Путь к последнему приюту Гл. 5-8

Глава пятая
      Весь зашёлся от рыданий…
    
      Непросто ему дался этот разговор с Александрой: руки слегка подрагивали, болезненно покалывало в висках, а на лбу даже мелкие бисеринки пота выступили.
      - Холодного пота, - проведя по лбу ладонью, - уточнил Егор. - Прямо-таки, ледяного…. Успокоиться бы надо. То бишь, привести – по заветам Виталия Палыча Громова – расшатанные нервишки в порядок. Как в таком неверном состоянии – взлетать? Никак, пенёк ясный…
      Он подошёл к минибару, приоткрыл дверку и, произведя беглый осмотр содержимого, резюмировал – про себя, конечно, помня о здешнем уважительном отношении к подглядывающим и подслушивающим устройствам: - «Судя по всему, в тутошней России по-взрослому царит махровый патриотизм. В том смысле, что никаких импортных напитков не наблюдается. Наоборот, сплошные отечественные алкогольные напитки: водка, коньяк трёх видов, наливки и настойки в широком ассортименте. И несколько банок с пивом расположились на отдельной полочке…. Ну-ка, ну-ка. Что за марка? «Охота крепкое»? Однако. Очередное знаковое совпадение…. Ударим по пивку? Не, это будет по-плебейски, как любит выражаться моя Аль. Сиятельный граф я, или где? Поэтому накатим, пожалуй, коньячку. «Шустовский » одесского розлива? Замечательно…. Как раз в буфете имеется и «коньячный» бокал. Учитывая, что вся посуда в буфете никак не закреплена, можно сделать вывод – о «мягкости» полётов местных виман…. Так-с. А чем закусить? Что там у нас в холодильнике? Ага, охотничьи колбаски. Попробуем, не вопрос…. На вкус – практически как наши. Нормальный вариант…». 
      После двух «коньячных» доз и пяти съеденных колбасок Егор решил, что окончательно пришёл в норму и полностью готов к предстоящему полёту, а после этого перебазировался – вместе с креслом на колёсиках и бокалом, на донышке которого плескался благородный тёмно-янтарный напиток – к пульту управления.
      На правом – относительно поясного царского портрета – экране монитора по-прежнему высвечивалась приглашающая надпись: - «Введите координаты места предполагаемой посадки. Либо обозначьте это место кратким текстом произвольной формы».
      «Что вводить?», - задумался Егор. - «При допросе выяснилось, что мой «параллельный двойник» проживал – вместе с супругой – в загородном поместье, расположенном к северу от Санкт-Петербурга, на Карельском перешейке. Туда, понятное дело, и надо лететь. Сперва – Александра. А всё остальное – потом. Включая доклад руководству о выполнении поручения в Параллельном (моём), Мире. Кстати, надо будет как-нибудь прояснить – персоналии этого руководства…. Осуществить посадку непосредственно рядом с графским домом? Не знаю, не знаю. Можно ненароком раздавить – либо какую-нибудь нужную хозяйственную постройку, либо ценное домашнее животное…».
      Он, отхлебнув коньяка, пристроил бокал рядом с клавиатурой и «набил» в светло-белом окошке следующий не хитрый текст: - «Один километр восточнее от загородного дома графа Егора Петрова и графини Александры Петровой».
      Через несколько секунд эта надпись исчезла, а на её месте появилась другая: - «В указанном вами месте находится озеро Малое Чёрное. Посадка невозможна. Предложите другой вариант».
      - Предложу, конечно, - пообещал Егор, после чего, не мудрствуя лукаво, заменил фразу «один километр восточнее» на «один километр западнее».
      «Место для посадки принимается», - известил ГБК, после чего посоветовал: - «Перейдите к основному меню».
      Он и перешёл.
      То бишь, начал «ползать» курсором по «дисколётному меню», принимая те или иные решения:
      - Значит, «маршрут». Пусть будет – «на усмотрение бортового компьютера»…. «Время старта». Тут надо подумать. Зачем прилетать поздней ночью? Правильно, незачем. Что, спрашивается, делать в темноте? Гораздо умнее и полезнее – прибыть на раннем и нежном рассвете…. А ещё надо учесть и разницу в часовых поясах. С этим, как раз, всё – более-менее – понятно. Но, пардон, с какой скоростью перемещаются – по заданному маршруту – виманы? Неизвестно. Будем надеяться, что с разумной. Ладно, ввожу – «время старта – шесть ноль-ноль по местному времени»…. Теперь – «смотровые окна». Здесь их, оказывается, два. Хорошо, уговорили, пусть оба откроются…. Опа, половина пола стала прозрачной, каждую травинку под днищем виманы можно рассмотреть – в последних лучах закатного солнышка. А где же второе? Ага, входная дверка стала «стеклянной». Нормальный вариант…. «Режим посадки»? Естественно, «в автоматическом режиме». Извините, но «в ручном» не рискну, квалификация с практикой отсутствуют…. Что там у нас ещё? «Подтвердить выбранную программу полёта». Подтверждаю, не вопрос. А после этого перехожу к заслуженному и долгожданному отдыху…».
      Егор ещё хлебнул коньячка, съел две охотничьи колбаски, посетил туалет, а после этого, не раздеваясь, завалился на кровать.
      Сон пришёл почти сразу – цветной, чёткий и ожидаемый: летний бескрайний луг, покрытый скромными полевыми цветами, по которому скакала прекрасная черноволосая всадница на серой «в яблоках» лошади.
      На берегу узенького ручья лошадь остановилась.
      - Где же ты, Егорушка? - пряча томные глаза за густыми ресницами, спросила Александра. - Я так соскучилась, - демонстративно – указательным пальчиком с алмазным колечком – сбросила с точёного белоснежного плеча тоненькую бретельку…

      Проснулся он от едва слышного подозрительного гула, лёгкой вибрации и противного механического голоса, объявившего – три раза подряд, с короткими перерывами:
      - Утверждённая программа полёта запущена. Старт. Утверждённая программа полёта...
      Егор ловко соскочил с кровати, заворожённо уставился себе под ноги, вернее, на прозрачный пол, за которым бушевали жёлто-красные языки пламени, и мысленно прокомментировал: - «Дисколёт, словно бы опираясь на три огненных столба, вырывающихся из боковых отверстий в дне аппарата, приподнялся над землёй метра на три-четыре…. А что у нас – за стеклянной дверью?», - резко обернулся. - «Наружное кольцо виманы начало быстро-быстро вращаться вокруг своей центральной оси, постоянно ускоряясь и разбрасывая во все стороны яркие светло-голубые искры. Всё, аппарат плавно и уверенно пошёл вверх…. Что-то мне подсказывает, что сам принцип полёта виман связан каким-то образом с магнитным полем Земли. Не иначе…».
      Полёт проходил очень комфортно, на высоте десяти тысяч метров – это он определил по высотомеру, то есть, по альтиметру. А, вот, ничего похожего на датчики, измеряющие скорость передвижения, не обнаружилось.
      «Наверное, это ни к чему», - решил Егор. - «Скорее всего, здешние виманы, находящиеся в симбиозе с магнитным планетарным полем, летают с одинаковой, строго-определённой скоростью. Хотя, конечно, могу и ошибаться…».
      Стояла ясная и безоблачная погода, поэтому было очень интересно наблюдать за поверхностью Земли через прозрачный пол виманы.
      - Красотища неописуемая, - узнавая знакомые географические объекты, восхищённо бормотал Егор. - Только что перелетели через Енисей. А сейчас под виманой – болотистая Западно-Сибирская равнина…
      Перекусив всякой разностью, найденной в холодильнике, (на этот раз под пиво, мол, в виде исключения и пока никто не видит), он уселся в кресло на колёсиках, приставленное к ГБК и вскоре обнаружил (на отдельном мониторе), что и в этом Мире есть Интернет.
      Зайдя в одну из поисковых систем, он разжился следующей познавательной и актуальной информацией: - «Егор Андреевич Петров, потомственный граф, дата рождения «такая-то» (она полностью соответствовала дате рождения нашего героя). Старший Ангел второй категории третьего департамента Тайной Канцелярии Его Императорского Величества, что соответствует званию «статского советника» – по прежней иерархии. Является кавалером многих отечественных и иностранных орденов. Известен, как талантливый и модный поэт, автор нескольких сборников стихотворений, романсов и сонетов…. Жена – Александра Ивановна Петрова, урождённая – Назарова, из мелкопоместных нижегородских дворян (и «та» Санька, ныне покойная, родилась в Нижнем Новгороде). Фрейлина дворов Великих князей Константина Петровича и Владимира Петровича…».
      «Нормальный вариант», - мысленно одобрил Егор. - «А что такое – «третий департамент», и с чем его едят? Сейчас узнаем. Сейчас-сейчас…. Итак, здешний Интернет докладывает: - «Третий департамент Тайной Канцелярии Его Императорского Величества. Образован отдельным Указом в 1999-ом году. Глава – Великий князь Константин Петрович Романов. Сфера деятельности – многоуровневое изучение различных паранормальных явлений…». Простенько и со вкусом. Более того, теперь я знаю, кто является моим непосредственным шефом. Весьма интересная и позитивная информация. Весьма…. Может, ещё пивка – по такому поводу? Дельное предложение. Кстати, здешняя «Охота» очень похожа по вкусу на ту, нашу. Практически один в один…».
      Призывно запиликал – совершенно-незнакомой мелодией – мобильный телефон.
      «Кто это может быть?», - удивился Егор. - «Сашенька? Так ведь в Санкт-Петербурге сейчас глухая ночь. Соскучилась? Или же, тьфу-тьфу-тьфу, что-то случилось?».
      - Я слушаю, - он поднёс к уху тёмно-синий брусок мобильника.
      - Граф Петров? - поинтересовался вкрадчивый голос махровой канцелярской крысы.
      - Он самый.
      - Сейчас с вами будет говорить Великий князь Константин Петрович. Ждите…
      Ждать пришлось порядка пяти минут.
      Наконец, в мобильнике кто-то солидно откашлялся, а после этого певучий и бодрый мужской баритон непринуждённо поздоровался:
      - Привет, ангелок! Как там – жизнь молодая и служивая?
      - Доброго вам здравия, Ваше Высочество, - вежливо поздоровался Егор. - Разрешите доложить – по результатам командировки?
      - Ты что там, паренёк, белены объелся? - искренне удивился-возмутился собеседник. - Совсем краёв не видишь? С чего это, вдруг, ударился в казённую офицыальщину? Мы же с тобой люди не чужие, а, наоборот, много чем и кем повязанные…. Ах, да. Тебя же контузило…
      - Качественно контузило. Даже частичная амнезия наблюдается. Юность свою, например, совсем не помню. Да и события годичной давности – как в тумане.
      - Ишь, ты. Сочувствую. Хотя, если хорошенько вдуматься, это даже и не плохо. Интересная такая фишка…
      - Это в каком же, извините, смысле? - засомневался Егор.
      - Во многих, Егорка, смыслах, - покровительственно хохотнул Великий князь. - Во многих…. Память, она, зачастую, очень здорово осложняет жизнь. И не только осложняет, но и качественно портит. Причём, как владельцу этой самой конкретной памяти, так и всем окружающим. Проверено неоднократно…. Вот, взять, к примеру, тебя. Американское ЦРУ никогда и не скрывало, что прямо-таки мечтает – завербовать Старшего Ангела Петрова. Или же выкрасть. Или же, на худой конец, пристрелить. А зачем ты им нынче нужен, со своей дурацкой амнезией? То-то же. Так что, теперь можешь спать спокойно и беззаботно. Из нетленной серии: - «Меньше знаешь – крепче спишь…». Даже лёгкие завидки берут. Ха-ха-ха. Шутка такая, великокняжеская насквозь…. Ладно, рассказывай, Странник, по делу. Что там, где и как.
      - Слушаюсь, Ваше Высочество…
      - Отставить! Ну, режет ухо такое обращение, и всё тут…. Как ты меня раньше называл? Вспоминай, парнишка. Вспоминай.
      - Может, по имени-отчеству?
      - Ладно, подсказываю. Как Алексашка Меньшиков именовал Императора Петра Первого?
      - Мин херц.
      - И ты меня – похожим по звучанию словом. Ну, соображай. Шевели контужеными извилинами.
      - Экселенц? - предположил Егор.
      - Молодец, приятель, - обрадовался-развеселился баритон. - А я, оказывается, врач. Практически – психиатр. Вон, даже память умею восстанавливать…. Всё, похохмили, и будет. Докладывай, граф.
      - Слушаюсь, экселенц…. Значит, так. Прибыл в их Тегеран. Заложил посылку в условленное место. Ничего подозрительного не зафиксировал. Проследовал в пустыню Такла-Макан, к Порталу. Встретился с восьмью неизвестными вооружёнными людьми, которые попытались меня задержать. Всех, в полном соответствии со штатными инструкциями, уничтожил. Трупы сбросил в ближайший овраг и наспех забросал – чем попало. Но и сам, в процессе боестолкновения, получил несколько лёгких ранений. Пострадали левая рука, правый бок и спина. Плюсом – контузия. Но ничего страшного и необратимого. По выходу из Портала уже получил необходимую медицинскую помощь. Доклад закончен.
      - Ну, Старший Ангел, ты и даёшь. Шпаришь – как по писаному…. И куда, спрашивается, подевался прежний Егорка-раздолбай, который и двух слов толком связать не мог? Какая, всё же, полезная штука – контузия. Надо будет обязательно взять на вооружение. Применительно ко всем другим раздолбаям, я имею в виду…. Молодец, граф. Хвалю.
      - Не достоин, уважаемый экселенц, вашей похвалы, - виновато шмыгнул носом Егор. - Не достоин…
      - А что ж так? В чём виноват? Где напортачил?
      - В спешке же уходил в Портал. Раны, опять же. Контузия. Туман в голове…. Короче говоря, не уверен, что качественно «прибрался» там, возле Портала.
      - Понятно…. Что предлагаешь?
      - Надо бы мне – в срочном порядке – вернуться туда и всё «подчистить».
      - А как же – ранения с контузией?
      - Ерунда, экселенц. За несколько суток всё заживёт. Обещаю. Чай, не впервой…. Так как? Отпустите?
      - Я подумаю над этим вариантом…. А ты, Егорша, где сейчас?
      - Пролетаю, кажется, над Уралом.
      - Почему – кажется?
      - Здесь заря лишь только намечается. Серость сплошная в смотровых окошках виманы. Получается, что я путешествую совместно с зарёй. Обгоняя её совсем на чуть-чуть…
      - Понял…. Домой, небось, направляешься? Душ принять, то, да сё? С молоденькой и страстной жёнушкой пообжиматься?
      - Так точно. Угадали.
      - Ну-ну. Не возражаю…. Тогда сделаем, пожалуй, так. Подъезжай ко мне…э-э-э, к восемнадцати ноль-ноль. Во-первых, расскажешь – в подробностях и деталях – о боестолкновении. Во-вторых, покумекаем над нашими дальнейшими планами-действиями.
      - Слушаюсь! Экселенц, а откуда вы узнали про мою контузию? Васька Хазов доложил?
      - Делать мне больше нечего, как со всякими низкородными плебеями общаться, - презрительно хмыкнул Великий князь. - Совсем, Егорка, умом тронулся с этой контузией. Алька твоя, заскочив по делам фрейлинским, рассказала…. Всё, бывай, граф. До встречи.
      - До встречи, экселенц…

      Он сидел в кресле на колёсиках – пялился в «смотровые окошки» виманы, пил «шустовский» коньяк, лениво жевал охотничьи колбаски и думал-размышлял.
      О чём – думал-размышлял? О многом. Обо всём сразу, и ни о чём – конкретно. Так бывает – в предчувствии резких и судьбоносных жизненных поворотов. Редко, но бывает. Философия голимая, дамы и господа. Философия – наука призрачная, неверная и коварная. Даже стишок в голове – сам собой – сложился:       
 
Когда-нибудь, уже на склоне лет,
Я повзрослею – как-то незаметно.
Загадывать – неверная примета,
Одна из самых призрачных – примет…

Когда-нибудь, уже на склоне лет…

Когда-нибудь, в один из светлых дней,
Что скупо так отпущены Судьбою,
Мы встретимся – единожды с тобою,
На фоне – уходящих кораблей…

Когда-нибудь, в один из светлых дней…

Когда-нибудь, среди нагих полей,
С тобою мы, конечно, разойдёмся…
И очень тихо – вслед нам рассмеётся
Волшебник ночи – скромный соловей…

Когда-нибудь, среди нагих полей…

Когда-нибудь, на краешке иглы,
Я посещу – ещё – сей берег дальний,
Что весь пропитан – обещаньем тайны,
И ожиданьем – сказочной Игры…

Когда-нибудь, на краешке иглы…

      Бред бредовый, конечно. Но, с другой стороны, лучше бредить, чем заниматься тупым и безостановочным потребительством, граничащим с безумной и грешной гордыней. Философия – в действии.
      Не обращайте, пожалуйста, внимания, дамы и господа. Не обращайте. Возвращаемся – к реалиям нашего повествования…
      В какой-то момент Егор даже слегка задремал. Но так, ненадолго, минуты на две-три-четыре.
      А потом противный механический голос – три раза подряд – известил:
      - Утверждённая программа полёта успешно завершена. Посадка – в конечной точке маршрута – произведена…. Утверждённая программа полёта успешно завершена. Посадка – в конечной точке маршрута – произведена….
      Он непроизвольно посмотрел в сторону «дверного» окошка: на тёмно-сером фоне загадочно светился-подрагивал уютный жёлто-оранжевый огонёк.
      - Рассвет, приближаясь, ещё только «сереет», - предположил Егор. - А огонёк – это костёр…. И кто же его, интересно, разжёг-запалил? Сейчас узнаем…
      Он, открыв дверку виманы с помощью собственной ладони, вышел наружу – на верхнюю ступеньку лестницы.
      Было очень тепло и влажно. Пахло летним полевым разнотравьем. Жёлто-оранжевый огонёк горел-тлел совсем рядом, метрах в пятидесяти-семидесяти. За костром угадывался тёмный силуэт какой-то приземистой повозки. С правой стороны долетело недовольное конское ржание, пару раз – сонно и нежно – звякнул колокольчик. 
      - Не беспокойтесь, пожалуйста, благородный дворянин, - раздался от костра знакомый мужской голос. - Мы – мирные циркачи и сейчас переместимся от вашей виманы в сторону. Подождите несколько минут. Я только лошадку запрягу…
      «Знакомый голос?», - мысленно охнул Егор. - «Это же, это же…. Это же Лешкин голос…. Как брат оказался здесь? Ах, да. Просто здешний «аналог» Алексея, и не более того…. Стоп, но он же, по утверждению «параллельного» Егора Петрова, пропал без вести – пять лет тому назад – в суровых горах Тянь-Шаня. Что из того? Получается, что нашёлся. Бывает…. И что теперь делать? Остаётся только одно – и дальше ломать комедию. То бишь, действовать сугубо по обстановке, как и велел мудрый Виталий Палыч…».
      - Не надо никуда перемещаться, - известил-разрешил Егор. - Я сейчас подойду к вам, поговорим.      
      Он, мысленно отгоняя прочь волнение, медленно спустился по лесенке, подошёл к жёлто-оранжевому пламени и внимательно всмотрелся в лицо мужчины, стоявшего рядом с костром.
      «Высокий, плечистый, голый по пояс, жилистый и мускулистый, характерный «боксёрский» нос, светло-русые волосы на голове, - отметил Егор. - Бандитствующий белобрысый деятель, не вызывающий особого доверия. Тот ещё супчик, из серии: палец в рот не клади, руку – по самый локоть – оттяпает. То бишь, на меня здорово похож…».
      Последние сомненья отпали: перед ним находился пропавший брат, вернее, пропавший и нашедшийся брат «аналога».
      - Брат? - вопросительно пробормотал «бандитствующий белобрысый деятель». - Ты ли это?
      - Алёша, братишка? - принялся импровизировать Егор. - Нашёлся-таки? Вот, радость-то какая…. Э-э-э, подожди лезть с объятьями медвежьими. Раны у меня.
      - Какие раны, брат?
      - Так, ерунда, ничего серьёзного. Всё по касательной пролетело. Но тревожить – лишний раз – не стоит. Давай-ка лапу…      
      «Что-то не так», - зашелестели в голове тревожные мысли. - «Искусственность какая-то ощущается. Да, что там – ощущается. Прямо-таки прёт во всю Ивановскую…. Ладно, я лицедействую. Но и «двойник» Алексея, похоже, занят тем же самым…. К чему бы это?».
      Они обменялись крепкими рукопожатиями.
      - А это – Ванда, моя жена, - кивнул головой в сторону Лёха. - В пути познакомились. А потом и поженились.
      На коврике, сплетённом из сухого камыша, сидела молодая, неброско одетая женщина.
      «Симпатичная, надо признать», - подумал Егор. - «Ладная фигурка, светлые, чуть вьющиеся волосы, милое личико с россыпью задорных веснушек, тёмно-зелёные задумчивые глаза…. Задумчивые? Скорее, уж, удивлённые и недоверчивые-недоверчивые…. Она, что же, тоже почувствовала неестественность происходящего? Однако…. Стоп. А что это за татуировка – на левом плече моего здешнего «родственника»? Э-э-э…. Эрнесто Че Гевара – с «Калашниковым» в руках? Хрень какая-то, даже теоретически невозможная. Причём, невозможная – сразу по целому комплексу объективных и субъективных причин…».
     - Доброго и ясного рассвета, - выжидательно улыбнувшись, поздоровалась Ванда.
      - И вам всего хорошего, моя милая и симпатичная невестка…. Надеюсь, не будете против, если я отведу вашего супруга в сторонку? Буквально на пару-тройку слов?
      - Конечно-конечно, - усмехнулась зеленоглазая девушка. - Поболтайте, братики…
      «Понятливо и лукаво усмехнулась», - машинально отметил Егор, - «Что, безусловно, странно». - А отойдя от костра на пятнадцать-двадцать метров, сразу же перешёл к делу, спросив в лоб:
      - На твоём плече – Эрнесто Че Гевара?
      - Э-э-э…
      - А сюда ты попал в процессе проведения реалити-шоу – «Снега, снега»?
      - М-м-м…
      - Заканчивай, Лёшик, мычать. СССР – это…. Ну, продолжай, брат.
      - Союз Советских Социалистических Республик.
      - Молодец. А кто – в СССР – пришёл на смену (во Власти, я имею в виду), Михаилу Сергеевичу Горбачёву?
      - Борис Николаевич Ельцин…. Значит, вот как оно. И ты, Егорша, выходит, познакомился с Параллельными Мирами.
      После этого краткого диалога братья поздоровались уже по-настоящему: даже приобнялись слегка – осторожно и бережно.
      - Это у нас, видимо, семейное – в плане путешествий по Параллельным Мирам, - пояснил Егор. - По крайней мере, по мнению одного ужасно-авторитетного генерал-лейтенанта российского ГРУ. Рассказываю – об обстоятельствах своего появления здесь…
      - Остановись, Егорша, - попросил Лёха. - Пошли к кибитке. Расскажешь при всех. Понимаешь, есть люди, от которых у меня нет секретов. Ни единого. Да и быть не может.
      - Понимаю.
      Они вернулись к костру. Алексей ушёл к цирковому фургончику.
      - Значит, всё-таки, по-настоящему встретились? - задумчиво глядя на аметистовые угли костра, спросила зеленоглазая Ванда. - Повезло вам, братья. Завидую.
      - А как вы…
      - Ты.
      - Хорошо. А как ты узнала? Ну, про то, что всё – по-настоящему?
      - У неё бабушка – потомственная ведьма, - охотно пояснил вернувшийся Лёха. - Причём, польская. 
      - А матушка – итальянская маркиза, - дополнила симпатичная девица c короткими платиновыми волосами, появившаяся за Алексеем. - Отец же – граф бургундский. Правда, из совсем другого Мира…
      Ещё из кибитки выбрался хмурый мужчина – низенький, приземистый, широкоплечий, желтолицый и узкоглазый.
      - Это Лана и Хан, - представил Лёха. - Муж и жена. Мои верные и многократно-проверенные друзья. То есть, гораздо больше, чем друзья. Гораздо…. Давай, брат, рассказывай, каким ветром тебя занесло в эти края негостеприимные…

      И он рассказал – всё-всё-всё, ничего не утаив.
      На небе – медленно и печально – разгорался нежно-розовый рассвет.
      - Сашенька погибла? - запечалился Лёха. - Мне жаль, братишка.
      - И мне жаль, - прикрыл глаза ладонью Егор. - Очень…. И детишек мы завести так и не успели…
      Хан, отойдя от костра, упал на землю и заплакал. Его широкая спина буквально-таки содрогалась от рыданий…


      Глава шестая
      Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани

      Взошло блёкло-розовое солнце. Костёр, прощально и тоненько зашипев, окончательно потух.
      Лана помогла Хану подняться на ноги, и они вдвоём, обнявшись, медленно зашагали куда-то – мимо старенькой худющей лошади, в луговое русское разнотравье…
      - Что случилось? - забеспокоился Егор. - Я что-то не то сказал?
      - Про детей упомянул, - печально вздохнула Ванда. - Больная для нашего Хана тема…. Мы «попали» в этот Мир почти четыре года тому назад. Устроились, как смогли. Через девять месяцев у Хана и Ланы родился долгожданный сын. А когда мальчонке исполнилось полтора года, его «изъяли» здешние Ангелы.
      - Почему – изъяли?
      - Они всегда так делают, когда сталкиваются с «несанкционированными» младенцами. В строгом соответствии с местным российским Законодательством…. Алекс, может ты, будучи человеком более хладнокровным, расскажешь? Всё-всё, с самого начала? Без излишней спешки? А то боюсь, что, разволновавшись, забуду о чём-нибудь важном и нужном…. А?
      Раздался-долетел далёкий и торжественный колокольный звон – сперва с одной стороны, потом – с крошечным опозданием – с другой, с третьей…
      - Очень красиво и мелодично, - одобрил Егор. - А чего это они так раззвонились? Праздник какой-то?
      - Обычный день, - чуть заметно передёрнул плечами Лёха. - Сзывают православных на утреннюю молитву. Здесь просто к религии все относятся очень трепетно и серьёзно. Государственная политика такая…. Видишь, купола сверкают на востоке, в утренних солнечных лучах? Это, брат, наша с тобой (теперь – наша), фамильная церковь, возведённая рядом с «родовым гнездом» Петровых. На графские деньги возведённая, понятное дело. Принято так. С одной стороны, старинная и благородная традиция. С другой же, попробуй не возведи, на раз попадёшь в опалу и отправишься – с ободранной спиной, клеймёным лбом и выдранными ноздрями – в гостеприимную Сибирь-матушку…. Ладно, приступаю к повествованию. Причём, с самого начала и без всяких гонок-скачек, как Ванда и просила…. Итак, Первый телевизионный канал проводил реалити-шоу «Снега-снега». Маринка (она же – Мэри), поскользнувшись на скользком бревне, упала в глубокий снег. Упала и пропала, только вмятина в снежной целине. Я, как и полагается, бросился на помощь. Сиганул в снег и…. И полетел по бесконечному чёрному туннелю, в конце которого угадывалось крохотное светлое пятнышко. Перед глазами замелькали красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии…. Полёт закончился. Открыл я глаза, а кругом зелёная листва приветливо шелестит, рыжие белочки беззаботно перепрыгивают с ветки на ветку, крохотные пичуги весело щебечут. Поднялся на ноги, встряхнулся, огляделся по сторонам. В трёх-четырёх метрах от меня – на высоченном муравейнике – Мэри сидит. Глаза испуганные, огромные, круглые, губы мелко-мелко подрагивают, по щекам медленно сползают крупные слёзы. Испугалась, бедняжка. Из морозной и снежной зимы – за пару мгновений – «перенестись» в жаркое лето. Тут кто угодно испугается…. Вскоре и встречающие (тоже – как и здесь – Ангелы), с автоматами наперевес пожаловали. Их хитрая научная аппаратура, как потом выяснилось, заранее предупреждает о возможном появлении «переселенцев»….
      - То есть, вы тогда «провалились» не в этот Мир?
      - Нет, конечно же. Просто в один из многочисленных Параллельных…. Итак, нас уже поджидали. Мол, тогда именно в Мире «церковников» и «выныривали» все незваные гости из других Миров. Почему так происходило? Не знаю, извини. Наверное, глобальные геомагнитные аномалии тому виной…. А места, где – время от времени – появлялись «параллельные пришельцы», были известны наперечёт. Сработала хитрая наблюдательная аппаратура и дежурный патруль Ангелов (пересечения и совпадения в Параллельных Мирах – дело насквозь обычное), нас с Мэри успешно задержал. Старший по патрулю – кратко, но доходчиво – всё объяснил, мол, как, где, что, зачем и почему. После этого у напарницы началась предсказуемая дамская истерика. Её «успокоили» с помощью специализированного лазерного луча. Ну, и мне – чисто за компанию – досталось. Потом нас – уже сонных, спокойных и равнодушных – погрузили в автобус и доставили в ближайший аэропорт. Оттуда – в «Чистилище»…. Про «Чистилище». В том Мире – несколько веков назад – безоговорочно победила католическая церковь. Бывает, как выяснилось. А после этого вся планета превратилась в единую и неделимую Священную Римскую Империю с Папой Римским во главе. Её жители – в морально-нравственном смысле – считали себя верхом совершенства. А все переселенцы – в их высокоморальном понимании – являлись подлыми и низкими недоумками, недостойными пожинать сладкие и благостные плоды «церковной» цивилизации. Поэтому все мы подлежали тщательному обучению разнообразным и строгим религиозным канонам. Ну, и долгому очищению от всяческой греховной скверны, приобретённой в иных Мирах. Для этих архиважных целей и был построен многоуровневый фильтрационный лагерь. «Чистилище» – в просторечии…. «Пришельцы» из скольких Параллельных Миров были помещены в «Чистилище» на перевоспитание? Точно не знаю. Я насчитал представителей и представительниц, как минимум, тридцати – всяких и разных…. Ванда, например, попала в «Чистилище» из Мира, который – по неким глобальным причинам – слегка задержался в своём развитии и находится в классическом Средневековье. В Мире Хана, вообще, пороха так и не изобрели: до сих пор скачут на лошадях, секутся на мечах и стреляют друг в друга из луков…. Лана? А она, как раз, из Мира «церковников», даже служила в звании Ангела. Потом у них с Ханом случилась-приключилась жаркая любовь-морковь. Да, заметь, не простая, а, так сказать, предначертанная. Нашему степному другу (он в своём Мире был самым настоящим степным ханом с собственной ордой и гаремом, только бездетным), Лану древняя шаманка напророчила. А Лане Хана выбрала навороченная компьютерная программа…. Что было дальше? О, чего было – и за десять часов не перерассказать. Мрак, кошмар, бардак, бедлам и полный беспредел. Когда-нибудь, обязательно, толстый-толстый роман про всё это напишу – правдивый-правдивый такой. И назову его – «Снега, снега»…. Короче говоря, в Мире «церковников» на Землю грохнулся здоровенный астероид – куда там легендарному Тунгусскому метеориту, многократно-больший по весу-размеру. Астероид упал на африканский континент, чуть-чуть южнее экватора. Там, естественно, тут же образовался гигантский кратер, слегка напоминающий каньон Большого Колорадо. По всей планете прокатилось несколько волн разрушительных и безжалостных землетрясений. Ожили все – без единого исключения – древние вулканы. Народились вулканы новые, особенно много – вдоль тихоокеанского побережья…. Япония и многие юго-восточные острова – за считанные часы – опустились под воду на пару-тройку километров. Гималаи, Альпы и Кордильеры стали гораздо ниже. Уральские горы, Аппалачи и Пиренеи, наоборот, вдвое выше. По океанам и морям – в самых различных направлениях, но исключая приполярные области, – славно пробежались гигантские цунами. Смыло – без следа – десятки тысяч прибрежных городов, посёлков и деревень. Естественно, вместе с атомными электростанциями, нефтеналивными терминалами и химическими комбинатами. То есть, воды Мирового океана оказались – многократно и на совесть – заражёнными. Но это были ещё лишь скромные полевые цветочки…. Про ягодки. И суток не прошло с момента прилёта незваного космического гостя, а климат в Мире «церковников» начал – неудержимо и стремительно – меняться. Вскоре сложилась следующая неприятная ситуация. Вдоль экватора планеты образовался солидный ледяной пояс: шириной – около пятисот километров, высотой – порядка четырёхсот метров. Кроме того, на все остальные территории Земли, помимо северных и южных приполярных областей, обрушились жесточайшие морозы, вплоть до минус шестидесяти градусов. А из низких серо-чёрных туч посыпались снежинки – крупные такие, разлапистые и тяжёлые. Они падали совершенно отвесно, не кружась, и быстро наслаиваясь друг на друга. Снег, без единого перерыва, падал почти трое суток. Намело его – многие и многие метры. Не считая, конечно, мест, расположенных рядом с действующими вулканами…. Погибло свыше девяноста пяти процентов от общего населения планеты. Кто выжил? Во-первых, те, кто находился в природных приполярных и иных «оазисах» непонятной природы. Например, мы. А, во вторых, обитатели заранее построенных подземных бункеров.
      - Значит, в Мире «церковников» ожидали прилёта астероида? - уточнил Егор.
      - Ожидали, - вздохнув, подтвердил Лёха. - Это очень давняя история, свидетельствующая о том, что к некоторым Пророчествам (пусть, и к древним), следует относиться с должным уважением и почтением…. Много-много лет тому назад в славном городе Риме (в Мире «церковников», естественно), проживал один знаменитый астролог по имени – «Плиний». К нему обращались – за помощью и советом – все богатые и влиятельные римские жители и жительницы. Да и многочисленные иноземцы – из-за тридевять земель – приезжали-приплывали. Короче говоря, карьера Плиния развивалась очень динамично и успешно, вожделенное золото – в тайные закрома – текло бодрыми и звонкими ручейками…. Но однажды астролог совершил фатальную ошибку. То бишь, неосторожно напророчил, мол: - «Через столько-то лет на нашу планету грохнется огромная Железная скала. И тогда Земля содрогнётся и покроется широкими бездонными трещинами. Злые морские волны, не ведая жалости, хлынут на беззащитную сушу и затопят её. А незатопленные города и деревни будут сгорать – в жарком пламени – дотла. Дымы от тех пожарищ будут стоять до самых Небес. Проснутся высокие древние горы и начнут активно извергать из своих недр жидкий огонь…. Потом планету накроют глубокие снега и холодные льды. Почти все люди погибнут, не говоря уже о птицах, зверях, насекомых и ползучих гадах. Только территории, расположенные на крайнем севере и на крайнем юге, уцелеют. Но лишь временно. Через некоторое время на полюсах планеты установится убийственная жара. Обитаемыми для человека останутся только две узкие полоски – между областями Жары и Холода. Но эти полосы будут постоянно смещаться – туда-сюда. Над ними будут идти регулярные ливни, сопровождаемые ураганными ветрами, а также греметь грозы...». Ну, и так далее. И тому подобное. По полному и расширенному списку…. Подумав немного, Плиния – от греха подальше – сожгли на жарком костре. Такие, вот, дела…. За что, интересуешься, сожгли? А бедолага Плиний утверждал, что Железный камень упадёт на Землю не по воле Бога – в качестве достойного наказания за многочисленные грехи, совершённые человечеством, а сам по себе. Мол, даже всемогущий Бог будет не в силах – предотвратить это падение, да и всю катастрофу в целом. Ересь сплошная и махровая, как ни крути…. Плиния, значит, успешно сожгли, а об его гадком Пророчестве постепенно забыли. А потом, уже через «энное» количество прошедших веков, как это частенько и бывает, вспомнили. И даже признали модным. Более того, начали активно строить (богатые граждане, конечно), полномасштабные подземные бункеры и укрытия, оборудованные по последнему инженерно-научному слову. Так что, на момент падения астероида, таких автономных подземных «крепостей» насчитывалось более полутора тысяч штук…. Сидим это мы с Вандой за Полярным кругом, на Дальних островах (архипелаг Северная Земля, если по-нашему), и медленно офигиваем. Во-первых, метеостанция, на которой мы тогда трудились, развалилась – под воздействием регулярных подземных толчков – на отдельные составные части. Во-вторых, после падения астероида произошла череда мощных «Пробоев» – то ли во Времени, то ли в Пространстве, то ли ещё где-то. Только по округе стали бегать-шастать-летать-ползать всякие и разные животные-птицы-гады, ну, совсем нехарактерные для суровых заполярных островов: зебры, жирафы, динозавры, фламинго, анаконды…
      - А ещё и полосатые африканские гиены, загрызшие здоровенного белого медведя, - дополнила Ванда. - Мерзкие такие, суетливые, злобные и очень шумные.
      - Ну, да. И гиены, - согласился Лёха. - Куда же без них? Спасибо, любимая, за подсказку…. А сидели мы, кстати, на горячих камушках и практически в неглиже, так как температура заполярного воздуха вплотную приблизилась к положительной тридцатиградусной отметке по старику Цельсию. И, более того, продолжала неуклонно нарастать. И тучи – тёмно-сизые – начали планомерно наползать с юго-востока. Гром басовито загремел. Жёлто-зелёные молнии активно засверкали…. Ага, думаю, Пророчество Плиния продолжает сбываться. Скоро тропические ливни пойдут-вдарят, всё вокруг напрочь размокнет. Надо что-то делать. Причём, срочно.… Тут – на наше счастье – выяснилось, что связь плохенько, но работает, видимо, пара профильных спутников уцелело после катаклизма. Ну, и продолжают себе вращаться вокруг планеты. С одними доступными абонентами пообщались, с другими, с третьими…. Какие результаты были достигнуты в процессе данных переговоров? Во-первых, мы получили любезное приглашение от обитателей одного подземного бункера, расположенного в Гренландии, мол: - «Прилетайте, ребятки, к нам, пока лифт, ведущий с поверхности земли к жилой части убежища, ещё функционирует. Места и продовольствия хватит…. На чём – «прилетайте»? А рядом с вами, на соседнем острове, находится региональная база, обслуживавшая Северный морской путь. У них, говорят, один самолёт уцелел. Вот, его-то и позаимствуйте…». Заманчивое было предложение, ничего не скажешь. Заманчивое и надёжное…. Во-вторых, поступила важная информация, мол: - «Мир «церковников» – после падения астероида – перестал быть «приёмным пунктом» для «переселенцев» из других Миров. Наоборот, теперь по существующим «колодцам» можно запросто проникать в другие Параллельные Миры. Если, конечно, знаешь, где эти «колодцы» расположены. По крайней мере, в ближайший временной период-отрезок, пока планетарные магнитные поля находятся в крайне нестабильном и переменчивом состоянии…». Тут же возник закономерный вопрос: - «А что делать дальше? Лететь в Гренландию? Или же, наоборот, пробиваться к одному из «колодцев», дабы покинуть Мир «церковников» навсегда?». Стали думать. Подчёркиваю, старательно думать, никуда не торопясь…. Понятно излагаю?
      - Заладил одно и то же, как заезженная пластинка, - усмехнулся Егор. - Мол, находясь в Параллельных Мирах, торопиться не стоит…. Всё я понял. И, честное слово, не собираюсь принимать скоропалительных решений. Не буду. Обещаю.
      - Замётано, - довольно улыбнулся Лёха. - Продолжаю красочное повествование…. В конечном итоге, решение было принято, и мы с Вандой отправились на соседнюю базу: сперва на резиновой надувной лодке, ловко лавируя среди китов и гигантских осьминогов, потом – пешим порядком, старательно обходя стороной всяких тираннозавров и прочих саблезубых тигров.… Добрались, короче говоря, до аэродрома, угнали самолёт, да и полетели к месту падения Тунгусского метеорита. То бишь, к Порталу. Там зависли над заданной точкой, а после этого, благословясь, сиганули в десятиметровый снег – всем чертям назло…. Дальше всё было, как и полагается: бесконечный чёрный туннель, красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии. Так и попали – в здешнюю Российскую Империю…. А Хан и Лана уходили из Мира «церковников» совсем по другому Порталу. Но тоже «провалились» сюда. Мы с ними вскоре встретились, в лесостепи…. Рассказываю про местные реалии. В 1917-ом году здесь тоже полыхнула Октябрьская революция, потом началась Гражданская война. Но в этой войне победили не «красные», а, наоборот, «белые». Но у тутошней знати – после всего этого кошмара – образовался такой страх перед «революционной чернью», словами не описать. Такие кровавые репрессии начались – сам товарищ Сталин обзавидуется. И не только репрессии, но и, вообще, такой общественно-политический строй создали – строже и консервативней, просто-напросто, не бывает. А лозунг: - «За Веру, Царя и Отечество!» возвели в абсолют абсолютный. Мол, больше никогда и ни за что не допустим возникновения революционной ситуации…. В принципе, их, конечно, можно понять. Каждый оберегается, как может и умеет. Тем более, уже пуганый. Но и различных перегибов здесь – пруд пруди…. Религия – только православная, все остальные запрещены строго-настрого. Атеизм считается государственным преступлением. Попробуй-ка, выйди на городскую площадь и заяви, мол: - «Бога нет!». В лучшем случае – арестуют, спустят шкуру в три кнута, да и отправят, предварительно поставив на лбу клеймо и выдрав ноздри, в солнечный Казахстан, на урановые рудники. В худшем – забьют до смерти прямо на этой площади. Мирное местное население и забьёт, я имею в виду…. Товары народного потребления, включая деликатесы, алкогольные напитки и одежду-обувь, только отечественные. Для всего импортного путь закрыт, даже богатеям, чванливым аристократам и содержанкам самого высшего разряда. Поймали на контрабандном ввозе – смертная казнь. Застукали при употреблении-ношении – клеймо-ноздри-лесоповал…. Политическая жизнь? А нет её, родимой. Совсем. Любой намёк на инакомыслие – преступление. Вольнодумство – смертная казнь. «Демократия» – ругательное слово. «Хороший демократ – мёртвый демократ». Ну, и так далее…. А, вот, с уголовными и финансовыми преступлениями здесь борются, надо признать, очень успешно и эффективно – с помощью «Закона о накопительных штрафных баллах», принятого более сорока пяти лет тому назад. Суть здесь проста и непритязательна. Например, некто был уличён в незначительном мошенничестве. Получи, мерзавец, солидный штраф и пять зачётных баллов. Потом тот же наглый тип грубо нарушил государственную монополию на продажу крепких алкогольных напитков. Ещё десять штрафных и трёхкратное денежное возмещение. Неподобающее поведение в общественном месте, сопровождавшееся матерной бранью и попыткой вступить в драку с городовым? Очередная «пятнашка» и безусловное попадание на солидные «бабки». Попытка завести «несанкционированного» ребёнка? «Четвертак». Ну, и так далее…. А если количество штрафных баллов, набранных конкретным индивидуумом, переваливает за сто, то такого индивидуума незамедлительно расстреливают. Был человек-проблема (выражаясь «сталинскими» терминами), и нет человека, и проблем нет. Ничего хитрого. Жестоко, спора нет, но – при этом – и эффективно.… Про «несанкционированных» детей. Здесь считается, что из хилых, болезненных и психически-неполноценных детей они и вырастают – подлые и злобные революционеры. Да и дурная наследственность, мол, этому здорово способствует. Поэтому пара, желающая завести ребёнка, обязана обратиться за разрешением в специализированную территориальную комиссию. То бишь, пройти через развёрнутое собеседование, серьёзное психологическое тестирование и всеобъемлющий медицинский осмотр. И многим, заметь, «в размножении» отказывают. Зато «подходящие» пары, в независимости от сословной принадлежности, наоборот, поощряют к многократному деторождению, выделяя официальные государственные пособия и субсидии. Причём, вполне даже щедрые. Вот, такая картинка.… Значит, я, Ванда, Хан и Лана «провалились» в этот строгий и однообразный Мир. Хорошо ещё, что в провинциальную российскую глубинку. Вернее, в самую натуральную глухомань и пастораль. Только это, если смотреть правде в глаза, и спасло…. Обжились как-то, приспособились, вывернулись. Даже – со временем – легализовались, то есть, обзавелись крепкими и надёжными документами. Как – обзавелись? Купили, понятное дело, предварительно ограбив одного местного мутного дельца. Ну, а как иначе? На войне, как на войне. Или – ты, или – тебя…. Короче говоря, заделались мы бродячими легальными циркачами, исправно платящими в казну российскую налоги, отнюдь, немалые. Только поздно паспорта у нас появились. Это в том смысле, что Лана на тот момент была на седьмом месяце беременности. То есть, Закон «О легальном деторождении» уже был злостно нарушен…. Делать нечего, затихарились в укромном и тайном месте. Лана родила здорового и крепкого мальчика. Хан, счастливый до полной и нескончаемой невозможности, нарёк его – «Угэдэй». И всё было – до поры и до времени – хорошо, замечательно и отлично. Потом, скорее всего, кто-то стуканул. Мальчугана отобрали и увезли в неизвестном направлении, а его родителей, выписав «двадцать пять штрафных баллов» и содрав целую кучу денег, отпустили на все четыре стороны. Вот, такая история…   

      - Чингизу (так Хана именовали в его Мире), этот мальчик был очень дорог, - дополнила Ванда. - Очень-очень-очень. Единственный и долгожданный ребёнок, ради рождения которого он и отравился (причём, совершенно сознательно), в странствия по Параллельным Мирам. Опять же, Пророчество….
      - А что в нём было? - заинтересовался Егор. - Расскажешь?
      - Расскажу. Время пока, слава Богу, есть. Слушай, новообретённый деверь…


      Глава седьмая
      Чуть помедленнее, кони

      Степь – она бесконечна. Тянется – от Большого моря на востоке – почти до Солёных западных озёр, за которыми начинаются каменистые предгорья, постепенно переходящие в высокие и неприступные горы.
      Мудрые дервиши, изредка приходящие с юга, говорят, что в стародавние времена степь не была такой бескрайней. Мол, на восточном морском побережье вовсю шумели дремучие и непроходимые леса. Высокие такие, густые-густые и тенистые. А между разлапистых изумрудно-зелёных папоротников охотились – на чёрных мягких лапах – огромные полосатые кошки, которых называли – «тиграми».
      Леса подступали к степи и с севера. Только другие. Ветви северных деревьев были густо усеяны – вместо продолговатых листьев – колючими тёмно-зелёными иголками. А ещё в северных лесах водились могучие и кровожадные «медведи»…
      Давно это было. Несколько сотен Больших солнц тому назад. Много воды утекло – по руслам степных рек и ручьёв – с тех пор.   
      После того, как монголы одержали Великую Победу над всеми другими народами, мудрый Великий Хан велел: - «Изводить, не ведая жалости, все бесполезные леса, мешающие нашим быстрым скакунам, под корень. Сжечь их! Вырубить!».
      И началась жаркая и весёлая потеха. Потеха – отчаянная, без всяких правил и дурацкого благородства…. Леса – за многие годы упорных трудов и борьбы – безоговорочно сдались. Вернее, отступили далеко-далеко на север. Преследовать их не стали. Зачем? Там, на дальнем и загадочном севере, очень уж морозно зимой. Даже для выносливых и лохматых монгольских лошадок – избыточно холодно.
      Да и польза от лесов, как выяснилось со временем, немалая. Славянские народы, проживающие в лесах, до сих пор платят дань тёплыми пушистыми мехами, вкусным копчёным мясом и различными изделиями из древесины, нелишними в хозяйстве.
      Впрочем, Чингиз северных лесов никогда не видел, хотя – за свои двадцать пять Больших солнц – немало постранствовал по бескрайней холмистой степи.
      Чингиз – по рождению – был ханом. Нет, конечно же, не Великим. Но и не маленьким. Ханом средней руки – со всеми вытекающими и втекающими последствиями, благами и обязанностями.
      Какова была численность его родовой орды? Трудно сказать. Коней и баранов – без счёта. Крепких воинов – порядка сорока пяти тысяч. Были ещё женщины, старики, дети, подростки, рабы и рабыни. Но их – как коней и баранов – никто и никогда не считал. Зачем? Они же не умеют держать в руках боевые мечи и стрелять из тугих луков…
      Орда Чингиза кочевала по широкой степной долине, зажатой между двумя горными хребтами, от одной могучей реки – до другой. Вернее, она кочевала здесь – под предводительством легендарных предков Чингиза – уже многие сотни и тысячи Больших Солнц. Естественно, не считая времени, затраченного на славные боевые походы – по приказам Великих Ханов – в далёкие иноземные края.
      Эта долина так и именовалась – Чингизова долина. Назвали её так ещё в незапамятные времена, в честь знаменитого прапрапрадеда Чингиза. В ширину – между горными хребтами – восемнадцать конных переходов. В длину – между великими реками – более ста восьмидесяти. Простор. Свобода. Воля…
      Славное место – Чингизова долина. Степь, медлительные и задумчивые речки, звонкие весёлые ручейки, круглые озёра – глубокие и мелкие – наполненные до краёв хрустальной, идеально-чистой водой.
      Степь, она разная. На западе – ровная, с отдельно-стоящими покатыми древними курганами, пахнущая полынью. На востоке – многочисленные холмы и холмики, местами заросшие колючими кустарниками, светло-жёлтая едкая пыль, навязчиво лезущая под одежду.
      На западном краю долины хорошо зимовать – снегу там выпадает мало, северные ветра особо не зверствуют. На восточном же зимой трещат лютые морозы и – многие дни-недели напролёт – метут, по-волчьи завывая, вьюги, метели и пороши.
      Зато в восточных степях очень хорошо весной – там из земли, щедро-пропитанной растаявшими белыми снегами, гораздо раньше, чем в западных пределах, вылезает первая сочная травка.
      В степи – и на западе, и на востоке – всегда замечательно пахнет: утренней свежестью, полевым разнотравьем (зимой – сеном), лёгкой горчинкой, колодезной водой и нежданной тревогой.
      А чем – конкретно – пахнет в степи?
      Глупый и никчемный вопрос. В степи, как всем хорошо известно, пахнет степью. И не более того…

      Когда Чингизу исполнилось пятнадцать лет, погиб его отец. Так, вот, случилось. Бывает. В степи – всё и всякое – бывает.
      Неожиданно взбунтовались коварные лесные славяне, проживавшие где-то на далёком северо-западе. От Великого Хана поступил строгий и однозначный приказ: - «Усмирить и наказать!».
      Половина родовой орды, объединившись с другими монгольскими отрядами, послушно отправилась на северо-запад.
      Бунт, как и всегда, был жестоко подавлен. Орда привезла в Чингизову долину много военных трофеев – главным образом, золотые и серебряные монеты, изящные женские украшения с яркими самоцветами, новых умелых рабов и молоденьких рабынь.
      А, вот, отец Чингиза в родовую долину не вернулся, меткая славянская стрела пробила ему – насквозь – жилистую шею.
      Он умер почти сразу, не мучаясь. Желанная смерть – для настоящего степного воина….
      Чингиз был в ханской семье единственным сыном. Поэтому он – в соответствии с родовыми традициями – и стал новым полновластным ханом Чингизовой орды. Так положено – издревле.
      В качестве главного советника к Чингизу был назначен (он самолично и назначил), многоопытный и мудрый сотник О-чой, старинный боевой товарищ погибшего отца.
      Примерно через полгода – после получения Чингизом высокого ханского статуса – О-чой заявил:
      - Хан, ещё не познавший женщину, не может считаться полноценным ханом. Пришла пора, мальчик, становится настоящим мужчиной.
      Тем же вечером в белую ханскую юрту Чингиза – под покровом ночной темноты – вошла Минга, предпоследняя жена О-чоя, женщина молодая, симпатичная и опытная.   
      Чингиз быстро выполнил то, что от него требовалось и, отвернувшись, крепко уснул.
      Утром, во время скромного завтрака, сотник был непривычно хмур и задумчив.
      - Что-то случилось? - спросил Чингиз. - Опять взбунтовались подлые лесные славяне?
      - Нет, на севере всё спокойно.
      - Что же тогда? Я прошлой ночью вёл себя недостойно – для звания настоящего мужчины?
      - И здесь всё хорошо…. Но Минга считает, что ты, хан, не получил от общения с ней никакого удовольствия. Это так?
      - Не знаю, сотник. Я ничего не почувствовал. Ну, как будто поужинал непривычной пищей, не более того.
      - Это очень плохо, - запечалился О-чой.
      - Почему?
      - У мужчины, который не получает от сношения с женщинами удовольствия, как правило, не бывает детей…. Бездетный хан? Это грозит разнообразными и многочисленными неприятностями. Например, старейшины нашей орды могут обратиться к Верховному Хану с нижайшей просьбой – поменять родового хана. Высший Закон это разрешает.
      - Что же теперь делать? - слегка забеспокоился юный Чингиз.
      - Будем менять женщин. Искать ту, которая подойдёт тебе. Ту, которая сможет зачать от тебя ребёнка…

      С момента этого знакового разговора прошло около девяти с половиной лет. Прошло и прошло. Бывает…
      За это время в юрте Чингиза побывало множество женщин – и его законные монгольские жёны, и молоденькие китайские наложницы, и иноземные белокожие блудницы. Сколько всего их было? Может, пять сотен. Может, вдвое больше. Какая – разница?
      Но – ровным счётом – ничего не изменилось. Чингиз, усердно выполняя свою мужскую работу, не испытывал при этом ни малейшего удовольствия, а женщины – упорно – не желали беременеть.
      Однажды О-чой исчез на две с половиной недели – уехал в Дикую степь, лежащую за северным горным хребтом. Северный хребет – место злое, неприветливое, не каждого пропускающее – туда и обратно.
      А в Чингизову долину – на печальном малиновом закате – сотник вернулся не один. За его широкой спиной, на крупе каурого коня, восседала хрупкая женщина, полностью укутанная в плотное чёрное покрывало. За плечами женщины висел объёмный кожаный мешок.
      Введя незнакомку в юрту Чингиза, О-чой известил:
      - Это – Гульча, шаманка из Дикой степи.
      Женщина, аккуратно пристроив кожаный мешок рядом с входным пологом, сбросила чёрное покрывало на войлочный пол ханской юрты.
      Чингиз невольно вздрогнул и брезгливо поморщился. Перед ним стояла уродливая старуха – горбатая, оборванная и совершенно седая. По тёмно-коричневому лицу пожилой женщины змеились многочисленные глубокие морщины, а её горбатый и длинный нос был щедро утыкан лиловыми и тёмно-сизыми бородавками.
      - Сотник, ты окончательно сошёл с ума? - возмутился Чингиз. - Хочешь, чтобы я переспал с этой древней и грязной развалиной? У неё же белые вши ползают в волосах!
      - Точно, вши. Жирные, жадные и кусачие, - печально вздохнув, подтвердила старуха, - Переспать? - продемонстрировав чёрный беззубый рот, язвительно захихикала. - Было бы неплохо, мой степной хан…
      - Хватит! - прикрикнул О-чой. - Не бери, уважаемая Гульча, лишнего на себя…. О чём я тебя просил – там, возле бездонного Солёного озера?
      - Внимательно – скрытым оком – посмотреть на ладони молоденького и симпатичного хана.
      - Ещё?
      - Заглянуть в его раскосые чёрные глаза. До самого донышка.
      - Ещё?
      - Ну, не знаю…, - задумалась шаманка. - А, вспомнила! Пророчество сделать о молодом степном хане. То есть, о его дальнейшей жизни и Судьбе…. Правильно?
      - Верно излагаешь, - подтвердил сотник. - Так, приступай, старая. Чего же ты ждёшь?
      - Жду, когда ты, кривоногий молодец, выйдешь из юрты. Кстати, переставь масляные светильники поближе к хану.
      - Не понял…
      - Так надо, - нахмурилась старуха. - Пророчества, они не любят лишних ушей. Со мной должен остаться только тот, кому я нужна…. Светильники-то переставь.
      - Но, ведь…
      - Выйди, О-чой, - велел Чингиз. - Выйди и не обижайся. Так надо.
      - Хорошо, выйду. Только светильники переставлю…
      Когда они остались одни, шаманка подошла к своему кожаному мешку и, предварительно дёрнув за тонкий шнурок, извлекла на белый свет плоский берестяной туесок. После этого она, кряхтя, присела на корточки напротив Чингиза и, резко вскинув седую голову, заглянула ему в лицо.
      «Какие у неё потрясающе-красивые глаза!», - мысленно восхитился Чингиз. - «Молодые, ярко-зелёные, насмешливые…».
      Пристроив туесок на полу рядом с собой, старуха попросила:
      - Дай-ка мне ладонь, степной хан…. Да не ту, глупый, левую. Сейчас посмотрим на твой Путь…
      Минут пять-шесть поглазев на ладонь Чингиза, шаманка, задумчиво покачав вшивой и седоволосой головой, сообщила:
      - Непростой ты человек, молодой степной хан. Намучаюсь я с тобой. Ох, намучаюсь…. Ладно, поступим по-другому.
      Она, сняв крышку, принялась доставать из берестяной коробочки самые различные предметы:  скляночки, баночки, связки птичьих перьев, сушёных лягушек, крылья летучих мышей, клыки неизвестных зверей…
      Часа два старуха колдовала над Чингизом – заставляла глотать всякие горькие и сладкие снадобья, рисовала на его безволосой груди – остриём чёрного клыка – хитрые узоры, заставляла нюхать змеиные головы, махала перед его лицом – словно китайским веером – крыльями летучих мышей, ну, и так далее…
      В конце концов, она сдалась и, монотонно бормоча под нос грязные ругательства, принялась складывать магические причиндалы обратно в берестяной туесок.
      - Всё так безнадёжно? - спросил Чингиз.
      - Не знаю, - пробурчала шаманка. - Извини, но пока ничего не получается. Непростой ты человек, степной хан…
      - Ты уже это говорила, старая карга. Не стоит повторять одно и то же по многу раз. Могу обидеться.
      - Хорошо, не буду. Извини.
      - И ты извини. За – «каргу».
      - Ханам не пристало – извиняться…
      - Хочу – и извиняюсь! - вновь рассердился Чингиз. - Моё дело. Насквозь ханское…. Говори толком, старая. Что ещё можно сделать?
      - Надо камлать, - лукаво подмигнула шаманка. - Знаешь, светлоликий, что это такое?
      - Наслышан. Но, ни разу не видел. То есть, не участвовал.
      - И увидишь. И поучаствуешь.
      - Когда?
      - Выезжать надо прямо сейчас. Сегодня, как раз, полнолуние.
      - Куда?
      - В степь. А камлать я буду, как и полагается, в час волка. Знаешь, хан, что это такое?
      - Знаю, - подтвердил Чингиз. - Неверное и загадочное время. Ночь медленно умирает, но ещё не умерла до конца. А рассвет только ещё собирается народиться – в кровавых отблесках зари.
      - Хорошо сказано, степной хан. Молодец. Вели седлать коня. Провожатых с собой брать не будем…

      Конь медленно и осторожно рысил по ночной степи. Очень медленно, осторожно и неторопливо.
      Всё небо было усыпано яркими июньскими звёздами. На северо-западе, разливая вокруг призрачное жёлтое сиянье, висела огромная круглая Луна.
     - Правь на Зелёную звезду, - крепко держась костлявыми ладонями за бока Чингиза, велела шаманка. - И ленивого коня погоняй, не стесняйся. Но сугубо в меру. Боги, они любят – несуетливых и отважных. Знающих, чего хотят – от этого призрачного Мира...
      Под широкими конскими копытами тихонько и тревожно поскрипывали мелкие камушки. Где-то на юго-востоке тоскливо и мрачно завывали голодные степные волки.      
      - Впереди река, - известил Чингиз. - Куда дальше, бабушка?
      - Едем вдоль речного берега, - бодро откликнулась старуха. - Вверх по
течению. Внучок…
      Вскоре впереди показалась ровная травянистая площадка, залитая жёлтым лунным светом. Звонко и беззаботно стрекотали степные сверчки. На противоположном берегу тревожно и угрожающе ухал ночной филин. Речные медленные воды тихонько нашептывали – что-то бесконечно-нежное, ласковое и успокаивающее.
      - Приехали. Слезай, - велела шаманка. - Подай мне руку…. Спасибо, степной хан. Иди на поляну, к большому чёрному камню. Он там всего один, не заблудишься.
      - А, как же…
      - О коне, хан, не беспокойся. Я шепну пару заветных слов, и он уснёт до рассвета. Иди.
      Приблизившись к чёрному камню, Чингиз обернулся – гнедой конь послушно опустился на густую степную траву, а старушка, отойдя к пологой речной косе… 
      - Кажется, она собирает сухие дрова, выброшенные щедрыми весенними водами на берег, - тихонько прошептал Чингиз. - А видит, судя по всему, наша бабуля в темноте – не хуже дикой камышовой кошки.
      - Это точно, - откликнулся от речной косы звонкий голосок, в котором не ощущалось ничего старушечьего. - И дрова собираю. И всё вижу в ночной темноте. И всё слышу. Даже писк голодной буро-рыжей мыши, которая живёт под чёрным камнем…. Что, степной хан, сердечко учащённо забилось? Не переживай, всё будет нормально.
      - Я и не переживаю. С чего ты взяла?
      - А ты, милок, переживай. Обязательно – переживай. Иначе, ничего не получится…         
      Вскоре, метрах в двадцати от чёрного камня – напротив круглой блёкло-жёлтой Луны – запылал яркий костёр.
      - Разденься до пояса, - велела шаманка. - А теперь прижмись спиной и затылком к камушку. Крепче. Крепче! Вытяни руки в стороны. Молодец, степной хан…
      Каменная поверхность оказалась на удивление гладкой, приятной и тёплой.
      - Что делать дальше? - чувствуя, как вдоль позвоночника побежали шустрые ласковые мурашки, спросил Чингиз.
      - Выпей шаманской настойки, - поднося к его губам изогнутый рог горного яка, предложила старуха. - Не отрывай затылка от камня! Нельзя! Глотай. Ещё. Ещё…
      Напиток – кисло-приторный на вкус – приятно обжигал горло. В усталом за долгий день теле поселилась блаженная лёгкость. В голове приятно шумело…
      - Закрой глаза! - приказал звонкий голос, в котором не ощущалось ничего старушечьего. - Крепче! Молодец…
      - А, что дальше?
      - Ничего. Жди. Только – жди…. Стой, где стоишь и не двигайся. Когда услышишь первые удары в бубен, тогда глаза и откроешь. А дальше – как получится…. Откуда – бубен? В моём старом походном мешке – всякое найдётся…

      А потом пришёл сон. Вернее, сладкая предательская дрёма – неверная и обманчивая.
      Перед внутренним взором Чингиза навязчиво замелькали цветные рваные картинки: череда низких серых зданий, бородатый высокий старик, облачённый в тёмно-фиолетовый балахон, железные тёмно-зелёные кони, оснащённые – вместо ног и копыт – чёрными вертящимися колёсами…. А ещё в этом сне была она, стройная и безумно-красивая черноволосая женщина – с фиалковыми глазами молодой степной кобылицы….
      Время текло медленно и вязко. Незнакомка – в том странном сне – ласково улыбалась и призывно махала рукой. Хотелось смеяться от радости и бежать, бежать, бежать…. Куда – бежать? Конечно же, за ней. За той, предназначенной Богами…
      Раздался размеренный ритмичный перестук.
      «Пора», - подумал Чингиз и, безжалостно отгоняя усилием воли призрачное наваждение, открыл глаза.
      Вокруг царил тревожный, серо-призрачный полусумрак. Наступил час волка. Невдалеке трескуче догорал шаманский костерок.
      Чуть в стороне от костра, внимательно вглядываясь в тёмный восточный край ночного неба, застыла старая Гульча.
      «Куда подевались её грязные обноски-лохмотья?», - мысленно удивился Чингиз. - «Да и горб пропал без следа…».
      Шаманка была облачена в широкий бордовый малахай до самой земли, щедро украшенный разноцветным бисером и блестящими монетками. На её голове красовалась островерхая монгольская шапка, отороченная пышным мехом неизвестного животного. Лицо пожилой женщины было испещрено красно-чёрными узорами – вычурными и странными.
      Гульча, несколько раз сильно ударив в бубен, прокричала несколько гортанных и резких фраз.
      Странно, но на Небесах её как будто услышали: через мгновение на восточном краю небосклона затеплилась робкая розовая нитка зари. Звёзды начали, тускнея, исчезать. Бледная Луна, потеряв где-то половинку своего круга, визуально приблизилась к западной линии горизонта. 
      Шаманка закружилась в каком-то странном танце, полном резких и угловатых движений, и запела – на незнакомом языке – что-то очень тягучее и рвано-непостоянное. Порой в её песне проскальзывали просительные и жалостливые нотки, иногда же, наоборот, угадывался яростный, ничем не прикрытый гнев… 
      Удары в бубен участились.
      Старуха, медленно и плавно обойдя несколько раз вокруг догорающего костра, направилась к Чингизу. Глаза – молодые, яркие, изумрудно-зелёные – приблизились к нему вплотную.
      «Какие же у неё красивые волосы!», - пробежала в пустой голове одинокая шальная мысль. - «Огненно-рыжие, блестящие. И бородавок больше нет на носу…».
      - Смотри на меня! - велел звонкий голос, в котором не ощущалось ничего старушечьего. - В глаза мне смотри, степной жеребёнок! Не мигая, смотри! Ещё! Ещё! Ещё…
      Изумрудно-зелёная зелень, сноп ярких жёлто-фиолетовых искр, ультрамариновая вспышка, угольная чернота…

      Он пришёл в себя. Жаркое оранжевое солнце стояло-сияло высоко над головой. В бездонном голубом небе – плавно и величаво – парили степные орлы. Где-то, как казалось, совсем рядом, беззаботно звенели легкомысленные жаворонки. Пахло походным дымком и наваристой мясной похлёбкой. В отдалении слышалось призывное конское ржание.
      - Вставай, мой степной хан, - уважительно прошамкал глухой старушечий голос. - Время пришло. Перекусим и тронемся обратно.
      Чингиз сел и огляделся по сторонам. Его гнедой конь, войдя по пузо в реку и жадно поводя тугими боками, пил хрустальную степную воду. Костёр горел на прежнем месте. Над его пламенем был пристроен бронзовый котелок, в котором лениво кипело какое-то варево.
      - Сушёные лягушки и крылья летучих пещерных мышей? - брезгливо морща нос, спросил Чингиз.
      - Обижаешь, степной хан, - старательно помешивая в котелке гладко-струганной дощечкой, хихикнула Гульча. - Пока ты спать изволил, я успела подбить – из пращи – жирного зайца. Вставай, светлоликий. Умывайся. Будем кушать.
      Старуха была прежней – горбатой, седовласой, в грязных лохмотьях, с разноцветными бородавками на горбатом длинном носу.      
      - Сперва – Предсказание, - неловко проводя ладонью по сонному лицу, заупрямился Чингиз. - Всё остальное – потом.
      - Будь, молодой и симпатичный хан, по-твоему, - понятливо вздохнула шаманка. - Слушай.…Женщину, которая заберёт твоё глупое сердце в полон, ты встретишь в другом Мире…
      - Как это – в другом Мире?
      - Никогда, мальчишка, не перебивай старших!
      - Хорошо, не буду. Извини.
      - Могучие Боги тебя извинят. Если, конечно, не забудут – в суматохе важных и неотложных дел…. На чём это я остановилась?
      - На прекрасной женщине, которая похитит моё глупое сердце, - любезно подсказал Чингиз.
      - Вспомнила. Спасибо…. Эта женщина будет высокой и стройной. В светло-серых одеждах. С короткими чёрными волосами. Она полюбит тебя. Ты, степной хан, полюбишь её. У вас всё будет хорошо, лучше не бывает. Черноволосая женщина понесёт от тебя…
      - Как же я найду этот другой Мир? - нахмурился Чингиз.
      - Чёрное – на белом. Чёрное – на белом…, - дурашливо заблажила старуха. - Понимаешь, мудрый хан?
      - Нет, не понимаю. Поясни, пожалуйста.
      - Поясню. Это моя работа – пояснять и наставлять…. Ищи, хан, чёрную пещеру в белой скале. Ищи, позабросив все дела. Чёрную пещеру – в белой скале. Ищи, не торопясь. Не понукая коня.
      - Ладно, буду искать, - заверил Чингиз. - Не понукая…. Это всё?
      - Нет, - покачала головой шаманка. - Ещё одно. Глядя в твои чёрные раскосые глаза, мне привиделось…. Непонятное…
      - Говори.
      - Через некоторое время ты, узкоглазый хан, вернёшься в наш степной счастливый Мир. Вернёшься – вместе с сыном. И с женщиной, беременной двойней. Только волосы у твоей жены будут белыми-белыми, как зимние снега.
      - Как такое может быть? - рассердился Чингиз. - Полюблю – в другом Мире – чёрненькую. Она забеременеет от меня. А вернусь – с беленькой, уже родившей мне сына? И вновь беременной? Что за ерунда?
      - Не знаю, - запечалилась Гульча. - Предсказания и Пророчества, они такие. Всегда в них найдётся пакостная закавыка…. Вот, и разбирайся, мальчик. Кто, в конце концов, здесь могущественный хан? Ты, или я? Ты? Вот, и отрабатывай высокое ханское звание, сил не жалея и никуда – без веской на то причины – коней не торопя…

      Хан неторопливо скакал – в окружении верных и многократно-проверенных воинов – по нежной весенней траве. Иногда под чёрными копытами гнедых и каурых коней тихонько поскрипывали мелкие камушки. Высоко в бездонном голубом небе висели почти неподвижные крохотные точки – могучие степные беркуты, высматривающие добычу.
      С северо-запада долетел едва слышный тревожный гул.
      - Что это такое? - насторожился Хан.
      - Ерунда, - лениво и беззаботно зевнул сотник О-чой. - Наверное, стадо трусливых джейранов. Услышали цокот конских копыт и, наученные горьким опытом, решили откочевать – ради пущего спокойствия – за Белые холмы. Обычное дело.    
      - Думаешь?
      - Уверен.
      - Может, это лошадники?
      - Не думаю. Откуда им здесь взяться? После разгрома в последней славной битве лошадники стали очень осторожными. Без веских причин они даже близко не подходят к Быстрой реке. А от этого места – до ближайшего речного брода – почти неделя пути…. Согласен со мной, светлоликий?
      - Согласен.             
      Путники замолчали. Далёкий гул стих.
      «В степи не принято много говорить», - подумал Хан. - «Здешняя тишина, она очень красивая. Хочется её слушать и слушать, не отвлекаясь на всякую ерунду…».
      Тем не менее, минут через десять он спросил:
      - А как получилось, что все всадники разделились на «лошадников» и «конников»?       
      - Давно это было, - после короткой паузы откликнулся О-чой. - Много-много сотен Больших солнц тому назад…. Монголы – после череды длинных и кровавых войн – одержали окончательную победу над всеми другими народами. Великую Победу. Бледнолицые, черномазые, краснокожие, желтолицые, прочие – все они покорно склонили головы перед несокрушимой волей Великого Хана. Полная победа…. Казалось бы, надо радоваться, беззаботно предаваясь хмельным возлияниям. Но тогдашний Великий Хан задумался, мол: - «А что же дальше? Больших войн больше не будет. Совсем. Так, сплошные мелочи. То есть, лишь подавления всяких и разных бунтов. Хорошо это? Плохо? Скорее всего, смертельно опасно. Монголы – со временем – разленятся, зажиреют и утратят боевые навыки. И тогда другие народы, предварительно сговорясь и дождавшись подходящего момента, дружно ударят нам в спины. Начнётся безжалостная бойня. Будут разрушены все вековые устои. Будут попраны все краеугольные традиции. Мир умоется кровью…». Осознав эту страшную опасность, мудрый Великий Хан разделил всех монголов на «конников» и «лошадников», которым было строго предписано – на вечные времена – воевать между собой, не ведая пощады, жалости и милосердия. Чем «лошадники» отличаются от «конников»? Одни передвигаются верхом только на лошадях, другие – сугубо на жеребцах. Чем ещё? Больше ничем…. Как бы там ни было, но решение прозорливого Великого Хана оказалось верным. Монголы до сих пор правят всеми землями нашей прекрасной и неповторимой планеты…
      Вскоре отряд, состоящий из трёх сотен всадников, подъехал к первому из череды Белых холмов, на светло-сером склоне которого чернела прямоугольная дыра.
      - Что это такое? - спросил Хан.
      - Запретное место, - вяло передёрнул широкими плечами О-чой.
      - Кто и когда запретил?       
      - Конечно, кто-то из Великих Ханов. Когда? В древние и незапамятные времена. Ещё до Великой Победы.
      - Почему туда нельзя ходить?
      - Какая разница? Нельзя, и всё на этом. Закон такой.
      Подумав, Хан торжественно объявил:
      - Я залезу в чёрный провал!
      - Нельзя же…
      - Я слышу – в голове – зов. Мол, обязательно надо залезть.
      - Зов – великое дело, - согласился О-чой. - Это, наверное, всесильные и многознающие Боги тебе советуют. Тогда лезь смело, без страха и сомнений…. Один пойдёшь?
      - Один.
      - Иди.
      Хан ловко соскочил с коня и, не оборачиваясь, начал медленно подниматься по склону холма. Обернуться-то очень хотелось, рукой помахать, заглянуть в глаза верным соратникам, но…       
      В голове навязчиво и монотонно пульсировало: - «Иди вперёд, отважный степной хан. Иди и не оборачивайся. Обернёшься – засомневаешься. Засомневаешься – раздумаешь. Раздумаешь – не залезешь в чёрную дыру. Не залезешь в чёрную дыру – всю оставшуюся жизнь будешь жалеть, мучаясь от неудовлетворённого любопытства…. Шагай, отважный хан! Шагай! Смелее!».
      Чёрный прямоугольный провал оказался входом в пещеру.
      - Солидно, - пробормотал Хан. - Запросто два всадника – бок о бок – могут проехать. А, вот, факела с собой я не захватил. Что теперь делать? Видимо, придётся, всё же, возвращаться назад... 
      Он – на всякий случай – заглянул внутрь. Заглянул и, облегчённо вздохнув, радостно улыбнулся – в пещере оказалось гораздо светлее, чем можно было ожидать.
      «Это из-за жёлто-зелёных каменных прожилков, покрывающих пещерные стены», - решил Хан. - «Они, извилистые, слегка и светятся. Не густо, конечно, но идти вперёд можно…». 
      Касаясь – время от времени – ладонью правой руки шершавой стены, он медленно и осторожно зашагал по подземному коридору.
      «Какой ровный и идеально-гладкий пол», - мысленно удивился Хан. - «Словно озёрная гладь – в безветренную летнюю погоду. Как, интересно, такое может?».
      Вскоре с потолочного свода пещеры начали свешиваться уродливые тёмные наросты, которые приходилось – чтобы случайно не набить шишку на лбу – старательно обходить.
      Неожиданно послышались странные заполошные хлопки, и над головой путника пронеслись – прохладным вихрем – непонятные чёрные существа. Сердце отчаянно рванулось вниз, к пяткам.
      - Ничего страшного, - крепко вжимаясь спиной в каменную стену, заверил сам себя Хан. - Обыкновенные летучие мыши. Мне про них – в далёком детстве – бабушка рассказывала…
      Подземный коридор вывел его в просторный зал. Раздался громкий резкий треск, и впереди вспыхнуло яркое пламя.
      - Обыкновенный факел? - предположил Хан. - Только очень-очень яркий?
      Предположил, и потерял сознание.
      Он – с огромной скоростью – летел по бесконечному чёрному коридору, в конце которого угадывалось крохотное светлое пятнышко. Перед глазами – навязчивой чередой – мелькали красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии…
      Сознание медленно вернулось. Вернулись запахи, звуки, мысли.
      - Первый, здесь второй, - монотонно забубнил хриплый незнакомый голос. - У меня «переселенец». Похоже, из степных дикарей. Поставьте в известность «Чистилище». Повторяю, у меня – «переселенец»…
      Хан открыл глаза и неуверенно огляделся вокруг. Он, прислонясь спиной к толстому шершавому пню, сидел на тёплой и влажной земле. Над головой тревожно и вдумчиво шумели ветви могучих деревьев. А метрах в десяти-двенадцати, на узенькой просеке, стоял незнакомый тип в светло-серой облегающей одежде. Тип, недоверчиво поглядывая на Хана, негромко бормотал в крохотную чёрную коробочку:
      - «Переселенец» пришёл в себя. Срочно присылайте вертолёт. Я нахожусь в квадрате «Бэ два, дробь двенадцать»…. Вас понял. Жду…

      - Странно, - пробормотал Егор. - Но Лана же – блондинка?
      - Старается, чтобы всё было – как в том Пророчестве, - пояснила Ванда. - В Мире «церковников» она была с чёрными волосами. Брюнеткой же и забеременела. А после этого перекрасилась в блондинку. И сейчас регулярно краситься. Чуть ли не раз в три дня. Мол, другого выхода, просто-напросто, нет. Пророчества, как ни крути, надо уважать. Краеугольное правило такое, одинаково действующее во всех Мирах…. А за счастье надо сражаться до конца. Зубами и ногтями. Ничего не выпуская из виду. В этом деле мелочей не бывает…


      Глава восьмая
      Чуть помедленнее
      
      - Красивая история, - вздохнул Егор. - И одновременно печальная…. Значит, Угэдэя увезли здешние Ангелы. А вы, надо полагать, с этим не смирились?
      - Это точно, - мрачно усмехнувшись, подтвердил Лёха. - Не смерились. Чисто для начала принялись усердно наводить соответствующие справки. Выяснилось, что у «несанкционированных» детей, отобранных у преступных и нерадивых родителей, судьба – насквозь разная. На начальном этапе все они проходят через сито многочисленных и очень строгих медицинских комиссий. Не прошедшие, а таких большинство, подлежат физическому уничтожению. Кажется, в каких-то хитрых печах. Прошедшие же – направляются в специальные заведения полувоенного профиля. Ну, что-то вроде наших знаменитых Суворовских училищ. Там из «несанкционированных» мальчиков и девочек готовят армейских офицеров, полицейских, сотрудников спецслужб и шпионов. Рационализм в действии, мать его рациональную…   
      - Алекс, не смей при мне так грубо выражаться! - возмутилась Ванда. - Мужлан неотёсанный и солдафон белобрысый.
      - Извини, аристократка бургундская, утончённая. Увлёкся слегка. Больше такого не повторится.      
      - Свежо предание, да верится с трудом.
      - Ангелом буду, - побожился Лёха. - Теперь – веришь, зорька моя ясная? Тогда продолжаю…. Хан искренне считает, что его сын – здоровее всех здоровых на Свете, мол, благодаря отличной степной наследственности. Следовательно, его не убили, а, конечно же, определили в «Суворовское училище». Причём, в самое-самое лучшее, расположенное, как и полагается, в российской столице…. Встали мы на постой в одной приличной сибирской гостинице, и я, заплатив хозяину полагающуюся денежку, «залез» в здешний Интернет – надо же было понять, как добраться до Санкт-Петербурга и что, собственно, следует там предпринять. И очень скоро набрёл на любопытную информацию о графах Петровых. Всмотрелся в выложенные фотографии – ба, знакомые все лица: и моё, и твоё, и наших погибших родителей. А тут и Ванда подсказала, что, мол, в Параллельных Мирах могут – пусть и теоретически – проживать «похожие» друг на друга люди. То бишь, этакие полноценные «двойники»…. Ну, через пять-шесть минут он и сверстался, план стратегический и, отбросив в сторону ложную скромность, гениальный. Его ключевой момент – пропажа без вести здешнего графа Алексея Петрова, на которого я похож – как две капли воды. Далее всё просто. Этап первый – добраться до Санкт-Петербурга. Второй – заявиться в поместье Петровых и объявить, мол, так и так: - «Это я, Лёша, граф младшенький, без вести пропавший. Пять лет назад лазил по горам Тянь-Шаня. Поскользнулся на леднике, потерял равновесие, упал с высоченной скалы, головой ударился об камень и память потерял. Полная амнезия…. Долго после этого скитался по городам и весям. Хронически не доедал, в деньгах остро нуждался, горе мыкал. А недавно память стала потихоньку возвращаться. Имя и происхождение своё благородное, по крайней мере, вспомнил. Вот, и пришёл к родимому порогу. Некуда мне больше идти. Не прогоняйте, родненькие. Я это, я, Алексей Андреевич Петров, честное и благородное слово. Не вру, ей-ей…. Что это за люди – со мной? Друзья мои верные и многократно проверенные, жизнь не раз спасавшие. Их тоже надо – принять, накормить, обогреть и на постой определить. А потом они мне, графу высокородному, прислуживать будут…».
      - Балабол ты, каких ещё поискать, - восхищённо помотал головой Егор. - Язык, что называется, без костей…
      - Что есть, то есть. Действительно, без костей. Спорить не буду…. Значится, третий этап гениального плана. Внедриться в аристократическую среду Санкт-Петербурга. Завязать обширные знакомства. Обрасти полезными и прочными связями. Стать, что называется, своим в доску. А потом, воспользовавшись всем вышеперечисленным, выйти на прямой контакт с начальником столичного «Суворовского училища»: познакомиться с ним, подружиться, выпить пару-тройку раз и напроситься на ознакомительную экскурсию. А там (якобы невзначай), высмотреть узкоглазого пацанёнка, убедиться, что это – Угэдэй, и пристать к вышеупомянутому начальнику «училища», мол: - «Понравился мне этот мальчишка крохотный – сил нет. Ощущаю, понимаешь, неизгладимое родство Душ. Желаю – взять его на воспитание. Или даже усыновить…». Если с воспитанием-усыновлением – по причинам непреодолимой силы – ничего не получится? Не беда. Выждав некоторое время, выкрадем мальца, и все дела…
      - Нормальный план. Дельный.
      - И что это за манера такая – перебивать, не дослушав до конца? - возмутился Лёха. - Словно бы младший брат – человек, априори, неполноценный? Так, малявка неразумная и легкомысленная, к серьёзным делам неготовая?
      - Извини, конечно, братишка…. Значит, существует и четвёртый этап стратегического плана?
      - А то. Он ещё спрашивает…. Могучий Интернет в очередной раз не подвёл и поведал, что граф Егор Петров (твой, братец, здешний «аналог»), служит Старшим Ангелов в третьем департаменте Тайной Канцелярии Его Императорского Величества. Вот и планировалось, использовав профессиональные знания старшего «брата», выяснить, где располагается Портал, ведущий в Параллельные Миры, да и рвануть отсюда со всех ног – куда подальше. Или к нам, или же, например, в «степной» Мир нашего Хана…. Что это, брат, ты так нерешительно морщишься? Неужели всерьёз рассматриваешь возможность – остаться здесь навсегда?
      - Рассматриваю. К чему скрывать? Причём, никуда особо не торопясь и коней – без нужды – не понукая. К чему, ребятки, вы сами и призываете. Мол, чуть помедленнее, кони…. Сашенька же. Ну, здешняя…. Понимаете? Я, конечно, не знаю, как у нас с ней всё сложится. Не знаю. Но…
      - Хочешь сказать, что готов – ради любви – отказаться от Родины?
      - Ради – Любви, - поправил Егор. - Той, которая с «большой» буквы.… Ну, как я скажу Санечке, я что я – это не совсем и я? То бишь, Егор Петров, очень похожий на того Егора, но, если зрить в корень, не он? Как – объясню? Если только через какое-то время – исподволь и осторожно. Например, когда детишками обзаведёмся…. Не знаю пока ничего, короче говоря. Не буду загадывать наперёд, мол, примета плохая. Как будет, так и будет. Всякое может случиться-произойти. Всякое…. Говорите, что в России этого Мира сложился очень жёсткий общественно-политический режим? А данное обстоятельство, как раз, меня совершенно не смущает. Ну, ни капли. По крайней мере, пока. Надоела мне либеральная российская мягкотелость – того Мира. Надоела – до стойкой тошноты и хуже горькой редьки. Давать за изнасилование – максимум – шесть лет? А по прошествии половины тюремного срока – выпускать насильника на волю? Чтобы он дальше насиловал? Бред гадкий и законченный…. Кстати, а что здесь полагается – за изнасилование?      
      - Смертная казнь, - понимающе усмехнувшись, сообщила Ванда. - В девяносто девяти случаях из ста. Если, понятное дело, с доказательствами всё в порядке.
      - Нормальная и позитивная ситуация. В том смысле, что меня вполне устраивает. Да и этот Закон «О накопительных штрафных баллах» – интересная такая штуковина, с привкусом справедливости. Мол, каждому грешнику – да по делам его реальным. Не хочется умирать? А ты не совершай преступлений, глядишь, и до ста лет проживёшь…. А про Портал, по которому можно «выбраться» из этого Мира, я попробую всё разузнать. Например, в третьем департаменте Тайной Канцелярии. И вам, ребята, эта информация пригодится. Может, и нам с Сашенькой….
      - Кстати, мы – четверо – можем быть очень даже интересны для здешнего третьего департамента Тайной Канцелярии, - горделиво шмыгнув носом, заявил Лёха. - Хотя бы как отменные и непревзойдённые полиглоты. Причём, полиглоты во всех Параллельных Мирах. Там, в Мире «церковников», каждому из нас вживили – в затылочную область – по соответствующему «чипу», разработанному тамошними продвинутыми учёными. Так что, брат, имей в виду…. Ага, наш степной Хан с женой возвращаются. А за ними неторопливо бредёт, опираясь на массивный посох, какая-то низенькая пожилая женщина в чёрном бесформенном балахоне…

      - Извините, - подойдя, буркнул Хан. - Случайно получилось.
      - Это у него что-то вроде нервного припадка, - виновато улыбнулась Лана. - Только изредка бывает…
      - Отставить – слюнявую лирику! - состроив начальственную гримасу, велел Лёха. - Все присутствующие здесь – люди взрослые, виды видавшие и жизнью многократно битые, поэтому…. Поэтому, отбросив в сторону все переживания-воспоминания, приступаем к делам текущим. То бишь, готовимся к завтраку. Разводим костёр, разогреваем вчерашний походный кулёш, завариваем свежий чай. Вода и дрова – в кибитке…. Кстати, а что это за старушка бредёт к нашему лагерю?
      - Бродячая монашка «с кружкой». Собирает милостыню для какого-то поволжского монастыря.
      - Это единственный вид бродяжничества, разрешённый здесь в официальном порядке, - пояснил Лёха. - Накормим, конечно же, рабу Божью. Не обеднеем…. Бомжи и бичи? Нет их, бедолаг. Давно всех вывели.
      - Кнут-клеймо-ноздри-лесоповал?
      - Частенько лесоповал заменялся на – «дорожное строительство»…. Ты, как, высокородный граф Петров? Поучаствуешь в утреннем мероприятии?
      - Безусловно и с удовольствием, - заверил Егор. - Тем более что и аппетит не дремлет…    
      Помогая Хану разводить костёр, Егор поинтересовался:
      - Значит, приятель, ты всерьёз надеешься вернуться в свой «степной» Мир?
      - Обязательно и непременно вернусь, - искренне заверил Хан. - Вместе с Ланой. Зачем мне – сам подумай – другие женщины? Вернусь, и разгоню – к тёмным Богам – всех жён, наложниц и блудниц. Заживём – на славу. Детей нарожаем. По степи будем кочевать. Весенняя степь – истинный Рай, выражаясь по церковному.
      - Уверен – что вернёшься?
      - На все сто. Пророчества, они ведь для того и существуют, чтобы сбываться. Хотя бы – иногда…
      К костру, над которым были пристроены два прокопчённых походных котелка, подошла, опираясь на сучковатый посох, пожилая монашка и, низко поклонившись, представилась – на удивление певучим голосом:
      - Матушка Варвара. Доброго пути вам, Странники.
      - Спасибо, уважаемая, - поблагодарил Егор. - И вам – не остаться без помощи Божьей. Проходите. Располагайтесь…
      Про себя же он подумал: - «У старушки, похоже, плохо со зрением. На правом глазу даже наблюдается небольшое жёлто-серое бельмо. А ещё она очень похожа на Вангу из нашего Мира: во время моего недавнего пребывания на ладожской «грушной» базе телесериал показывали – с Еленой Яковлевой в роли знаменитой болгарской прорицательницы. Очередное совпадение-пересечение, понятное дело…. Кстати, она нас назвала – «Странниками». Что-то почувствовала? Догадалась? Ну-ну. Бывает, конечно…».
      - Я раскладные стулья принесу из кибитки, - засуетился Хан. - Сейчас, одну минуту…
      После завтрака и чаепития с фигурными пряниками (чай, конечно же, был копорский ), Ванда поинтересовалась:
      - Бабушка, а ведь вы – непростая бабушка?
      - Да и вы, молодёжь, люди, отнюдь, непростые, - беззубо улыбнулась монашка. - Странники – бредущие…
      - Бредущие – куда? - не преминул уточнить приземлённый и въедливый Лёха.
      - Ни «куда», а «зачем». В поисках Приюта.
      - Какого – Приюта?
      - Последнего. И будем надеяться, что счастливого.
      - Бабушка, погадай – на наше Будущее, - попросила Лана.
      - Нет. Никогда.
      - Почему?
      - Во-первых, это запрещено Законом. За гадание и прочие цыганские штучки полагается дыба, вырванные ноздри, кандалы и вечная каторга. А, во-вторых, заниматься гаданием – пошло и мелко.
      - Извините, я совсем не то хотела сказать, - засмущалась платиновая блондинка. - Не надо, конечно, гадать. Действительно, ни к чему…. А, вот, Пророчество. Мы были бы вам очень благодарны – за Пророчество.   
      - Умненькая и знающая, - похвалила матушка Варвара. - И глаза очень хорошие: чуть вытянутые, фиолетовые и доверчивые. Прямо как у экзотических горных лам, обитающих в таинственных и суровых Кордильерах…. Удивляетесь, наверное, на слепую старуху? Мол, как могла рассмотреть глаза собеседницы? Сердцем, юноши и девушки. Только сердцем…
      - А как же – древние Кордильеры и экзотические горные ламы? - не утерпел Лёха. - Вы много путешествовали по Миру?
      - Ни разу в жизни не покидала пределов России. Но это ничему, поверьте, не мешает…. Надо просто немного сосредоточиться и досчитать до трёх. Раз, два, три…. Голубые далекие горы, полные неизъяснимой печали и зовущие в дальнюю дорогу – прочь от родного очага, за неведомой и призрачной мечтой. Стада белоснежных лам, пугливых и грациозных, как наши детские сны. Беспокойные, никогда не засыпающие джунгли. И море, Великое Карибское море, Море Морей…. Значит, хотите Пророчества?
      - Неплохо было бы, - задумчиво вздохнула Ванда.
      - Очень хотим, - подтвердили хором Лана и Хан.
      - Ладно, будь по-вашему, - согласилась старушка. - Уговорили, молодёжь…
       Она, опираясь на сучковатый посох, поднялась на ноги, развернулась на восток, крепко зажмурила глаза и, подняв голову – навстречу ярким солнечным лучам – принялась слегка раскачиваться в разные стороны. Раскачивалась и что-то негромко бормотала – на незнакомом и очень мелодичном языке, богатом на гласные звуки.
      Егор вопросительно посмотрел на полиглота Лёху, но тот лишь успокаивающе покивал головой, мол: - «Всё нормально. Ничего криминального бабулька не произносит и никаких бед на наши забубённые головы не кличет…».
      Минут через двенадцать-пятнадцать матушка Варвара вернулась на прежнее место, устроилась на раскладном стульчике, глотнула чая из эмалированной кружки «в цветочек» и поведала – усталым и невзрачным голосом:
      - Вы, отроки и отроковицы, надолго здесь не задержитесь. Новые призрачные Дороги уже ждут всех вас. Вернее, заждались…. Два графа и одна графиня (хотя, все эти титулы и звания весьма условны, и порой отражают совсем и не родословную, а просто – состояние Души), отправятся в Зелёный Мир. А могучий степной хан – вместе с семьёй – в Мир Жёлтый. Вот, собственно, и всё. Больше мне добавить нечего…
      - Как это – всё? - принялся ворчать Хан. - А что это такое – «Жёлтый Мир»? И ещё одно. Мол: - «Степной хан переберётся в Жёлтый Мир вместе с семьёй…». То есть, вместе с Ланой и Угэдэем?      
    - Не знаю, - запечалилась старушка. - Пророчества, они такие. В них всегда присутствует некая мутная недоговорённость. Так издревле повелось. Извините, молодёжь…
      «Почему монашка сказала о двух графах и одной графине?», - забеспокоился Егор. - «Имеется в виду – я, Алексей и Ванда? А как же моя Санечка? Хотя, её же здесь не было, вот, в Пророчество и не попала. Что же, вполне логично…».
      Послышалось громкое конское ржание.
      Он повернул голову на тревожный звук.
      По травянистому лугу – со стороны «фамильной» церкви графов Петровых – приближалась целая конская кавалькада: трое всадников и однолошадная бричка на широких резиновых колёсах.   
      «Трое всадников?», - пробежало в голове. - «Нет, не так. Одна прекрасная всадница на серой «в яблоках» лошади и двое плотных мужчин на тёмно-гнедых конях…. Сашенька (это, без сомнений, она), одета в стильный светло-кофейный костюм для верховой езды, с угольно-чёрным шлемом на голове и с такого же цвета сапожками на ногах. А её спутники (охранники?), облачены, как телохранители достославного принца Флоризеля – из знаменитого телефильма: тёмные длиннополые сюртуки и аналогичные шляпы-котелки…».
      - Будем правдивыми, - решил Егор. - Как учит один заслуженный генерал-лейтенант одной легендарной спецслужбы. Но, понятное дело, сугубо в меру. То бишь, ты, братишка, гуляя по Тянь-Шаню, случайно «провалился» в Мир «церковников», где и встретил всех остальных. Далее – как вы мне и рассказывали: «Чистилище», счастливое супружество, метеостанция на далёких заполярных островах, падение гигантского астероида, изменение климата, динозавры, полосатые зебры и пятнистые гиены, счастливое возвращение…. Договорились?
      - Лады. Версия принимается…
   
      Кавалькада остановилась недалеко от костра. Первыми спешились мужчины в сюртуках, явно намериваясь помочь всаднице покинуть седло. Но Егор, властным движением остановив их, оказался возле «яблочной» лошади первым.
      Несколько секунд и в его объятиях оказалась…
      «Она, это – она», - бились в голове шальные и отрывочные мысли. - «Сашенька, любимая моя…. И духи очень похожие – на тогдашние. И горячие лопатки под моими ладонями – те же самые. Счастье-то какое, Господи…».
      - Милый, что с тобой? - послышался – рядом-рядом – до безумия знакомый и любимый голос.
      - Я очень соскучился, - с трудом пробормотал непослушными губами Егор. - Очень-очень-очень.
      - Я, конечно, тоже. Но…
      - Мне в какой-то момент даже показалось, что мы больше никогда не увидимся. Никогда.
      - Бедненький мой, - Александра слегка отстранилась и внимательно заглянула ему в глаза. - Тебя же там могли убить. Всё время забываю, какая у тебя, милый, опасная работа.
      «Её это глазищи!», - в очередной раз возликовал Егор. - «Её! Огромные, небесно-голубые…. Ну, Виталий Палыч, спасибо. Век не забуду…».
      - А я, Егорушка, к тебе врача привезла, - вновь-обретённая жена кивнула черноволосой головой в сторону брички, от которой размеренно вышагивал низенький представительный господинчик с кожаным саквояжем в правой руке. - Пришла с заутреней, а мне и докладывают, мол, летательный аппарат графа приземлился в отдалении от поместья. Ну, думаю, не всё в порядке с муженьком. Контузия, как-никак…
      - И частичная амнезия.
      - И она, конечно…. Вот, я и решила, что ты специально сюда приземлился, так как не был до конца уверен в собственных навыках по посадке виманы в «ручном» режиме. Ну, и, усадив доктора в конку, сюда, сломя голову, поскакала.… И, судя по всему, не зря.
      - Что ты имеешь в виду?
      - У тебя опять, не смотря на двухгодичный курс лечения, возобновилось желание – общаться с чернью? - перейдя на шёпот, демонстративно округлила глаза Александра. - Завтрак у походного костра? Романтично, спора нет. Но, извини, как-то…
      - По-плебейски? Ты же именно так любишь выражаться? И не только ты, но и Великий князь Константин Петрович?
      - Милый, ты опять про это? Мы же договаривались. Причём, неоднократно…. Ну, вынуждена я много и часто общаться с Петровичем. Вот, и некоторые его любимые словечки регулярно «прилипают»…. Короче говоря, придворные обязанности – не обсуждаются. Не нами придумано, не нам и отменять…
      «Совсем – как та», - в очередной раз растрогался Егор. - «Сашенька из того Мира тоже регулярно рассуждала на эту тему. Мол, служебные обязанности капитана уголовного розыска не обсуждаются, это – святое…».
      - Итак, в чём смысл – от общения с бродячими циркачами? - окончательно отодвинувшись, слегка нахмурилась Александра. - И почему ты так улыбаешься?
      - Как – так?
      - Как будто на всём белом Свете – нет человека счастливее тебя…
      - Всё, Аля, так и обстоит, - заверил Егор. - Нет никого – счастливее меня. Ни-ко-го.
      - И твои глаза…
      - А что с ними?
      - Так и сверкают…. Ярче, чем ночные июльские светлячки в полнолуние.
      - Сверкают, конечно…. В чём причина? Во-первых, с тобой повстречался. Во-вторых, э-э-э…. Во-вторых, это не совсем – бродячие циркачи.
      - А кто же тогда? - насторожилась Александра, отчего её чудесные глаза (знакомо и ожидаемо), поменяли свой цвет, став – из нежно-голубых – ярко-синими.
      - Лёха нашёлся.
      - Какой ещё – Лёха?
      - Обыкновенный, - вздохнул Егор. - Брат мой младший, пропавший в горах Тянь-Шаня. Провалился в геомагнитный «колодец» и попал в один из Параллельных Миров. В Мир «церковников». Видимо, путь Странника – это у нас, всё же, семейное. А теперь Лёха, повинуясь карме, вернулся обратно. И тоже, как и я, с частичной амнезией. Бывает, чего уж там…. Вон он стоит, рядом со старенькой монашкой. Рукой тебе машет приветливо…
      - Действительно, Алекс. Повзрослел, возмужал. И не надо, пожалуйста, называть его этим дурацким и грубым именем – «Лёха». Как-никак, граф потомственный, а не мужлан деревенский лапотный…. Что это за люди рядом с ним?
      - Светло-русая милашка – это Ванда, Лёхина…, это жена Алекса.
      - Надеюсь, не простолюдинка?
      - Как можно, графинюшка? Матушка – итальянская маркиза. Отец – бургундский граф. Бабушка, вообще, польская ведьма. Правда, все они проживали совсем в другом Мире…. Узкоглазый крепыш и платиновая блондинка тоже – муж и жена. Хан – в своём Мире – был полноценным степным ханом с сорокатысячной ордой, не считая стариков, женщин и детей. Лана – в своём – опытной сотрудницей спецслужбы. А монашка, она здешняя, просто так подошла к походному костру, позавтракать. Не прогонять же…
      - А это, случаем, не розыгрыш? В том смысле, что лицедейство и клоунада, преследующие некие тайные цели?
      - Не думаю. Каждому из этих четверых в Мире «церковников» вживили – в затылочную область – по специальному «чипу». Теперь они являются совершенными полиглотами, владеющими всеми языками не только этого Мира, но и многих параллельных.
      - Это – очень серьёзное и весомое доказательство, - признала Александра, а после этого предложила: - Иди-ка, милый, к доктору, пусть он осмотрит твои раны и наложит свежие повязки. Я же пойду общаться с Алексом, его супругой и соратниками. А потом мы с тобой отправимся домой. Естественно, на вимане, которую я буду пилотировать. Остальные прибудут туда в конном порядке…. Хан же, будучи настоящим степным ханом, управится с моей Ласточкой? Вот, пусть и забирается на неё совместно с женой. А Алекс с Вандой, наверняка, разместятся в таратайке у доктора…            
      Во время перевязки Егор внимательно наблюдал за женой и размышлял: - «Как же она мило и непринуждённо общается с народом. Та Сашенька тоже была очень общительной и коммуникабельной…. А, вот, интересно – как здесь обстоят дела с сексом? Что считается нормальным, а что, наоборот, неприличным, непотребным и гадким? Очень интересно. Жаль, что не успел Лёху расспросить…».

      Вимана мягко приземлилась на специальной бетонной площадке, оборудованной рядом с графским домом.
      «Классическая бело-жёлтая русская дворянская усадьба», - машинально отметил Егор. - «Элегантный трёхэтажный архитектурный ансамбль с солидными мраморными колоннами, симпатичным мезонином  и двухэтажными флигелями по сторонам. А за усадьбой, как я понимаю, располагается старинный ухоженный парк…».
      - Вау-у-у! - покинув место пилота, сладко – до хруста в суставах – потянулась Александра. - Хорошо-то как…. Милый, а почему ты так на меня смотришь?
      - Как – смотрю?
      - Плотоядно, призывно и похотливо, вот как…. Намекаешь, что было бы неплохо – выполнить супружеский долг, благо, что и удобная кровать здесь имеется?
      - Намекаю, - громко сглотнув слюну, подтвердил Егор.
      - Так чего стоишь – неподвижным соляным столбом? Иди ко мне. Целуй и раздевай…. Ой, у тебя же рука ранена. Извини, любимый, я сейчас сама всё сделаю…. А давай мы тебя обнажим только до пояса? Снизу – до пояса, я имею в виду…
      И оно началось – долгожданное безумие.
      Уже через несколько минут под ним – отчаянно и страстно – извивалось
обнажённое женское тело, а чуть хрипловатый голосок умолял:
      - Поумерь напор, любимый. Поумерь. А ещё помни о раненной руке, чтобы не повредить…. Что же ты такой активный? Словно уже целый год близости с женщиной не имел?
      «Если бы – год», - подумал Егор. - «Гораздо дольше…. Хорошо-то как, Боже ты мой. Вот, оно – счастье неземное. Вернулось-таки. Вопреки всему и вся…».
      - Чуть помедленнее, милый. Пожалуйста. Чуть помедленнее…