БК 1 1, или Бросок первый

Композиция/1



Почти неподвижный Мост, иначе не сойти в нужном месте.
Почти неподвижный Перевал, иначе не взойти. Уйти с Моста, чтобы карабкаться на Перевал.
Мы – существа движущиеся, поэтому нам требуется что-то неподвижное. Сделали неподвижной Землю, даже превратили ее в центр всего мироздания. Потом поместили туда Солнце, потом Млечный путь. Короче, задвинули себя на окраину. Неприятное открытие, это мы неподвижны, а мир движется, в основном, мимо нас. Не превратить ли человека в центр мира (Маска мира?). Так начался наш рост. Как всякое движение нуждается в чем-то неподвижном. Что сделать неподвижным в этом движущемся мире? Иначе, как обеспечить рост. Братьев меньших, их мало. Прочую Природу, тоже мало. Тогда собственных братьев. Пока некоторые из нас остаются неподвижными, прочие могут расти. Если одних лишить способности к росту, другие будут расти быстрее. В этом смысле, люди не только эксплуатируют друг друга. Мы эксплуатируем свое собственное будущее. Но кто может заглянуть на какую-то тысячу лет вперед. Мы и не пытаемся, мы просто переживаем настоящее.
Что переживаем ныне? Очередной перелом в мировоззрении, грозит!..

Предварительные замечания
…восторгом мгновенного полета
Ляпунов
Этот перелом?
Приближаемся к равенству; ну неравенство, как несправедливость, осознали довольно давно.
Приближаемся к свободе; и это нам пообещала Великая революция. Человеческое бытие – эстафета поколений. Живущее поколение, не спрашивая, приглашает следующее. Вручает ему эстафетную палочку. Ну, дорогие детки. Вот вам Имя, гордитесь. Вот вам Ресурсы, тратьте. Вот вам Тени, не забывайте. А само сходит с дистанции. Нашлись умы, задумались, а стоит ли продолжать эстафету. Земля ведь неподвижна, скоро будет тесновато. Вот если бы росла. Нельзя ли продолжить собственное человеческое бытие.
Не путем смены поколений.
А путем продления, в бесконечность, жизни настоящего поколения.

Иначе говоря, бытие человека –; воспроизводство. Природные ресурсы, техника, технологии, стены, лестницы, дороги – материальные условия. Далее идут, правовые, социальные, культурные условия. Куда же отнести, свободу, братство, равенство – наверное, к мечте. Мечта (планы, проекты, фантазии, утопии) – как необходимое условие воспроизводства, а чем хуже других? И тогда особенность нынешнего периода. Речь идет не об условиях. А о самом воспроизводстве самого человека. Не о воспроизводстве условий – для воспроизводства человека. А о выведении человека из этих условий. Ба! это же очень древняя мечта.
Не столь важно, лететь на солнце.
Или заставить солнце светить там и столько, где и сколько нужно человеку.

1. Мечта в сапогах
Вам нужен инструмент роста? Точнее, мощный инструмент роста! это Организация.
Стадная, племенная, этническая, корпоративная. Самая мощная из них, на сегодня, государственная организация. Собственно говоря, Организация и возникла для обеспечения роста . Если дано содержание, оно ищет форму, находит. Десять человек. Или двадцать. Или десять раз по двадцать. Территория обитания. Ресурсы территории. Ресурсы –; блага + условия, потребление + защита. Жизнь должна продолжаться.
Инстинкт или потребность?
Внешний наблюдатель видит рост Организации, как единого целого. Она занимает (или захватывает) все большее пространство. А внутри? Группы. В группах индивиды, что с ними происходит? Руководители, разумеется, рост Организации переносят на самих себя, это они растут. А рядовые бойцы? Может ли рост Организации, например, сочетаться с отрицательным ростом отдельных людей. Личностный рост в рамках Организации: кто-то будет расти, обязательно, некие возможности этим посвященным будут даны. Смогут ли они транслировать свой рост во времени? Вот здесь, в отношении к времени, проблема всех организаций.
Мое предположение: какой бы ни была мощной организация.

Со временем,
Рост Организации – трансформируется в личный (индивидуальный) рост.
Есть ли здесь граница? Один предел кажется очевидным, вся Организация становится инструментом роста одного человека. Это значит, Организация сводится к этому человеку (= внешняя форма). Все прочие просто стираются, как индивидуальности. Это не мешает им вести борьбу за должности, ставки или премии. Другая крайность? Видимо, когда на задний план оттесняется сама Организация, на поверхности остаются только личные амбиции и стремления. Понятно, при условии, что отсутствуют сильные внешние угрозы. Но возможен и другой вариант, угроз как будто нет, но есть то, что известный историк назвал вызовом. Из моего предположения следует, что вызовом может быть личный рост индивидов, входящих в Организацию. Не по этой ли причине сошли даже самые мощные Империи прошлого?

Возьмем не редкий случай, выходец «из нижних социальных слоев России» (Анненков, с.5).
Где-то в Империи, ближе к окраине, где-то в большой деревне. Индивид, его социальное положение: ниже он уже не опустится. Если не оступится. Но это крайность, не рассматриваю. Итак, ситуация: нижняя ступенька, можно вверх. Нелегко, но можно. Стоит ли? Уровень жизни, не так уж и низок. Можно жить, не хуже других. Это в крови, у всех нас. Но стать чуть выше соседей, подняться сразу над всей деревней? Есть и такая потребность, хотя бы один неудовлетворенный, решится нарушить плоский пейзаж.
И вот этот одиночка, разглядывает рельеф (= стратификация).
Где можно быть на нижней ступеньке социальной лестницы, но при этом быть выше всех соседей по родной деревне. Ответ находится на удивление быстро: в столице. Легко, достаточно просто переместиться. Одновременно, шагнешь куда-то повыше. Был там, у себя, свои. Ныне здесь, среди чужих. «Чего я больше страшусь» (Феллини, с.217). Бездушной столицы? Или того, что меня там нет? Сибирская смесь сомнений и наглости. Недолгие сборы, и бросок до столицы.
Что здесь нового, сколько подобных пришельцев совершало подобные броски.
Начиная с Ломоносова. Воронихин. Кипренский. Федотов. А там уже Шаляпин, Горький.

Не сколько интересен сам бросок, сколько жизнь (= поведение) новоявленного жителя столицы. Как и всем прочим, ему нужно решить стандартные проблемы: как-то войти в столичное пространство. Жить там, в каком-то качестве, чего-то достигнуть; «…та самая ниточка» (Там же). Вокзал, адрес, временная комната. Начало единое.
Пройти фильтры.
Или пройти сквозь фильтры, или на дно, пополнить ряды лимитчиков.
Прорваться. Алгоритм старый, если не древний. Когда встречается достаточно большой человек, даже партийный фильтр может быть преодолен. Экзамен, надо упереться, было бы во что! Представь себе, что "время неподвижно", вот и упрись в него, как в стену. Да, не ручонками, сапожищами своими. Ну, отбрось всякие сомнения, пинай, пока не останутся следы. Кто-то нос воротит, самое место, оставить там отпечаток, или даже пару отпечатков, из тех, что пожирнее.
Еще раз о фильтрах: «…в приемной комиссии сидел представитель райкома КПСС» (Володарский, с.10). И вот он зарубил, вернее, посоветовал зарубить, двух. Один, некий неврастеник, Тарковский. Другой, нахальный, «в сапогах и тельняшке», Шукшин. «Их не надо брать, Михаил Ильич» (Там же). Михаил Ильич = Ромм, всемирно известный, пренебрег позицией райкома. Верно, он прав. Древнее, очень древнее чувство. Воображение рисовало, что-то там мелькало, не совсем пролетарское, не слишком партийное.

И снова о фильтрах, поднадоели, эти фильтры, фильтрованные фразы, образы, образцы.
Заглянем в общежитие, да, не волнуйтесь, всего на минуту, удачный момент выдался. Гляньте, скорее. Мы «выбежали в коридор» (Там же), Шукшин. Солидная связка, «четыре ящика водки». На плече веревка, тянет «эти бутылки по коридору». Ну, чем не бурлак. Пояснил, гонорар. Тут же призыв, все ко мне. Будем угощаться друзья, чем не размах. Тот самый настоящий русский размах русской  цивилизации. Возможно, «самая заметная ее черта»  (Оруэлл, с.101). Володарский: пили здорово, много. То есть постоянно, значит, что-то это давало. «Для нас выпивка была не самоцель даже, а средство общения» (Володарский, с.10). Не то, что нынешнее племя. Выпьют, кроме пошлых анекдотов ничего. А в те времена, выпили, язык заработал, началось решение вечных проблем. Что нового? Еще в начале века известный экономист язвил: «Подальше от промышленности» (История России, с.15). Кому совет? Интеллигенции. Это дело, нечистое, недостойное интеллигента. Тогда достойное? «А вот сидеть играть в карты, попивать при этом и ругать правительство, вот настоящее занятие мыслящего интеллигента» (Там же).
Володарский вспоминает, о Шукшине.
Натура богатая, способности сплетены, «в одном жанре тесно».
Тесные рамки. Узок круг друзей. Ни лишних слов, ни лишних купюр, крепкий оборот, все ясно.
Если общество нуждается в фильтрах, почему отдельные люди должны обходиться без этих вещей. Отдельно взятый человек, это требования = стена, желательно замкнутая + фильтр, желательно длительного действия + система удаления отходов. Кто бы спорил! Одна тонкость, что считать (считается?) отходами? Каждый решает сам. Например, кто-то посчитает отходами всякие там нормы поведения, правила приличия. То, что в быту иногда презрительно называют церемониями. Все эти ненавистные черты и черточки, «их манерность, их проборы, их носовые платочки, их расшаркиванья…» (Берберова, с.172).
2. Горькое чувство аутсайдера
И то верно, чего тут церемониться. Надо поправить твою интеллигентскую рожицу.
Почему рожица, потому что на рожу не тянешь. Вернее, не вытянешь. Да, как вы смеете! Так что в ухо! Как-то зашел глубокой ночью, понятно, по пьянке: «с детства интеллигентов не люблю» (Там же). К кому зашел? все тот же Ромм разъяснил, тихо, но обстоятельно: «интеллигенты чисто российское сословие» (Там же). Сказал бы кто другой, не поверил. Пошел топать сапогами, по лестничным маршам. Сибиряки – серьезный народ, если принялись махать кулаками, такое случилось однажды, значит, «началось серьезное побоище». Один из противников, а их было двое, принялся укладывать серьезных ребят на пол, понятно, кулаками, благо кулаки подходящие. Аккуратно так, одного за другим. Пошли в бой, все. Вскакивают, их на пол, они снова вскакивают. Потом пошли «в ход ножки от табуреток». Общежитие, общая комната,
как без табуреток!
А какие табуретки без ножек.
Неужели, где ножки, там и табуретки?! Совсем не обязательно. Обязательно обратное, где табуретки, там и ножки. Тогда почему в ход пошли ножки? Неужели эти ножки там валялись, про запас. Ну, конечно, это же были заготовки, для табуреток. Парни собирались заняться общеполезным делом, на досуге, а тут вот такая, неожиданная злоба дня. Попались под руку, руки ткнулись. Потом пошли «жалобы в райком партии» (Там же). Потом, повезло парням. Видимо, районный комитет, тем более комитет партии – не то место, куда приглашают на работу гнилых интеллигентов.

С детства, и в семь лет, и в десять лет.
Откуда это у скромного деревенского парня, не всегда трезвого.
Он еще не покинул родное село, а голове четко отпечаталось, интеллигенты – это не наши люди. Во всяком случае, какие-то они не такие, то ли не умеющие работать, то ли не желающие. С детства не любит, но это в детстве, просто не хочу быть таким. По мере взросления взрослеют и чувства, уже что-то близкое к ненависти. Есть много способов убить мечту. Самый проверенный – лишить человека возможностей роста. Способности есть, а условий нет. Но если и способностей нет? для того и создается Машина. Любой из нас может выбрать. Не обязательно хвататься за меч. Можно обойтись без кровопролития, вполне миролюбиво. Убить мечту, вы готовы убить мечту? Ту самую, которая выдана человеку, на все века. Я так и знал. Тогда, напротив, убить мечтой. Да, свет ее ослепляет, любые темные силы рассеются,
сами собой.
На практике? Или религия. Или идеология.

Разумеется, христианство. Позиция христианина: «эта жизнь – подготовка к другой» (Оруэлл, с.24). В этом случае, в центре жизни – душа. Или даже так, индивидуальная душа. Позиция коммуниста: «загробной жизни нет» (Там же), понятно, не до души. Остается индивид, куда его поместить. На самое почетное место: «…индивид – всего лишь заменяемая клетка в общем теле» (Там же). Две веры – как выражение извечного конфликта, Земли и Неба. До Неба далеко, не перейти ли нам на Землю. Наденьте ваши маски, соборность – коллективизм. Сделано, тогда получите: Восток есть Восток, а Запад есть Запад. Конечно же! им лучше не встречаться. Ну, а далее, неизбежная замена, куда тут денешься. С кем может сойтись крестьянский парень, в рукопашной, с интеллигентом, а еще в очках (= сволочь!) Вот она, последняя точка ритуала.
Мужик – Интеллигент, сходитесь.

Крестьянский парень, был и остался крестьянином. У него не может быть конфликта с землей, откуда быть этому конфликту, душа тянется к земле. С кем ему жить в перманентном конфликте? Есть подходящий объект, вернее, субъект. Все тот же гнилой интеллигент? Вовсе нет, с самим собой. Если ты сам – клеточка общественного организма, можешь считать себя в клетке. При некоторой толике фантазии и самого себя рассматривай как клетку. Тогда почему бы не вырваться из надоевшей клетки. Выйти из себя самого, разве не сделаться больше?! С помощью кулаков, водки, разговоров. Последнее, это наше излюбленное.
Ответить на брошенный вызов, кем?
Так ли важно.
Гораздо интереснее обратное, может ли бросить вызов отдельный человек, но зачем бросать вызов. Не лучше ли совершить нечто, напоминающее ритуальный танец. Или скорее обряд. Ну да, действие, в котором есть посвящение, причащение, движение вверх, к неведомой вершине. Не пойти ли нам туда, всем вместе. Вот если кто отколется, тот да, бросит вызов, своим друзьям, всем, но, прежде всего себе.
Есть ли здесь предел, есть.
Какой он?
Вообразите себе, как все ваши друзья, соседи, ближние и дальние, топчут вас сапогами. Да еще прямо по лицу. Да еще, с откровенным удовольствием. Не откалывайся, не выпендривайся. А если все же ушел, откололся? Все равно, что признался, да, я уродлив. Чего там, урод, получи по роже.
Но я такой, да я вот такой.
«и ты не смеешь надо мной смеяться» (Оруэлл, с.103), не смеешь, не смеешь... и вдруг смех стихает. Был, и нет. Тишина. Потому что ты один, в полном одиночестве. А хочешь, в гордом. Так легко оказаться в одиночестве. И надо-то, чуток гордости. Для одиночества. Или для изоляции, кому как нравится.
3. Реальность жуткого чувства
Пример Шукшина: со времен Ленина, с тех еще времен!.. сложилось негласное правило .
Вот это правило. Нет потребности страны в росте людей. Но есть потребность людей в росте страны. Чуть иначе, есть «рост производства». Вот там, на производстве расти может каждый. Сначала ученик. Потом выполнение нормы, справился. Перевыполнение, ударник. В конце почетный работник. Разве может быть что-либо иное, в советском обществе. Но каждый раз получался рост производства, а не рост людей. Результат известен, одна из двух сверхдержав, военный колосс. На обратном полюсе, плоский жизненный уровень основной части населения. Причина? Об этом рассказано в те же советские времена: «ограничение хозяйственной самостоятельности и инициативы предприятий» (История России, с.554). Пусть предприятие лишено самостоятельности, но почему оно лишено инициативы? Ну, хорошо, лишено даже инициативы. Но мечты, этого же лишиться нельзя! И о чем мечтает лишенное самостоятельности предприятие? О принципе «долевого участия в доходе», проще говоря, о своей гарантированной доле.
Дайте мне долю!
Что вы с ней будете делать?
Буду увеличивать. Нет, вы только гляньте на них, да это же рвачи, ату их!
Если ты против "той" реальности, получается, ты за реальность "доли". Или туда, или сюда. Есть же потребность в собственном, личном, индивидуальном росте. Я хочу расти, и буду расти, Как захочу, так и буду расти. В пределах моей доли. Небольшой, такой поворот. Нет  у страны потребности в росте. Но есть потребность людей в росте. Некоторые лица удовлетворены, плановики постарались. Некоторые, напротив, лишены такой возможности, экономисты потрудились. Понятно, над тонкостями политэкономии Шукшин голову не ломал. В основе его поведения древняя страсть: не хочу быть винтиком (а гвоздиком?). Ишь, чего захотели. Если каждый будет думать только о себе! Короче, принцип доли не прошел, почему? Работал, вот уж действительно, ударно, другой принцип: не хотите кормить свою армию, будете кормить чужую. Короче, пресечь чуждые нам тенденции.

Поворот в сторону человека, заявка сделана; не кто-нибудь, сам Генсек (= творец застоя).
Начали перестраиваться, шевелись народ, выходи из тени. Как трактуется этот поворот ныне? Человек как цель экономического прогресса. Ну да, то самое знаменитое, человек не средство, а цель. На мой взгляд, одно из самых стойких заблуждений. Что значит, человек = цель? В те времена сомнений не было, духовное развитие, альфа и омега. Будем воспитывать нового человека, кто он такой? Новый человек – это человек, для которого первой жизненной потребностью является потребность в труде. И советские люди отличились. Каждый потребовал, имею на то полное право! иметь труд, который должен быть моей потребностью. Что вы хотите? Моей потребностью является труд в свободное время, представьте мне его. Что именно? Труд или свободное время? Для начала стану представителем какой-нибудь вольной профессии. В таком случае ткните, пожалуйста, пальчиком, вот здесь. Не достаете, как жаль! что ж, вам не повезло. Теперь вы, какой у вас пальчик нежный, я за вас ткну, вы не против?

О, счастливчик, вам повезло!
Если сам человек – цель, где эта цель, куда вы ее поместили.
Можно допустить, туда поместил ее не человек, но кто? А вы подумайте, кто мог туда ее загнать. Вы же хотели немного, всего-то «отдыхать, читать и развиваться». Это же самый минимум, ниже только обмен, вот вы хотели бы что-нибудь обменять. Скажем, ваши скромные знания – на некоторую сумму, да, в какой-нибудь конторке. Ваши знания туда не влезут. Так, может конторку тогда запихать, к вам в голову?

Но это выше человека, выше его  человеческих сил. Придется подрасти. Как, потерять, лучшие годы, на какой-то проклятый рост! «и пошло – оленей меняли на водку» (Тополь, с.23). А на что можно поменять оленей, нет, в самом деле, на что? Обменный курс высокий, народ тут же вошел в раж. На выходе? «У нас подъезды грязные» (Там же, с.25). Какой-то мужичок –; губернатору, резко так, прямо в лоб: «мусор не выносят» (Там же). Имя губернатора прославилось, Абрамович, мужик остался неизвестным. Но местечко освободилось, для предложений: «Мы интеллектуальная элита народа» (Там же). Легко понять, самооценка интеллигенции. Вы господин губернатор, тут кое-что сделали, поселки, проселки, для себя. Теперь сделайте для нас, должны же вы «хоть что-то сделать». Тут = Чукотка. Что-то = зарплата, поднять в два раза. Легко понять, учительница. Не поняла она, нужно показать уровень. До нужного уровня дошла какая-то грамотная девочка, пишет: «вы три раза обманули мою маму» (Там же). Как это возможно, одну женщину, три раза?! Оказывается, посылала три письма. Насчет шубы «48-го размера». Еще телевизор. Еще что-то, по мелочи, какой-то плеер. Вокруг олигарха? Собралось «слишком много тех, кто думал о потребностях собственного кармана», обложили. Что тут странного, разве человек не есть цель, для себя. Что оставалось олигарху?
Сбежать. Олени – Водка. Москва – Чукотка.
4.  Жуткое чувство реальности
Мечта существовала всегда
Чулаки

Человек переделывается, и весьма успешно; меняет кожу, был такой рефрен.
А как насчет средств переделки? Есть план. План задает планку роста. На каждые пять лет. Отрасль, предприятие, рабочее место. Страна, растущая в рамках плана, дает надежное средство, каждому честному труженику: карьера. Понятно, трудовая биография, почетно. Но куда устремляется молодой народ? Карьера партийная, государственная, профсоюзная. Шаги, еще не Командора, но как раз по правильной лестнице, по служебной лестнице. Отсюда, случай Шукшина, он поставил вопрос чуть иначе. Средства не у страны, у отдельных граждан, доросших до самих себя. Какие же есть средства у меня, Василия Шукшина.
Ну, здесь средства, проверенные временем.
Шукшин нес их с собой, образно говоря, хранил на самом донышке души.
Первое среди них, народное, «попробовать на зуб». Проще говоря, кто сильнее. Я сильнее, да почему? Да, я так решил. Да, взял и решил. Кто-то не согласен. Вот вы не согласны. Сейчас я предъявлю вам веское доказательство! «драчливый был, чуть что – мог в ухо дать спокойно, не церемонясь» (Володарский, с.10). А чего делить с этими москвичами. С городскими. С интеллигентами. И то верно. Где-то на окраине, «русская деревня погибает», в этой деревне «выкорчевали мужика». А я был мужиком, мужиком и останусь. Плевать мне на ваш город, не желаю быть «городским». Деревню любишь? Люблю! Тогда чего тут шляться, давай к себе, в деревню, там все свое, глаза, слова, сапоги. Чего он добивался, бился? Скорее всего, просто защищал свое личное пространство. Даже от простых насмешек. Возможно, дело обстояло именно так. Но это только возможность, на уровне гипотезы.

Да, не хочу быть винтиком. А кем ты хочешь быть?
большим винтиком, почет и уважение, пользуйтесь. Отверткой, то есть, инструментом для управления винтиками, крутить. И самому крутится. Или тем субъектом, власть имеющим, который формует этих серых винтиков. Для этого, есть же правила, самому надо пройти формовку. Или перековку, если так приятнее. Но некоторые установки Шукшин пронес через все формовки, через все перековки, через всю жизнь.
В сумме, некий силовой каркас, его основные элементы = почтение + отвращение.
Авторитет силы, сила авторитета и жуткая бытовая неприязнь к столичным жителям. Если бы он мог? Я смогу! И он начал продираться, в прошлое и в будущее, как живое существо, способное «изменяться до неузнаваемости и при этом оставаться собой» (Оруэлл, с.125). Если уж я прорвался (= вырвался?) за рамки настоящего. Не поменять ли местами, прошлое и будущее, хотя бы в одной, отдельно взятой судьбе. Надо лишь представить, что время неподвижно. Всего-то, заставить это время остановиться.

Собрались у друзей, обычный вечер, обычная беседа, без мгновенных озарений.
Вот вы, недавно квартиру получили, наконец-то. Надо же обставлять, нужна обстановка. Так давайте, в магазин. Уж кому-кому, а тебе Василий финский гарнитур будет. Супруга как заслышала, оживилась, надо же ехать. Реакция Шукшина, в ответ или вразрез? Папироса, пепел: «Никогда мы хорошо не жили, нечего и начинать» (Володарский, с.10). Аналитик бы сказал, законченная мысль. Что здесь? Дистанция,
на одном конце, закопченная миска, на другом законченная мысль.
Жизнь Шукшина = протест .
Но как обозначить этот протест. Чуть иначе, какое имя дать этому протесту. Этим сапогам. Или этими сапогами. Этой папиросе. Или этой папиросой. Этой улыбке. Или этой улыбкой. Этой грубо вылепленной модели поведения. Грубая, грубоватая, но, бесспорно, успешная. Если так, тогда почему? «с годами – глаз злой становился, тоскливый» (Там же).


Вместо заключения
…при виде его люди теряли рассудок
Тополь

1.
Еще раз, советский вуз, тамошние студенты, привычная жизнь.
«Пили-то здорово, много» (с.10). Подчеркивает, не самоцель. Прибегает к сравнению, вот нынешние, знай анекдоты. А те студенты (и не только студенты, понятно) вели серьезные разговоры. О жизни, о том, что делается в стране. А зачем пить. Ну, пусть по рюмочке, для затравки, и беседуй. Нет, выпить, много. И только потом?! Открываются тайники души? как будто сняты какие-то барьеры, перейти, достичь какого-то особого состояния. А на выходе? Пять лет тесного общения. Разошлись кто куда, по студиям, по редакциям. Должности, звания, дачи. Как результат плавания по бескрайним морям русской души. Может быть, точнее, хождений по закоулкам русского национального характера.
Если национальный характер = духовность + экономический интерес + жалость + …
Своего рода космос, в котором находится место для самых разных черт? Тогда какое место в русском менталитете занимает вот эта тяга к обсуждению вселенских проблем. К разрешению не просто мировых вопросов. Но непременно последних вопросов мира. Скажем: пока не решим вопрос о Боге, то и обедать не пойдем. Выйти, из тесных рамок, границ, пределов. Пересечь последнюю черту самого себя. Обрести некий отстраненный взгляд, я вышел за собственные пределы, я увидел мир!
Я стал большим.
Если нет другого способа встать над миром. Так хотя бы погрозить ему пальчиком. Грозили, и не раз. Можно ли соотнести национальный характер с историческим ритмом развития нации?

«в 60-70-е годы русский народ проявил явный интерес к земным благам» (Чинакова, с.139).
И получил скромные возможности.
квартирка, авто, гараж, дача. Бытовая техника, счет в сберкассе, золотые украшения, плюс отпуск на южных берегах. Потянулись вещи, вещички, к вещам потянулись, в массе. А уж, сколько перьев поломано, а уж, сколько дискуссий было поставлено и сыграно на предмет болота вещизма. Если задуматься? Насколько удобнее вести дискуссию, сидя в просторном кресле. Нежели, упираясь в твердую табуретку, ножки которой грозят разъехаться в любую минуту.

2.
Там, где периоды (сверх) высокой динамики, там и периоды ее отсутствия.
Сначала несколько штампов.
Там, где буря и натиск, там и покой, который входит вслед за бурей. Как для чувства реальности нет ничего губительнее «реализма». Или того, что обозначают этим высоким словом. Так и для роста нет ничего губительнее сверхвысоких темпов. Особенно, если эти темпы поддерживаются (выколачиваются?) в течение 20, 30, 40 лет. И если догоняющее развитие выполнило свою задачу? Какая задача должна прийти на смену? Оказывается, никакой особой задачи нет.
Теперь следствия.
Страна просто нуждается в отдыхе. Упрощая, в застое. А вместе с застоем, или раньше, она начинает нуждаться в изоляции. Вернее, в самоизоляции. Узнаете? можете стучаться, лбом, железный занавес. Застой невозможен без изоляции. Так, не попробовать ли нам обратное действие, изоляция без застоя? Нет ничего проще, если можно изолировать не себя самого, а кого-нибудь другого. Узнаете? покажите руки, с мылом, санитарный кордон.
Что касается себя, здесь не изоляция, а самоизоляция = часть саморегуляции. Но какая удивительная часть. Самоизоляция – самое приятное время, требуются лишь некоторые условия, всем известные . Если они сошлись? Прочий мир теряет статус «мира», забудьте.
Вы хотите забыть, но не знаете, как?
Хотите потерять, но не знаете, как потерять проклятую память. Я вам скажу. Нет, я вам выскажу. Не пугайтесь, добрый совет. Да, я вам подскажу! «Нет такого исторического закона, чтобы вежливые манеры и "справедливость" непременно побеждали» (Оруэлл, с.386). Или, на языке дворов и предместий, сможет ли интеллигент, хоть когда-нибудь дотянуться до кнута? В конце-то концов!
Должна же быть мечта и у этих носителей высоких лбов.

3.
и совсем кратко; если социологи говорят о мере сочетания духовных и материальных ценностей?
Что эта мера в современной России нарушена. И получила чрезмерное развитие ориентация как «на материальные блага, так и в направлении привыкания к бедности и нищете» (Чинакова, с.140). Если можно привыкать к бедности, почему нельзя привыкнуть к другим формам поведения.
Или иначе, к другим моделям поведения.
Тогда наша история – это история нашего привыкания. Не только привыкли. Еще научились дорожить (носиться?) своими привычками. Кнут без отдыха. Или отдых без кнута. Бег без морковки. Или морковка без бега. Сильная рука без старта. Или старт бессильной руки. Наконец, если вспомнить классика: горе от ума – горе уму. Как освободить людей? Очень просто, надо освободиться от людей.
Саморегуляция – самозащита – самоизоляция, если выбирать!
Что бы, выбрали вы?

Литература:

1. Анненков Ю. Дневник моих встреч. – М.: ЗАХАРОВ, 2001.
2. Берберова Н. Курсив мой. – М.: АСТ, 2010.
3. Володарский Э. «Шукшин всех проверял на зуб» // Родная газета, 2004, № 26, 23.07.
4. История России. XX век / Ответственный редактор В.П. Дмитренко. – М.: АСТ, 2001.
5. Лафта Дж. К. Теория организации – М.: Проспект, 2005.
6. Ляпунов Б., Нудельман Р. Предисловие. В кн.: Беляев А. Остров погибших кораблей. – М.: 1986.
7. Оруэлл Дж. Лев и Единорог. – М.: Московская школа политических исследований, 2003.
8. Тополь Э. Способ Абрамовича // Совершенно секретно, 2009, № 10.
9. Феллини Ф. Делать фильм // Иностранная литература, 1981, № 10.
10. Чинакова Л.И. К вопросу о менталитете русского народа // Социс, 2000, № 7.
11. Чулаки М. Можно ли «построить» новое общество? // Звезда, 1991, № 3.