Александра Глава 7

Глава 7

Неделя, проведенная вдали от Данилы, прошла для меня, как в тумане. Хотя не могу сказать, что она была скудна на события. Но все они прошли, будто не со мной, хоть и на моих глазах.

Дни тянулись, словно год. Первое утро и первое чувство не свойственное мне – чувство нехватки чего-то или кого-то. Я проснулась раньше всех, прошла на кухню и выглянула в окно. На востоке забрезжил рассвет. Он алыми, пурпурными и сиреневыми всполохами прогонял черную синеву отступающей ночи. Я смотрела на то, как перед солнечным светом меркнут звезды. И как, радуясь ему, где-то запел соловей.

- Доброе утро, ранняя пташка, - подошла ко мне мама и поцеловала заботливо в макушку, - День обещает быть жарким!
- Да… А ты чего так рано подорвалась?
- А сколько времени? О! Только половина седьмого?! – взглянула она на настенные часы, полыхавшие алым пятном из-за восходящего солнца, - Так, что ты будешь на завтрак?
- Ничего, спасибо. Пойду, душ приму.

***

Бежевые плитки с непонятным рисунком на стенах, пол – тоже плиточный, только с бордовым оттенком. Стандартная ванна напротив двери, единственное отличие – хромированные ручки на корпусе внутри. «Мы не молодеем», как однажды о них сказал папа.

Отдернула шторки с веселым рисуночком – ромашковое поле. Вложила душ в настенную стойку и пустила воду, сначала горячую, а потом уже разбавила ее холодной. Скинула пижаму и с головой встала под упругие струи, которые мгновенно обожгли макушку и спину своим холодом. Я стояла под ними, упершись руками в стену. Мне хотелось смыть с себя ни столько пот прошедшей удушливой, липкой ночи, как тяжелые мысли, сжигавшие меня всю ночь, а теперь и утро. Что только не лезло в голову, и какие только сны мне не снились. Закрываю глаза, и снова все в ретроспективе пробегает. Первым делом, проснувшись, проверила телефон. Он был чист, как белый лист бумаги. Хоть бы одно слово написал. Я же о многом не прошу.

- Александра! Вылезай, а то простынешь, - из-за двери раздался строгий голос отца.
- А ему-то, что не спится, - пролетело в голове, - Выхожу уже, - крикнула я.

***

- Доброе утро, пап! – помахала я ему, сидящему в шортах и майке за кухонным столом.
- Присоединяйся?! – позвал он.
- Пойду лучше вещи соберу. Скоро выезжаем?
- И куда ты так торопишься, успеем еще надоесть друг другу.
- Вот поэтому я и стараюсь, как можно меньше попадаться вам на глаза. Так, когда мы выезжаем?
- В восемь, - бросил в итоге он.
- То, что надо, - пошла я к себе.


***

Только войдя в комнату, я схватила с прикроватной тумбочки телефон. Ничего – ни звонка, ни смс. Огорчилась, занервничала – нет, скорее нет, чем да. Хотя некое беспокойство внутри все же поселилось. Вечный спор – звонить или не звонить. Позвонишь – тряпка, не позвонишь – холодная стерва. Вот такой выбор.
- Ладно, даю тебе еще один шанс, - пригрозила я погасшему дисплею телефона. И принялась за дело. Заправила кровать. Высушила полотенцем волосы, заплела их в косу и перетянула тонкой резинкой. В шкафу откопала шорты и футболку, приличествующие походу в учреждение. Чем же еще себя занять? - думала я, сидя возле туалетного столика. И вдруг вспомнилось, как еще вчера вот на этом самом месте сидела на коленях у Дани. Его глаза, губы. Рука сама потянулась к телефону – пусто.
 
Надо бы  проверить все еще раз – на всякий случай, - решила я и подошла к сумке, стоявшей на полу возле кровати.
- Опаньки! А это что? Конверт?! Почитаем…
Записка внутри нее гласила:

«В те дни, когда уж нет надежд,
  А есть одно воспоминанье,
  Веселье чуждо наших вежд,
  И легче на груди страданье».

И тонкая подпись в конце: М.Ю.Лермонтов.
 
- Что? – недоуменно вертела я бумажку, - Откуда она здесь? – обычный листок из тетради в клеточку, написано от руки. Ни подписи, ни намека на того, кто мог его оставить. Мистика. И почерк, мне совершенно незнакомый, - такой четкий, каллиграфический, наверное, женская рука.

Я – взволнованная, растревоженная – выбежала из комнаты и меж гостиной и родительской спальней столкнулась с мамой.
- Ты чего, Саша? Какая муха тебя укусила?
- Что это? – протянула я ей несчастный листок, который уже изрядно помялся в моих вспотевших руках.
- Первый раз вижу, где ты это взяла?
- Где взяла – там нет. Короче, неважно, - выпалила я и побежала обратно.
- Александра?! – вдогонку бросила мама, которая наверняка подумала обо мне бог весть что.

***
Только я вошла в комнату, как услышала долгожданную вибрацию своего телефона. Схватила его и увидела смс от Данилы:
«С добрым утром, прочла послание?» И подмигивающий смайлик в конце.
Я облегченно улыбнулась и еще раз перечитала его стихотворное послание. Какие прекрасные и уместные строки. Захотелось набрать номер Дани и поделиться с ним тем счастьем, которое наполнило мою душу в ту секунду. И все же пусть первым позвонит.

- Мам, - позвала я и, когда она открыла дверь моей комнаты, - Может, поедем уже? Путь-то не близкий?! – повисла я у нее на шее.
- Хорошо, - сказала она и пошла за отцом.

***
Как впоследствии оказалось, стихотворение не было единственным приятным и поистине счастливым для меня событием в тот день. Около девяти утра папа припарковался у входа в кардиологический центр.

- Я здесь подожду, идите,- бросил он и разблокировал двери.
- Федя?! – резко отреагировала мама.
- Хорошо, - полез папа за мобильником и стал кому-то звонить. Когда ему ответили, то он вылез из авто и жестом показал нам следовать за ним.
- Мам, зачем ты его с нами тащишь? Нам еще пять часов терпеть его колкости в сторону Константина Георгиевича. Может, не стоит их насильно сталкивать?
Мама посмотрела на меня и ничего не сказала. Ждать результата папиного звонка нам пришлось недолго. Уже через минуту он подозвал нас к себе и, взяв маму под руку, повел нас в здание центра.

На пороге нас встретила Наталья Александровна.
- Доброе утро, прошу! – мило улыбаясь, широким жестом пригласила она пройти, - Нам сюда, - указала она на дверь, на которой красовалась простенькая табличка с именем – Озарин Степан Матвеевич, а под ним скромно маленькими буквами значилось – Хирург. Наталья Александровна постучала в эту дверь и через секунду открыла ее со словами:
- Простите, можно?
- Конечно, конечно, - послышался оттуда радушный голос. Услышав его, я заключила, что его обладатель – мужчина лет шестидесяти, или около того. Он был немного сиплым, немного высоким, что ли, для мужчины. И это мне понравилось.

Но, когда мы вошли следом за Натальей Александровной, моему удивлению предела не было. За массивным столом из дуба, судя по цвету, сидел, вальяжно раскинувшись в кожаном кресле, полноватый мужчина. И не смотря на этот «недостаток» ему никак нельзя было дать больше пятидесяти лет.

- Здравствуйте, - широко улыбаясь, поприветствовал он нас, - Наташенька, благодарю Вас.
- Да, - кивнула она и закрыла за собой дверь снаружи.
- Проходите, Федор Кириллович. Анна Николаевна – королева красоты – поцеловал он ручку моей мамы, выбравшись из-за своего тяжеловесного укрытия, - А это крошка Алекса?! Деточка, я помню Вас еще в пеленках. Вот так давно мы знакомы с Вашим отцом.
- Прекрасно, а можно ближе к делу? – отдернула я руку от его слюнявых губ.
- Вся в отца, поздравляю, Федор – достойная смена растет. Вы по вопросу Константина Георгиевича Карелина приехали?
- М-гм, - недовольно скривился отец.
- Могу Вас обрадовать, благодаря оперативности Александры и ее друга, Константин Георгиевич уже через неделю сможет вернуться к привычному для него образу жизни. С одним только «но».
- Если он пройдет реабилитацию в деревне и не будет в дальнейшем, так легкомысленно относиться к своему сердцу, - монотонно произнесла я, - Где мы можем его найти?
- Зрите в корень, Александра Федоровна? Пойдемте, я провожу Вас.

***

Коридоры, лестничные пролеты и наконец, заветная дверь VIP-палаты. На что только надеялась мама, когда вела сюда отца. Все ее слова прошли мимо его ушей. Даже последний аргумент, произнесенный ею практически на пороге палаты:
- Федя, не будь глупцом. Человек, наверняка, захочет тебя отблагодарить, - пал прахом перед упорством отца.
Он поцеловал ее в лоб и что-то пробубнил, а потом оставил нас.
- Все хорошо, мам?
- Он нас в машине подождет. Степан Матвеевич, нам сюда?
- Да, милости просим, - распахнул он дверь.
Константин Георгиевич сидел в кресле-качалке спиной к двери.
- Встречай гостей, дружище! – подошел врач к нему и похлопал по-приятельски по плечу.
Он поднялся неспешно с кресла и повернулся к нам лицом.
- Аня…
- Я в коридоре подожду, - шепнула я маме на ухо и увлекла за собой врача.

***

- А они что, знакомы? – спросил меня Степан Матвеевич, когда мы отошли от двери палаты на некоторое расстояние.
- А Вам, какой от этого прок?
- А ты, как я погляжу, колючая девочка. В карман за словом не полезешь. Молодец!
- Есть в кого!
- Без сомнения. Ладно, оставляю Вас, юная леди, - он ушел в сторону лифта. А я осталась одна в белоснежном коридоре, просторном, светлом – любо-дорого смотреть. Да, не чета нашей областной больнице. А вид из окна – сказка: фонтан во внутреннем дворике, зеленые насаждения всех мастей. Красота – одним словом, куда не глянь.
- Ну что, пора нам и честь знать, а? Шурочка? – схватил меня за талию и закружил на месте Константин Георгиевич.
- Тише, больной, будешь еще отплясывать, - смеясь, придержала его порыв мама.
Они оба светились изнутри. Пока мы спускались вниз, Константин Георгиевич не прекращал сыпать шутками-прибаутками, анекдотами. А мама искренне смеялась и радовалась, как маленькая, ловя каждое его слово.

***
- Помочь, Константин Георгиевич?! – услужливо открыл папа ему заднюю дверцу своего LEXUS’а.
- Благодарю, Федор Кириллович, но право, не стоит беспокоиться, - устроился он на заднем сиденье и пристегнулся. Следом за ним я и мама заняли прежние места, я – сзади, а она – рядом с отцом – на переднем сиденье.
В итоге в десять утра по Москве, мы первопрестольную и покинули. На нашу удачу пробок было мало, и поэтому к обеду мы уже проехали половину нашего пути – Москва-Рязань.
- Вот, там кафе, пап! Остановимся, а то кишки сводит.
- Как ты выражаешься, Шурочка! – неодобрительно взглянул на меня Константин Георгиевич.
- Хорошо, хорошо! Отобедаем, дамы и господа? - рассмеялась я собственной напыщенности.
Мама поддержала меня. А папа, не проронив ни звука, притормозил и остановился возле указанного мною кафе.

***

За столом царила ее величество – тишина. Папа полностью погрузился в поглощение незатейливого салата и второго блюда. Мама время от времени бросала проникновенный взгляд на Константина Георгиевича, а я любовалась этой «идиллией».

- Доедайте, я в машине, - первым управился папа и, бросив деньги на стол, как можно скорее ретировался.
- Ой, извините, мне звонят, - практически следом за ним побежала я на улицу.
- Алло, Саша! Как дела? – услышала я голос Данилы в трубке.
- Все отлично. Едем в деревню. Уже скоро будем на месте. Полпути проехали. А ты как?
- Все путем. Дел много накопилось. Но я изо всех сил бьюсь с ними. Сейчас еду за город. Клиент выискался там привередливый. Вот и захотелось услышать твой голосок. Рад за тебя, что все благополучно сложилось. Как Константин Георгиевич себя чувствует?
- Счастлив.
- Счастлив?
- Да, сидят сейчас с моей мамой в кафе, радуются жизни.
- Прости, мне пора ехать. Да и связь пропадает. Удачи Вам!
- Пока, - растерянно сказала я уже частым гудкам.

***

После обеда наше путешествие пронеслось буквально на одном дыхании. Первым уснул Константин Георгиевич, а потом и я, глядя на него. Поначалу в полудреме мне слышались обрывистые фразы родителей, которыми они бросались друг в друга. То ли ими я так напиталась, то ли звонком Дани, а может и всем сразу, но мне приснился сон:

«Я и Данила пришли в гости к Константину Георгиевичу – проведать, так сказать. Но почему-то долго не решаемся войти. Смотрим в окно и видим, как моя мама и он страстно обнимаются. Я что-то кричу, то ли ему, то ли им. Но слова мои беззвучны. Даня трясет меня за руку и указывает куда-то. Я смотрю туда и вижу своего отца, стоящего у соседнего окна. Он переводит взгляд на меня, а потом разворачивается ко мне спиной и уходит. Я кричу ему: «ПАПА!». Пытаюсь его остановить, но не могу и понимаю, что это Даня держит меня за талию. Я цепляюсь ему в руки, отпихиваю их, как могу, но он сильнее меня. И я снова кричу: «ПАПА!», только тот уже исчез…»

Так в полном недоумении от сего сновидения, я открываю глаза и немного привыкнув, понимаю, что мы подъезжаем к дому Константина Георгиевича.

- Спасибо, Федор Николаевич за заботу! Но я бы сам добрался, - благодарит отца Константин Георгиевич.
- Да и я бы не повез, если бы не Анютка, - похлопал он маму по коленке.

Константин Георгиевич мгновенно изменился в лице, но, ни словом, ни жестом не выдал своего внутреннего состояния. Я сидела в нескольких сантиметрах от него и поражалась, как ему это удается, вот так сохранять лицо. Определенно, у этого человека мне есть чему поучиться.

- Ну, вот, мы и приехали, - с нотками грусти произнес Константин Георгиевич, - Останови здесь, проще будет разворачиваться.
Папа ничего не сказал, но сделал именно так, как его попросили.
- Вы не выходите, я сам дойду.
- Но… - попыталась возразить мама.
- Все хорошо, Аня.
- Время – деньги, - не выдержал папа.
- Константин Георгиевич, я завтра к вам после обеда загляну, - торопливо проговорила я и сжала его ладонь в своей ладони на прощание. А он подмигнул в ответ и сказал: «Не унывай!», после чего вышел из машины.
- Дай, я ему хоть с вещами помогу – достану, - выскочила следом мама.
- Валяй!! – крикнул папа и неохотно нажал кнопку открытия багажника.
Минута – две и мама вернулась, а я, пока мы отъезжали в сторону бабушкиного дома, безотрывно следила за удаляющимся Константином Георгиевичем в заднее окно.

***

- Ну, здравствуй, Серафима Павловна, встречай зятя, - припарковался отец на площадке возле бабушкиного дома.
- И дочку с внучкой, - подхватили мы.
- Здравствуйте, родные мои. Что же не позвонили, я бы достойнее встретила, а то у меня только курочка, да отварная картошечка с укропчиком - на обед.
- А курочка жаренная? – потерла я ручки в предвкушении.
- Конечно, милая, как ты любишь. Руки мойте и к столу.
- В душе вода теплая? – поинтересовался отец, успевший снять рубашку.
- А то! Специально, зятек, для тебя старалась! Иди-ка, проверь. А ты, Анна, помоги мужу – спинку потри. Давай, давай, не стой столбом.  А ты – марш в дом, - указала она на меня.

***

- Рассказывай, что родители такие, словно покойника увидали?
- Мы привезли Константина Георгиевича, - ровно констатировала я, и села за стол.
- Ах, вот оно что, тогда все ясно. Сколько раз говорила Аньке, уймись, эх. Ладно, помогай – накрывай на стол.
- Есть, - рассмеялась я. Помидоры, огурцы, лучок, укропчик. Все свежее, ароматное. Курочку бабушка разложила по тарелкам, а я переставила их на стол. Картошку подали в кастрюле, лишь присыпав ее щепоткой соли и укропом, а для смака кинули пару кусочков сливочного маслица. Приготовления были завершены как раз вовремя. Последнюю вилку я положила ровно в тот момент, когда на пороге террасы появились распаренные родители.
- Дамы, прошу к столу, - подогнал всех нас папа, а сам полез в пакет за бутылочкой вина и бутылкой водки. Разумеется, водочка для него, а для слабого пола, включая и меня – винцо. Семейные обеды – традиция нашей семьи. Папа садится во главе стола и ухаживает за нами. Полная идиллия. Я обожаю, эти короткие моменты счастья, когда кажется, что мы – идеальная семья. И как все хорошее, они длятся считанные минуты. Потом начинаются взгляды, перешептывания, фальшивая учтивость. А разница между первым и вторым, как подчас у русских бывает, лежит на дне бутылки. Не подумайте, что мои родители или бабушка падки на алкоголь. Нет, отнюдь. Но опять же, кто у нас не пьет сейчас.
- За приезд! – поднял папа рюмочку водки.
- За то, что мы собрались, - через пару минут вторую, и понеслась.
Моя первоначальная счастливая улыбка, стала постепенно меркнуть и к концу ужина вовсе улетучилась. Я сидела и без особого энтузиазма ковырялась вилкой в полупустой тарелке. Бабушка, мама и папа оживленно обсуждали последние новости. Папа активно избегал темы здоровья Константина Георгиевича, в то время как мама всячески пыталась ее затронуть. Атмосфера за столом начала накаляться, и я предпочла ретироваться, дабы не видеть финала этого весьма «захватывающего» зрелища. И ничего лучше придумать не смогла, как скинуть смс Карине, чтобы та перезвонила мне.
- Извините, я должна ответить, - послала я всем воздушный поцелуй и выбежала на улицу.
- Алло, Карин.
- Что твои опять пьянствуют?
- Ну как всегда за приезд и тому подобное. Только в этот раз все гораздо интереснее. Сегодня еще и Константин Георгиевич в ряду тем для обсуждения.
- Понимаю. Как он, кстати?
- Дома. Доехали на удивление быстро сегодня.
- А как же его выписали после операции-то?
- Сказали, что реабилитация в деревне – это то, что ему сейчас необходимо. И ситуация с его сердцем, к счастью, оказалась преувеличенной.
- Камень с души. А с Данилой, что?
- О-о! А что это мы им интересуемся?!
- Алекса, не смеши меня. Меня это волнует только с той позиции, кто будет управлять делами конюшни?
- Подруга, не напрягайся. Я же пошутила. Он уехал к себе. Так, что твой путь свободен, - немного приуныла я.
- То есть к себе уехал, навсегда? – встревожилась она.
- Не знаю. Может, и вернется, но нескоро.
- Ясно. А как мы с Константином Георгиевичем поступим? Как будем навещать его?
- Как хотите, так и навещайте – ограничений нет. Я завтра после обеда к нему обещала зайти.
- Хорошо.
- А как у тебя дела с Антоном?
- Да, все прекрасно. Мы сейчас близки, как никогда. Никита себе девушку нашел. Оля из Рязани. Но это только слух. Он еще не знакомил нас с ней.
- Суеверный. Подождем. Ох, ну и тяжелый денек выдался. Спасибо, что выслушала и спасла от предков.
- Нет проблем, обращайся. Только ты что-то сегодня ничего и не сказала-то.
- До завтра.
- До завтра.

***

Так и прошел мой первый день без него. Когда я вернулась домой, родители уже спали в летнем домике, а из-под двери бабушкиной комнаты виднелся свет, но тревожить ее я не решилась и поднялась к себе.

Устало сняла все с себя и, переодевшись в пижаму, устроилась в своей кровати. Даже шторы задернуть не было сил. Только голова коснулась подушки, как я мгновенно провалилась в сон

***

- Александра!! Александра!! Просыпайся, лежебока!! – раздался зычный голос отца с первого этажа. Я взглянула спросонья замутненным взглядом на часы на тумбочке. Шесть утра. Шесть утра?! – сняла часы с тумбочки и приблизила их к глазам. Откинула плед и выбралась из кровати. Надо было срочно остановить отца, пока он всю округу не перебудит своим криком.
- Папа?! – выбежала я к лестнице.
- Одевайся, пробежимся по округе. А то без меня, наверное, только пивом, да шашлыками увлекалась!? Давай, поторапливайся, я жду тебя у калитки! – скрылся он за дверью на террасу.
- Вот, елки-палки, и что ему покоя эти пробежки не дают, - пробубнила я и вернулась в комнату. Надела хлопковый топ и такие же шорты для бега, а на ноги обула облегченные кеды. Как бы мне того не хотелось, но уважить отца надо.

***

- Что же, знаток – указывай нам путь, - улыбаясь, поприветствовал он меня за забором.
- Ты, уж, и забыл, наверное, какие здесь красивые места? Побежали до развалин! – махнула ему и рванула с места, - Догоняй!
Я давно не бегала по утрам, по усыпанной росой траве, не вдыхала этот освежающий воздух, который дурманит и пьянит голову. Держать темп, заданный мной самой в первые минуты пробежки, оказалось нелегко. Но фундамента господского дома  я коснулась первой. Папа присоединился ко мне минутой позже.
- Уф! Ну, и вымотала же ты меня, - запыхавшись, произнес он и уселся на порог, - За тобой не угнаться.
- Да, ладно, тебе расхваливать меня. Пойдем, покажу кое-что.
- Куда же? Я сюда еле добежал.
- Тут недалеко.


***

Я взяла его за руку и, когда он поднялся, то повела его в господский дом. Утром мне здесь бывать не доводилось, тем более в столь ранний час. Мы поднялись на второй этаж. И я сама как вкопанная встала, пораженная тем, как восходящее солнце окрасило все пространство зала. Перламутровые, золотые зайчики рассыпались по стенам, по полу разлились красные, желтые и даже сиреневые волны солнечного света.

- Красота, какая! – с придыханием сказала я и закружилась по залу, купаясь в лучах ласкового солнышка.
- Александра, а кто все здесь так обставил и отреставрировал? – изумившись, произнес отец.
- Мои друзья, помнишь, Никита, Антон и Андрей.
- Андрей, это тот, что в любви тебе признавался и у меня руки твоей просил?
- Да, только много лет и воды с тех пор утекло. Посмотри, лучше, как здесь прекрасно.
- Согласен. Только мама и бабушка заждались нас, наверное, к завтраку. Пойдем? Натанцуешься еще, красавица.
- Хорошо, - понуро последовала я за отцом, жаль, что он так скоро прервал наше уединение. Мне так о многом хотелось поговорить с ним.

***

- И где же вы были, родные мои? Мы тревожиться стали. Давайте, к столу, - обрадовалась нам бабушка.
- Я – голодная, как волк, - накинулась я на блинчики и сразу же получила от мамы шлепок по рукам.
- Ты руки помыла? – строго посмотрела она на меня, а через секунду рассмеялась.
- Ух! – возмутилась я сквозь улыбку.
Когда, наконец, все уселись за стол, то мне и есть перехотелось. Пара блинчиков со сметаной с сахаром и чашка крепкого черного кофе, и я – сыта.
- Мамуля, - поцеловала ее в щеку, а за ней и бабушку, - Мне пора бежать на работу. До обеда! – помахала я всем рукой и вышла на улицу.

***

У ворот конюшни мне встретился Кира, который вел под уздцы моего любимого Зевса.
- Привет, Кира. Как у вас тут дела? – подошла я к ним и потрепала коня по холке, - Ты, мой хороший, соскучился, знаю. Кира, оставь нас, иди.
Кира передал мне уздечку и отправился на конюшню. А Зевс встряхнул головой и осыпал меня своей пышной гривой.
- Ах, ты мой хороший, к чему нам эта узда, - скинула я ее, а он махнул хвостом в ответ, - Так лучше, верно? Ох, и где же ты так запылился?! – похлопала я его по спине, - Надо бы тебя помыть, пойдем?
Конь покорно последовал со мной на конюшню. Я завела его на открытый манеж. Открыла кран с водой и взяла в руки шланг, к нему прикрепленный. Вода фонтаном обдала бока Зевса, распадаясь на радужные переливы. Конь радостно бил копытом, играя с лужами, образовавшимися в песке.
- Зевс еще краше стал. Еще бы! Руки хозяйки, ведь, вернулись, - услышала я звонкий голосок Карины за спиной.
- Привет, дорогая! Я так рада вернуться к вам, - перекрыла воду и взяла в руки щетку.
- Помочь?
- Если несложно. Мне так не хватало вас в пыльной Москве.
Зевс покорно подставлял то спину, то шею. Карина стояла перед ним и ласково гладила его по ганашам.
- Как вы тут без нас? Справились?
- Конечно. Ты вчера говорила про родителей, что-то в дороге случилось?
- Все, как всегда, не волнуйся. Расскажи лучше, кто в господском доме хозяйничал?
- Ты о чем?
- Были сегодня утром там с отцом, я просто не узнала зал. Все так чисто, стены деревом обшиты  и тканями. Будто и, правда, реставраторы поработали.
- Я знаю только, что там Никита и Андрей были. Они никого туда не пускали.
- Вот, оно что! Не из-за Оли ли все это??
- Возможно. Никита так изменился, как с ней познакомился.
- Влюбился наш Никки…
- Пустое дело гадать, но кажется мне, что скоро мы все узнаем.
- Верно, полно пустое молоть. Надо за работу приниматься.

***

День, полный хлопот и забот, промчался также быстро, как птица пролетает над нашей головой в бескрайних небесах. Максимка, действительно, окреп и стал более уверенным наездником. Его мама восторженно о нем отзывалась в приватной беседе со мной. Но не преминула сказать, что папа его так и не пришел сюда с первого дня, ни разу. Я понимала, что мой с ним разговор неизбежен. Конечно, мои слова вряд ли возымеют над ним какую-либо силу и власть, но попытаться мне хотелось. Во имя счастья Максима я должна была попробовать. Но сегодня это делать было еще рано. Так что пришлось заняться более насущными делами. Ученица моя, пока меня не было, успела завоевать свой первый приз, пусть и за третье место, в соревнованиях по выездке. Поэтому я решила, чтобы как-то ее поздравить, отвезти ее к озеру в лесу.

- Галопом! За мной! – махнула я рукой и пустила Каспера вскачь.
 Маша верхом на Зевсе не отставала от меня. И через несколько минут стремительной езды, так что ветер зазвенел в ушах, мы очутились на месте. Чистое, словно зеркало, отражающее небосклон, голубое озеро в глубине соснового леса.
- Какой здесь воздух чистый! – воскликнула Маша и спешилась.
- Привяжи коня у воды, как я, - показала я ей дерево на берегу, - А сами, может, поплаваем?!
- С радостью, - воодушевленно принялась она за дело.

Так легко вдруг стало на душе, стоило только вдохнуть этот поистине волшебный воздух. Я скинула с себя промокшую от пота майку и шорты и сама с удовольствием погрузилась в прохладную воду с головой. Последние денечки июля выдались невероятно жаркими, давно такого лета не было.

- Осторожнее, Машенька, здесь обманчивые воды.
- Чем же? - подплыла она ко мне.
- Темные и глубокие, на дне говорят царица – владычица здешних вод – живет.
- Вот бы ее увидеть.
- Не каждому это дано. Пошли на берег, погреемся!

Солнце сюда проникало редкими лучами сквозь густые кроны деревьев, едва касаясь земли. Небольшая полянка, где можно было бы позагорать и насладится солнечным светом, была неподалеку от входа в озеро. Там мы и устроились, я угостила Машу, прихваченным с конюшни печеньем и апельсиновым соком.

- А ты будешь есть? – удивилась она, когда я даже не притронулась к угощению.
- Не хочется, ты ешь, а я коней напою. Скоро надо на ранчо возвращаться, - пошла я к Касперу и Зевсу.
- Ах, Зевс, конь ты мой – ретивый. Мысли все мои только о нем. Как утолить ту жажду, что в груди моей с каждой минутой только сильнее. Ну, что ему стоит позвонить, да хотя бы слово одно написать. Даня, Даня… Маша, нам пора! Обед уже скоро!


***

На конюшню мы вернулись как раз вовремя. Все собрались на обед во дворе справа от стойл.
- Просим к столу, - завидев нас еще подъезжающими, махнула рукой Карина.
- Я только коней в стойла заведу, а сама к Константину Георгиевичу. Надо ему помочь, - был мой ответ.
- Как знаешь, а ты Машенька – голодна?
- Безумно.

Как приятно было смотреть на эту маленькую десятилетнюю девочку. На секунду мне вспомнилась я сама в ее возрасте. Мы с ней чем-то схожи: упорство, целеустремленность и невероятная выносливость. Вначале наших с ней уроков эта хрупкая девочка могла по четыре часа к ряду из седла не вылезать.

***

- Константин Георгиевич! Вы – дома? – вошла я в открытую калитку. Странно, что он не запер ее. У дома на двух овальных клумбах росли розы, и одна из них распустила свежий бутон. Его огненно-алый цвет заворожил меня. Я подошла, чтобы понюхать его, вкусить тот аромат, которым с лихвой его наградила природа. Тонкий, пленяющий…
Он наполнил мои легкие и не оставил и следа горечи разлуки. Рука потянулась к упругому изумрудному стеблю.
- Давай, помогу, - раздался такой знакомый и долгожданный голос.
Я подняла в его сторону глаза. Но нет, не он, хоть не менее приятный моему сердцу человек.
- Пускай живет и радует Вас. Константин Георгиевич, как Вы?
- Шурочка, все хорошо. Рад тебя видеть. Пообедаешь со мной?
- Затем  и пришла. Вам же и есть, наверное, нечего. Что Вы хотите? Я все могу приготовить.
- Искусница, ты моя, - подошел он и по-отечески горячо поцеловал в лоб, - Твоя мама уже побеспокоилась обо мне. Минут за десять до твоего прихода ушла.
Хотелось крикнуть ему, напомнить о стыде и совести, но портить такой прекрасный день – нет.
- Тогда пойдемте же скорее к столу, пока не остыло, - мило улыбнулась я и проследовала за ним в дом.
На террасе нас ждал скромный, но очень аппетитный обед, который определенно готовила сама мама.
- Как вкусно, твоя мама – настоящая мастерица, - произнес он, покончив с супом.
- Я передам ей.
- Ты не смотришь на меня, Шурочка. Это из-за Данилы?
- Отчасти…
- Почему его нет? Вы поссорились?
- Нет. Но он к себе уехал. В Курск, если не ошибаюсь.
- Ах, вот оно как? Тогда почему ты мне сразу об этом не рассказала?
- Папа против наших с ним встреч, - потупила я глаза.
- Боится, что и ты подпадешь под наши чары, - рассмеялся он.

Что он несет?! Какие чары?! Мой отец ничего не боится, что за глупость, - подумала я, но сказала, - Знаете ли, Константин Георгиевич?! Я уважаю Вас и люблю, как отца, но это… Мой отец никогда и ничего не боялся! Простите, но у меня еще куча дел, - поспешила я удалиться с этой дешевой ярмарки тщеславия.

***

- Господи, он даже не попытался меня остановить, - крутилось в моей голове по дороге домой.

Родителей дома не оказалось, а бабушка была так увлечена делами в саду, что и не заметила моего появления. Я поднялась к себе в комнату и заперла дверь на ключ. Отдых и одиночество были мне сейчас жизненно необходимы. Кресло у окна стало мне мягким и укромным пристанищем. Я села в него и погрузилась в раздумья. Меня, словно кошка коготками, терзала мысль о том, как изменилась мама, стоило ей, пусть и мимолетно воссоединиться с Константином Георгиевичем. Ее улыбка, светящиеся счастьем глаза в его присутствии, этого я давно не видела от нее, когда отец рядом с ней. То, что он холоден со мной, мне привычно, но отец с мамой стал совсем иным. От былой его уверенности в себе остались только крохи. Прежний папа никогда бы так себя не повел, как вчера. А может, его подозрения … Даже думать об этом не хочу. Мама и Константин Георгиевич – самые близкие мне люди.

- Александра, доченька?! Ты – дома?! – позвала мама из сада.
Я выглянула в окно, ветер обжог мое лицо. Глаза сами закрылись, защищаясь от песка, принесенного им.
- Спускайся, узница, к нам!!
- Иду, - неохотно ответила я.

***

- Вода в реке – чудо, - счастливой улыбкой встретил меня папа с лежака под яблоней, - Присоединяйся, позагораем вместе.
- Хорошая мысль, пап, только я так устала, что ни на что сил нет.
- Проблемы на конюшне? – удивилась мама.
- Нет, в семье, - холодно взглянула я на нее.
- Господа загорающие, прошу к столу, - позвала бабушка из открытого окна на террасе.
Мы переглянулись и молча, отправились в дом.

***

Вечер мы провели в узком семейном кругу. Пили благоуханный зеленый чай с сырниками, приготовленными заботливыми руками мамы. Папа был сегодня особенно спокоен и благосклонен, поговорил со мной об учебе, о планах на будущее. Поистине приятный вечер получился. Перед сном мама посидела со мной у моей кровати. Я, как в детстве, лежала под пледом, а она сидела рядом и читала. Только сегодня это была не сказка о принце, а роман о любви. Любви высокой и способной на многое.

- Мам, я была сегодня у Константина Георгиевича, - остановила я ее, коснувшись рукою книги.
- Как он? Ему лучше? – ровно спросила она, не отрывай глаз от книги.
- Твоим супом угощал. Вкусно – молодец!
- Александра?! Не дерзи?!
- А ты не ври!
- Спокойной ночи, Александра, - захлопнула она книгу и, положив ее, на тумбочку, спокойно вышла из моей комнаты.

Я смотрела на нее, как она запирает дверь и проклинала себя, что не сдержала этот порыв. Обрубать ниточку, связующую нас, вот так резко не стоило.

***

Третий день, я – одна, и крылья мои сложены, и душа молчит. Завтрак, семейный завтрак, - переполнен удушливым молчанием. Мама, даже не взглянула на меня. Бабушка тихо пожелала «доброго утра», и укоризненно посмотрела на меня. А папа так и не посмотрел за время завтрака в мою сторону ни разу.
- Я – на работу, - сказала, закончив с едой.
- В обед ты должна быть дома, - сдержанно и резко ответил отец.
- Хорошо…

***

Собирается гроза. Грязно-синие тучи сгустились и скрыли от меня яркое солнышко. Холодно и зябко без него, как без тебя, Данила. Твои руки, твои ясные глаза согревали меня, стоило только тебе невольно коснуться или взглянуть на меня. А теперь в моей душе также темно и вот-вот пойдет слезливый дождь.
 
Я шла по дороге к конюшне, считая шаги. Засохшая трава, выжженная солнцем, молила о дожде. Может ли быть слишком много ласки и заботы? Солнце ласкает и питает каждую травинку у моих ног, дает ей жизнь, но потом выжигает их дотла. Так и мой огонь, зажженный тобой в моем сердце, разгорелся и сжег меня изнутри. Позвони, позвони, молю. Данила, хоть глупой назови, но назови.
- Привет, подруга!! Что стоишь одна-одинешенька? Задумалась о чем? – прорезался сквозь мой купол голос Карины.
- Привет, - жеманно улыбнулась я.
- Быть дождю?!
- Не миновать.
Мы прошли на конюшню и занялись каждый своим делом.

***

Время до обеда пролетело незаметно. Максима почему-то сегодня не привезли. Это взволновало меня, и я решила навестить его вечером. А пока необходимо было вернуться домой, как велел папа.
 
- Мам, пап, я вернулась, - вошла я на террасу, заглянула в дом – никого, - Бабуля, - вышла я в сад.
- Я больше ни минуты здесь не останусь, Аня!! – раздался папин крик с площадки, где он припарковал свой авто.
Я тихонечко подошла к дому и, не выдавая себя, продолжила слушать.
- Аня, с меня хватит!! Твоя игра зашла слишком далеко, ты перестала понимать, кто с тобой рядом! Не держи меня!!
- Но, Федя, Федечка, ты все не так понял, - жалобно молила мама, но отец, будто не слышал ее.
- Хватит, Анна, с меня твоего дешевого театра!!
- Замолчите вы оба!! Вы, как дети малолетние!! – вмешалась бабушка.
- И Вы – здесь - Серафима Павловна! А еще потомком великих князей или кого там, себя считали. Да, кто Вы, если дочери элементарных ценностей привить не смогли? – рявкнул отец. И в ту же секунду взревел двигатель его авто и он со свистом рванул с места. Я выбежала из укрытия, но увидала, как авто отца удаляется по дороге к шоссе.
Мама, как стояла, так и рухнула на колени, вцепившись руками в землю подле себя.
- Сколько раз я тебе говорила, Анна?! – склонив голову, сказала бабушка и ушла в дом. Я проводила ее взглядом и кинулась к маме.
- Мама, мамочка, родная моя, - накрыла ее своими объятьями и расплакалась.
- Полно, девочка моя, слезы лить, - похлопала она меня по руке, - Пойдем. Ты, ведь, голодная у меня. Она утерла мои слезинки, и мы прошли в дом.

***

Обед, как и завтрак, был небогат на слова. Бабушка села во главе стола, мама подавала блюда на стол, ухаживая за нами обеими.
- Как все вкусно, мамуль, - благодарила ее я.
- Бабушке, спасибо скажи.
- Спасибо.
- Не стоит. Ты куда-то собралась? Все в окно смотришь и с часов глаз не сводишь?
- Да, хотела Максима навестить, мальчика – аутиста, - сухо сказала я.
- Хорошо, иди, только дотемна вернись.
- Конечно, о чем вопрос.

***

Не хотелось оставлять мама одну. Когда я уходила, отец еще не вернулся. Но вопрос с этим мальчиком меня не на шутку встревожил. Я испугалась за его жизнь. Карина дала мне их адрес, но просила, если что ее не приплетать к этому. Андрей подвез меня к их дому и сказал, что дождется меня.
Я подошла к калитке и постучала. На удивление, мне сразу же открыли. На пороге стоял мальчик лет двенадцати.
- Вам кого? – спросил он.
- А Светлана Владимировна – дома?
- Это моя мама, она с братишкой в город уехала, что ей передать?
- Ничего. А…
- Леша, кто там? – с крыльца крикнул мужчина и спустился к нам.
- Какая-то девочка, маму спрашивает…
- Понятно, иди, сынок, поиграй во дворе, - мальчик ушел, - Что Вы хотели? – в мановение ока изменился в лице и тоне Аркадий Степанович. Теперь я его узнала. И словно язык проглотила, слова комом в горле встали.
- Я… Я…
- Вы для этого ехали сюда?! Или только моя супруга способна развязать Ваш язык?!
- Нет, разумеется, нет.
- Хорошо, пойдемте, поговорим, - жестом позвал меня за собой и отвел в беседку возле ограды.

***

- Присаживайтесь, - предложил он мне скамью, а сам сел напротив.
- Спасибо, - пролепетала я.
- Полагаю, то дело, что Вас привело сюда, касается моего сына Максима?
- Да, - его уверенность в себе, буквально сметала все мои аргументы, копившиеся с первого дня в моей душе.
- Я знаю, что Света говорила с Вами обо мне. И даже предполагаю, что именно она Вам сказала. Отчасти она права. Я суров, жесток, но справедлив.
- Все возможно. Но не все способны выдержать суровость и жестокость, пусть и справедливую. Особенно, те, кто ждут твоей любви.
- Любовь! Что Вам, столь юной девушке, известно о ней? Не рано ли рассуждать о таком высоком чувстве?
- Лишь то, что она не сурова, хотя порой и жестока.
Он пристально взглянул на меня, поджал губы и сказал:
- У меня много дел, простите. Беседа окончена. Жена завтра привезет Максима к Вам на конюшню. А сейчас прошу меня простить, - проводил он меня до калитки, и запер ее за мной.

***

По дороге домой я не проронила ни слова. Андрей подвез меня к бабушкиному дому, где мы и распрощались.
- Иди, Андрюша, спасибо тебе за помощь.
- До завтра, Саша, - с грустью посмотрел он на меня. А я махнула рукой и скрылась за забором.
Машина отца стояла на прежнем месте. Не веря своим глазам, я рванула с места в дом. Вбежала по ступенькам на террасу…

Таким отца я еще не видела. Пьяный, нет, это как-то иначе называется. Если бы я тогда спросила его, как его зовут, думаю, он бы не смог ответить. Мама приводила его в чувства, как могла, пыталась его утихомирить и в постель до утра уложить.

- Сашенька, ты вернулась, - обеспокоенная бабушка отстранила меня с порога и вывела на улицу.
- Бабуля?! – остановились мы на лужайке возле крыльца.
- Неудобно мне тебе это говорить и просить, но не могла бы ты у подруги сегодня переночевать?
- Но…
- Прошу, не надо тебе это видеть.
Я томно вздохнула, но перечить ей не стала. Достала телефон из кармана и позвонила Карине. И та сразу же согласилась меня принять.
- Я переночую у Карины, - сказала я бабушке, которая так и ждала меня все время разговора.
- Хорошо, хорошо…

Мне было тяжело смотреть на нее. Она знала, что так будет, но не смогла предотвратить и теперь страдала за двоих: за себя и за мою маму. Не дай мне бог узнать ее боль.

***

Ночь прошла за разговорами с Кариной. Мы не заметили, как наступило утро. Наш костерок погас, а бутылочка вина оказалась пуста. Так что новый день начался с больной головы и туманной пелены перед глазами, благо в работе на конюшне нам выпал выходной. Кира благодушно согласился нас сменить.

- Ну, что, Кариночка? Чем сегодня займемся? – разминая затекшие руки и ноги, поднялась я с лежака.
- Для начала надо бы умыться и душ принять, как считаешь?
- Да!! Я пойду?
- Будь, как дома.

Карина жила в деревенском домике одна. Родители ее давно уехали за границу, а бабушки умерли, когда ей было лет семь от роду. Так что этот дом достался ей в полное и безраздельное распоряжение. И ей удалось-таки поддержать его в отличном состоянии, а где-то и улучшить его.

Я приняла душ и как заново родилась. Стояла перед зеркалом и проводила по своим медным волосам расческой, с каждым разом сильнее убеждаясь в своей неотразимости. Но чем сильнее становилась эта убежденность, тем крепче укоренялось сомнение в этом. Раз я так прекрасна то, что же он не позвонил мне. Четвертый день пошел, а от него ни словечка, ничего – совсем ничего.

- Эй, ты там не утонула? Саша?
- Прости, задумалась, иду уже, - открыла я дверь и вышла во двор. Карина ждала меня, любуясь клумбой.
- Прошу, дорогая, путь свободен! – отвлекла я ее.
Она встретила меня улыбкой, и поспешила занять мое место.
- Я завтрак приготовлю? – крикнула я прежде, чем она закрыла за собой дверь.
- Конечно!!

***

Кухня в доме Карины была маленькой, но уютной. Все расставлено по местам и к месту. Я сразу нашла все, чтобы приготовить оладья. Так их что-то захотелось. Кефир, яйцо, сахар, соль, сода и, конечно, мука. Пока я замешивала тесто, в моем кармане завибрировал телефон. Очень вовремя, - подумала, но сняла трубку.

- Сашенька, как ты, милая?
-  Мама?! У меня все хорошо, - оторопело произнесла я.
- Ты у Карины. Хорошо спала? - голос ее дрожал, как бы ни старалась она это скрыть.
- Мам, за меня не тревожься. Скажи, лучше, как у вас дела?
- Дела идут, дорогая моя. Ты придешь?
- Вечером. У Карины завтра день рождения, хочу помочь ей.
- Конечно, милая, за друзей держаться надо.
- Извини, мне пора.
- Удачного дня, мое солнышко
- И тебе.

Мама ждала меня, что я приду и поддержу ее, но мне нечего было ей дать. Есть моменты, когда лучше одному. Самому с собой разобраться. Эти минутки, проведенные Кариной в душе, стали моими моментами одиночества. И мысли о Даниле не заставили меня долго ждать. Вспомнились его глаза. Добрые, широко распахнутые и уверенно смотрящие прямо в душу глаза.
 
- Эй, повар, мы уже с голоду померли, - заливистым смехом вернула меня к реальности Карина.
- Х- ах, сейчас все будет, прости – задумалась.
- Да, ты уже четвертый день в облаках летаешь.
- Не преувеличивай, разве так?
- Саш, при мне-то не надо разыгрывать невинное дитя.
- О чем ты, Карин?
- Прекрати эту игру. Откройся и станет легче, - подмигнула она мне и села за стол.

Оладушки вышли пышными и золотистыми, как солнышко. Я сдобрила их сметаной с сахаром и подала к столу. А следом за ними сварила кофе, который разлила по чашкам.

- Ты – черный, будешь?
- Да, - небрежно бросила Карина.
- Ты обижаешься на меня, напрасно, - села я подле нее.
- Ешь! Дел сегодня много, - уткнулась она в тарелку.
- Кариночка, дорогая моя и горячо любимая подружка. Ну, зачем ты так, а? Я, правда, не знаю, что тебе сказать. Чем еще мне с тобой поделиться. О намерении отца отдать меня за сынка своего партнера, ты знаешь, даже мама об этом не в курсе.
- Историей о средневековой выходке твоего отца, ты мне давно все уши прожужжала. Я, наконец, хочу услышать то, что гложет тебя с той секунды, как ты вернулась. Не глупая, и сама давно догадалась, но от тебя услышать хочу.
Я тяжело вздохнула, посмотрела на нее, на ту мольбу, что застыла в ее глазах. Безусловно, Карина заслужила моей откровенности. Но как признаться в том, в чем себе признаться не можешь.
- Ты хочешь о Даниле услышать?
- О тебе я хочу услышать, о тебе, родимая. Я же вижу, как твои глаза при его имени озаряются.
- Какая же ты внимательная, все-то замечаешь, - улыбнулась и отпила кофе.
- Тут не нужна особенная прозорливость. У тебя же на лице написано, что ты по уши в него влюбилась.
- Ш-ш-ш, как бы ветер по деревне не разнес.
- А есть что разносить?
- Карина…. – хитро улыбнулась я ей.
- Ладно, ладно. Главное, чтобы тебе выдержки при нем хватило. Он придет на мой праздник?
- Почем мне знать, он мне даже и слова единого в смске не прислал.
-  Я знаю, он приедет. Вот увидишь! Ну что, пойдем готовиться?
- В город?
- Андрей отвезет нас, я договорилась.

***

Погода сегодня не баловала нас, но и не карала. Все соответствовало месяцу и дню. Легкая прохлада веяла осенью. Первые нотки уже сыграны. Все чаще небо заволакивают серые тяжеловесные тучи. Вот-вот начнутся затяжные дожди.
Андрей подбросил нас до магазина в райцентре и сказал, что вернется за нами через час-полтора.  Наши вопросы к нему, чем он будет занят это время, остались, увы, без ответа.

- Ладно, подруга оставим ему его секреты, - взяла меня под руку Карина, и мы направились в торговый центр.
- Что-то наши мальчики скрытными вдруг стали, тебе не кажется это странным? – спросила я ее, когда мы занялись-таки выбором подходящего случаю наряда.
- Нас не должно это волновать. Скажи, как тебе вот это платье?
- Карин, не увиливай, ты что-то знаешь?
- Нет, но догадываюсь.
- Та-а-ак, ясно. Я опять не у дел оказалась!
- Ладно, шепну тебе на ушко. Никки решил познакомить нас с Лелей, только т-с-с, никому.
- Я – могила. Тогда и мне наряд стоит подобрать, - рассмеялась я.

***

Выбор изрядно затянулся, и мы утомленные этим набегом на магазины и отяжеленные грудой пакетов уселись на лавочку возле торгового центра. Андрея еще не было, хотя время, им нам отведенное, было превышено на целый час.
- Девчонки, простите меня. Дела, дела, - подхватил он наши пакеты, когда я совсем перестала его ждать.

- Вот, положись на тебя, - возмутилась Карина, но потом рассмеялась, и мы все вместе отправились к его машине.
- Александра, эй – догоняй нас!
- Ага, - отмахнулась я. Сделала шаг и обомлела. Передо мной на расстоянии руки стояла цвета морской волны KIA SPORTAGE со знакомыми номерами. Я не поверила своим глазам. Подошла ближе и убедилась – это его машина.
- Александра!! Поехали, садись!! – выкрикнул Андрей из окна машины, поравнявшись со мной.
Я села, и он рванул с места.

***

- Андрюшка, спасибо, что помог, останешься на обед? – игриво благодарила его Карина.
- С вами хорошо, девочки, но дружеский долг меня зовет.
- Ох, иди-иди. Друг ты наш настоящий. А куда Антон пропал?
- Там же, куда и я тороплюсь.
- Ладно, иди. Поняла тебя, друг, - проводила она его до калитки и спустя минуту вернулась ко мне.
- Ты чего, Саш, даже не попрощалась с Андреем. Ты здорова? Ты вся белая была, как снег, когда мы тебя подобрали на парковке.
- Не преувеличивай, просто машина знакомой показалась, только и всего.
- Саша… - приблизилась она ко мне и заглянула мне в глаза, - Ты забыла, что можешь мне, как себе доверять?
- Не забыла, просто сама себе не верю. Не верю тому, что видела.
- А что ты вообще видела?
- Машину, как у Данилы. Да, нет, его машину видела, понимаешь?
- Не может быть, ты перепутала, наверняка. Ой, извини, мне звонят.
Она отошла в сторону, чтобы ответить на звонок. А я задумалась над ее словами. Могла ли я выдать желаемое за действительное? Могли ли мои глаза сыграть со мной злую шутку?
- Ладно, Сашка, хватит киснуть и голову ломать. Антон звонил, пригласил к себе на обед. Пойдешь со мной?
- Нет, вам лучше вдвоем побыть.
- Ты уверена, что не хочешь со мной пойти?
- Я лучше домой схожу, может, вечером увидимся.
- Не грусти, он вернется, помни это. А вечером, вряд ли удастся, сама понимаешь… - широко улыбнулась она и прижала меня к себе.

***

Я оставила Карину у калитки и побрела к своему дому. Встречаться ни с кем из его нынешних обитателей мне не хотелось, но когда-то это должно было бы случиться. Мама ухаживала за цветами на клумбе, когда я вошла через калитку. Папин автомобиль был на месте, но его владельца видно не было, как и бабушки.

- Ты вернулась, зайчонок мой, - остановила меня мама, выглянув из-за розового куста.
- Привет, мам. А где все?
- Папа спит в гамаке за домом, бабушка готовила обед. А где ты пропадала полдня, моя красавица? – мама стащила перчатки и сложила их на траву, - Пойдем, посекретничаем?
- Я бы подкрепилась сначала, голова разболелась, как есть хочется. Руки помою и к Серафиме Павловне присоединюсь.
- Подожди, я с тобой. Александра, постой же! – она крикнула мне вслед, но я успела скрыться в душе.

***

- Бабуля, ты превзошла себя. Отменный плов!
- Спасибо, дорогая. Ешь на здоровье.

Папа сидел за столом чернее тучи, хотя и пытался играть роль радушного хозяина. Тогда мне по-настоящему стало холодно. Ледяные взгляды родителей охладили и мой пыл. И я окончательно убедила себя в том, что та была не машина Данилы.

- Я пойду к себе – отдохну.
- Ты здорова? – обеспокоилась мама, встрепенулась бабушка.
- Да, просто спала плохо ночью. Я почитаю, а потом лягу.
- Конечно, иди, - ответили они в унисон.

***

Остаток дня я провела в своей комнате за рукоделием. Отключила телефон и полностью отдалась любимому делу. Стежки, крестики ими образованные, ласкали мой глаз, как и оттенки нитей, гармонирующие друг с другом. Пейзаж, выходивший из-под иглы: горы в тумане и бурная река у их подножья, успокаивал меня своей красотой. Я засиделась за его воплощением допоздна и легла спать только во втором часу ночи. И мой рассудок был так утомлен случившимся за день, что стоило мне только коснуться подушки, как он отключился.