Наблюдатель ч. 1 гл. 18

 Стол был накрыт в отдельном кабинете.
-Здесь нас никто не услышит. В моем ресторане меня не прослушивают.
- А вы?- кольнул Букин.
-Опять вы о том же. Я ведь к вам всей душой. Вы же хотели поговорить о Галицком?
- Значит, это всё-таки связано с выборами. Конкретно, с Зорьевым?
- Вам что-то известно о нём?

Значит, Бровин связан с этим делом, его задача выведать, что он знает, и, следовательно, под угрозой  не только Таня, но и он сам.

- Ничего кроме фразы, что Зорьев страшный человек. Он не посвящал в детали никого. Даже жена не знала ничего, они последнее время не ладили, - добавил на всякий случай. - Его убили не случайно? Кто?
- Убили случайно, а кто не так важно. Это как раз случайные люди. Его хотели просто попугать, предупредили, не подействовало, решили проучить. Сейчас это легко делается. Те же футбольные фанаты, впрочем, футбол их менее всего интересует, главное повод бить кого-то. Впрочем, это не ново, так было всегда, только раньше сбивались в стаи по другому принципу. Сказали – надо проучить того-то, да ещё денег дали. Но убивать не хотели. Перестарались, в озверение вошли.  А смерть невыгодна никому, в первую очередь, Зорьеву. У Галицкого связи и в политических кругах, и в журналисткой среде, и не только через жену. Поднимется теперь шумиха, для многих это хороший повод подать себя. Для Зорьева это политическая смерть.

- Нахальный вопрос – ваша роль в этом деле?
- На чьей я стороне, интересуетесь? Ни на чьей. В данном случае я наблюдатель, заинтересованный наблюдатель в процессе, в котором  не участвую. Чтобы развеять ваши сомнения, могу вкратце вам про Зорьева. Вам же это интересно. Ну, слушайте.

Офицер в прошлом, получил черепно-мозговую травму, не пытайтесь только на неё списать его деятельность, списан с боевой службы, переведён в комендатуру. Что это за служба, сами представляете. В конце 80-х перешёл в гражданскую оборону, служил в приморском городке на Украине, тут перестройка. У него в распоряжении пара катеров, организовал контрабанду спирта и сигарет, минуя границу. Попался, завели уголовное дело, бежал с деньгами, естественно. Обосновался в Подмосковье, крутил тёмные дела с местными бандитами, Завели на него уголовное дело и здесь, но тут судьба улыбнулась ему. Связался с их бандой в поисках лёгких денег один молодой человек, пустой человек, но родственник близкий одного  к тому времени взлетевшего в замминистры, да ещё силового ведомства, человека. Решил как-то пристроить беспутного племянника, тут и нарисовался наш город. Дела замяли. Прикрытие обеспечили, начальник нашего управления знакомый замминистра. Делается всё просто, если интересно. Возбуждается уголовное дело против владельцев, сажают, дело разваливается, владельцев отпускают, но за это время их фирма уже обанкрочена, и переходит к людям Зорьева. Кстати, за это время он ещё на машине сбил девчонку насмерть, дело тоже замяли. Ну и поддержка губернатора играет роль, его избирательную компанию финансировали структуры Зорьева. Вот он и решил – пора выйти из тени, самому войти во власть. Любой бандит ныне хочет стать приличным уважаемым человеком, легализоваться.

- Кто же знает об этом, кроме вас?
- Кому нужно, те знают. Все дела в генеральной прокуратуре сохранились, восстановили даже те, что в свое время покровители уничтожили.
-Странно, знают всё, и не трогают. И про роль губернатора знают?
- Естественно, кому нужно знают.
- Так почему же всё-таки не трогают?
- Ответ простой, каждый чиновник должен быть на крючке, это гарантирует его лояльность. Власть построена на лояльности. Как только попытается проявить излишнюю самостоятельность, дёрнут за крючок. То же и отношении бизнеса.

-Два вопроса напрашиваются. Первый – почему мне вы рассказали о Зорьеве?
- Легко догадаться. Вы же были его другом, вы знакомы с его женой – журналисткой. Давайте второй сразу.
- Ваша роль в этом деле?
-Не вся власть занята воровством, есть государственные люди, думающие о будущем страны. Это серьёзные люди. Бандитское время кончится, надо будет наводить порядок. Сегодня даже бандиты захотели порядка. И нужна информация, конечно, о том, что происходит.
- И вы её собираете?
-Я не буду козырять некоторыми документами, которые дают мне определённые полномочия. Могу сказать одно, работаю на серьёзных государственных людей. Тех, кто придёт к власти в ближайшее время.
- Как же вы будете наводить порядок? Опять лагеря, психушки?
- Зачем же так грубо. Да и невозможно это уже. Кой – кого, кто не поймёт, может и придётся прижать.
- Что будет конкретно с Зорьевым?
- Бизнес придётся продать, денег хватит на обеспеченную жизнь, вот и пускай живёт. Если, конечно, проявит понимание.
- То есть, я так понимаю, крупный бизнес перейдет в руки нужных или лояльных людей, и всё продолжится, как идёт.

- Кому нужны сегодня революции? Новый режим закрепит то, что есть, но игра будет уже по новым правилам. И у меня есть предложение к вам. Вы же пытаетесь понять, чем вызван мой интерес к вам. Скажу без обиняков. Вы хороший аналитик, я в этом убедился, и вы не участвуете в процессе. У людей, находящихся в процессе, всегда шоры на глазах, либо идеологические, либо обусловленные целью – борьбы за власть, за деньги. Политики и бизнесмены – люди зашоренные, им не хватает кругозора. Вы человек со стороны…

- С обочины, точнее.
- Пусть так, но ваш анализ был бы интересен. Недостающую информацию я вам буду представлять. Учтите, ваша работа в интересах государства, не какой- либо группы лиц. Вы же государственный человек. Власть меняется, государство остаётся, как видите, я вами откровенен.
- Спасибо, вы мне льстите. Но я привык гулять сам по себе, и по своим правилам.
- Не тороплю с ответом, вы подумайте. Публикации, организуем. Вознаграждение, соответственно. Всякая работа должна оплачиваться.

- Я же человек с обочины, маргинал. Привык к своему положению маргинала. Попытался как-то поплавать в струе, понял – не моё. Место на обочине меня устраивает.
- С берега, или обочины, как вы называете, видно то, что не видит плывущий. А если человек наблюдателен, то это хорошая позиция. Подумайте. Возьмите этот пакетик, на досуге почитаете, а что с этим делать, решайте сами.

Меня уже однажды использовали, думал Букин после встречи. Всех нас использовали, тогда в 90-91годах. Мы ходили на митинги, требовали, и думали, что изменим  жизнь. А нас использовали и выбросили. Теперь другие хотят использовать. Придут к власти, и также выбросят. Как сказал Бровин – мы все используем других, другие используют нас, на этом построен мир. Наверное, так и есть. Но я больше не играю в чужие игры. Бровин – это чужая игра, по чужим правилам. Букин понимал, что именно Бровин дал материалы на Зорьева Галицкому, что у него был свой интерес в этой игре. Его предложение о совместной работе просто приманка, чтобы ввести в игру Букина. Все мы манипулируем друг другом. Бровин поставил перед выбором. Смолчать, оставить всё, как есть, заняв привычную позицию наблюдателя, значит предать память друга, влезть в эту историю – изменить своим принципам. Он пролистал папочку Бровина – копии уголовных дел Зорьева.

-Будешь ужинать, - спросила Галя, когда он вернулся.
- Нет, накормлен, напоен.
- Как прошёл разговор?
- Чувствую себя колобком. От дедушки ушёл, от бабушки ушёл. А куда катиться дальше, не знаю.
- От меня, надеюсь, не собираешься уходить. У меня для тебя есть сюрприз.
- Показывай.
- Покажу, но позже. Это не вещь. Пока ждала, думала, чем тебя можно удивить, что мы ещё не делали. Надо же иногда удивлять друг друга. Не знаю – понравится ли тебе, но я постараюсь.