моими  глазами.  И  я  это  заметил.  Скорее  всего,  уловив  в  моих  глазах  что-то  такое,  что  даже  не  успело  созреть  в  моём  мозгу,  он  ненадолго  покинул  меня  и  вернулся  обратно  на  пристань,  на  которой  я  сидел,  свесив  в  воду  босые  ноги,  вместе  с  удочками  и  небольшим  ведёрком  с  красными  навозными  червяками.  А  ведь  я  об  этом  подумал,  но  ничего  ему  не  сказал.  Это  точно.  Как  он  догадался?  И  это  оказалось  моим  самым  заветным  желанием  на  сегодняшний  день  и  на  сей  момент.
…И  вот.  Поплавки  один  за  другим  закачались  на  поверхности  неторопливой,  почти  неподвижной  реки.  С  противоположного  берега  нам  что-то  прокричал  одинокий  соловей.  Где-то  вдалеке  откликнулся  другой  такой  же.  Поплавки  словно  застыли  на  гладкой  поверхности.  И  опять,  будто  бы  угадав  мои  мысли,  Павел  ненадолго  исчез  и  появился  снова,  держа  в  обеих  руках  по  запотевшей  банке  с  пивом.  Кто  бы  не  мечтал  о  таком  отдыхе?  Вместо  того,  чтобы  сидеть  в  душном  городе,  да  даже  просто  неподвижно  загорая  на  многолюдном  городском  пляже.  Бездумно,  бесцельно…
 Я  только  успел  ухватиться  за  кольцо  на  банке,  как  краем   глаза  заметил  движение  на  воде.  Поплавок!  Резко  ушёл  под  воду,  потянув  за  собою  бамбуковое  удилище,  до  этого  совершенно  спокойно  лежавшее  на  деревянных  мостках.
- Клюёт,  клюёт, - закричал  Павел,  хотя  я  уже  тянулся  рукой  к  своей  удочке.
Вот  он  азарт!  Как  погоня,  разгоняет  кровь,  заставляет  подрагивать  каждую  клеточку  тела,  наливает  мускулы  невидимой  силой,  порою  подталкивая  к  совершенно  необдуманным,  несоизмеримым  с  риском  поступкам.
- Я  сейчас,  сейчас,  держите,  а  то  сорвётся! - Павел  вскочил  и  бросился  к  баньке.
Я  же  двумя  руками  держался  за  удочку,  постепенно  двигаясь  задом  в  сторону  огородов (на  удочке  не  было  катушки,  леска  просто  была  привязана  к  тонкому  хлыстику  на  её  краю).  «Да  что  же  это  такое  тяжелое»? – я  потихоньку  начал  подтягивать  удочку  колено  за  коленом  к  себе  поближе.  Сначала  даже  не  обратил  своего  внимания  на  толщину  леску (Павел  насаживал  червяка),  а  сейчас  увидел,  что  она  и  человека  выдержит.  Поэтому  я  спокойно  вываживал  рыбину,  ухватив  леску  и  намотав  её  на  руку.  Но  рыба  сопротивлялась  изо  всех  сил,  совершая  такие  рывки,  от  которых  меня  начинало  раскачивать.  Павел  уже  стоял  на  коленках  на  самом  краю  пирса,  опустив  в  воду  огромный  треугольный  подсак.  Я  ещё  тогда  удивился  его  размерам – мотня  достигала  в  длину  не  меньше,  чем  полтора  метра,  а  сам  металлический  треугольник,  на  котором  она  была  укреплена,  выглядел  тоже  очень  внушительно.  «Ну,  уж  таким-то  подсаком  точно  никакую  рыбу  не  упустим», - промелькнула  мысль  и,  меня  вновь  покачнуло  от  очередного  рывка.  Теперь  рыбина  избрала  другую  тактику:  она  начала  яростно  метаться  из  стороны  в  сторону,  раскачивая  меня,  словно  тоненькую  осинку  порывами  шквального  ветра.  «Ну,  нет,  дорогая,  я  тебя  не  упущу», - перебирая  леску  руками,  я  всё  же  постепенно  подводил  свою  добычу  ближе  к  деревянным  мосткам.  И  вот… последний  рывок  и  что-то  забилось  под  пристанью,  пока  ещё  не  видимое  моему  глазу.
- Есть,  есть! – орал  Павел  как  сумасшедший,  потянув  металлическую  ручку  на  себя, - в  подсаке!
Я  бросил  теперь  уже  не  нужную  удочку  и  подбежал  к  краю  настила,  помогая  своему  товарищу  вытащить  бьющуюся  добычу.
- Вот  это  да! – я  впервые  в  жизни  встречался  с  подобной  «рыбёшкой».  По  форме  она  мне  чем-то  напомнила  голавля,  но  совершенно  странной  золотисто-коричневой  окраски. – Что  это  за  рыба,  а  Паш? – а  он  смотрел  на  неё  такими  же  круглыми  глазами,  как  и  я.  Почти  пятикилограммовая,  радужно  переливающаяся,  как  бензиновые  разводы  на  воде,  она  широко  раскрывала  свой  небольшой  роток.
- Не  знаю,  сейчас  отца  позову.  А  он  здесь,  прямо  перед  пристанью  остатки  от  еды  в  воду  сбрасывает,  так  что  эта  точно  не  последняя, - с  этими  словами  он  уже  скрылся  за  калиткой.
А  я  с  удивлением  рассматривал  нашу  добычу.  «Похоже,  всё  же,  съедобная», - почему-то  больше  всего  меня  мучил  именно  этот  вопрос.
Калитка  снова  хлопнула,  и  за  спешащим  ко  мне  напарником,  к  нам  неторопливо  шел  широкоплечий  хозяин.  «Интересно,  а  как  он  назовёт  породу  рыбы  на  своём  языке  жестов»? – я  улыбнулся  внезапно  посетившей  меня  мысли.
Он  одобрительно  крякнул,  что-то  показывая  своему  сыну  на  пальцах  и  приоткрывая  рот.  Я  так  ничего  и  не  понял,  кроме  того,  что  всё  же  это  рыба.
- Язь,  папа? – Паша  всматривался  в  глаза  и  жесты  старика.  Тот  утвердительно  закивал  головой. – «Да,  конечно,  я  же  тебе  об  этом  и  толкую», - говорили  его  глаза,  пальцы  и  голова.  – Ну  вот,  язь.  А  я  сам  первый  раз  такую  рыбу  вижу.  Но,  отец  говорит,  что  в  прошлом  году  нескольких  поменьше  этого  поймал  в  сети.  Удивился,  что  на  удочку  попалась,  на  крючок.
А  мы  забыли  про  другую  удочку.  Напрочь.  Только  отец  что-то  замычал,  показывая  за  наши  спины.  Я  резко  обернулся  и  увидел,  как  «Пашин»  поплавок  весело  прыгает  на  воде.  А  к  нам  спешила,  вытирая  руки  о  подол,  миловидная  женщина,  которая  несколько  часов  назад  встречала  нас  около  машины.  Следующим  нашим  призом  был  почти  полуторакилограммовый  карась,  которому  я  обрадовался  почти  так  же,  как  и  первой  совместной  рыбёшке.  Женщина  улыбалась,  глядя  на  нас.  На  наши  счастливые  раскрасневшиеся  лица… 
Солнце  клонилось  к  горизонту,  когда  нас  позвали  к  столу,  выставленному  прямо  перед  банькой,  которая  уже  и  не  дымилась.  А  мы,  счастливые  и  очень  довольные  своей  рыбалкой,  показывали  матери  полный  садок  со  всеми  породами  рыб,  которых  я  мог  бы  назвать.  За  исключением,  может  быть,  только  щуки  и  сома.  Тут  были  и  несколько  очень  приличных  лещей  и  подлещиков,  пару  десятков  краснопёрок,  плотва,  несколько  окуней,  и  множество  карасей  довольно-таки  приличных  размеров.  Всего  лишь  однажды,  мне  довелось  выудить  похожего  в  одном  из  подмосковных  озёр,  о  чём  я  потом  долго  хвастал  всем  своим  знакомым.  Но,  тогда  за  целое  утро  я  только  его  одного  и  поймал.  А  здесь  их  оказалось  почти  десяток…
Калитка  в  огороде  хлопнула  и,  я  увидел  двух  гостей,  пожаловавших  к  нам  на  «огонёк» - пожилой  симпатичной  женщины,  лет,  приблизительно,  как  и  Пашиной  матери  с  очень  красивой  стройной  золотоволосой  девушкой  лет  двадцати.  Павел  мне  объяснил,  что  это  их  родственники,  живут  в  этой  же  деревне,  а  эта  красавица – его  двоюродная  сестра.  Пришли  составить  компанию  матери  в  бане.  К  моему  огромному  разочарованию,  писаная  красавица  была  лишена  и  слуха  и  голоса.  Она  обменялась  с  моим  товарищем  приветствием,  на  пальцах,  и  я  понял,  что  они  ровесники  и  знакомы  очень  давно.  Чуть  позже  к  нам  присоединился  ещё  один  мужчина – муж  и  отец  пожаловавших  за  наш  стол  гостей.  А  сегодня  мы  с  моим  товарищем  чувствовали  себя,  словно  именинники.  Я  бы  не  сказал,  что  глухонемые  такой  уже  «неразговорчивый»  народ.  За  столом  они  дружно  обменивались  понятными  для  них  «словами»,  пальцы  мелькали  в  воздухе,  открывались  и  закрывались  немые  рты,  трогались  уши,  локти,  плечи,  и  было  даже  приятно  посидеть  вот  так,  прикрыв  глаза  и  «слушая»  тишину.  Основным  блюдом  на  столе  оказалась  наша  дневная  добыча,  порезанная  ровными  кусочками  и  прожаренная  вместе  с  луком  и  зеленью.  Барашка  решили  оставить  на  завтра.  Никуда  он  не  убежит,  а  сегодня  у  нас  рыбный  день.  Или  банно – рыбный  день.  Можно  и  так  его  назвать.  Мужчина,  который  пришёл  последним,  предложил  составить  ему  завтра  компанию  в  охоте  на  карася.  Недалеко  от  деревни  было  несколько  небольших  водоёмов,  где,  как  мне  перевёл  Павел,  этих  карасей  просто  мешками  вытаскивают.
- Удочками? - спросил  я  гостя,  забыв  о  том,  что  он  может  меня  не  понять.  Но,  он  меня  отлично  понял,  прочитав  по  губам  мой  вопрос,  отрицательно  закачал  головой. – А  чем? – не  отставал  я.
- Бреднями.  Хотите,  хочешь, - исправился  Павел, - с  нами  завтра  «побредить»?
Мне  эта  мысль  показалась  очень  даже  интересной.  С  таким  видом  рыбалки  я  ещё  никогда  не  сталкивался,  и  мне  было  очень  любопытно  посмотреть,  как  местные  «рыбаки – добытчики»  будут  выуживать  никогда  не  виданной  мною  снастью  очень  вкусную,  особенно  в  жаренном  с  луком  виде  золотистую  рыбёшку.
- Конечно,  я  с  удовольствием!..
После  бани  мы  вдвоём  немного  побродили  по  деревне.  Павел  показал  мне  пляж,  поразивший  меня  чистейшим  песком  и  почти  прозрачной,  по-летнему  прогретой  водой.  «Как  в  сказке», - подумалось  мне  тогда…
Заснул  я  на  чистых  крахмальных  простынях  мгновенно  и  спал,  что  называется  «без  задних  ног».  Проснулся  же  от  громкого  птичьего  щебетания,  вместе  с  первыми  солнечными  лучами.   
…И  вот  мы  едем  на  моей  машине  за  весело  чадящим  мотоциклом  с  коляской  по  выжженной  солнцем  укатанной  просёлочной  дороге.  Два  километра,  может  быть  немногим  больше,  вдруг,  перед  нами  блеснули  мутной  водой  несколько  небольших  водоёмов,  густо  поросших  по  берегам  камышом.  Впередиидущий  мотоцикл  чихнул  сизым  дымком  и  заглох.  Я  тоже  выключил  зажигание.  Трое  рыбаков  из  трёхколёсного  транспорта  деловито  бросали  на  землю  бумажные,  похожие  на  строительные,  мешки,  доставали  с  импровизированного  багажника  над  коляской,  расправляли  сети.  Я  же  бродил  по  берегу  этого  самого  мутно – желтого  водоёма,  больше  похожего  на  очень  большую  грязную  лужу  и  думал  о  том,  откуда  здесь  может  вообще  взяться  какая-либо  рыба,  вспугивал  притаившихся  в  камышах  уток.  Но,  тут  услышал,  как  меня  зовёт  Павел.  Рыбаки  уже  выстроились  в  цепочку,  на  пальцах  объясняя  мне  и  моему  товарищу  нашу  задачу.  То  есть,  мы  должны  широко  растянуться  и  от  середины  мутного  водоёма,  который  в  самой  его  глубине  не  доходил  мне  даже  до  пояса,  медленно  приближаться  к  берегу.  А  около  берега,  в  камышах  стоял  один  из  рыбаков,  который  должен  громко  «шуметь»,  бить  по  воде,  то  есть  пугать  рыбу.
…Охота  началась.  Бредень  в  свою  длину  почти  захватывал  всю  ширину  озерца,  я  с  одним  из  местных  молодых  парней  шел  с  одного  края,  стараясь  опустить  сеть  как  можно  ниже  к  воде,  Павел  с  другого  края  со  своим  родственником  тащили  в  ту  же  сторону,  расправленную  широкую  снасть.  А  прямо  перед  нами,  в  камышах,  «засел»  самый  шустрый  и  быстрый  из  рыбаков,  в  задачу  которого  входило  лупить  изо  всей  силы  по  воде,  выгоняя  напуганную  рыбу  нам  навстречу.  И,  уже  подходя  совсем  близко  к  берегу,  я  хорошо  ощущал  тяжесть,  которую  мне  приходилось  тянуть  за  собой,  напрягаясь  из  последних  сил.  Мотня,  густо  облепленная  грязью  и  илом,  показалась  над  камышами,  затем  медленно  выползла  на  сухой  желтый  травянистый  берег.  Я,  наконец,  выдохнул  и  вытер  тыльной  стороны  ладони  взмокший  лоб.  А  рыбаки  переворачивали,  вытряхивали  всё,  что  оказалось  в  сетчатом  мешке.  Всё  это  делалось  слаженно,  почти  что,  в  унисон.  Мерных,  с  ладошку,  золотистых  круглых  рыбок  бросали  в  бумажные  мешки.  Но,  раки  «улетали»  обратно  в  воду,  чему  я  несказанно  удивился. 
- Паша,  чего  это  они  делают?  Раков  то  зачем  выбрасывать  обратно? – возопил  я.
- А  их  никто  не  ест,  что  с  ними  делать? – почти  равнодушно  парировал  он.
- Как  это  никто  не  ест?! - моему  возмущению  не  было  предела.
Произошло  короткое  совещание,  на  котором  меня  поддерживал  только  мой  товарищ,  остальные  угрюмо  поглядывали  не  меня,  не  понимая,  что  мне  от  них  нужно.  В  конце  концов,  мне  выделили  один  из  бумажных  мешков,  чтобы  я  сам  складывал  в  него  никому  «не  нужную»  добычу.  Я  вспомнил  пословицу,  что  на  безрыбье  и  рак – рыба.  Видимо,  по  этой  пословице  они  и  жили,  а  может  быть,  даже  не  слышали  о  том,  что  это  гораздо  больший  деликатес,  чем  «банальный»,  пусть  будет  и  трижды  золотистый  карась.  С  первого  захода  в  моём  мешке  оказалось  штук  сорок  вполне  достойных  представителей  этого  клешнястого  семейства.  А  карасей  оказалось  почти  полтора  мешка.  Мы  повторили  то  же  самое  действие,  вытащив  бредень  уже  на  противоположный  берег.  В  моём  мешке  теперь  насчитывалось  под  сотню  «никому  не  нужных»  копошащихся  и  шевелящих  длинными  усами  клешнеобразных  «деликатесов».  Мешков  же,  под  завязку  набитых  карасями,  оказалось  целых  три.  Оставив  мешки  с  рыбой  на  берегу,  мы  поехали  к  следующей  большой  луже,  на  которой  точь  в  точь  повторились  все  наши  прежние  действия.  С  этого  озерца  мы  «сняли»  четыре  мешка  с  карасями  и  под  сотню  раков.  Оставив  и  эту  добычу  на  берегу,  мы  поехали  к  следующим,  видневшимся  невдалеке  камышам.  Это  было  не  последнее  озерцо  среди  многочисленно  разбросанных  по  степи  таких  вот  небольших  мутно – желтых  водоёмов.  Но,  рыбаки  посчитали,  что  на  сегодня  с  них  достаточно.  Я  попытался  вспомнить,  сколько  же  мы  заполнили  мешков,  но  так  и  не  вспомнил.  Но,  сейчас  рыбаки  укладывали  в  люльку  сверху  завязанные  алюминиевой  проволокой  мешки,  а  я,  не  расставаясь  со  своей  драгоценной  «тарой»  ни  на  одном  из  предыдущих  водоёмов,  с  огромным  сожалением  последних  несколько  десятков  раков  бросил  обратно  в  воду – в  мешке  для  них  уже  не  было  места.  Солнце  стояло  в  зените,  а  мы  возвращались  домой.  Нашим  с  Павлом  призом  оказались  два,  доверху  наполненных  мешка  с  мерными  золотистыми  карасями  и  такой  же,  забитый  под  завязку  мешок  с  раками. 
…Надо  ли  говорить  о  том,  что  шашлыков  из  свежего  барашка  мы  так  и  не  поели?