Прогулка

Гуляем с внучкой в петербургских дворах. Не в тех дворах-колодцах старого города, куда солнце не может пробиться целый день, а в широких зеленых двориках застройки 70-х: здесь и школе нашлось место, и детскому садику, а теперь вот еще и игровые площадки появились к большой радости маленьких и взрослых. Рядом нерегулярный парк: грунтовые дорожки в разные стороны, кучки елей, дубов, кустарников, много луговой травы, летом после дождя лужи, зимой исполосован лыжней и собачьими тропами.
 Мне очень нравится, что парк - «нерегулярный». Это значит, что он не зарегулирован никакими правильными линиями и формами и может жить своей особенной жизнью. И мы с Машей в нем не гости, а полноправные хозяева. В парке есть наши липы, на которых живут белки, наша кормушка для птиц и наша стая голубей, неизменно дежурящая под ней,  наш пенек, о который запинаются, судя по следам, все окрестные собаки, наши дубки и наши желуди.
 Маршрут движения по парку почти не меняется. Сначала идем к липам. Маша стучит палочкой по стволам:
- Белки, белки, спускайтесь!
Где там! Ни одной не видно.
- Наверное, убежали на елки, - говорю я.
Подходим к высоким голубым елям. Они растут так плотно, что снизу видны только спутавшиеся ветки - совсем голые, без хвои. Тут нам повезло.  Сверху по стволу быстро спускается серенькая белочка и начинает перебегать с ветки на ветку, с дерева на дерево. Внучка не успевает следить за ней:
- Где белочка?
- Да вот же, смотри куда побежала!
- Не вижу!
И вдруг белка прыгает к нам под ноги и начинает бегать между деревьями. Тут-то мы ее и рассмотрели: худенькая, тонкий хвостик, остренькая мордочка.
Постояли на медвежьей горке  с камнем-валуном. Сюда, фантазируем мы, должны приходить медведи, когда люди спят, и обозревать окрестности. Маша тут же придумывает продолжение:
- И рыть снег лопатой!
Я соглашаюсь: а почему бы нет, если мы роем лопаткой снег, медведи тоже могут.
Дубы – далеко, желуди – под снегом. Решили топать в детский городок. Здесь лопатка тоже пригодилась: старательно счищаем тонкую корочку льда с бревнышек и всяких лазок.
 Рядом стоит скамейка, на ней пристраиваются два паренька лет 16-17-ти и девушка с длинными распущенными волосами без шапки. Все трое одеты очень легко, несмотря на мороз. В руках банки с пивом и сигареты. По всей видимости,  прогуливают школу. Ребята начинают громко разговаривать, смеяться, толкать друг друга. Наш покой на детской площадке нарушен. Я про себя возмущаюсь, но решаю пока не вмешиваться: в конце концов,  Маша на них внимания не обращает, занимаясь своим делом, да и места хватает всем. Со своей стороны, подростки тоже предпочитают нас не замечать, и красочно ругаются, заменяя общеупотребляемые глаголы одним,  кратким и емким.
Терпению моему приходит конец. Я начинаю выразительно поглядывать в их сторону. Появляются стандартные мысли о том, что у теперешней молодежи нет ничего святого.
И вдруг один  парнишка говорит:
- А у меня собака подыхает… Жалко. Врач сказал: ничего сделать нельзя.
Все замолкают.
- Это черная, которую мы тогда видели? – спрашивает девушка.
- Да. Уже сознание теряет: постоит-постоит на ногах и падает.
- Привыкаешь все-таки к ним, - вздыхает второй.
Ребята помолчали, бросили свои банки и ушли. Пошли и мы домой. По дорожке бежала одинокая собака. Мимо детской площадки мужчина вел на поводке большого пса. А я жалела всех собак, особенно бездомных.