Фрагменты-осколки 18...

               

  2005 год.     МАРТ.

22-е. Вторник.

Проснулась с мыслями, что надо больше думать о Боге, больше читать молитвы и тогда болезни сами отступят от меня. Как научится любить людей со всеми их недостатками?

Постараюсь сегодня подойти к каждому с любовью в душе. Посмотрим в конце дня, что из этого получится.
 
Ко мне подошла Аня с рецензией на какого-то члена партии и попросила, чтобы я прокомментировала. Мне понравилось: кратко, сухо. А главное, человека не видно.
У Ани на лице прыщи. Я дала ей компактную пудру, чтобы подсушила их. Думаю, что ей пора замуж, но где взять жениха. И тогда все прыщи пройдут сами собой.

Итак, на работе пытаюсь подойти ко всем с любовью, только к Мордвинову не получается. Ему 65 лет, а он вошёл в роль «хитрожопого» и не может, или не хочет из неё выйти. Хам, которому всё мало. Запутал стройку и все сметы так, что всем стало тяжело работать.

После обеда ходила на авторский надзор по другому объекту: реконструкция лечебных корпусов инфекционной больницы. Евгения Фёдоровна, зам. по АХЧ, неожиданно сказала:

- Я заметила, что Вы всегда хорошо и со вкусом одеваетесь. Вы, наверное, очень состоятельная женщина?

Интересно, что она ожидала услышать от меня в ответ? Во-первых, её вопрос не корректен. Во-вторых, … На несколько секунд я задумалась, что ей ответить, и не нашла ничего лучшего, как сказать:

-  Муж старается, чтобы я выглядела достойно.

24-е. Четверг.

Вечером муж заглядывает в комнату, в которой я сижу за компьютером:

- Может, ты и правда писателем будешь: всё пишешь и пишешь.

Это всем им, кто знает, что я пишу, хочется видеть во мне писателя. Они наполняются уважением к себе самим, что пишу конкретно о них. Они, это те, кому я уже сказала, что пишу. Мне не хочется их разочаровывать и говорить, что я пишу просто дневник, да ещё простым, сухим, даже где-то протокольным языком.

Мне кажется, что дневники интересны только тем, кто их же и пишет, а не тем, кто будет их читать. Мой дневник был бы интересен, если бы я была личностью знаменитой, или что-то в этом духе. Или писала дневник в особой литературной форме.
Писать надо в тишине и когда у тебя есть свободное время. И по утрам, когда мозги соображают.

            25-е. Пятница.

Утро. Пасмурно. Плохо выспалась. Наверное, надо сдерживать себя и не срываться на людях, как вчера.
 
За окном нулевая температура. Ого, начинает, наконец, теплеть.
 
Я опаздываю. Собираюсь за двадцать минут, и вызываю по телефону такси. Внутри салона такси – прокурено и неопрятно.  Радио дребезжит. Вообще, какой-то дискомфорт. Таксист – частник. Подъехали к моей работе. Он взял с меня на много меньше, чем берут другие таксисты.

После обеда поехала по проектным институтам.

В конце работы по пути домой мне надо делать на Немиге пересадку с троллейбуса в метро. В это время на мосту, пересекающим Немигу шла большая толпа людей. Это митинг, устроенный оппозицией, потому как несли «белчырвонобелые» флаги.
Около восьми вечера домой пришла Аня. Я нежно-ехидно спросила:

- А что так рано? У вас же митинг.

- Этот митинг ко мне никакого отношения не имеет. Его устроил Климов.

26-е. Суббота.

СОН.

Я сижу на лекции на курсах повышения квалификации. Лекцию читает сам президент Путин. Аудитория очень слабо освещена, потому что горят не все светильники. Много незнакомых людей, которые приехали на курсы из разных регионов и даже стран.
 
Я сижу почти в самом конце, поэтому из-за спин мне плохо видно Путина. Со мной рядом сидит мужчина. Он начинает со мной тихо переговариваться. Оказывается, он из Америки. Ему – 35 лет. Брюнет с ярко-голубыми глазами.
 
Чувствую, что я ему начинаю нравиться. И мне нравиться это чувство – кому-то нравиться. Он мне всё что- то говорит, говорит, говорит…

Путин делает ему замечание, и предлагает покинуть аудиторию. Он вынужден выйти из аудитории, но успевает мне шепнуть:

- Заберите, пожалуйста, мою контрольную, и обязательно позвоните мне.
 
Лекция закончилась. Нам раздают проверенные контрольные работы. У всех двойки, только у меня одной – тройка. Когда я раскрываю контрольную американца, то вижу, что у него четвёрка. Это высший балл во всей аудитории. Я понимаю, что он очень умный и, скорее всего, работает в каких-то секретных органах.

Звонит мобильный телефон, который лежит на скамейке рядом со мной. Я поняла, что американец забыл телефон.

Я расстроилась: а как же я ему позвоню, если его телефон здесь и свой номер телефона он не оставил. Мне стало жаль, что мы больше с ним никогда не увидимся. Но потом меня, как осенило: Он же умный и обязательно найдёт способ меня найти. Мне сразу на душе стало легко. В этот момент проснулась.

27-e. Воскресенье.

Сегодня страна переходит на летнее время.

Иду на кухню. Смотрю в окно: кругом лежит грязный и наполовину растаявший снег. Затем замочила в ванне своё бельё. Вчера, принимая ванну, нашла в шкафу последние чистые трусы. Подумалось: а куда они все делись? Да, наверное, я давно не стирала. Так и есть: вытянула ведро, а оно доверху наполнено грязным бельём.
 
Выстирала замоченное бельё белого цвета и вывесила сушить на лоджии. Зачем замочила бельё чёрного цвета, выстирала и повесила сушить. Белое уже высохло. У меня нет белья цветного или в рисунок. Есть только белое и чёрное. Наверное, это характеризует меня, как женщину. Кажется, об этой теме есть что-то в стихах И. Бродского. Он в женщинах разбирался. Вернее, в любви к женщинам. И в их белье. Вернее, в цвете…

 Перемыла посуду. Почитала газету. Замочила полотенца. Полотенец было так много, что в тазу поместились не все.
 
В новостях в течение дня передавали о перевороте в Киргизии. Путин объявил,  что приютит в Москве Акаева, если потребуется.

Постирала последние три полотенца и вывесила их сушиться на лоджии. Пасмурно.
Пошла в зал и стала с Аней смотреть по телевизору очередные мировые новости.
- Если весь католический мир отмечал прошедшую пятницу, как Страстную, значит у католиков сегодня Пасха, - сказала Аня.

- Но средства массовой информации молчат по этому поводу. Почему? – засомневалась я.

Аня на меня обиделась, что я так плохо знаю Библию, а изображаю верующую. На что я возразила:

- Знать наизусть Библию, это не значит быть верующим. Вера – это то, что на показ не выставляется.

Поздно вечером позвонила подруга Валя. Мы трепались довольно долго, почти час. Валя задавала вопросы о работе, а я подробно рассказывала о своих проблемах. Валя, разговаривая со мной, держала трубку при помощи плеча, склонив голову, потому что в это время мыла посуду. И меня это очень сильно раздражало. Из-за шума льющейся воды, подруга плохо слышала, и всё время переспрашивала, иногда по несколько раз. Мне приходилось кричать в трубку и даже по несколько раз повторять одно и то же. К концу разговора у меня разболелось горло. Я сделала ей замечание:

- Не делай два дела одновременно: или мой посуду, или со мной говори.
 
Но подруга прикинулась «веником».

29-е. Вторник.

СОН.

Сон, который мне снился в эту ночь вот уже последние 20 лет, периодически мне сниться. С вариациями, но суть одна и та же.

У меня с мамой, кроме четырёхкомнатной квартиры, в которой я сейчас живу, в другом микрорайоне есть ещё одна  4-комнатная квартира, которая находится в другом микрорайоне. Но мы в ней не живём. Я говорю маме, что государство нас давно лишило этой квартиры из-за неуплаты квартплаты вот уже несколько лет. А мы бываем в этой квартиры не чаще, раз в год. И то, только для того, чтобы соседи думали, что мы в ней живём постоянно.

Сегодня нам эта квартира понадобилась. Вернее, она понадобилась сестре Маше, её мужу и брату мужа, Вовке. Но я забыла адрес, где эта подпольная квартира находится, так как с последнего посещения прошло около года. Мама помогает мне искать документы на эту квартиру: там написан адрес. Но мы так ничего и не нашли.

Я проснулась со страшной головной болью.