Привет реальности отрывок из книги 2

Мягкий голос с экрана доносился, как случайное эхо из каких-то подземных глубин, медленно проникая в сознание Кирка.
- Отпустите! Отпустите меня!
Он чувствовал как чьи-то руки, стальные и холодные, словно промышленные тиски, вытаскивают его из этого полуденного кошмара.
- Все в порядке Джозеф. Отпустите его. Приступ уже окончился.
Кирк открыл глаза и ощутил пухлую и теплую руку Саффикса на своей щеке.
- Вы успокоились, Кирк? С вами все в порядке?
Спокойная и тихая интонация голоса Саффикса заставляла звучать произнесенное не как вопросы, а как психологические установки для выполнения.
Туман медленно отступал, и взору открывались до боли знакомые стены общего зала отдыха. Кирк неуверенно встал, пошатываясь на еще неокрепших ногах.
- Да, да, со мною все в порядке.
Профессор Саффикс ободряюще похлопал его по плечу:
- Мисс Фэтболд, проследите, чтобы мистер Лансен принял свое лекарство, и явился в мой кабинет.
Он повернулся к Кирку:
- Вы не забыли, что у вас назначен сеанс мой дорогой? Жду вас у себя через десять минут.
Спустя пару секунд напротив Кирка уже стояла Джениффер и протягивала ему дневную порцию белых таблеток в стаканчике. На этот раз он совсем не стал сопротивляться. Несмотря на все таблетки и терапии, видения становились все четче, а возвращение в реальность все больней и трудней. Все это напоминало резкое погружение в пучину ледяной воды. Когда все тело моментально пронзает миллиарды острых ножей, и кожа будто бы воспламеняется от столь жесткого воздействия. А мозг, все еще не может понять, от чего горит и колет все тело, то ли от слишком горячей воды, то ли от слишком холодной.
Он постучал, и открыл дверь. За неизменным темно-дубовым столом сидел явно уставший профессор Саффикс.
- А это вы мистер Лансен. Проходите и присаживайтесь.
Кирк отодвинул мягкое кожаное кресло, и уставился на профессора.
- Сегодня мне было лучше – он потер переносицу, хоть таблетки и успокоили острую пульсирующую головную боль, но страшная слабость, медленно расползающаяся по всему телу давала о себе знать.
- Я знаю. Вас вывел из себя этот сюжет? Вы бывали в Китае, Кирк?
Кирк ухмыльнулся и посмотрел в окно.
- Каждый раз одни и те же вопросы. Вы ведь и так прекрасно знаете, какие страны я успел посетить.
- Да, у меня тут обозначено: Китай, Камбоджа, Тайланд. Но вас вывел из себя именно репортаж о празднование китайского нового года. С вами случалось что-то неприятное в Китае? – Саффикс сложил вместе свои пухлые руки перед собой, и уставился прямо на Кирка. 
- Нет. Нет, все было абсолютно нормально. Это просто воспоминание. Я не знаю, почему так вышло.
Вдруг за дверью раздались ужасные, молящие о снисхождение крики:
- Нет, пожалуйста, я вас умоляю. Не надо! Не надо! Прошу вас! Со мною все в порядке. Вы не имеете права так со мною поступать!
Голос истошно вопящего человека растворился с хлопаньем стальной двери.
Кирк ошарашенно повернулся к профессору:
- Что это сейчас такое было? – Он указал своим худым пальцем в сторону двери. – Его там что пытают? Это ведь Стейтен из третьего отделения.
- Сегодня родители мистера Стейтена подписали разрешение на применение электрошоковой терапии. – Профессор снова улыбнулся, словно говорил не о разрешение на проведение ужасной процедуры, а об разрешение на посещение Диснейленда.  – Ну а мистеру Стейтену похоже это не особо по душе.
Кирк все еще настороженно глядел на профессора, и прислушивался к повторным крикам снаружи.
- Но зачем? У него ведь что-то вроде обычной депрессии.
Профессор Саффикс заговорчески посмотрел на Кирка, и поправил свои вечно сползающие очки.
- О нет. Мистер Стейтен абсолютно здоров. Он симулянт.
- Симулянт? – шокированный этой новостью Кирк даже привстал с кресла, и тут же плюхнулся в него обратно.
- Ленивый отпрыск богатых родителей, не желающий чем-либо заниматься в жизни. Думается мне, что он и самой жизни не желает. К тому же, он весьма хороший актер, и неплохо разбирается в психологии, и всю свою жизнь только и делал, что симулировал у себя различные болезни, припадки, фобии и галлюцинации. – Саффикс снял свои очки и потер переносицу, на которой остались отпечатки от носоупоров.  – В общем, делал все, чтобы никогда не сталкиваться с трудностями реальной жизни. Почти всю свою жизнь он провел в лечебных заведениях подобно нашему, и такой образ жизни его вполне устраивает. Но, пришло время всерьез заняться его лечением.
Кирк провел указательным пальцем по блестящей поверхности стола.
- Тогда вы ошибаетесь. Он все же псих. Какой нормальный человек добровольно согласится прожить всю свою жизнь в местах, подобных этому? Любой обладающей хоть долей здравого смысла мечтает взорвать эти стены и сбежать отсюда навсегда.
- Вы так думаете? – казалось, что это добродушная улыбка никогда не сходила с лица профессора.
- Я в этом уверен – ответил Кирк.
- Ну не стоит так переживать, мистер Лансен. Со Стейтеном ничего не случится. Осмелюсь предположить, что наврятли он даст шанс персоналу затащить себя в эту комнату. Надеюсь, что он расколется и признается во всех своих симуляциях прежде, чем его успеют завести в процедурную комнату.
Кирк неловко поерзал во вращающемся кресле и воззрел на профессора свой нахальный, насмехающийся взгляд.
- Да, ну и методы у вас тут.
За какую-то долю секунды пропал весь его интерес к дальнейшей жизни подопытного Джереми, пропало удивление и шок. Заместо всего этого, на его тонких губах появилась язвительная улыбка, а лицо приобрело вызывающе сексуальное выражение. Со стороны могло показаться, что он пытался заигрывать с сидящим напротив него человеком.
Но, никакие насмешки не могли пробить прочную броню профессора Саффикса. Устало улыбнувшись, он наклонился вниз, выдвинул шкафчик и достал какую-то папку, туго набитую различными документами и газетными вырезками. 
- Кирк. Нам надо серьезно поговорить – сказал профессор Саффикс.
- Серьезно поговорить? Профессор, да вы, похоже, совсем спятили! Мы с вами в сумасшедшем доме – прошептал он, нагибаясь над столом. – А я псих. И вы хотите серьезно поговорить со мной – откинувшись назад в кресле, Кирк снова принялся крутиться влево-вправо, и выглядел при этом так словно только что одержал свою самую крупную победу.
- Перестаньте здесь кривляться мистер Лансен! Мы с вами оба знаем характер вашего расстройства, и то, что способность хоть как-то мыслить еще не покинула вас окончательно – на минуту из старого и усталого профессора, Саффикс словно перевоплотился в грозного и всемогущего державца. Наверное, именно поэтому ему все еще удавалось сохранять свой пост. О, да! В этом человеке было еще много внутренней силы, и он знал, когда и как ее нужно применить.
- Да ладно вам профессор, не кипятитесь. Я же простой больной.
- Кирк, - профессор Саффикс снова одел свои очки, будто секундной вспышки гнева вовсе и не бывало – ты помнишь, сколько времени ты уже провел здесь?
- Почти что два года.
- Если точнее, то два года и три месяца, – поправил его профессор – Ты знаешь структуру нашего учреждения, мы не какая-то там государственная психбольница, мы частный научный центр, и мы действительно лечим людей. По крайне мере, мы стараемся.
- Ну да, особенно, таких как Стейтен – огрызнулся Кирк.
- Кирк, мы принимаем особо тяжелых больных, но не в том смысле, что все они опасные. Нет, мы не только лечим, но и исследуем. И, как правило, нашими пациентами являются с виду абсолютно здоровые и вменяемые люди. Но, это только с виду. В обычных клиниках их сочтут либо за опасных монстров, способных на самое немыслимое зверство, либо за полноценно здоровых людей. После установления точного диагноза и необходимого курса лечения, наши пациенты отправляются в другие лечебные учреждения этого города. Твой диагноз, Кирк, является предметом спора всех наших лучших специалистов.
Кирк ухмыльнулся:
- Это что такой комплимент в вашей ученой среде?
- Ты здесь уже довольно долго, Кирк – продолжал профессор. – Обычно на установление точного диагноза нам требуется от полугода до года непрерывных клинических наблюдений. Если на протяжении всего этого времени, пациенты выражают одни и те же симптомы, без каких-либо особых изменений, то, как правило, мы имеем право ставить окончательный диагноз. Твое поведение же менялось на протяжении многих раз всего времени твоего пребывания здесь.
- Что-то опять не так с моим диагнозом, доктор? – с наигранной тревогой поинтересовался Кирк.
- Профессор, Кирк. Я не лечу людей, я их…
- Исследуете, док – тут же вставил Кирк, не дав Саффиксу закончить начатое предложение.  – Вы их исследуете, как подопытных мышей. Даже приемы те же. Кусочек сыра и разрядка тока в мозг.
Кирк сидел, и, не моргая смотрел профессору прямо в глаза. Внутри него бушевал целый рой новых чувств по отношение к старому профессору. И превалировали тут отвращение и разочарование.
- Психиатрия очень сложная наука, Кирк. Такая же сложная, и загадочная, как и сам человеческий мозг. Знаешь, в древности многие ученые считали, что наш мозг и есть вселенная. Все, что ты видишь, и все, что ты чувствуешь, все идет именно отсюда - он слегка постучал карандашом по правому виску. – И тот, кто однажды познает все тайны и болезни человеческого мозга, научится управлять его процессами, тот и сможет называться повелителем всего человечества.
Казалось, что Кирку начал докучать весь этот бессмысленный диалог.
- Да вам бы фантастику писать, профессор. Но, не могли бы вы перейти поближе к делу? Если честно, то у меня уже вся задница онемела от долгого сидения здесь.
- Мистер Лансен, попечительский совет настаивает на вашем переводе отсюда.
Лицо Кирка словно засияло от внезапно услышанной радостной новости, и тонкая кожа лица, вся натянулась, обнажая каждый челюстной мускул.
- Серьезно? Меня выпустят отсюда?
- Не на свободу, Кирк. Тебя просто переместят в одну из государственных лечебниц. Здесь ты оставаться больше не можешь.
- Но, почему? Я не понимаю, я…
- Кирк, я не большой сторонник медикаментозного лечения. И многие мои коллеги со мною в корне не согласны. Но, я предпочитаю выявлять причину расстройства и недуга, и постепенно, шаг за шагом, давать пациенту шанс самому осознать картину происходящего.
 - Но, но, я верю вам. – Отвращение и разочарование сменились страхом перед неизвестностью. – Я знаю, что Изабелла мертва. Я знаю. Но, я…Я ничего не могу поделать с видениями из прошлого. Они приходят сами собой. Я не могу ничего с этим поделать, – он чувствовал нарастающую дрожь в руках, переходящую вниз, а затем и по всему телу. – Профессор, пожалуйста, ну вы ведь знаете, что я здоров. Я должен выйти. Слышите меня? Я так больше не могу. Я должен выйти.
- Вы знаете, кто лежит в двенадцатой палате, Кирк?
- Что? – Кирк недоумевающе посмотрел на профессора.
- Я спросил, знаете ли вы, кто лежит в двенадцатой палате – повторил профессор Саффикс.
- В двенадцатой палате? – Кирк явно не понимал, какое это отношение имеет к его ситуации в целом. -  Джереми. Космонавт Джереми.
При упоминание космонавта Джереми, Кирк не смог не сдержать издевательскую улыбку. Лицо же профессора словно исказилось от внезапного приступа острой боли.
- Да, – наконец-таки ответил профессор – космонавт Джереми. Мой сын, и мой главный подопытный кролик.
От такой новости Кирк едва не перевернулся, вскакивая со своего кресла.
- Что? Вы шутите. Ваш сын?
Профессор откинул халат, и достал небольшой коричневый бумажник из кармана брюк.
- Джереми Саффикс младший. Мой сын.…И самый старейший пациент этого центра.
- Я не понимаю, - внезапная новость о ненормальном сыне этого солидного, умного и уважаемого человека, казалось какой-то несуразной и глупой. – Ваш сын в этой психушке?
В руках профессора оказалась маленькая, старая и потрепанная на вид фотография.
- Он ваш ровесник, Кирк. И последние двадцать три года своей жизни он провел в заключение этих стен.
Кирк сидел и смотрел прямо на профессора. Он до сих пор не мог поверить в реальность услышанных им слов. Откуда взялась такая откровенность? Быть может это новый вид неопробованного лечения? Или это просто галлюциногенный сон от принятых таблеток.
- Это случилось на втором курсе университета. Джереми всегда был очень тихим, трудолюбивым и любопытным мальчиком. Его всегда влекла наука, – профессор улыбнулся своим светлым воспоминаниям – мечтал стать космонавтом. И поступил на инженера космической авиации. Я был очень рад, что он не пошел по моим стопам. В то время, я и сам был молод. Практика, защита диссертации, научные конференции. Мне хотелось разгадать загадку человеческого мозга, помочь  всем неизлечимо больным людям. Так родилась идея нашего центра. Открытие такого заведения дело не из легких. Поиск потенциальных инвесторов, обращение за поддержкой к лучшим психиатрам нашей страны, разрешения от министерства…Времени на семью оставалось все меньше и меньше. Но, Розалин поддерживала все как могла. Мне казалось, что у нее стальной характер. Другая бы взяла ребенка и ушла. Но только не моя Роза. Потом Джереми поступил в университет, наш центр заработал, и все стало намного легче. Джереми усердно учился, даже на каникулах просиживал в своей комнате и работал над какими-то своими студенческими проектами. Розалин шутила, что он весь в меня. Такой же умный и усердный. А спустя еще полгода, Джереми набросился на своего профессора. Пытался проткнуть ему горло с помощью циркуля. Его арестовали, а когда пришли с обыском в его студенческую комнату, то обнаружили грязную, вонючую помойку, с исписанными различными формулами листами, которые беспорядочно валялись на полу, столе, и висели на стенах. От пола до самого потолка. Самое интересное нашли в его шкафу под кучей грязного белья. Самодельное взрывное устройство. И кучу листовок о всеобщем заговоре, порабощение людей системой, и о пришельцах из космоса.
Профессор Саффикс не прекращал теребить старую фотографию в руках.
- Тогда-то все и кончилось,- вздохнул он. -  Его судили, признали невменяемым, и разрешили мне поместить его в этот центр. Я знал, что я его не вылечу. Знал это с самого начала. Эта болезнь, она не пришла внезапно. Она накапливалась годами. Все то время, что мы не могли посвятить своему единственному сыну. Все те страхи и проблемы, что он вынужден был преодолевать в одиночку. Вместо того чтобы насторожится и задуматься, почему наш сын вечно торчит в своей комнате со своими научными книжками, мы радовались, что у нас растет маленький гений. Мы открывали его дверь, заглядывали и улыбались. Мы уходили, чтобы не мешать. А могли бы все вместе выйти на улицу, погонять мяч, отправится в поход, поехать на рыбалку. И никаких слюнявых разговоров. Ведь мы хотели вырастить сильного мужчину. Роза говорила, что в его комнате витают знания. Она их чувствует. Но, сейчас я понимаю, что это были не знания, это были обиды, боль, гнев, разочарование. Именно в стенах его комнаты и зарождалось безумие. Какие мысли могут прийти одинокому ребенку при живых родителях, просиживающему все дни напролет за книгами и компьютером. Что все они против него. И с этим как-то нужно жить.
Наконец профессор отложил свою фотографию, и Кирк увидел запечатлённое счастливое семейство. Маленький мальчик широко улыбающийся своей беззубой улыбкой, ни чем не напоминал того безумного Джереми из двенадцатой палаты.  Сейчас это был больной, издерганный человек, редко покидающий свою комнату, боящийся других людей, и постоянно бормотающего что-то о ракетах, космосе, и иноземной цивилизации.
Кирк отвел глаза от фотографии и снова посмотрел на профессора.
- Вы так и не нашли как его вылечить?
- Все. Я перепробовал все. Но так ничего и не добился. Порою, мне кажется, что все это просто его месть. Что он абсолютно нормальный, и просто притворяется больным, чтобы погрузить меня в тот ад, в котором он сам пребывал всю жизнь. Но, это все неправда. Он действительно болен, хотя сам он об этом и не знает. Он считает себя вполне нормальным. Гением. А мы, ужасные злодеи, которые боимся, что он раскроет наши планы по порабощению мира. Поэтому его и посадили под замок. Его воображение подносит ему это так. И ничто не способно разрушить этот прочный занавес, за которым он укрылся. Фантазии, заменили и исказили его реальность.
- А ваша жена профессор?
- Розы больше нет. Она не выдержала всего этого. Стальной характер дал трещину. И она покончила с собой.
Тяжело притворятся нормальным, когда слышишь нечто подобное. Особенно, когда такие слова исходят из уст человека, который в отличие от тебя считается нормальным, и занимается твоим лечением.
- Я…Я вас весьма сочувствую, профессор – Кирк механически наморщил лоб и потер виски, словно его мозг кипел от напряженной работы. – Но, я не совсем понимаю, зачем вы рассказали мне эту историю.
Профессор Саффикс снова потянулся за отложенной в сторону папкой, и сказал:
- Потому что, если ты так и не разрушишь стены сковавших тебя иллюзий, Кирк, то всю свою жизнь, ты проведешь укрытый от всего мира, как и мой сын.
В голове Кирка словно взорвалась бомба. Гул в ушах, и полнейшая утрата способности воспринимать реальность.
- Я даже не знаю, что и сказать профессор. Я…Я тоже начинаю думать, что это чья-то злая шутка. Что это какой-то сраный заговор – злость и обида нарастали в сердце Кирка. Все эти чувства словно жгли его изнутри. – Я не понимаю за что мне все это. Я попал в аварию, потерял любимую девушку, потом очнулся в больнице, где меня провозгласили сумасшедшим. Да, я думал, что она жива. Но, вы убедили меня, что она умерла. И я это понял.
Он вскочил с кресла, и стал быстро ходить по комнате. Профессор же остался на месте и не сводил с него изучающего взгляда.
– Я это осознал. Единственное, что меня донимает, так это сны и воспоминания из прошлого.…Но, разве это сумасшествие? Это…это вполне нормально. Вы вспоминаете, как у вас все было хорошо, пока ваш сын не слетел с катушек, и при этом, вы не считаетесь психически больным. Так какого хрена тогда страдаю я??? – сам того не замечая, Кирк уже почти перешел на истеричный крик.
Саффикс невозмутимо открыл свою папку и начал перелистывать какие-то бумаги.
- Вы не страдаете никакими воспоминаниями из прошлого, Кирк. Потому, что у вас их нет.
Кирк взметнул палец на профессора, будто бы некая грозная сила его пальца могла усмирить и заставить замолчать этого старика.
- Не начинайте этого Саффикс. Даже не думайте! Я не дам вам снова забраться в мой мозг. Я вам этого не позволю.
Профессор достал какой-то бланк, и принялся читать вслух:
- 16 августа 2007 года, в отделение экстренной помощи поступил звонок от Франка Стьюирда из офиса “Future Electronics”. Мистер Стьюирд сообщил, что с одним из их сотрудников что-то случилось. Словно у него начался внезапный припадок ярости. Молодой человек, тридцати четырех лет, до этого не проявляющий никаких признаков агрессивно-деструктивного поведения, внезапно принялся крушить мебель, кричать нечленораздельные вещи, плакать и угрожать окружающим. Звонок был перенаправлен в диспетчерскую психиатрической больницы номер четырнадцать. По вызову явилась бригада дежурных, которым удалось усмирить молодого человека и отвезти его в приемное отделение больницы.
Профессор бегло взглянул на застывшего посреди комнаты Кирка.
- Позже, молодого человека диагностировали с диагнозом умеренно-прогредиентная шизофрения. Этот молодой человек – вы, Кирк. Разве вы не помните?
- Вы все врете. Я вам не верю. Это неправда.
- Это выписка из приемного отделения больницы, мистер Лансен. И на бланке стоит ваше фото и ваши отпечатки пальцев – профессор повернул и показал бланк Кирку – Я думаю, будет лучше, если вы вернетесь обратно на свое место, Кирк. Наша беседа только начинается.
На еле гнущихся ногах, Кирк неуверенно подошел к столу, и схватил протянутый профессором бланк.
- Это все неправда. Этого просто не может быть.
- Успокойтесь Кирк. Пришло время очнуться от своих иллюзий.
- Но…нет. Это все неправда. Неправда. Слышите меня?
- Кирк, вы никогда не были ни в каком Китае, Камбоджи или в Тайланде. Вы никогда не попадали ни в какую аварию. Изабелла рассталась с вами накануне своего отъезда в Южную Азию. Вы отказались лететь с нею. Вы побоялись бросить свой прежний образ жизни. Она улетела одна.
Яростный, отчаянный крик разрывал грудную клетку Кирка.
- Но, я все помню. Я все помню. Вы мне просто лжете.
- Все ваши воспоминания, это ее заметки и фотографии из блога. Это были ее воспоминания, не ваши, Кирк. Не ваши. Это чувства раскаяния, вины. Вы вините себя, что не полетели с ней. Может тогда вам бы удалось ее спасти. Вот что вы на самом деле думаете. Вы раскаиваетесь, вы сожалеете о своей нерешительности. Но, это все не ваша вина. Она умерла, и ее не вернуть. И это еще одна рана в вашем сердце. Чтобы защитить себя, чтобы прекратить все эти мучения, ваш разум заполнил ее рассказами вашу реальность. Но, это даже не ваше прошлое, Кирк. Это фикция, мешающая вам полноценно жить в настоящем.
Профессор достал что-то еще из папки.
- Это ваш паспорт, Кирк. Взгляните на него. Ни одной печати или визы. Вы никогда не покидали пределы этого города. Отели, авиакомпании, вашего имени нет ни в одних данных. Признайтесь Кирк, пришла пора эти стены самообмана.
Казалось, что воздух в комнате стал каким-то спертым. И в то же время кристальная ясность мыслей в голове. Но тело, словно играло с ним злую шутку. Каждое движение давалось с огромным трудом. И эта слабость. Словно все его телесные силы были брошены на поддержание работы мозга.
- Она была совсем другая, - кое-как Кирк уселся обратно в кресло – Жила, как и где, придется. Ее совсем не волновало, будет ли ей на что жить. Говорила, что если будет совсем туго с деньгами и жильем, то уедет на какой-нибудь остров обезьян в Тайланде, и будет воровать у них бананы. Сначала, мне казалось – это дурость. Хочет покрасоваться передо мной какая она вся оригинальная и независимая. Потом, я стал догадываться, что она действительно такая. Ее ничто не держит. Я рано потерял семью, и всю жизнь хотел ее снова обрести. Изабелла была намного моложе меня, но, я не хотел бросать свой дом, свою работу. Мне было страшно поменять привычный образ жизни. Я стал сомневаться. Меня тянуло к ней, но весь это цыганский образ жизни, ее ненормальные друзья, это просто сводило меня с ума. В конце концов, она устала ждать, и улетела без меня. Я думал, что когда она вернется, то успокоится, и начнет жить как все. По сути, я умер в тот же день, что и она. Разве последние два года можно назвать жизнью? Сплошной ходячий труп.
Профессор Саффикс протянул папку Кирку.
- И вы действительно все так быстро вспомнили?
- Я просто закрыл глаза и никогда не заглядывал в этот страшный угол памяти. Разве в ваших фантазиях ваш сын не здоров и прекрасен, а жена жива и рядом?
- Я не живу в фантазиях, мистер Лансен. Мой сын от них сошел с ума, а жена, от того, что ее фантазии так и не смогли стать явью, покончила собой. В своих фантазиях мы одиноки. А одиночество не самый лучший спутник для любого человека. Я не могу сказать, как далеко продержится ваше возвращение в реальность, и будут ли еще рецидивы. Поэтому, до конца осени вы пробудете здесь. Потом вас перенаправят в одну из городских больниц. Не волнуйтесь, Кирк. Я знаю всех врачей и профессоров города, так что, я позабочусь о вашем приличном содержание. Если на протяжение года, вы покажете положительные результаты, и не будет наблюдаться никаких отклонений, то у вас есть реальный шанс вернуться к своей прежней жизни, вне больничных стен. Кирк, вы меня понимаете?
- Да профессор, я вас понимаю. Я вас прекрасно понимаю.
- Что ж, сегодня был очень трудный день. Предлагаю закончить на этом наш сеанс.
Профессор Саффикс нажал кнопку вызова на аппарате внутренней связи.
- Сестра Дженнифер. Пожалуйста, проводите мистера Лансена в его палату. Думаю, что сейчас ему нужен хороший отдых.
Кирк встал с кресла.
- Как вы себя чувствуете, Кирк?
- Нормально, я чувствую себя нормально.