Фройндшафт

Вызывает меня как-то командир части:

- Так, капитан Миронов, на следующей неделе намечается "фройндшафт" с местными начальниками во главе с бургомистром, надо не ударить лицом в грязь, так что собирай свое охотобщество и будь добр обеспечить хорошую закуску.

- Есть обеспечить закуску!

Охотничье сообщество, председателем которого я избирался уже пятый год, отнеслось к мероприятию с энтузиазмом. Да и то сказать, в Германии охота совсем не то, что в нашей матушке – России, где за каким-нибудь завалящим зайцем исходишь не один десяток километров. А тут зайцы даже не считаются за дичь. То есть у немцев они конечно считаются. Ни один немец, даже супер-охотник не станет бить зайца, если нет лицензии или не сезон. А нашим доблестным разве немецкие законы указ? Частенько счет зайцев после удачной охоты шел на десятки. Зверек здесь непуганый, леса просто кишат дичью, так что и козу забить не редкость.

Отобрав пять человек из нашей охотничьей братии, мы отправились на полковом Газике в дальний лесок, славившийся обилием диких зверей, бывший к тому же заповедником, где охота не разрешалась. Но кто ж будет спрашивать разрешения, мы же здесь сами себе хозяева! Думаю, немцы сто раз пожалели о том, что пустили наши войска на свою территорию. Да, собственно, кто их спрашивал, ведь они тоже в свое время явились к нам непрошенными гостями, оккупировав огромные пространства, так что в историческом плане все выглядит справедливо. Да никто из наших особо и не парился на этот счет. Конечно, когда солдатики, а то и офицеры баловались боевым оружием в заповедниках, начальство наказывало, но чаще всего просто для проформы, чтобы не вызывать международных скандалов и недовольства местных властей.

На этот раз нам была выдана индульгенция в виде приказания старшего командира, так что сомнения прочь и за дело!

Охота оказалась более чем удачной: две козы, да штук пятнадцать зайцев, которых мы поделили по-братски. Обеих коз же решили сдать в местную мясную лавку. Немец-мясник, взвесив дичину, достал таблицу и выписал на бумажке, сколько и каких мясных деликатесов нам полагается в обмен на сданных коз.

Вышло весьма неслабо: два больших окорока, несколько палок сырокопченой колбасы, килограммов пять буженины, пара батонов зельца, да еще по мелочи колбасок, сарделек и сосисок.

Присовокупив ко всему пару ящиков русской водки и несколько бутылок грузинского марочного коньяка, привезенных из Союза, стол накрыли великолепно. Не забыли и немецкий шнапс и местное сладковатое полусухое винцо для дам.

Гости явились точно к назначенному часу. Знаменитая немецкая аккуратность и тут не подвела. Некоторая натянутость обстановки была снята объявлением командира, что все угощение в знак "фройндшафта" выставляется за счет Советской воинской части. Замполит пояснил, что это означает, что все абсолютно "унэнтгелтлих", бесплатно.

Что тут началось! Куда девалась чопорность и благовоспитанность представителей культурной нации. Тосты пошли один за другим, как говорится, сосед поил соседа. Более других усердствовали немецкие дамы, сладенькое винцо показалось им недостойным внимания, и они все больше налегали на шнапс и русский коньяк. Наши боевые подруги также не отставали, лишь немного пожеманясь поначалу. Тон задавала рослая, под стать своему мужу красавцу крупному усачу полковнику, жена начальника гарнизона, раскрасневшаяся, но стойко переносившая застолье и не пропустившая ни одного тоста.

Первой сдалась жена местного бургомистра. Она честно старалась угнаться за нашей полковницей, да где там! Куда худосочной немецкой фрау против нашей рязанской матроны, которая и коня на скаку и в горящую избу, только дай повод!

Немка рухнула прямо со стулом на ковер, вызвав некоторое замешательство у сидевших рядом. Подскочивший полковой фельдшер, на всякий случай дежуривший со своим медицинским саквояжем, констатировал "среднюю степень опьянения", что по-нашему означало "в умат".

Даму подхватили под руки дежурные офицеры и сопроводили в соседнюю комнату, где предусмотрительно были расставлены несколько коек и кресел "для отдыха".

"Отдыхать" через время отправились еще две немки и рыжий долговязый помощник бургомистра, старавшийся сохранять выправку, будучи немецким офицером в отставке.

Он все пытался напевать "Дойче зольдатен унд официрен", совсем потеряв представление о том, где он находится.

Командир не на шутку перепугался таким ходом событий, напоить всю немецкую братию никак не входило в понятие "фройндшафта", но что было делать, когда сами немцы, а в особенности немки, с энтузиазмом потребляли огненную воду, не зная и не чувствуя меры!

Ряды дружественных представителей местной администрации начали заметно редеть. Уже большая половина званых гостей пополнила ряды "отдыхающих". Наши же защитники Родины лишь недоуменно переглядывались, для них все только начиналось, да и строгое указание начальства "не бузить и не напиваться как сапожники" как-то сдерживало неуемную славянскую душу.

- Эх, под такую закуску, да и не выпить! – даже замполит "расслабился", обнимаясь с конопатым немцем, смешно пялившимся на всех сквозь толстые очки. Он все пытался по-русски выговорить "На здоровье", что в его исполнении звучало как "Нах сторофье".

Во дворе штаба дежурили два Газика, и это было весьма кстати, потому что стало ясно, что немцев надо как-то сопроводить до дома.

"Грузили" их просто как дрова, вповалку, не разбирая чинов и наград. Пожалуй, исключение сделали для немецких фрау, пытаясь как-то их усаживать, что, впрочем, было малоэффективно. То-то была радость солдатикам, вовсю лапавшим почти бесчувственные женские телеса.

Сделав несколько рейсов и развезя немцев по домам, офицеры собрались вновь за столом.

- Итак, подведем итоги: сколько мы потеряли наших бойцов? – командир строго оглядывал подчиненных.

Оказалось, что все живы-здоровы, только замполит отправился "отдыхать", как самый "уставший".

- Объявляю результат: шестнадцать к одному в пользу русского оружия! – командир наполнил большую рюмку коньяком – Ну будем здоровы, господа офицеры!

Все восприняли эти слова с облегчением, все-таки присутствие нерусей было не то чтобы тягостным, но создавало определенную напряженность. А тут можно было уже вздохнуть легче и рассупониться.

Веселье продлилось до утра, военные люди, как истые офицеры, да и их боевые подруги, выдержали испытание зеленым змием с честью.

Покоя не давала только тревога за братский немецкий народ в лице представителей администрации городка, как они переживут "фройндшафт" по-русски. Однако, всё, к удивлению прошло гладко, и через время немецкая сторона решила провести ответное мероприятие.

- Так, товарищи офицеры, смотрите, чтобы не устроили оргию! – строго наказал командир – у нас-то, понятно, а там, чтобы ни-ни!

- Помните о международном положении – вставил, как всегда невпопад, замполит.

Чинно-благородно, на нескольких машинах во главе с командиром и его супругой мы явились в городскую ратушу, где в большом зале был накрыт стол. К нашему удивлению, стульев не было, закуски, если можно было так назвать маленькие бутербродики-канапе, были составлены горками; на отдельном столике стояли две-три бутылки шнапса, вино и маленькие рюмочки.

Лица наших офицеров, и без того постные ввиду предстоявших международных отношений, вытянулись. Замполит даже крякнул от неожиданности. Мы всё понимали, немецкая расчетливость и бережливость, но чтобы до такой степени!

Немцы, меж тем, широко улыбаясь стали звать всех к столу. Полагалось взять рюмку с подноса, услужливо предлагаемую кельнером, самостоятельно выбрать канапешку – бутербродик и так с рюмочкой подходить к дорогим друзьям – немцам, улыбаясь в ответ на их приветствия. Переводчиков не предусмотрели, только возле командира крутился офицерик, уже второй срок служивший в Германии по случаю удачной женитьбы на дочери высокого генштабовского генерала, и сносно умевший "шпрехать" по-ихнему.

Разговор меж тем клеился плохо, напряжение никак не уходило, не то, что недавнее празднество в нашем штабе. Дамы также с кислыми минами выдавливали из себя улыбки, стараясь не потерять достоинства перед чужеземками.

Немцы старались вовсю, кельнеры шныряли по залу с подносами, удивляясь, почему наши офицеры не допивают рюмки полностью. Где же им знать, что каждый из наших получил строгое указание не пить, под страхом загудеть в двадцать четыре часа на Родину, если "накушается".

Заиграла музыка, немцы решили разбавить вечеринку танцами. Самые смелые из офицеров потянулись к немкам, приглашая на танец.

Вяло потоптавшись какое-то время, наши засобирались восвояси. Вечер был в разгаре, но настроение и какое-то чувство меры, не к месту проявившееся среди офицеров, заставляли, как говорится, "и честь знать". Некоторые дамы, увлекшись танцами, не склонны были покидать общество, но когда на них чуть ли не стали шикать, умерили свои желания.

Все общество потянулось к автомобилям, немцы благочинно расступались, по их лицам нельзя было понять, довольны ли они вечерушкой, скорее всего, и да и нет. Отбыли очередь, как говорится, и ладно. Обошлось без пьянки или почти без пьянки и хорошо. Показали свое почтение дорогим советским товарищам, свое видение "фройндшафта" и будет.

Не сговариваясь, все офицерство собралось, вместе с дамами, в штабе, где уже накрывали стол два бывалых прапорщика, заранее рассчитавших, чем закончится вечеринка в немецкой ратуше.

Разносолов из тех, что были в прошлый раз, не наблюдалось, украшением стола был разве что запеченный гусь, раздобытый где-то предприимчивым заведующим продскладом, зато водка и коньяк были в изобилии. Командир был краток:

- Ну-с, приступим! – и наполнил бокал грузинским коньяком.

- За дружбу, за "фройндшафт", будь он неладен! – вторил ему замполит и также лихо осушил фужер водки.

Такой получился русско-немецкий фройндшафт.