Дорога к родне

Дорога к родне

Раю  с детьми выселили из директорской квартиры сразу же после того, как забрали  Николая, определив его на учебу в военное училише по подготовке высшего военного командования.  В квартире поселился новый директор школы. Сначала  семье дали жильё здесь же, в центре, а потом и вовсе на окраине, «Оторванке», с её захудалыми домишками.  Развалюха плохо топилась, донимал холод.
Сначала Рая ещё работала, как и прежде, библиотекарем. Потом эту должность упразднили. Совсем стало туго.
В прошлом  осталось то золотое время, когда их семью снабжали продуктами.
 Пришлось продавать -  сначала прекрасную мебель, единственную такую в Сростах. Потом – всякую домашнюю утварь, вещи. Всё ждала аттестат мужа, который он собирался выслать буквально накануне войны, сразу по окончанию учёбы. Но он затерялся, видно, в неразберихе первых дней войны. По этому аттестату семье военного полагалось довольствие, паёк. Не было аттестата, не было и пайка. Живи, как хочешь.  Не было и писем от мужа. А потом пришло извещение: «Пропал без вести»
Рая с детьми бедствовала.  Не было у семьи ни огорода, ни подсобного хозяйства – интеллигенция. Так же, как прибывшие беженцы из осаждённого Ленинграда, оббивала порог правления лесхоза, с просьбами о помощи.
Юра помогал матери. Бегал с совочком за угольками для растопки. Выйдет во двор, посмотрит, у кого поблизости дым идёт из трубы – и туда:
- Дайте угольков на растопку!
Бежит с ними бегом, поддувает, чтобы не потухли.
Потом приспособился ловить мелких полевых грызунов – тушканчиков, хомячков.  Присмотрелся, как ставят силки, и сам стал  ставить их возле норок. Потом выпугивал, бегал большими кругами,  чтобы зверёк испугался и выскочил. Зверёк и выскакивал. Сначала Юра неумело снимал шкурки, разрезая их, заготовитель не хотел принимать. А потом научился, однажды принёс маме спички, которые получил за шкурки. А потом заработал пачку соли. Рая гладила вихрастую головку сына, хвалила.
Ещё Юра собирал по гнёздам птичьи яйца, выкапывал на полянках в бору съедобные коренья, лук слезун, черемшу.
Кончалось лето.
- Как перезимую? – всё чаще задумывалась Рая. 
Николай наказывал  обращаться в случае чего к родителям. Рая написала письмо в Новосибирск, где они жили. Получила ответ:
- Приезжай, Рая, поможем. Оставим тебе комнату в бараке. Только подожди немного, когда мы сможем переехать в свой дом. Но если очень голодно станет, пришли пока хоть старшего мальчика, легче тебе будет продержаться с одним.
Рая не без смятения решилась отправить старшего сынишку, но выхода не было. Юре исполнилось уже одиннадцать лет, перешёл в пятый класс.  Был он уравновешенный, послушный. Но всё равно переживала. Шутка ли, отправить одного в такую дорогу, да в такое время. Немудрено потеряться. Очень боялась, что выйдет из поезда и опоздает. Где потом искать?  Заставляла Юру повторять, что он должен сделать, когда приедет в Новосибирск.
- Спрошу у милиционера как найти пригородный поезд до Инской, узнаю, когда он отправляется, и буду ждать на вокзале. Потом поищу барак и постучу в первую комнату.
- Правильно. От Инского вокзала иди вдоль откоса железной дороги, пройдёшь мимо двух бараков, баба с дедом живут в третьем.
- Я помню, - отвечал Юра, -  я же был там с папой в гостях, когда был маленьким.
        Рая продала своё пальто с каракулевым воротником, чтобы купить Юре билет  до Новосибирска и жить на остальные деньги с маленьким Вовкой .
Добыла немного муки, испекла Юре в дорогу каральки, сложив их в маленький мешочек с завязками, собрала в деревянный сундучок учебники, оставила Вовку у соседей. Вовка заревел, ему тоже хотелось прокатиться на поезде.
 Мать сунула ему несколько каралек, и он утешился
Ещё раньше договорилась, чтобы их взяли на попутку до Рубцовска. И поехали.
 Юра радовался новизне. Езда в машине, новые места, даже запах бензина – всё воспринималось с удовольствием.
В Рубцовке Рая долго  стояла в кассе,  билет достался ей в последнем общем вагоне.
   Юра вспоминал о том, как он с папой впервые попал на железную дорогу.  Как его поразило огромное количество гальки вдоль рельсов. Он немедленно забил тогда ею все карманы. Такое «богатство» валялось на земле, и никто его не собирал. А дома для рогаток чего только не использовали! Это было когда-то.   
 А теперь Юра с интересом рассматривал и слушал всё. Громады паровозов, грохот буферов, лязг сцеплений.  С шумом вылетающий пар и многое другое.
Но вот подали поезд. Народ ринулся к вагонам. У входа в тамбур стояли проводники, проверяли билеты.
- Женщина,- просительно обратилась Рая к проводнице, - одного отправляю мальчика, присмотрите за ним, пожалуйста.
- Ладно, присмотрю, - согласилась та.
Рая обняла сына, крепко его поцеловала, подала сундучок.
- Там у тебя немножко денег, купишь билет на пригородную.
Юра протиснулся к окну, мама искала его глазами. Увидела, улыбнулась. Но Юра понимал, что она пытается быть весёлой. Сердце у Юры ёкнуло, он прижался лицом к стеклу.
Поезд медленно тронулся, мама некоторое время шла вдоль вагона. Она уже не могла сдерживаться, слёзы катились из глаз, губы дрожали. Она что-то ещё говорила, но слов было не разобрать.
 А потом вокзал и мама остались позади. Юра быстро успокоился, втиснулся здесь же, у окна и стал наблюдать. За окном проплывал город, картинки менялись всё быстрее.  Строения, машины, люди – чужая незнакомая жизнь.
Последний  вагон мотало, раскачивало. Юре это  нравилось.
С ужасным грохотом промчался встречный состав. Юра отпрянул от неожиданности, а потом принялся считать вагоны, но быстро сбился со счёта.
Потом за окном потянулись поля и перелески, нескончаемые просторы.
 Юра пошёл в туалет,  долго мыл руки, удивляясь, откуда в поезде столько воды, с удовольствием спускал её, нажимая  гладенький  штырёчек умывальника ладошками снизу вверх. Пока не постучали требовательно в дверь.
 Потом  Юра стал слушать разговоры пассажиров. Говорили о фронте, сколько сбили вражеских самолётов по последней сводке, о письмах и о том, что в этих письмах пишут родные с фронта.
Потом поезд остановился и долго стоял на какой-то станции. Ждали, когда пройдёт встречный состав. Потом останавливались ещё и ещё.
Юра проголодался, налил до половины кружки кипятку, увидев, как это делают другие, чтобы не расплескать и поел каральки. Он  мог съесть их много, но мама наказывала, чтобы сразу не съедал, «а то потом придётся голодать». На какой-то станции по перрону суетились старухи с корзинками в руках:
 - Картоха, горячая картоха, - кричали одни.
- Грибочки, солёные грибочки, - раздавалось рядом.
И ещё:
- Огурцы, кому огурцы!
По вагону поплыл аромат укропа и чеснока.  И знакомый запах замечательно вкусной варёной картошки.
Юра сглотнул набежавшую слюну и достал каральку.
- Выживают люди,  кто как может, -  заметила Юрина соседка.
 К вечеру пассажиры  рассредоточились, устраиваясь на ночь. Юра тоже уснул, положив мешочек под голову. Спал крепко до самого  утра.
Проснулся, когда поезд стоял. Невдалеке на другом пути  находился состав, охраняемый вооружёнными военными. Кто-то сказал:
- И какая же силища едет на фронт! Состав за составом! Неужели не одолеем проклятых!?
- Как не одолеем, одолеем! – послышалось в ответ.
Юра подумал:
-  Конечно же, мой папа  тоже там воюет!
 Он представлял себе, как его папа стреляет из автомата, как разбегаются от него фашисты  во все стороны.  Он всегда гордился своим папой. Его силой, умением смастерить что угодно, его охотничьими трофеями, тем, что он был директором школы.
Потом вспомнил младшего брата:
- Эх, жалко, что он не едет со мной, не представляет, сколько всего интересного увидел я в пути.
 Вспомнил маму, торопящуюся за вагоном и что-то ему наказывающую.
 С тревогой подумал, что уже начались занятия в школе, и каково-то будет ему в новой школе. Обо всём думал Юра, времени было много.
     Ехали трое суток, в Новосибирске оказались  днём.  Пассажиры засобирались, засуетились.  Юра тоже взял свой сундучок, мешочек с остатками каралек, и вместе со всеми тронулся к выходу.
Очень удивился, когда проводница дёрнула его в тамбуре и сказала:
 - Ты со мной, нам в эту дверь.
Она открыла противоположную от перрона дверь, выгрузила пару связанных чемоданов и две большие корзины. Потом взгромоздила на плечо чемоданы, в руки взяла корзины и повела Юру в обход вагона.
  И тут внезапно их обогнал парень. Он быстро мчался, чуть не столкнул проводницу с ног, а за ним следом с криком:  «Стой, стрелять буду!» появился милиционер. В руках у него был наган.
- Настоящий! – ахнул Юра.
Милиционер выстрелил вверх, парень остановился. Откуда-то появился  второй, связал ему руки и, приказал:
- Этих тоже возьми, непонятно почему они не там, где все люди. Что-то тут не так.
Проводница пыталась объяснить им о мальчонке, которого обещала доставить к родным,  всю дорогу просила отпустить их с Юрой. Милиционер не реагировал и вскоре препроводил  в помещение, в котором было полно людей. Кого-то вызывали в кабинет и потом выпускали. И эти люди уходили, а кого-то уводили в сопровождении милиционеров. Людей не убывало, взамен ушедших появлялись новые.
Юра совсем затомился, очень хотел есть. В мешочке оставалось горсти две крошек. Юра доставал их и отправлял щепоткой в рот, растягивая, чтобы хватило ещё на разок. 
  Наконец, уже ночью подошла их очередь. Проводница попробовала оставить свои вещи перед кабинетом, но милиционер, наблюдающий за порядком, скомандовал:
- Вещи с собой!
Вошли. Оказалось, что весь багаж  проводницы составлял спирт в бутылях и в простых бутылках. Бутыли находились в корзинах, прикрытые овощами, а чемоданы были забиты бутылками.
Что у тебя? – спросили у Юры. Он открыл сундучок.
 - А это что?
- Каралики.
Милиционер взял мешочек у Юры из рук, развязал, сунул руку, достал горсть крошек. Понюхал.
- Какие же это каралики ?
 - Они раскрошились, я их клал под голову.
Милиционеры заулыбались, мешочек отдали. Расспросив Юру, куда он едет, пояснили на какую платформу придёт пригородный поезд.
- Посиди до утра в зале ожидания, поезд поедет утром.
В вокзале было просторно. Юра поставил сундучок, положил сверху мешочек, на него – голову. И уснул. Проснулся оттого, что сундучок  стал куда-то уползать. Юра поправил его и опять задремал.  Проснулся оттого, что сундучок снова пополз. Тогда Юра совсем проснулся, вскинул голову и увидел две руки, тянущие его сундучок. Повернулся и увидел мальчишку не намного старше себя.  Мальчишка вскочил и поспешно ушёл.
- Хотел своровать!- догадался Юра и больше уже не спал.
Рано утром Юра сел в поезд и ещё около часа ехал до Инской.  Вышел, оглянулся, и сразу вспомнил, куда нужно идти. Хотя был здесь всего один раз с папой, когда ещё не ходил в школу.
Прошёл у откоса вдоль железнодорожного полотна мимо двух вытянутых, приземистых бараков. И вот он – третий.
Юра постучался в первую от входа квартиру. Дверь открыла бабушка. Увидела  бледное, усыпанное веснушками, лицо мальчика, так похожего на  её сына Колю, обняла его и сказала:
- Заходи, Юра.