Ступени глава 13, шаг сквозь тьму

Наша pабота во тьме - мы делаем, что yмеем,
Мы отдаём, что имеем, наша pабота во тьме.
Сомнения стали стpастью, а стpасть стала сyдьбой.
Всё остальное - искусство в безyмии быть собой.

Hаша pабота во тьме - каждый знает, что нужно делать,
Каждый делает это умело, наша работа во тьме.
Права нет на ошибку, Ошибка - это тюрьма.
Но сейчас наше время, сейчас на улице тьма.

Стук клавиш затаившейся ночью посылает пакеты в сети.
Мы уйдём не дождавшись ответа, чтоб нас не успели найти.
Мы уйдём, чтоб следущей ночью снова отправиться в сеть.
Сомненья разрываем в клочья, для нас свобода как плеть.

Наша работа во тьме - мы делаем, что умеем,
Мы отдаём, что имеем, наша работа во тьме.
Сомнения стали страстью, а страсть стала судьбой.
Всё остальное - искусство в безумии быть собой.

Очнулся я в больнице и не сразу понял, что произошло. Дня два ко мне никого не пускали. Врачи говорили, что я в порядке, что мой организм справится. Медсестры удивлялись — такой молодой, а уже проблемы с сердцем. На третий день пришли Алина и Петя.
- Ну как ты, герой? Помнишь, что делал? - сурово спросил Петя. Я отрицательно покачал головой.
- Да куда ему помнить, человек в своем уме не будет шататься в цилиндре и с тростью по лесам соседнего города. Это Антоновых рук дело?
- Антона помню, чай пили с печеньками, потом не помню.
- Убью я его за эти печеньки, ты ему о своем горе рассказал что ли?
- В общих чертах. А что? Печеньки были свежие, самодельные, вкусные.
- А то, что этот ушлепок-психонавт тебе помочь решил по своему. Накормил тебя дрянью, к которой у тебя повышенная чувствительность. Хорошо, что у меня в Лиза-алерт знакомые есть, нашли тебя в лесах Козельского района через два дня после того, как ты перестал появляться на работе. Мы тебя сюда доставили, оформили больничный на всё это время, а то от кары закона тебя бы даже благосклонность начальства не спасла. Но теперь ты мне кое-что должен.
- Чем же мне эти долги отдавать?
- Да так, подпишешься под одним свитком, — улыбнулась Алинка.
- Ничего себе, прям сразу кровью?
- Там видно будет. Петь, заткни уши.
- Я лучше в коридор, так вам спокойнее будет.
Когда Петя вышел, разговор продолжился.
- В общем, отмазать тебя было трудно, поэтому я тебя упекла в больницу по своим каналам. По официальным данным у тебя был сердечный приступ. Однако начальство в это поверит навряд ли. Поэтому для них другая история, и вот она уже настоящая. Ты же знаешь, кое-что о моем проекте?
- Только в самых общих чертах.
- Так вот, мы сейчас собираем генный материал для пулла, который полетит. И ты будешь в этом участвовать. Как подопытный.
- То есть надо мной будут проводить генетические эксперименты?
- Да ну тебя. Просто возьмем у тебя несколько клеток, вычленим твою ДНК и... так как клонирование запрещено — делим, соединяем с другими половинками и помещаем в яйцеклетки, а их замораживаем.
- Замораживаем... - повисла долгая пауза.
- Да.
- А может ну его всё это?
- Иначе тебя уволят, а с учетом военного положения — тебя сразу на передовую. А там сейчас долго не живут.
- А мне и не надо. Мы ведь с ней больше не увидимся.
- Прекращаем нытье и слушаем о нашем проекте. Ты знаешь, куда полетит наш корабль?
- Наверняка к какой-нибудь проксиме центавра.
- Не угадал, — со вздохом сказала Алина. — Так-то оно изначально и планировалось, что полеты будут дальними, но обстоятельства вмешались.
- Война?
- Да. В мире творится совершенное безумие, весьма вероятно, что кто-то достанет ядерную дубину, вслед за этим кем-то это сделают и остальные. Миру, каким мы его знаем, возможно, придет конец. - Она посмотрела в окно. — Поэтому рисковать с дальними полетами мы не можем. Кстати, термоядерный кулак России сейчас переоборудуют так, чтобы донести боеголовки до Юпитера.
- Зачем нам бомбить Юпитер?
- Наших, плюс часть китайских, хватит, чтобы его «поджечь». Запустить термоядерную реакцию и превратить его в маленькое солнце. На спутниках Юпитера есть вода и газы, а значит будет и атмосфера, добавить в нее кислорода, чуть подчистить - и можно жить. Так что Кто знает, возможно именно твой сын, внук, правнук найдет спящую красавицу. Я ведь знаю, что она не погибла. Ты прости, что не говорила, на этом был гриф сов.секретности. Впрочем, я знаю и то, что ты в курсе, - её взгляд опустился к коленям, и она слегка улыбнулась.
- А клонирование, говоришь, запрещено?
- Международной конвенцией, впрочем наш проект только с очень большой натяжкой под нее не подпадает. Так что никому ни слова, даже самым близким.
- Я бы сказал, что твое предложение стоит того,  чтобы над ним крепко задуматься, если бы у меня был выбор. А может уволиться и пойти в абордажную команду?
- Во-первых — кто тебя туда возьмет? Ты в армии хоть раз был? Не сомневаюсь, что ты не перепутаешь, какой стороной держать автомат, а вот что с ним делать дальше ты знаешь? Ты наверное всю жизнь качался и занимался спортом, чтобы бегать в бронескафандре и выдерживать перегрузки. Тогда, конечно, тебя возьмут на какой-нибудь из трех абордажных фрегатов, пришвартованных к орбитальному порту, но должна тебя разочаровать — космос наш, и дальше орбиты никто не суется, поэтому полететь туда, куда тебе надо, явно не судьба. - Говорила она это медленно и с расстановкой, а я слушал, отведя глаза, и надежда перерождалась в безумный план.
- Спасибо тебе, Лин. А Петька знает?
- А вот этого я тебе не скажу, - подмигнула она с улыбкой. - Вот тебе ноутбук с интернетом, чтобы скучно не было, приводи себя в порядок и через два дня жду тебя на работе. Вот бумаги, распишись здесь и здесь. - Я расписался, не читая. Дверь приоткрылась, и показалась Петина голова.
- Скоро вы там?
- Да заходи уже, горемычный, - ответила Алина, пряча документы в сумочку.
- Я открыл ноут и поставил его на тумбочку рядом с кроватью.
- Петь, а какой провайдер у нашего завода?
- Center-net, а что?
- Да думаю, какой себе выбрать. Как у него качество связи? Сбои часто бывают?
- Качество отличное, разрывы — редкость. Пару раз бывало, что собаки оптоволокно перегрызали, — засмеялся он, - а в остальном без сбоев. Только он в основном на организации нацелен, не на домашний интернет, то есть он достаточно дорогой, но зато у нас четыре «белых» айпи, своя подсеть в интернете, корпоративная почта и прочие плюшки.
- Ясно, спасибо. А что у нас за подсеть?
- Jsc.center.net. Ладно, засиделись мы тут у тебя.
- Да, пора и честь знать, - подхватила Алина.
Вскоре я остался один, ноутбук плавно перекочевал ко мне на кровать, и началось бесцельное блуждание в интернете, закончившееся столь же бесцельной попыткой посмотреть на заводскую сеть снаружи. Первое, что я сделал — создал себе двух пользователей, одного с админскими правами, другого без, и зашел в систему под тем, который без. Ноут предстояло отдавать, и было бы весьма неприятно, если бы друзья, заглянув в историю, увидели, что с их ноута делалось. А так был пользователь и нету. Кто полезет копать вглубь? Поисковик выдал пачку адресов сайтов сервисов whois. И кто тут говорит об анонимности в интернете? Анонимность интернета сводится по большей части к «правилу неуловимого Джо». В самом деле, кому нужно узнавать, чей это адрес в интернете и какой айпи за ним закреплен, а в то же время найти провайдера, который предоставил бы свои услуги, не зная о своем абоненте паспортных и прочих данных, вряд ли возможно. Правда мне паспортные данные были совсем ни к чему, а очень кстати оказались айпи адреса. Отправив по этим адресам эхо-запрос, получил ответ от двух. Вот что бывает, если админа перегружать работой — он просто не успевает следить за безопасностью, лишь бы всё работало, вся его надежда на то, что он — тот самый неуловимый Джо или еще какой-нибудь «человек в высоком замке». По первому адресу ответила аппаратура для видеоконференций, стало быть ломиться на него глупо — это железка, в которой всё закрыто.  Значит остаётся второй — шлюз из локальной сети в интернет. Работает ли шлюз в обратную сторону? Немного «волшебства» с маршрутами сетевых запросов, и вот пакеты уже уверены, что им непременно нужно идти через этот шлюз, и каково же было мое удивление, когда шлюз меня пустил. Всё это захватывало, но пора было бы и остановиться, руки начали слегка подрагивать от волнения. Я закрыл все программы, удалил маршруты, зашел под админом и удалил пользователя вместе со всеми следами его пребывания в системе. На почве безумного исследовательского порыва выросла не менее безумная идея — идея клонирования себя. А для этого понадобится уже настоящий взлом.
Через два дня я вернулся на работу. В тот же день у меня «заглючил» рабочий компьютер. Естественно глючить он не хотел — пришлось ему помочь. Когда система была безнадежно испорчена, я попросился сам её переустановить.
- Я всё равно без компьютера работать не могу, так что мне нечего делать, а переустановка системы — дело нехитрое, зачем вам тратить на это свое время? - доводы подействовали.  В течении получаса система была переустановлена, и передо мной открылся рабочий стол самого первого пользователя на этом компьютере, имеющего, естественно, ничем не ограниченные права. Если можно представить себе замок, еще не обретший хозяина, город, который еще не был заселен, то что-то подобное представлял из себя в этот момент мой компьютер. И первым его хозяином стал я сам. Специальная программа, записывающая хэши и логины всех пользователей, вошедших в систему, внедрилась в автозагрузку по моему приказанию. Дальше компьютер надо было ввести в домен и отдать ничего не подозревающим админам на окончательную настройку. Через два часа работа была закончена, а в специальном файлике лежала вся нужная мне информация.
Вечером домашний компьютер вовсю трудился над подбором паролей по выловленным данным. В темноте, царившей в квартире, серо-голубой свет монитора лился в комнату, создавая полумрак. Цифро-буквенные комбинации менялись на экране, гипнотизируя. Чай почти остыл. Уже четыре часа шла генерация словаря, и вот наконец долгожданное: «Словарь создан, идет подбор...». Чай кончился, глаза слипались от усталости, а еще столько предстояло сделать, столько материалов перечитать... Я вышел на кухню, чтобы приготовить бутылочку кофе-колы - жутко бодрящего и настолько же вредного зелья. Стакана было более чем достаточно, еще часть я приберег на утро. Когда всё было сделано, я все еще не мог заснуть, и потому вышел на улицу подышать воздухом. Фонари на улице не горели. Не было вообще никакого света, кроме просвечивающей сквозь облака луны. Оттого небо виделось светлым, а дома и деревья совершенно черными. Через некоторое время глаза привыкли и я разглядел траву у ног, она была серебристой. Асфальт дороги слегка поблескивал, а иногда казался непроницаемо-черным. Ночной ветер подул с реки и растрепал волосы. Когда я снова поднял глаза на дорогу, то увидел выходящих из-за угла людей, точнее увидел я только одного человека, который явно с кем-то разговаривал. Что-то тревожное поднялось из подсознания, и я тут же кинулся за угол. На счастье рядом оказался подъезд, да и еще со знакомой моделью домофона. Вот уж не думал, что эта забава когда-нибудь пригодится: я ввел сервисный код, и дверь, тихо пиликнув, приоткрылась. Через полминуты мимо прогрохотали тяжелые сапоги. Сидя в темном углу подъезда, я как будто прямо перед собой видел силуэт человека в длинной одежде с чем-то длинным, торчащим из-за спины. И только сейчас осознал — патруль, в городе военное положение и комендантский час. Хорошо, что далеко от дома не ушел. Домой возвращался дворами, всматриваясь во всё подозрительное и вслушиваясь в каждый звук. Теперь крепкий сон на оставшуюся часть ночи был обеспечен.
Утром я шел на работу не обычным путем, рассматривал окрестности, искал альтернативные пути, проходные дворы... Роса холодным утром превратилась в иней. Серебристая трава казалась хрупкой, словно драгоценность, сработанная искусным мастером. Тротуары были покрыты матовым налетом. Изо рта шел пар. Людей на улицах, к счастью, не было. На покрытой инеем земле четко выделялись следы. Белое небо готовилось к снегу. В воздухе висела легкая дымка. Ближе к реке туман сгущался, иногда до почти непроницаемого. Когда я добрался до работы, город уже почти проснулся, иней превратился в росу, а туман почти пропал. Сонные охранники смотрели на входящих вполглаза.
На обед шли с Алинкой вместе. Настроение у обоих было меланхоличное.
- Как там мои гены?
- Интересуешься? Наполовину готовы. Геном уже выделен, но еще не разделяли.
- А когда собираетесь?
- Может на следующей неделе. А почему это тебя интересует?
- Если я скажу, что не хочу, чтобы их разделяли?
- Гены, уже попавшие в пулл, перепроверять скорее всего не будут, но сам процесс контролируется, так что это очень рискованно.
- Скажи честно, если это сделает кто-то другой — как ты поступишь?
- Закрою на это глаза. То, как мы поступаем — это условность нашего общества. Там, где они родятся, нашего общества скорее всего не будет. Намек я твой поняла. Скажу только, что в нерабочее время в лаборатории обычно никого нет, переставить контейнеры и переклеить этикетки не сложно.
Когда мы вошли в столовую, Петя уже был там. Он улыбнулся и помахал нам рукой. Через некоторое время мы присоединились к нему за столом. За обедом преимущественно молчали, только Петя пожаловался, что один из админов сегодня заболел, поэтому у него самого двойная нагрузка. Короткое время обеда было личным, никаких дел, о работе вспоминать никто не хотел, а больше ничего в голову не шло. Мы просто сидели, и нам было хорошо вместе. Я понимал, что Петя узнает о нашем сегодняшнем разговоре с Ангелиной. Как он отреагирует? Поймет ли? Если посмотреть на весь мой план трезво — бред, не иначе. Что меня так тянет именно по этому пути? Возможно надо было делать что-то другое, но что? Добраться туда совершенно невозможно. Последняя мировая война развела многие семьи по разным странам так, что они больше уже не виделись. А ведь они все жили на одной планете, порой даже на одном континенте. Если бы до той, без которой жизнь не в радость, можно было дойти... Сколь угодно далеко. Преодолев сколько угодно границ и трудностей. Но что может быть непреодолимее холодной пустоты, пролегшей между нами? Когда каждый день пресекаются сотни жизней — никто не станет снаряжать корабль ради спасения одной. Всем проще записать её в погибшие, забыть о ней. Всем, но не мне. Безумная необоснованная надежда заставляла двигаться. Двигаться ради одной только несбыточной вероятности. Но это было единственной ниточкой среди отчаяния и безысходности. Я решил, что в любом случае я доведу все дела до конца, а дальше будь что будет.
После обеда я позвонил в отдел кадров, изобразив хриплый голос представился тем самым заболевшим админом и попросил разрешения подключиться к их компьютеру для обновления программы контроля электронных дверей и проходных. Девушка на том конце провода охотно согласилась, кто же откажется попить чая в рабочее время, сославшись на то, что «с моим компьютером что-то делают». Кто сказал, что хакеры — люди свихнувшиеся на одной только технике, далек от реальности. Работа с людьми, понимание человеческих страстей, умение убеждать, играть на недопониманиях, обстоятельствах и слабостях — неотъемлемая часть взлома. Взлома не только компьютера, взлома в первую очередь системы, состоящей из людей. Когда удалось провести человека, работающего за компьютером, взломать сам компьютер — чистая условность. Скопировать на свой компьютер программу управления доступом было делом пяти минут. Когда дело было сделано, я снова позвонил той девушке и тем же голосом сказал, что всё готово и можно работать. Логин и пароль от программы тут же уплыли ко мне. А потом я принялся за проектирование. Работал с вдохновением. С остервенением. Почти до самой ночи, но закончил все дела, доделал чертежи и закрыл проект. Чувство удовлетворения наполнило естество. Проектные характеристики будущего изделия превосходили заданные требования в полтора раза. На улице было темно, в кабинете не осталось никого. Я скопировал программу контроля проходных и начал собираться домой. Дверь кабинета распахнулась, и внутрь ввалилась пожилая женщина в форме.
- Чего расселся! Давай выметайся, я этаж закрываю.
- Сейчас выхожу.
- А то закрою тебя тут, будешь до утра куковать.
Уже дома по давно разведанному маршруту вошел в сеть предприятия, запустил программу контроля проходных и дал себе права на вход куда угодно в любое время.
Ночь ушла на то, чтобы отоспаться. Днем заниматься было почти нечем, заканчивал разные мелкие дела. С обеда взял отгул. Отдыхал. Ночью ко времени третьей смены пошел на работу.
Вдалеке на фоне черного неба светились красные огоньки телевышки. Подмерзшая слякоть почти неслышно похрустывала под ногами. Мне везло. Несколько кварталов миновал без помех. Дальше шли глухие места — хаотичное нагромождение старых пятиэтажек, овраг и частный сектор. Встретить патруль во дворах было маловероятно, в частных домах и вовсе  можно было чувствовать себя спокойно. Вот старый двухэтажный универмаг — перед ним последнее опасное место. Опасное потому, что открытое. За универмагом заросший кустами двор между двумя панельными домами. Один из этих домов, тот, что теперь слева, закрывал собой последнюю крупную улицу на моем пути. Другой, справа, стоял на краю крутого оврага. Я шел вдоль того, что справа. Заросший двор закончился, следующий был более открытым, но основная улица ушла так далеко влево, что и днем-то здесь кроме местных жителей никто не ходил. Слева двор ограничивала еще одна панельная пятиэтажка, а дом справа передо мной был старой пятиэтажкой из красного кирпича, с архаичной треугольной крышей. Выглядел он весьма обшарпанным. Когда я уже почти миновал промежуток между домами - дорогой это назвать никак было нельзя - справа в кустах на краю оврага послышался шум и на свет вышли двое.
- Эй, стоять! - Тот, что справа, потянул с плеча автомат, левый застегивал брюки. Я остановился. До угла кирпичного дома оставалось каких-то полтора шага. Пришлось повернуться к патрульным и показать руки. Правый успокоился и убрал оружие обратно за спину. - Предъявите документы.
Я опустил руки и полез во внутренний карман, чтобы достать паспорт. Перспектива провести до трех дней в КПЗ меня не смущала, а если не сопротивляться, то могут и утром отпустить. Патрульные были еще в четырех шагах, когда кто-то схватил меня за левую руку и потащил за угол, и я поневоле побежал.
- Давай за мной, — голос был молодой и мог принадлежать как мужчине, так и женщине. Фигуру скрывало длинное пальто, на голову был накинут капюшон. Мы уже пробежали первый подъезд дома, когда сзади донесся предупредительный окрик:«Стой, стрелять буду!» Я смотрел под ноги, чтобы не споткнуться, и заметил, что у моего спутника обувь на высоком каблуке, явно женская. Когда мы влетели во второй подъезд, прогремел предупредительный выстрел. Вспышка света выхватила из полумрака разбитую деревянную дверь, обшарпанные стены, выщербленные нижние ступени. После вспышки наступила полная темнота. Провожатая тянула меня вверх по лестнице бегом, а я изо всех сил старался не спотыкаться на ступенях, которых до сих пор не видел. Понемногу зрение возвращалось. Несколькими этажами ниже стучали каблуками армейские сапоги. Лестничные площадки были необычные, на каждой только по две двери. Добежали до пятого этажа. Девушка, не останавливаясь, буквально взбежала по лестнице на чердак, который был открыт. Я последовал за ней. Крышка люка на чердак, как оказалось, попросту отсутствовала. Пространство чердака было длинным помещением, длиной во весь дом, не перегороженным никакими стенами; только поперечные перекрытия на полу, из-за которых бежать здесь было невозможно, разделяли чердак на равные прямоугольники, по бокам которых были окошки-выходы на наклонную крышу. Вдоль всего чердака прямо посередине тянулось огромное бревно, в которое V-образно упирались частые деревянные распорки, держащие свод крыши, так что при взгляде вдаль пространство за ними становилось невидимым. Девушка вспрыгнула на центральное бревно, я последовал её примеру. Теперь видимой стала центральная часть чердака — ромб, ограниченный снизу распорками, а сверху  треугольником крыши. Мы бежали по бревну. Судя по шуму сзади, преследователи лезли на чердак вслед за нами, однако теперь им уже было не суждено нас увидеть. Пробежав довольно долго, мы спрыгнули на противоположную сторону и, не сбавляя темпа, подбежали к окну на крышу. Окно было открыто, и моя спутница легко в него выпорхнула, я неуклюже полез за ней. Когда я выбрался на крышу, наши преследователи перебрались через центральное бревно и пытались бежать за нами, чертыхаясь и спотыкаясь о перекрытия на полу. Бежать по покатой крыше было невозможно, пришлось сбавить темп. Торец дома был совсем рядом. Мы добрались до конца, свернули за угол и остановились. Опомнившись от бешеной гонки, я осознал, как бешено колотится сердце, а легкие с жадностью хватают воздух. Незнакомка подошла к ограждению, обернулась и откинула капюшон. Я увидел её лицо. Взгляд больших глаз будто проникал сквозь наружную оболочку прямо в душу. Черты лица красивые, правильные, четкие яркие губы, длинные волосы. Я был абсолютно уверен, что никогда до этого её не видел, и все же было в ней что-то родное и знакомое. «Следуй за мной,» - сказала она и перемахнула через ограждение крыши. Я кинулся за ней и, перегнувшись через перила, увидел пожарную лестницу. Пустую пожарную лестницу. Я так и опешил. Деться ей было некуда, но мои глаза говорили, что невозможное случилось. Шум на чердаке заставил опомниться и начать спускаться.
Я уже стоял на земле, когда вдалеке услышал уже знакомое чертыхание: «Ишь прыткий какой. Похоже мы его упустили». Еще полминуты я выждал, затаившись за каменными перилами лестницы, ведущей вниз по склону. Патрульные говорили только обо мне. Неужели они не заметили ту, которая меня от них утащила? Она же держала меня за руку, она  показывала путь, она заставила меня бежать. Но как быть с её исчезновением? Неужели это шуточки подсознания? Я совсем тронулся и теперь вижу тех, кого нет? Но подсознание не могло предугадать открытого люка на крышу, открытых подъездов... случайно? Сверхспособности? Ну нет, проще поверить, что патрульные девушку не заметили. В любом случае надо реализовывать план. Потом, может быть, разберусь.
Путь через частный сектор обошелся без приключений, а оттуда до проходной было рукой подать. Охранник на входе, увидев меня насторожился. Я достал пропуск и приложил его к считывателю, в ответ на турникете зажглась зеленая лампочка. На мониторе охранника высветилась информация обо мне. Тревоги не последовало, и охранник успокоился.
- Первый раз в ночную смену работаете? - поинтересовался он.
- Да, сегодня первый раз.
- Счастливой рабочей ночи, — он улыбнулся мне, и я ответил ему тем же.
- И Вам.
Первый пропускной пункт оказался позади. На входе в секретный цех сидела давно знакомая в лицо бабуля охранница, которая никак не хотела пускать, мол не было приказа на сегодня. Насилу уговорил попробовать приложить пропуск к считывателю, аргументируя тем, что люди могли ошибиться, не поставить в известность, но машина ошибиться не может, и если разрешено, значит пустит, а если не разрешено — то не пустит. Естественно, дальше проблем не возникло. И теперь оставалась только дверь в лабораторию. Здесь охраны не было, только электронный замок, который, подобно турникетам до него, открылся от моего пропуска. Я вошел, и дверь захлопнулась. Доступа сюда даже у охраны не было, так что я был в относительной безопасности. У дальней стены стояло устройство, похожее на огромный футуристического вида ящик. Нигде не было видно, чтобы он как-то открывался. Похоже, что самому мне тут не справиться, подумал я и набрал Алинкин номер. Я её разбудил. Её цензура проснулась гораздо позже её самой. Я узнал применительно к себе несколько новых матерных эпитетов прежде чем Аля поинтересовалась, что же у меня стряслось.
- Ты где?
- Я в лаборатории.
- В какой еще лаборатории? Куда ты еще влип?
- Да в твоей я лаборатории.
- В м... В моей?! Погоди ка... погоди ка... фух, ну ты, блин.
- Тут ящик этот.
- Не ящик, а «объект». Понятно. Для начала включи ноутбук на столе в углу. Потом иди в сторону двери, там увидишь терминал. - В стену рядом с дверью действительно было вделано что-то похожее на платежный терминал или банкомат. Под руководством Алины я вводил разные последовательности, причем еслипо началу я еще хоть примерно понимал, что делаю, то под конец это действо воспринималось как заклинание по вызову неизвестно кого, читаемое по древней книжке на непонятном языке. Заклятие сработало, и аппарат выдал в специальный лоток пробирку, закрытую металлической пробкой и заключенную в защитную металлическую клетку.
 - Теперь отклей с нее этикетку. - Этикетка на удивление быстро отошла.
- Есть, отклеил.
- Иди к ноутбуку... - как оказалось, он был подключен к «объекту» для управления, так что тут всё оказалось понятнее. Мы взяли пробирку с каким-то номером «на контроль», а вместо нее вернули нашу, которая без этикетки. - Теперь возьми в письменном столе у правой стены фен, погрей им наклейку на этой пробирке, чтобы лучше отклеилась. Это специальная бумага, при попытке её отклеить она разваливается, чтобы было явно видно, что она нарушена в случае чего. - Удалить остатки бумаги мне в основном удалось. - А теперь со своей этикетки аккуратно отдели тонюсенький нижний слой... и клей её на место той. Правда я умная? Всё предусмотрела.
- Ты просто чудо, Алинка.
- Теперь нужно вернуть пробирку в хранилище. - Снова был терминал и страшная последовательность нажатий разных кнопок. В конце пробирка с лотка укатилась внутрь.
- Ну я тебе нужна еще?
- Дальше я сам.
- Ладно, звони, если что. - Договорила она уже зевая.
Я в последний раз подошел к «объекту», положил на него руку, ощутил, что металлическая поверхность вовсе не так холодна, как я ожидал. Это был мой личный способ проверки, не сплю ли я. Оказалось, что не сплю. Я улыбнулся.
- Закончил. - Я обернулся и увидел у входа ту самую девушку, которая помогла мне скрыться от патруля, только сейчас она была совершенно не человеческого роста — раза в два выше меня. Она стояла на коленях, но даже так мне приходилось смотреть на нее снизу вверх. Одета она была уже не в пальто, как при нашей прошлой встрече. Одежда была очень странной, похожей на старинную или вовсе ритуальную. Всё это могло испугать до смерти, если бы не аура спокойствия и нежного тепла, исходящая от гостьи. - Итак, у меня к тебе есть дело. Объясняю коротко, так что слушай и понимай быстро, у нас не так уж много времени.
- Кто ты?
- Вот это как раз слишком долгая история, чтобы я могла тебе её сейчас рассказать, ну да потом ты сам всё поймешь. Можешь называть меня «аватаркой». Итак, ты задуман как один человек, одна единая форма жизни, обладающая одной душой, а сейчас ты раздвоился. Этот конфликт надо решить. Ты можешь остаться и жить здесь, но тогда то, что родится из этого ковчега в будущем будет иметь лишь внешнее подобие тебя, но станет иным существом, либо не родится вовсе, или ты можешь выбрать новое тело, которое родится в будущем, а это покинуть. Каков твой выбор?
- Таких подарков мне и на день рождения никогда не дарили. Конечно же я мечтаю о том, чтобы родиться там.
- Ближе к ней? - она лукаво улыбнулась.
- Кто ты, что знаешь меня настолько? И кто ты, что распоряжаешься тем, кому, где, как родиться?
- Я не распоряжаюсь, я у тебя спрашиваю, для того и пришла, — она шутила. Она могла позволить себе шутить.
- Мне ясно, что ты не человек, да и прочим существам из плоти и крови проникнуть в это помещение, не открывая дверь, почти невозможно, а открывается магнитный замок шумно, так что я услышал бы...
- Тогда можешь меня перекрестить,  - засмеялась она, -  или спеть какую-нибудь сутру, позвонить в колокольчик или прибегнуть к любому другому способу экзорцизма, уверяю тебя, что я не растаю.
- Ладно, я тебе верю, потому что видел тогда твои глаза.
Она подняла свою ладонь к моему лицу, и мир залил яркий свет. Сквозь свет проступали очертания корабля, на котором я плыву сквозь бездну. Я был собой и кораблем, на котором я плыл. И ветром, что наполнял паруса. И звездным небом вокруг. Там вдали меня ждали. Время не существовало здесь, поэтому нельзя сказать, что я плыл долго или коротко, я просто добрался до гавани, в которой меня ждали. Какая-то очень родная, но при этом смутно знакомая женщина подошла и подала мне руку. Я взял её за руку и сошел с корабля.