Уроки Английского

Урок первый
-----------------
В самом начале учебного года во втором классе произошло одно весьма примечательное событие. Среди занятий вдруг в наш класс зашел директор школы с невысокой худощавой женщиной, одетой в строгий темно-синий шерстяной костюм, с не менее строгим взглядом темных глаз, с гладкой прической, подобранной шпильками, и слегка поджатыми губами. Он представил ее, как нашего завуча по вновь созданному направлению – английскому языку.

Имея небольшой опыт учебы в первом классе, мы уже успели усвоить, что завуч – это гораздо строже, чем просто учитель. Кабинет завуча по воспитательной работе находился недалеко от нашей классной комнаты, и частенько наша возня и беготня на переменах пресекалась ее громким и властным: "А ну-ка, дети, успокоились! Тишина!". Видя, что завуча побаивается даже наша учительница, мы прекращали шалить почти до конца перемены. Поэтому и тут, видя строгий взгляд, мы сразу притихли.

Новая завуч произнесла вступительную речь, из которой мы поняли, что наша школа становится специализированной с уклоном по английскому языку, что у нас будут проводиться специальные прослушивания, и что созывается родительское собрание, на котором будут даны все разъяснения.

И вот через какое-то время нас сняли с уроков и повели в актовый зал школы, где за длинным столом сидели несколько незнакомых нам учительниц и уже представленная нам завуч английского отделения. Оказалось, что это наши новые преподаватели английского и что нам предстоит процедура прослушивания. На столе были разложены несколько книжек, и нас по очереди вызывали к столу и давали прочесть отрывок из какой-нибудь книжки. Потом просили рассказать о том, что мы прочли, и повторить за учителем несколько слов на совершенно неизвестном нам английском языке.

У меня были кое-какие навыки выступления перед публикой, когда в детстве приходили гости, и меня ставили на стульчик рассказывать стишки. Да еще я любил слушать магнитофонные записи, среди которых было много рассказов и диалогов Тарапуньки и Штепселя, известных в то время эстрадных исполнителей, и повторять их, стараясь копировать интонацию и неизвестные тогда мне украинские слова из этих диалогов. Ну а читать я умел еще до школы, поэтому, когда настал мой черед, я бойко прочитал отрывок из книжки, пересказал его и повторил неизвестные слова за учителем, стараясь так же кривить губы и ставить язык, чтобы звуки были похожими.

Меня записали в журнал и отпустили. Потом я узнал, что наш класс разделили на три группы, и я попал в первую группу, которую взялась вести уже известная нам строгая завуч, с забавным именем "Седа Михайловна", возглавлявшая английское отделение. Так начались уроки английского в моей жизни.

Прослушивание, к моему удивлению, прошли не все ученики нашего класса, и на последовавшем за ним родительском собрании этим ученикам, а точнее, их родителям предложили на выбор либо перейти в другие школы, либо заниматься с репетиторами с повторным прослушиванием в конце учебного года. Таков был строгий отбор, почти как в космонавты или разведчики. Сейчас я думаю, что мысль о подготовке разведчиков не была так уж невероятна, учитывая, что тогда, в начале 60-х, повсеместно переходили от изучения немецкого на изучение английского, видимо по известной политической установке: "учи язык врага!", а Англия и Америка стали уже, вместо союзников против Германии во второй мировой войне, сами "вероятным противником". Так или иначе, но в классе мы не досчитались человек пяти.

Уроки английского в новой группе начались с отработки фонетики и постановки произношения новых для нас звуков. Для этого нам предписали принести зеркальца и повторять за учителем движения губ и языка, сверяясь по зеркальному отражению. Когда я сказал родителям, что мне нужно зеркальце, подходящего макияжного зеркальца не нашлось, и дедушка выдал мне обрезок венецианского зеркального стекла, оставшийся от изготовлявшегося им трюмо. Это был прямоугольник размером почти в пол школьной тетради и толщиной в полсантиметра, довольно тяжелый. Но зато на переменах, когда мы пускали зайчики на соседние окна, мое зеркало работало как мощный прожектор и перебивало все встречные световые потоки наших соперников.

В кабинете, где проходили занятия, на больших красочных плакатах были изображены в разрезе органы гортани, язык и губы и их положение при произнесении различных звуков английского языка. Мы старательно вытягивали губы и резко открывали рот для выработки звука [w] и изгибали язык трубочкой, высовывая его кончик за передние зубы в звуке [ф]. Звук [r] совсем не был похож на наше раскатистое [р-р-р], и его нужно было произносить, доставая кончиком языка до альвеол. А уж звук [э] так вообще требовал высовывать язык лопаткой, раскрывать при этом рот и произносить а-а-а, как на приеме у врача, и был очень похож на дразнилку.

Удивило и то, что некоторые звуки записывались двумя, а то и тремя буквами, как звук [щ], что в русском языке вообще немыслимо. По правде сказать, мы и русский-то язык не очень за первый класс освоили, а тут новые правила и понятия, да еще задания на дом: выучить такие-то и такие-то звуки и слова. Первым освоенным мною английским словом было слово "а plate" (тарелка), и я с радостью поделился этим открытием с родителями, вернувшись из школы. А когда меня спросили, что это означает, я, имитируя мягкое английское произношение, сказал "тарэлька", чем вызвал улыбку взрослых.

Слова, между тем, надо было учить каждый день, и это правило растянулось потом на всю школьную жизнь. Много позже я прочел в воспоминаниях Бережкова, известного переводчика Сталина, что самое главное для переводчика – это хороший словарный запас. С этим правилом у меня как-то случился казус. Будучи уже в третьем классе, я не выучил слова из текста, пробегав полдня в выходной на площадке с пацанами за игрой в футбол, и понадеявшись на "авось". Но меня вызвали, и я начал, запинаясь, читать текст. Как сейчас помню, это был отрывок из "Илиады" Гомера, и речь шла о Троянском коне. И одно из предложений там было: "And then one of them thought of a plan" (и тогда один из [воинов] придумал план). Когда я перевел: "И тогда один из них придумал самолет", приняв слово plan (план) за слово plane (самолет), все в группе прыснули от смеха, а наша строгая Седа взорвалась криком: "Садись, единица!". Сейчас иначе как анекдот это воспринять трудно, это самолет-то в 11 веке до нашей эры, а тогда мне было не до смеха, да и дома попало по первое число за "единицу". Футбол стал запретным на долгие месяцы. А как я завидовал дворовым мальчишкам, когда они шли на площадку с мячом, а у меня целая страница слов, которые надо выучить наизусть, да еще и чтение и перевод текста.

Дело усложнялось тем, что учебников на всех не хватало, потому что мы пользовались учебниками для спецшкол, а такие учебники продавали только в Москве, и наши родители правдами и неправдами доставали их, упрашивая редких тогда командировочных привезти пять-шесть экземпляров из столицы, да еще что-то выделяла школа. Поэтому нас разбили на небольшие группы, по принципу "кто поближе живет друг к другу", и на такую мини-группу выдавался один учебник, а мы уже сами по очереди передавали книгу между собой. Так что приготовление домашнего задания растягивалось на весь день, и свободного времени почти не оставалось.

Со словарями тоже было неважно. В учебнике был контекстный словарь, но сам учебник не был постоянно доступен, а в карманном словарике, который был у меня, слов было не много. Я часто выписывал непонятные слова на отдельном листке и потом в школе брал словарь и наскоро их переводил перед уроком. Часто учебники и книги для внеклассного чтения были все испещрены сносками с переводом слов, которые мы карандашом писали между строк и на полях. Я долго просил родителей купить мне большой словарь, и дело до него дошло уже в шестом классе, когда нам на каникулы задали переводить книжку "This is London" (Это Лондон). Словарь стоил 3 рубля 15 копеек, это было недешево, и мама все тянула с покупкой в ожидании зарплаты и отпускных.

Когда через много лет я попал в Лондон, многие названия улиц, районов и памятников показались мне знакомыми, я как будто заново листал ту книжку, перевод которой занял два месяца моих летних каникул между шестым и седьмым классами.

В качестве дополнительного чтения мы выписывали польский журнал "Мала мозаика", в котором новые слова давались с переводом на польский, и приходилось пользоваться дополнительным словарем, потому что польские слова вообще не были понятны. Почему-то польских книжек и журналов на английском языке было не в пример больше, чем наших.

На уроках мы часто пользовались магнитофоном и проигрывателем. Прослушивали диалоги и устные рассказы, отрабатывая дикцию, интонацию и произношение. В школе был неплохой лингафонный кабинет, и мне нравилось оставаться после уроков, чтобы покрутить магнитофон, потому что техника меня притягивала всегда, с самого раннего детства. Я ставил бобину, включал воспроизведение и, надев наушники, прослушивал так называемые "секции Пальмера", это специальные учебные записи для освоения устной речи по методу Гарольда Пальмера, которыми снабжал школу расположенный неподалеку институт иностранных языков. О том, что при этом в меня могут войти какие-то знания, я не очень-то задумывался. Просто нравилось работать с техникой.

Соседство с инязом имело следствием то, что наша школа стала базовой школой института, у нас появились практиканты, а некоторые учителя, как например учительница по английской литературе, и вовсе были институтскими преподавателями. Возможно, что и само превращение нашей школы в специализированную не прошло без влияния или участия института.

Программа нашего обучения носила, как я понял потом, экспериментальный характер, потому что, начиная с пятого класса, география и история у нас велись также на английском, а литературы было две: русская – на русском, и английская – на английском. Интересным было то, что наша английская литераторша приносила на уроки толстые тома Диккенса и Шекспира в оригинале, наверное, из институтской библиотеки, и заставляла нас читать тексты напрямую, без адаптации, которая была неизменным спутником школьных учебников. Видимо еще толком не знали, чему нас надо обучать, и учили на всякий случай всему. Потому что последующие выпуски имели уже более устоявшуюся и сокращенную программу, там были только язык и литература.

Английский стал чуть ли не основным предметом, уроки были каждый день, а в девятом – десятом классе в субботу еще добавился технический перевод. Вел его Владислав Николаевич, недавний выпускник института, успевший побывать на стажировке в Англии. Среди прочего, он нам много рассказывал о жизни британцев, об их традициях и обычаях. Однажды он сказал, что любого из нас могли бы с легкостью распознать как шпиона. Мы думали, что он имеет в виду наш не слишком правильный язык, но оказалось, что дело даже не в языке, а в том, что мы все завязываем шнурки на ботинках на "бантик", а англичане просто заправляют концы шнурков внутрь обуви. На уроках техперевода нам раздавали вырезки из технических журналов, и кроме перевода нужно еще было составить небольшую аннотацию на статью, стараясь кратко изложить ее суть в двух-трех предложениях. Это было и трудно, и интересно.

Но это уже в старших классах, а до этого, начиная с пятого класса, действовало правило: "на уроке английского ни слова по-русски!" Любые попытки использовать русский язык пресекались нашей строгой Седой решительно. В школе все надписи на дверях кабинетов были на английском языке, а в кабинетах английского языка вообще все плакаты, лозунги и подписи были только на английском. Это было своеобразное погружение в языковую среду. Иногда мы проводили уроки-экскурсии, когда вся группа выходила на улицу, и мы по очереди вели "экскурсию", рассказывая о достопримечательностях города. Еще, популярной темой было проведение встреч с английскими школьниками, бойскаутами, когда кто-то играл роль английского пионера, а остальные должны были рассказывать о прелестях жизни в СССР. Интересным было то, что слова типа "комсомол", "коммунизм", "субботник", "спутник" шли просто транслитерацией, когда мы писали что-то вроде "subbotnik" и "communism", предполагая, что наши английские собеседники поймут, о чем идет речь. Проводился и КВН, когда мы выезжали в Кисловодск на встречу с учениками такой же специализированной школы. Мы должны были изображать дружину Робин Гуда, у многих были копья, луки и стрелы – забавное зрелище для пассажиров курортной электрички, в которой мы ехали в Кисловодск. Главным было, как и раньше: "ни слова по-русски".

При таком раскладе почти все думали о последующем поступлении в иняз, а мои родители вообще считали, что у меня прямой путь в переводчики. О том, что могут быть какие-либо другие варианты, они и слышать не хотели. Однако ситуация поменялась на уровне восьмого класса, когда я начал подумывать о поступлении в радиотехнический ВУЗ. В конечном итоге так оно и вышло, и после 10 класса я стал студентом института радиоэлектроники. Хотя из нашего класса 17 человек поступили в иняз. Некоторые даже не на английский, а на французский и испанский факультеты.

Урок второй
----------------
Институтская программа по английскому в радиотехническом предполагала в основном, сдачу "тысяч", т.е. перевод статей в объеме 2-3 тысяч знаков. Преподаватель сразу же почуял уровень моих знаний и стал отправлять меня в столовую или еще куда, чтобы я не мешал другим осваивать грамматику и перевод. Будучи на третьем курсе, я подрабатывал на кафедре технической кибернетики: паял схемы для лабораторных, собирал стенды, бегал в библиотеку за книгами для преподавателей и делал другую полезную работу. За это можно было рассчитывать на полставки лаборанта, что было неплохим подспорьем и добавкой к стипендии. Однажды на кафедру попало техническое описание языка программирования PL-1 на английском языке, и преподаватель наш был весьма озабочен тем, что надо сделать ее перевод. Он раздал всей группе по кусочку текста и наказал сделать перевод. Я сел и тут же написал перевод своей части и сдал его. Когда на другой день сдали все, преподаватель был озадачен: как из этого лоскутного одеяла получить внятный текст. Ему понравился мой кусок, и он тут же выдал мне задание отредактировать всю книгу, пообещав похлопотать насчет оплаты. Редактировать разношерстный текст было сложнее, чем самому перевести все заново, и я, выпросив "отсиненную" ксерокопию книжки, стал потихоньку ее переводить. Здесь меня здорово выручил словарь, который сохранился еще со школы, тот самый, за 3р. 15к. Работа растянулась почти на семестр. Можно было сделать и быстрее, но я боялся, что при таком раскладе мой контракт мог бы быть окончен раньше времени, да и не следовало давать понять, что перевод это очень просто.

Я всерьез надеялся, что буду защищать диплом на английском языке. Такая практика существовала. Преимущество было в том, что по месту работы можно было рассчитывать на надбавку к зарплате за знание языка. Однако, когда я стал на английской кафедре искать преподавателя, который мог бы вести мой дипломный, выяснилось, что единственный, кто владел техническим английским, незадолго до этого умер, а другие преподаватели были чистыми гуманитариями. Так вот и не случилось мне защититься на английском.

Урок третий
----------------
После института я поступил на работу, потом мы уехали жить и работать в Казахстан, и английский надолго ушел из моей жизни, я уж думал, навсегда. Но вот в году 1988, уже в разгаре перестройки, когда наш комбинат начал вовсю торговать с Китаем и другими странами, и на счету появилась валюта, наше руководство закупило большую партию компьютеров и сетевого оборудования. Нашему вычислительному центру, где я трудился, поручили все это хозяйство освоить и внедрить. Документация вся была на английском языке, так что мне довелось снова встретиться с английским. Я-то думал, что уже все забыл, ведь после школы прошло почти 18 лет, но когда начал читать документацию, многое вспомнилось. Оказалось, что знания могут быть восстановлены. Я с энтузиазмом взялся за переводы, тем более, что за это неплохо платили. По государственным расценкам перевод одного печатного листа, а это 40 тысяч знаков, стоил 83 рубля. В удачные месяцы я зарабатывал почти вторую зарплату, правда, вечерами и в выходные приходилось допоздна сидеть за переводами. Поначалу писал все на бумаге, и уже на работе заводил в компьютер. Потом выпросил компьютер на дом, и дело пошло быстрее.

Перевод всей документации по компьютерам, принтерам, операционной системе и сетевому оборудованию занял у меня года полтора. Конечно, тогда никаких разговоров об авторском праве и интеллектуальной собственности не было, я просто сдавал тексты в отпечатанном и электронном виде в технический отдел, составлялся акт выполненных работ, и мне начисляли гонорар. Когда через несколько лет я нашел в Интернете электронные копии своих переводов аж в дальневосточном университете, стало как-то и радостно и грустно. Радостно, что моя документация кому-то пригодилась, а грустно от того, что кто-то бесплатно, а может и не бесплатно воспользовался моим трудом. Конечно, предъявлять претензии поздновато, да и доказать что-то было сомнительно, но неприятный осадок остался.

Урок четвертый
--------------------
В 1991 году в газете появилось объявление, что в городе Шевченко организуется клуб любителей английского языка. Такое событие не могло пройти мимо меня, и я с радостью пришел на первое организационное собрание. Группа энтузиастов во главе с преподавателем местного института Эдуардом Кулиевым решила создать клуб разговорного английского языка. К тому времени потребность в иностранных языках существенно выросла, в городе начали появляться совместные предприятия, люди все чаще ездили за границу, в командировки или на отдых, так что идея английского клуба витала в воздухе. Мы собирались по субботам в городском дворце культуры, где нам любезно выделили помещение. Девизом клуба был: "все разговоры только на английском!" К моему удивлению, многие учителя английского, записавшиеся в клуб, с трудом говорили по-английски, у них был какой-то психологический барьер. Другие же, в основном из тех, кому довелось ездить за границу, имели ужасное произношение, однако болтали "о том, о сем" вполне бойко. Были и студенты, надеявшиеся таким образом подучить язык, были и те, кто собирался эмигрировать в англоязычные страны. Всего набралось человек тридцать. Ну, прямо-таки, учебный класс. Президентом единогласно избрали Кулиева, а вице-президентом стал я. К каждому из заседаний клуба надо было приготовить какой-либо небольшой доклад или выступление, можно было просто сделать обзор прессы, рассказать новости, в общем, о чем-либо поговорить. Потом устраивались обсуждения, каждый мог высказаться по теме или просто рассказать что-нибудь.

Первым серьезным делом, выпавшим на наш клуб, было сопровождение делегации американских полицейских, приехавших в апреле 1992 года из Далласа, штат Техас, по обмену опытом. Из нашего клуба было отобрано 10 человек, из которых трое-четверо владели еще и казахским языком, что было необходимо, исходя из программы пребывания наших гостей. Вкратце программа представляла собой следующие мероприятия: встречу в аэропорту, расселение в гостинице, посещение горотдела милиции, и далее вся группа разделялась на небольшие подгруппы по направлениям: уголовный розыск, борьба с наркоманией, детская преступность, автоинспекция, рыбнадзор, патрулирование города, и, в конце, выезд на базу отдыха, где были развернуты казахские юрты, чтобы показать быт и обычаи казахов. Для этого даже решено было повторить празднование Наурыза, который отмечался традиционно 15 марта. В помощь нашей бригаде переводчиков подготовили тематический словарик с милицейским уклоном. Большое милицейское начальство рассчитывало, что после этого будет ответный визит, и они поедут в Штаты. Впрочем, так оно потом и оказалось, правда, поехало только самое высокое начальство.

Полицейских было 40 человек, так что их разбили на группы по четыре человека, и каждой такой группе приставили одного нашего переводчика из клуба. Я попал в группу по борьбе с наркотиками, и нам даже разрешили посетить притон, а наркоман при нас изготовил свое зелье и укололся. Ему заранее пообещали амнистию, лишь бы он показал американцам, как все происходит у нас. Интерес к теме у американцев был огромный, они все снимали на камеру и щелкали мыльницами. Удивило то, что они не знали, что такое ацетон. Когда дело дошло до приготовления "дозы", я добросовестно рассказал обо всех компонентах: вот маковая соломка, вот выжатый сок, вот он – наркоман – кипятит зелье в столовой ложке, добавляя ацетон. Тут наступил ступор:

- Что он добавляет?

- Ацетон, "эйситоун".

- А что это такое?

- Ну, (СН3)2СО (си эйч три твайс си оу).

Еще больший ступор.

- Ну растворитель такой, им еще можно лак с ногтей снимать.

- Да?

Оказалось, химию им в школе почти не давали, так, общие понятия, так что для них посещение наркопритона обернулось маленьким химическим открытием. Наркоман, меж тем, охладил жидкость в ложке, втянул дозу в шприц, кое-как трясущимися руками вколол в вену и замер в ожидании наркотического эффекта. Через короткое время он закатил глаза от блаженства, сказал: "Ух, классно кумарит!" и ушел в нирвану. А наши американские друзья окончили съемку и мы, брезгливо озираясь, покинули "малину" наркоманов. В день, когда американские полицейские патрулировали городские улицы совместно с нашей доблестной милицией, в городе не было ни одного правонарушения. Да и всю неделю было тихо, ни краж, ни грабежей, ни даже хулиганствующих выходок.

Было впечатление, что наши доблестные договорились с "держащими", чтобы не ударить в грязь перед лицом заокеанских блюстителей. Не знаю до сих пор и не могу понять, насколько эти янки смогли проникнуть в тайны нашей неподкупной системы внутренних дел, но группа, которой достался рыбнадзор, приехала с мордами, лоснящимися от чрезмерного употребления икры и морепродуктов. И ни у кого это не вызвало протеста в стиле соблюдения демократии и всей остальной лабуды, что любят вешать носители самой лучшей американской демократии народам, не удостоившимся воспринять ее, демократию, в цивилизованном, читай, американском образе. Это когда то, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку, согласно древней истине.

Апофеозом американского полицейского визита было посещение празднования Наурыза на базе отдыха. Выйдя из автобусов, мы сразу окунулись в шумный гремящий музыкой водоворот празднества. Непостижимым образом несколько американцев просочились на торжество раньше других и пытались общаться с местными без переводчиков. Результаты общения были хорошо заметны по их заплетающимся языкам и нетвердой походке. Один из американцев, услышав, что приехали переводчики, подошел ко мне и стал спрашивать, как найти туалет. Я его предупредил, что цивилизованных удобств тут ожидать не стоит, на что этот гордый потомок покорителей Дикого Запада заявил, что у него есть ранчо, он видел всякое и удобств даже не ожидает. Когда через несколько минут он вернулся из маленького фанерного домика, вид его был обескураженным:

- Там же вообще нет туалетной бумаги!

По окончании гала-концерта казахских акынов, как части шумного гремучего празднества, устроители решили поближе познакомить заморских гостей с бытом и нравами местного населения. Для этого группы посетителей (четыре американца + переводчик + сочувствующие и сопутствующие из местных кадров) приглашались в специально подготовленные юрты, где их встречали якобы казахские семьи, в качестве которых были мобилизованы местные чабаны. В группе, где толмачом был я, оказались два отчаянных ковбоя из техасских рейнджеров и две миловидные дамы из числа борцов с наркотиками и с детской преступностью, что-то вроде наших милиционерш из детских комнат, так что интересы оказались весьма разнообразными. Меж тем, нас провели к назначенной нам юрте, и начался ритуал вхождения в казахский быт. Для начала нас заставили вымыть руки чуть ли не из ритуального рукомойника, объяснив это тем, что омовение рук является почти священным действом. Ну как тут не вспомнить омовение ног из Библии, хотя религиозным этот обряд вроде бы не считался. Далее все гости приглашены были под сень юрты, где не было никаких столов или стульев, и полагалось просто возлежать на боку на подушках или сидеть, свернув ноги калачиком. В качестве стола был накрыт небольшой помостик, именуемый "дастарханом", на котором были расставлены тарелки с зажаренными кусками теста, именуемыми "баурсаками", пиалы с горячим бульоном и на почетном месте огромное блюдо с кусками баранины и полосками теста – "бешбармак". Его положено есть руками, заворачивая мясо в тесто, и запивать бульоном. Он так и называется в переводе с казахского: "пять пальцев". Ритуал поглощения яств, видимо, происходил из седой древности, и вся атмосфера скорее напоминала языческую, потому что основной наукой здесь было: как правильно съесть барана. Бог меня простит, если я в процессе перевода англоязычным басурманам тонкостей правильного поедания жертвенного животного упустил что-либо, ведь трудно дословно объяснить, почему самым почетным гостям достаются глаза, щеки, десны и мозг из головы барана. Это действо, иррациональное по сути, у аборигенов вызывало почти мистическое одобрение или неприятие, так что мои подопечные слегка приуныли. Основной вопрос этих миссионеров от полиции Техаса состоял в том, нужно ли это и впрямь есть, и нет ли лазеек, чтобы отказаться от бараньего глаза, пусть даже в ущерб авторитету почетного гостя из-за океана. Я милостиво разрешил американским гостям только делать вид, что они с удовольствием потребляют местные деликатесы, а в целом можно вести себя вполне по европейски или по-американски, что более соответствовало их представлениям.

Здесь следовало бы сказать вообще об американском мироощущении. В моем представлении американцы чем-то напоминают больших детей, выросших физически, но морально инфантильных. Почему-то у каждого из них формируется убеждение, что самое главное – это свобода самовыражения, и если он или она высказывают какие-то идеи, то это истина в последней инстанции, и все остальные должны это если не приветствовать, то воспринимать с пониманием. Каждому американцу внушили, что его голос является чуть ли не гласом божьим, и если он что-то узнал или постиг, он с радостью делится этим познанием со всем миром, тем более, что его убедили, что он живет в самой лучшей на земле стране. Ну а уж осчастливить неразумных аборигенов где-то в странах третьего мира, так это вообще высший класс.

Ну да вернемся к нашему застолью, тем более что по мере повышения градуса напитков нравы становились свободнее, и уже казахские хозяева не стеснялись обмениваться сувенирами с американцами, которым общение с местными было сродни встрече с какими-нибудь папуасами. Речи меж тем становились все длиннее, аксакалы оказались на редкость велеречивы, да и американские ковбои пытались не отставать, так что работы мне, как переводчику, было сверх меры. Надежды хорошо перекусить растаяли, как и пар от горячего бешбармака, и когда удавалось поймать паузу между тостами, мне приходилось довольствоваться холодной, трудно пролезающей в горло бараниной.

Почти все время до отъезда группы в аэропорт было занято большими и малыми застольями, а в конце был большой банкет, который удостоил своим посещением глава областной администрации, или, как его представили американцам, губернатор области. Он явился в черной полицейской куртке и ковбойской шляпе, подаренных ему накануне, чем вызвал бурю восторгов у американцев. Заготовленная подборка художественных номеров с преобладанием казахского фольклора удачно разбавлялась ковбойскими танцами, которые продемонстрировали наши заокеанские гости.

Проводив бравых полицейских в аэропорт, вся наша группа, изрядно подуставшая, молча ехала в автобусе в город. Желания говорить ни у кого не возникало, слишком много было сказано за неделю международного общения.

После того, как Казахстан объявил независимость, к нам в город зачастили иностранные делегации, в основном от баптистских общин с миссионерскими целями, дабы приобщить казахское население к христианству. Казахи по своей природе язычники, на древних кладбищах множество каменных изваяний в виде животных, с преобладанием баранов, которым и поклонялись испокон века. Баптисты же стремились склонить казахов к христианству, в противовес исламу, который здесь также пустил корни, хотя сами казахи были скорее атеистами. Они с охотой крестились в Каспийском море целыми аулами, воспринимая все это как спектакль.

Наш английский клуб постепенно становился популярным в городе, а уж у иностранцев мы были вообще палочкой выручалочкой в их стремлении общаться с местным населением. Обычно приезжих расселяли по семьям членов клуба, где за умеренную плату им предоставляли кров и еду. У нас в доме по очереди жили миссионеры из Америки, Англии и Австралии. С утра после завтрака они, как правило, уходили на встречи и собрания, устраиваемые принимающей стороной, а к вечеру подтягивались на ужин. Вечером же у них была возможность пообщаться на их родном языке, а мне – дополнительная практика в английском. Иногда я крутил им наши фильмы по видику, переводя их содержание. Помнится, смотрели мы "Полосатый рейс", ну вроде бы комедия, смешная, но я обратил внимание, что наши американские гости как-то сдержанно улыбаются при смешных сценах. А после просмотра один из них сказал: "как же это разрешили перевозить диких зверей на корабле?". Они весь фильм переживали, что тигры могут кого-то из экипажа загрызть.

Как-то у нас поселилось трое американцев, заняв две из трех комнат нашей квартиры, свободных ввиду отъезда детей на каникулы в Пятигорск. Один, постарше, по имени Дэйна, был руководителем группы, сама группа состояла из баптистов – студентов колледжа "Пойнт Лома Назарин" из Калифорнии. Двое других, Джейк и Джон, были студентами, причем, Джейк был самым младшим. Это был весьма упитанный парень, любитель гамбургеров и сладкого, абсолютно не комплексовавший по поводу своего избыточного веса. С этим Джейком почти все время происходили разные казусы, хотя и он был парень не промах. Подметая как-то пол, мы обнаружили под его кроватью в уголке целый ворох оберток от конфет, которые он, видимо, ел под одеялом ночью, тайком от Джона, с которым они спали в одной комнате. В другой раз Джейк заявился раньше других после какого-то очередного религиозного мероприятия и на вопрос, будет ли он ужинать, или подождет остальных, Джейк ответил, что конечно будет. У нас была заготовлена большая миска жареной картошки с мясом, с расчетом на троих; себе мы готовили отдельно. Когда эту миску жена поставила на стол, где уже были накрыты три прибора, думая, что Джейк сообразит, что это на троих, и жестом показала, чтобы он наложил картошки себе в тарелку, Джейк спросил: "Это можно есть?", и, получив утвердительный ответ, начал читать молитву перед едой, что-то вроде: "Спасибо тебе, Господи, за этот кров, за эту еду и питье..." Мы оставили его, выйдя на кухню, и когда жена понесла ему чай и бисквиты, она вернулась с круглыми глазами: "Он съел всю миску картошки!". Пришлось нам срочно исправлять положение, заново готовя ужин, а Джейк сделал вид, что ничего особенного не произошло. Я подозреваю, что этот обжора специально пришел пораньше, а может вообще смылся с середины мероприятия, чтобы не иметь за столом конкурентов. Когда американцы съехали, мы обнаружили в кладовке забытый ими пластиковый пакет, и когда открыли, обнаружили там целую упаковку шоколадок, видимо, от Джейка. Первой мыслью было: вернуть как-то это богатство, а потом мы рассудили, что ничего с этим обжорой и сластеной не случится, может чуть похудеет. Шоколад, кстати, оказался отменным.

Дэйна привез с собой гитару и огромный чемодан, примерно метр на метр, толщиной в полметра, с вещами. Он сказал, что их запугали, что они едут в безводную местность, и он привез одежду на все две недели их пребывания в Казахстане, с удивлением узнав, что воды у нас вполне хватает, и стирать можно хоть каждый день. Его немного шокировала наша манера не экономить воду, он рассказал, что у себя в Калифорнии они привыкли закрывать кран в паузах между умыванием рук и лица и намыливаясь под душем. Рассказывал, что у него даже оборудована специальная кнопка, которую нажимаешь, когда нужно обмыться, а так – ни капли впустую, потому что вода там дорогая, и ее принято экономить. А тут, вроде бы пустыня, а воды – хоть залейся.

Еще, его восхитил мой катушечный Акай, он сказал, что в Америке таких аппаратов лет двадцать как нет в продаже, а дома они есть только у отчаянных меломанов, из тех, кто считает, что лучше винила, катушечных магнитофонов и ламповых усилителей ничего быть не может. Дэйна долго восхищенно цокал языком, когда я крутил ему мои записи, признав, видимо во мне такого крутого меломана.

Когда я спросил его, зачем он через океан тащил с собой гитару, Дэйна объяснил, что они под гитару поют псалмы, и они тут же втроем с Джоном и Джейком изобразили нечто из религиозных песнопений, получилось что-то церковно-дискотечное, объяснив на мой удивленный взгляд, что таким образом они привлекают в церковь молодежь. Я попытался представить такое музицирование у нас в церквах, и не смог, слишком уж получалась экзотическая картина: полумрак храма, бабушки в платочках, со свечками, бьющие поклоны, батюшка с кадилом, а тут церковный хор наяривает "господи, помилуй" или "господу богу помолимся" под мотивчик какого-либо модного шлягера. Сюрреализм!

Вообще-то мы, в отличие от религиозных американцев, – поколение атеистов, может, молодежь еще и приобщится к церкви со временем, мы уже нет, поэтому в церковь у нас ходят в основном люди пожилого возраста, и никто туда молодежь не тянет. Конечно, до возрождения в России православия, как оно было веками до октябрьской революции, еще очень не близкий путь.

Когда у нас гостили австралийцы, мне на глаза попалась памятка, которую любезно подготовили для них организаторы из числа давно проживавших в Союзе американцев. Среди прочих советов там были и такие: "не давать чаевые официантам, не платить больше 3 рублей за такси, не держать открытыми бумажники и не пересчитывать на виду деньги" и далее в таком духе. Было впечатление, что людей готовили к встрече не иначе как с дикими племенами.

Урок пятый
---------------
Этот урок заслуживает того, чтобы быть описанным более подробно.

Осенью 1992 года я получил вызов на обучение в Великобританию по новой компьютерной системе, которую закупили у нас на работе. По условиям контракта у заказчика должны были быть сертифицированные специалисты по обслуживанию по четырем направлениям: по технике, по операционной системе, по программированию и по сетям. Как обычно, в целях экономии и ввиду невозможности найти четырех технических специалистов со знанием английского, решили эти курсы совместить. Гендиректор вызвал меня и задал один вопрос:

- Сможешь подготовиться и потом подготовить наших инженеров?

И дал сутки на раздумье. Задуматься было над чем, ведь я попадал в англоязычную среду, без переводчиков, и кроме освоения самой техники, нужно было еще преодолеть языковой барьер. Какой-то опыт общения с носителями английского у меня был, но все же... А с другой стороны, это было так заманчиво: попасть в мир, о котором столько было прочитано, испытать на себе, что такое обучение без скидок на уровень знания языка, да и посмотреть, что же это за страна, Великобритания. Когда я дал согласие, закрутилась карусель оформления загранпаспорта, виз, согласования сроков и прочих формальностей, так что месяц, отпущенный на всю эту канцелярщину, пролетел быстро, и вот я 30 октября 1992 года ступил на английскую землю в аэропорту Хитроу. Пройдя паспортный контроль, я вышел из здания аэропорта на стоянку такси и тут впервые ощутил, что никому я здесь не нужен, никто не пытается ничего мне предлагать, как это бывало в Москве или у нас в Минводах, когда тебя таксисты чуть ли не хватают за руки: "куда ехать, дорогой?". Здесь скромно стоял человек с табличкой, на которой я разглядел свою фамилию, и мы вскоре двинулись в путь. Надо сказать, что благодаря аэрофлоту наш рейс задержался часа на два, и этот ожидавший меня таксист стоически перенес все это время ожидания и был рад, что я наконец появился. Была и еще одна проблемка, неведомая жителям Британии: у меня не было с собой наличных денег, всю валюту – командировочные, суточные я должен был получить в конторе Томаса Кука. Эта нелепая ситуация возникла из-за того, что в Москве тогда был страшный дефицит свободно конвертируемой валюты, в очереди стояли по несколько суток, чтобы купить или получить доллары. Так вот и пришлось мне побыть абсолютным бессребреником до момента встречи с клерками конторы Томаса Кука. О том, что служащие английских банков большие педанты я и раньше был наслышан, но тут я убедился в этом на практике. Когда я нашел нужное мне окошко и спросил насчет причитавшихся мне сумм, девица в униформе банковского служащего, расспросив, из какой организации деньги и попросив мой паспорт, надолго ушла куда-то в недра конторы, заставив меня изрядно понервничать. Потом она явилась и сказала, что в моем паспорте нет моей личной подписи. Оказалось, что второпях, оформляя паспорт по срочному тарифу, мне забыли предложить поставить свою подпись под фотографией. Вот так! Проходил один паспортный контроль в Москве, где строгий пограничник так вглядывался в меня, будто хотел навсегда запомнить, второй паспортный контроль – в Хитроу, с таким же проницательным взглядом английского пограничника, и на тебе! Нет подписи. И только банковский служащий обратил на это внимание. У меня аж дух захватило: как же так, и что теперь делать? Перед глазами замаячил арест, объяснение в полицейском участке, а главное – нет денег, вообще! Я посмотрел на мою собеседницу и жалко спросил:

- А что же мне делать?

Ответ ее восхитил меня простотой решения вопроса:

- Вот ручка, распишитесь вот тут под вашей фотографией.

И далее мне вручили чековую книжку, какую-то часть наличными, и отпустили с богом. Инцидент был исчерпан.

Таксист повез меня по заранее оговоренному адресу моей английской "ленд-леди", т.е. хозяйки, у которой я должен был проводить уик-энды, а с понедельника по пятницу я был в учебном центре на полном пансионе. По дороге мы поговорили с шофером о том, о сем. Он говорил с небольшим акцентом, так что понимать его было трудновато, но он похвалил мой английский. Позднее я обратил внимание, что англичане очень большое внимание уделяют произношению, ну прямо как в "Пигмалионе" Бернарда Шоу, считая хорошее произношение признаком образованности и культуры. Было очень непривычно ехать по левой стороне, все время казалось, что это неправильно, что вот-вот мы в кого-нибудь врежемся. Приехали к дому, на пороге стояла женщина пожилого возраста в желтой кофточке, немного похожая на Маргарет Тетчер. Это была миссис Уайтсайд, моя хозяйка.

Зайдя в дом, я снял у порога туфли, как это принято у нас, чем весьма озадачил хозяйку. Она потом мне рассказывала, что подумала, что это такой религиозный ритуал, наподобие того, как мусульмане снимают обувь, входя в мечеть. Во всяком случае, когда я стал выходить из дома на следующее утро, я заметил, что туфли мои не сдвинуты ни на миллиметр, несмотря на то, что на полу были видны следы влажной уборки. Сама же хозяйка не снимала туфель вовсе, в дальнейшем я не видел ее ни разу разутой или в домашних тапочках.

Леди была очень рада мне - она прождала меня целый день. Поставила чай, я взял кое-что из своей еды и поужинал. Потом мы долго разговаривали, я рассказывал о себе, о своей семье, она мне показывала фотографии. У нее внучка - 10 месяцев, я сказал, что у меня младшая дочь - 7 месяцев, и мы нашли много общих тем для разговора. У леди была собака, я тут же ее похвалил, и даже дал ей кусочек мяса, предварительно спросив об этом хозяйку и получив ее разрешение. Когда поинтересовался, какого пола собачка, леди неопределенно взмахнула рукой, как бы затрудняясь ответить. Позднее я узнал, что собака кастрирована. По всему было видно, что собака занимает в доме привилегированное положение, в ее распоряжении был большой диван, два кресла, только изредка занимаемые хозяйкой, и вообще все пространство дома.

Как и было оговорено заранее в телексе из компании Ай-Си-Эл, организатора обучения, платить за квартиру полагалось 25 фунтов за ночь + завтрак. Это соответствовало английскому стандарту "ночлег плюс завтрак", принятому во всех отелях Британии. Итого с пятницы по понедельник 75 фунтов. Если нужен обед - еще 3 фунта. Но я сказал, что пока у меня продукты есть, и я обедать не буду, а потом уже видно будет. Дело в том, что отправляясь в командировку, я набрал с собой несколько банок тушенки, так как читал, что так делают почти все советские командированные и не из-за того, что не могли бы питаться в местных заведениях, а из экономии. Договорились, что жить я буду у леди по выходным, а во время занятий в учебном центре, в гостинице.

Еще одно мое маленькое открытие Британии состояло в том, что я воочию увидел и даже внимательно рассмотрел, и даже немного пожил внутри чуда по имени "английский дом". При книжном знакомстве с английским бытом и традициями я уже знал выражение "мой дом – моя крепость", поэтому было любопытно познакомиться с этой крепостью поближе. Та крепость, что была моим жилищем на уик-энды, состояла из гостиной, кухни, крытой веранды, коридоров и прихожей – на первом этаже, и трех спален с ванной и санузлом – на втором. По совести сказать, крепость оказалась весьма хлипкой, она ощутимо подрагивала, когда я поднимался по деревянной лестнице, а стены были толщиной всего в один кирпич, а перегородки так вообще в полкирпича. При мягком климате, когда температура ниже нуля вызывает чуть ли не коллапс всей городской жизни, такие стены вполне терпимы, но вот привычка отключать на ночь отопление в спальне, а то и вовсе не отапливать ее – это стресс! У нас в России зимние морозы всегда компенсировались теплыми лежанками на русской печи и полатями, а тут вроде и морозов нет, а в комнатах зябко, в спальне так вообще холодно и неуютно.

Наверх вела лестница из 14 ступенек, потолки оказались невысокими, около 2,50. Отопление было устроено автономно, от колонки в кухне, в которой были два контура – для отопления и для подогрева воды на кухне и в ванной. Размеры колонки меня поразили, она просто висела на стене, работала от газа и имела электрический мотор для циркуляции воды. Мойка для посуды состояла из двух частей, краны холодной и горячей воды, со смесителем (!). В ванной тоже имелся смеситель и душ (!). Правда, раковина все же была с пробкой и двумя кранами.

Обратил внимание на то, что чай англичане пьют очень крепкий, совсем не разбавляя заварку кипятком, и как правило, с молоком. Я попросил налить мне чай без молока, чем немного шокировал леди "Лу", как она просила себя величать.

Посетив туалет на втором этаже, рядом с моей комнатой, я был весьма озадачен устройством ватерклозета. Попытка нажать на рычаг привела к тому, что пролилась тоненькая струйка воды и все! "Ну вот – подумал я – выключили воду!" Потом решил разобраться в устройстве бачка, сняв его крышку. Вода в бачке была, оказывается, нужно было несколько раз повернуть рычаг, он действовал как ручной насос, и я с радостью смыл унитаз, освоив очередной мудреный английский дивайс.

Другой парадоксальной вещью в английском стиле оказались напольные весы в ванной. Когда я стал на них, я с удивлением обнаружил, что мой вес равен 11 и 3/14 стоуна. Сколько это в килограммах оставалось только догадываться. Это удалось выяснить уже позднее, когда я оказался на железнодорожной станции в Виндзоре, и там стояли весы для взвешивания багажа, шкала которых имела размерность и в стоунах и в килограммах. Англичане на редкость хорошо умеют обращаться с простыми дробями. Для них сложить 2/3 и 3/4 не составляет никакого труда, а вот с десятичными дробями дело не в пример сложнее.

Поскольку была пятница, следующие два дня до понедельника я был предоставлен сам себе, поселившись в небольшой комнатке на втором этаже особнячка.

Мы немного еще поговорили с леди, и я отправился спать, было 0 часов по местному (3 часа от Москвы, 5 часов от Актау). Кровать была заправлена "в конверт", так что влезаешь внутрь, как в спальный мешок. Одеяло теплое. В комнате было прохладно, но под одеялом спать поначалу было тепло, даже отчасти жарко. Под утро стало намного холоднее. Секрет открылся в том, что хозяйка на ночь отключила отопление, дескать, нечего переводить тепло, когда можно хорошо укрыться.

Утром я проснулся, уже выспавшись, а еще было только восемь утра. Повалялся еще с час и встал. Было 9 утра. Побрился, всунув вилку в розетку, пользуясь карандашом. Устройство английских розеток отличается от наших и европейских. Вилка напоминает по форме кошачью лапку с тремя прямоугольными штырями, один – длинный – заземление. Этот штырь вставляется в розетку первым, раздвигая щитки в гнездах для двух других токоведущих штырьков. Поэтому, чтобы вставить нашу вилку в такую розетку, надо чем-то раздвинуть эти щитки. Можно использовать заостренный карандаш. Ножки нашей вилки по размерам соответствуют английским, только круглые, но в общем подходят. (Потом в ванной я нашел специальную "европейскую" розетку для бритвы). Пошел в ванну и принял душ. Леди уже хлопотала внизу и вскоре сделала мне завтрак. На первое хлопья с молоком, потом бекон с яйцом, два тоста, мармелад и хлеб с маслом и чай. Я хорошо поел и затем оделся и отправился в пешее путешествие. Расспросив, в какую сторону "Бомонд", центр обучения компании Ай-Си-Эл, я пошел туда, хотелось отрепетировать предстоявшее мне в понедельник путешествие в центр обучения, тем более, что уже знал из телекса, что расстояние от дома примерно равно 1 миле. Взял с собой фотоаппарат, леди меня щелкнула на фоне ее дома. Сетовала на то, что я не стал у парадного входа, где у нее лужайка с цветочками. Я шел вдоль дороги, там узенький тротуарчик, видно было, что никто пешком не ходит. В одном месте лишь я встретил пешехода с собакой, да еще 2-3 бегуна попались. Встречались велосипедисты, но не так много. В основном все пользовались автомобилями, которых было множество и которыми владели все или почти все.

Я шел по городку, жадно впитывая впечатления от неведомой мне жизни. Чистые, будто умытые улочки, знаменитые английские газоны, которые по слухам надо подстригать в течение двухсот лет, чтобы они приобрели нужный вид, обилие небольших магазинчиков, лавочек, кафешек, закусочных, опять же знаменитые английские "пабы" – пивные, где можно вполне сносно пообедать, а не только выпить пива.

Много домов было выставлено на продажу, но цены не указаны. Просто висели объявления о продаже. Каждый дом был как-то по-особому украшен, и не было двух одинаковых. В магазинах изобилие продуктов, главное, никаких очередей. Люди довольны и улыбчивы. Раза два у меня спрашивали дорогу. Сначала молодой человек спросил что-то, я не совсем понял, я сказал, что не знаю, потом пожилая женщина остановила авто, вышла и начала у меня спрашивать дорогу, объясняя что-то по карте. Я извинился и сказал, что не знаю, как ей проехать, и что я очень сожалею, что не могу ей помочь.

Одно из ярких впечатлений от первого знакомства с английскими порядками – это левостороннее движение. Когда просто переходишь одиночную улицу или дорогу, и то приходится вертеть головой, хотя транспорт все равно приходит с неожиданной стороны, а уж на перекрестках, да еще с круговым движением – это вообще ступор! Приходится полагаться только на свои быстрые ноги и аккуратность английских водителей. Недаром в Лондоне на всех пешеходных переходах прямо на асфальте "навечно" нанесены надписи: "посмотри налево", "посмотри направо", чтобы облегчить жизнь этим непонятливым иностранцам.

Погода стояла целый день солнечная и теплая, ветра не было, солнце, зелень. Недалеко от городка Оулд Виндзор находится аэропорт Хитроу, самолеты взлетают ежеминутно, иногда с интервалом в полминуты и меньше. От этого стоит шум, в одном месте даже видел табличку с телефоном, по которому собирали информацию о шуме самолетов, чтобы подать петицию властям. Дома преобладали двухэтажные, особняки, с гаражами и маленькими участочками. На реке часть берега с песочными дорожками была объявлена частной зоной, и туда вход был закрыт. Там же заметил плакат о запрете на ловлю рыбы. Хотя в другом месте я видел рыбака, пожилого мужчину, который с азартом сидел с удочками и ловил рыбу на берегу небольшой грязновато-мутной речки. Если бы мне сказали, что и есть знаменитая Темза, я бы не поверил. Меня поразило его оснащение: целый чемодан снастей, на них можно ловить от пескаря до акулы, так мне показалось.

На улицах почти не было детей, я видел только двоих или троих. Велосипеды были очень похожи на наши. Некоторые имели толстые шины. Есть и очень старые, и новейшие, многоскоростные, на любой вкус. Автомобили - самые разные, преобладали малогабаритные, такие как Форды или Тойоты, но видел я и два шикарных белых Роллс-Ройса, они не едут, а плывут, мягко и величественно. Дороги ровные, покрытие из камушков с гудроном, только хорошо укатанное. Местная дорога была довольно узкой, народ весь на машинах, пешеходов не было. Я был одинокой фигурой и видимо вызывал интерес и удивление своим видом.

Ходил я вдоль улиц с витринами долго. Впитывал впечатления, но выразить их трудно. Чувствуешь себя свободно. Никому нет до тебя дела, люди идут, смеются, в большинстве, пьяных и даже выпивших - нет, хотя полно ресторанов, баров и пивных. В центре Виндзора полно туристов и пешеходов. Небольшой городок, а так насыщен магазинами, кафе, ресторанами, барами, что голова идет кругом. В ресторанах и кафе на входе черные доски, на которых мелом написано меню. Между тем начало темнеть - здесь темнеет рано, около шести вечера, и я решил пробираться домой, памятуя о том, что через парк нельзя ехать на лошади, велосипеде, машине, гулять собак и ходить в темное время суток. Пока шел обратно через парк, раза два ко мне подходил большой пес. Я пытался пошутить с ним, но хозяин сердито его отгонял от меня. Стемнело, было хорошо видно, как взлетают самолеты из Хитроу. Я посчитал, каждые 1,5-2 минуты, один за одним. И тяжелые Боинги, и легкие белоснежные Конкорды - очень красивое зрелище, когда белая стрела пронзает тучи на фоне голубого неба, и еще бог весть какие марки самолетов, есть даже винтовые, вроде наших Ан-24, и ничего, летают.

Так я и дошел домой, как на автопилоте, потому что уже действительно устали ноги. Зашел, а у леди гости: ее сын с женой, дочь и два пожилых господина. Все оживленно беседуют и смеются. Я поздоровался, и был представлен гостям. Меня спросили, откуда я, я показал место на карте, все были удивлены, но тут вошла еще одна женщина, отвлекла на себя внимание, и я, выпив чаю с бисквитом и съев два сэндвича с мясом, отправился наверх, по-английски, не прощаясь с гостями. Они долго еще смеялись и болтали. Говорят быстро, диалект не Лондонский, трудно понимать, о чем идет речь, и часто смеются, что кажется иногда невежливым. Леди потом поднималась ко мне после их ухода, извинялась, что они шумели, на что я ответил, чтобы она не беспокоилась, что все было ОК. Мне была принесена еще чашка чая, с тем я и остался, разбирая бумаги и готовя себя к занятиям, которые предстояли мне на следующий день. Провозившись так часов до десяти, я спустился пожелать леди доброй ночи и сговориться о том, что я оставлю кое-что из вещей и продуктов в холодильнике. Сошлись на том, что до пятницы я буду в "Бомонде", в учебном центре, вместе с завтраками, обедами и ужинами, а с пятницы до понедельника снова у леди, в том же месте, как она обещала, оставив мне ключ от дома на случай, если она куда-либо уйдет. Еще я выставил часы на ее видео, а то компания уже обсуждала, не купить ли новый видео. Леди осталась довольна. Вообще трудно понять, что же ей действительно нравится, а что нет, все время улыбается, ни разу не видел ее грустной или задумчивой, только когда читает газеты - сосредоточивается и только-то.

Заснул быстро, т.к. находился за день и здорово устал. Но утром опять проснулся задолго до сигнала будильника - сдвиг по времени - и пролежал с час с открытыми глазами, мысленно планируя свой день. На улице был дождь, небольшой ветер, в общем, неприятная погода. Я принял душ, леди опять притащила мне наверх чай, я его спустил вниз и сел завтракать. На этот раз она подавала блюда согласно моей привычке: прежде яичницу с беконом, потом овсяную кашу, тосты и чай. В кашу я налил молока, чтобы не была такая горячая, положил меду для пробы, вышло неплохо, чай пил, смешивая принесенный сверху холодный и свежий - от леди с кухни. Она все порывалась унести холодный чай, а я ее останавливал несколько раз. Вообще, остывает здесь все быстро. Окончив завтрак и еще раз похвалив леди и английскую привычку хорошо есть с утра (мало ли как будешь обедать и когда еще?), я оделся и вышел из дома. Открыл зонтик и зашагал в Бомонд, навстречу учебе.

Я шел вдоль дороги, и опять был единственным пешеходом. Шел дождик, но на дороге не было луж, вода стекала на обочины и куда-то девалась потом. Машины шли рядом в полуметре от меня, но брызг не было. Не было и запаха от бензина, это меня сильно удивило, потому что машин была масса, почти беспрерывный поток. По моим представлениям при таком потоке нечем было бы дышать, а тут ничего.

Зарегистрировался в Рисепшн, получил карточку-пропуск на прищепке, красную обеденную карту для представления в ресторане и форму для гостиницы, которая тут же в соседнем здании. Мне сказали, что у меня еще масса времени до занятий, и что я могу пока пройти устроиться в гостиницу. Я так и сделал, по дороге спросив, как туда пройти у официанта, который нес гору посуды по коридору. Он довел меня до дверей, далее я вышел во двор и через улицу прошел в Reception гостиницы. По двору ходили туда-сюда студенты, но никто не был одет в верхнюю одежду, все были в пиджаках, вообще все тут одеваются легко, а при случае - вообще не одеваются, хотя я несколько раз слышал глубокий грудной кашель, видимо все же простуживаются. В гостинице мне быстро определили номер 70 и дали схему с указанием, как туда пройти. В номере стоял стол, четыре стула, доска, валялись карандаши и бумага, но совсем не было кровати (?!). Интересно, подумал я, где же мне спать? Замок в двери открывается по кодовой пластинке, которую дали с собой. Номер состоит из одной комнаты, есть ванна, туалет, столик, две тумбочки, кровать, телевизор, телефон, кипятильник и набор пакетиков - чай, кофе, сахар, бисквит. Окно с тройной рамой и уплотнением. Батареи - с регуляторами температуры. Я все это разглядеть не успел, т.к. спешил на занятия. Лишь пришел в Reception и сказал, что у меня нет кровати, и не предполагают ли они, что я буду спать на полу. Меня заверили, что все будет ОК, либо мне дадут другой номер, либо поставят кровать. С тем я и отправился на занятия. Прошелся туда-сюда мимо аудитории 131 - там должно было начаться занятие, и вошел внутрь. Всего стояло около 15 столов, я выбрал передний справа, написал на табличке свои инициалы и место работы. Затем пришла училка, всех опросила, кто откуда, и какие ставит цели перед собой, это же мы написали в анкетах, и потом началось занятие. У училки весьма сильный акцент, она часто вместо "t" на конце слов говорит "sh", так что воспринимать нелегко, нужна адаптация. В полпервого отпустили на ланч. Я пошел в ресторан, взял поднос и стал выбирать себе еду. Такое изобилие разных блюд я видел впервые. Можно выбирать все, что хочешь и сколько хочешь, лишь бы ты все это съел. Занятия после обеда пошли с трудом, хотелось спать, все-таки я немного переел с непривычки и от жадности. Училка задавала вопросы, я несколько раз с места отвечал, она заметила это. После занятий я пошел в гостиницу, узнать насчет кровати. Номер мой я не узнал - все стояло по-другому, но кровать была.

Зайдя как-то в книжный магазин, я был удивлен царившей там спокойной обстановкой: люди неторопливо ходили вдоль прилавков, разговоры вполголоса, откуда-то из динамиков с потолка поток не громкой мелодичной музыки, создающей лирическое настроение и дополняющей мягкими звуками эту картину неспешной провинциальной жизни. Никто никуда не бежит, нет той сумасшедшей гонки, которая характерна для Москвы и других больших городов. Да и дефицитов никаких не наблюдается, так что и бежать вроде бы не за чем. В то время, при пустых прилавках в нашей матушке России и при многолетней привычке к дефицитам, изобилие английских магазинов было просто шокирующим. Сейчас-то мы попривыкли к богатому ассортименту и отсутствию очередей, а тогда, в 92-м, заходя в магазин в маленьком городке в пригороде Лондона, я старался себя убеждать: "это не магазин, это музей, здесь просто смотрят, не покупают". Музеем, однако, это заведение могло считаться и по другой причине: когда я переводил здешние, хоть и не дешевые по английским меркам цены в наши деревянные, у меня волосы вставали дыбом. На мои скудные командировочные я мог бы что-то себе позволить, но когда выяснялось, что чашка чая в переводе на рубли стоила бы мне дневного заработка, это был шок. Работать целый день за чашку чая? Даже не за чашку риса, как в Китае на неквалифицированных работах. Нет, это не магазин, это точно музей.

Англичане зримо дистанцируют себя от иностранцев, даже европейцев, считая их потенциальными если не врагами, то соперниками. Видимо, это отголоски островного мышления и соперничества за колонии. Даже завтрак в любой гостинице делится на два вида: "английский" и "континентальный". Причем последний отличается весьма скудным набором продуктов: нарезка холодной индейки, ветчина, сыр, фрукты, соки и кофе. В то время как в английском завтраке, наверное, по всей Британии, вам обязательно предложат яичницу с беконом, яичницу-болтунью, жареные кровяные колбаски, жареные сосиски, а то и бифштекс, горячую овсяную кашу "порридж" с различными прибавками, тосты с мармеладом и чай с молоком. Англичане следуют мудрой привычке с утра плотно поесть – ведь еще неизвестно, как там сложится с обедом, и в этом смысле подсмеиваются над французами: вот-де француз выпьет чашку кофе с малюсеньким бутербродом и уже через часа два у него живот сводит голодными спазмами, поэтому он злой и неразговорчивый. А англичанин, сытый и довольный, легко доживает до ланча. К французам у англичан стойкая неприязнь, впрочем, потомки галлов платят им той же монетой. Рассказывают, что в Париже не рекомендуется пытаться заговорить по-английски с прохожими, лучше уж на великом и могучем, к России и русским там куда больше уважения.

Учебный центр в чудном местечке под названием "Бомонд" размещался в старинном замке. Говорили, что здесь чуть ли не с 15 века располагался то ли лицей, то ли колледж, и насколько старомодным здание было снаружи, настолько современным оказалось изнутри, напичканное компьютерами, факсами, ксероксами, системами спутниковой связи и другой электронной техникой. А вот фрамуги окон как открывали несколько веков назад при помощи диковинных механизмов с веревочными тягами, так и продолжают открывать, точнее, раздвигать и сдвигать. И все эти огромные залы, высокие лестницы и темные коридоры, где в закутках наверняка притаились привидения, прекрасно сочетались с современнейшей мебелью и оргтехникой. Удивило большое количество противопожарной техники: огнетушители попадались на каждом углу. Видимо, пожаров здесь боялись всерьез.

Рядом с этим замком была выстроена гостиница для приезжих студентов, в стиле "под старину", но вполне уютная и современная. Там я и проводил пять из семи дней недели, не испытывая необходимости даже выходить за территорию учебного центра: все здесь было на месте. В ресторане, где три раза в день я принимал пищу, был "шведский стол", так что проблем с выбором блюд и их порциями не возникало. Первые дни я даже немного страдал не то, чтобы от обжорства, а из-за непривычной структуры питания: здесь было много овощей и мало мучных блюд, к которым нас приучила жизнь в Казахстане, и почти не было хлеба, а черного не было вообще! Я часто вспоминал виденный как-то по телевизору сюжет о разведчике, который, живя в Англии, скучал по черному хлебу. Приходили на ум также строки Пушкина из его "Путешествия в Арзурум", когда он писал: "Дорого бы я дал за кусок русского черного хлеба, который был им [туркам] так противен". Тот хлеб, что я принял за черный, был тем же пшеничным, просто чем-то подкрашенным, да еще с разрыхлителями. И иначе чем поджаренным в тостере его не едят, да и то только по утрам. В остальном кухня была безупречной, даже прихотливой, и при не очень богатом ассортименте, характерном для английской кулинарии вообще, была основательной и качественной. Яйца, жареные с беконом на завтрак, имели отменный вкус и темно-желтый желток, как наши домашние, говядина в бифштексе и ростбифе отличалась нежной консистенцией, даже не было понятно, что это говядина. Из птицы преобладала индейка, также нежная и вкусная. Поначалу, правда, еда мне казалась пресной, как будто "пластиковой", но потом я понял, что англичане почти не солят блюда, предоставляя это делать самим едокам, по своему вкусу.

Учебные занятия проводили преподаватели из Ирландии. Оказалось, что в Ирландии самое большое число людей с высшим образованием на тысячу человек населения, да и в компьютерах ирландцы преуспели, поэтому многие из специалистов ехали в соседнюю Англию на заработки. В Англии же в 92-м был "бум" компьютеризации: даже по телевизору регулярно крутили курс для домохозяек под названием "Троянская мышь". Первая наша "училка" мисс Трейс, как я уже говорил, имела довольно сильный ирландский акцент. Поэтому первые лекции давались мне с трудом. Выручало наличие конспекта, заранее напечатанного и розданного всем учащимся. Потом я уже привык и затруднений не испытывал. Забавно было, что курс программирования, почти чистую теорию, нам читал огромного роста ирландец Михол, а сетевое оборудование, где преобладали практические занятия, вела невысокая хрупкая мисс Лиз, отважно орудовавшая толстыми кабелями и разъемами.

Состав групп менялся от курса к курсу, обучение было платным, и часто студенты сами его оплачивали, либо это делала фирма, где они работали, с обязательством последующей отработки в течение оговоренного срока. В первом составе группы, где учился я, все были англичанами, один я иностранец. Это поначалу вызывало повышенное внимание со стороны мисс Трейс, но после двух-трех правильно решенных примеров я завоевал право получать знания наравне с моими английскими коллегами. Удивило почти полное отсутствие у студентов желания выделиться и как-то продемонстрировать свои знания. На вопрос, заданный преподавателем всей аудитории, наши английские друзья не спешили отвечать, скромно сидя, потупив глазки, и уж потом, когда вопрос переадресовывался кому-то из студентов лично, тот вставал и отвечал на него. Что это? Избыток воспитанности или недостаток сообразительности? Чудно.

В третьем по счету курсе в составе группы нарисовались два чеха, и я на переменке подошел к ним и попытался вступить в контакт. Они охотно рассказывали о себе, когда мы говорили по-английски, но потом, узнав, что я из России, как-то замкнулись. Я спросил, знают ли они русский язык, на что последовал ответ, что да, знают, изучали в школе, но говорить на нем не будут и не хотят. Что это, отголоски пражских событий 68-го года? Вот так политика невольно вмешалась в наши попытки диалога.

Вообще, когда я в разговорах не упоминал о том, что я из России, мы могли затрагивать разные темы, чаще всего связанные с учебным процессом, ну еще поговорить о погоде, о чем англичане могут говорить бесконечно, об играх местной футбольной команды и других важных событиях. А стоило мне упомянуть, что я из России, тут же разговор переходил на политические и философские темы, в глазах появлялся интерес и сожаление. Конечно, в отличие от американцев, они знали, где находится Россия, некоторые даже бывали на экскурсиях в Москве и Санкт-Петербурге, но в целом, на бытовом уровне, информации не было никакой. Железный занавес хоть и приподнялся, но не слишком высоко. В телепередачах могли за неделю что-то показать вскользь, а так – тишина. Однажды я посмотрел подборку материалов о России минут на десять, но и она была приурочена к визиту в Англию Бориса Ельцина. Живя в благополучной сытой Англии, не очень интересно смотреть, как на московских улицах ходят оборванные попрошайки и сидят, развернув лотки, продавцы чего угодно, чаще домашнего скарба – характерная картина осени 92-го года, когда отпустили цены, и люди враз обнищали.

На уик-эндах я любил бродить пешком по окрестностям городка, где я жил. Часто я был единственным пешеходом в округе, потому что все ездили на автомобилях, а общественный транспорт практически отсутствовал. Иногда проезжали двухэтажные экскурсионные автобусы с открытым верхом, да еще такси, стоимость проезда в которых была для меня заоблачной. Места же здесь были замечательные. Неподалеку располагался городок Виндзор с королевским замком и настоящей королевской охраной, смешно перетаптывавшейся при смене караула. Я думаю, что дело здесь в том, что в основе своих вооруженных сил Британия имела флот, а не армию, и строевая подготовка не была столь вышколенной и великолепно отрепетированной, как в армии Германии, например, или во впитавшей во времена Петра и Екатерины немецкий дух русской армии, а впоследствии и советской – российской. В другом месте наблюдал подразделение опять же охраны, сплошь из пакистанцев, которые имели какой-то опереточно-колониальный вид, хотя и считаются очень свирепыми воинами. Здесь много старинных замков, памятник королеве Виктории, королевский музей и даже вокзал с поездами, которые ходят до Лондона.

Если пойти в другую сторону, то через час с небольшим попадаешь в городок Слау, с его великолепными магазинами, в которых можно бродить целый день. Когда заходишь, прислуга порывается к тебе с вопросом: "чего изволите?", и после твоего: "я просто смотрю", магазин превращается в бесплатный музей. Как-то возле кинотеатра ко мне подошел местный бродяга и нагло попросил двадцать пенсов. Сумма не бог весть какая, но меня возмутила его наглость: почему это он из всей толпы выбрал именно меня, как будто угадав подобного себе. Денег я ему не дал, но для себя отметил, что я и впрямь бродяга среди всего этого великолепия роскошных магазинов и кафе.

Так вот я и чередовал воскресные походы, выбирая каждый раз новое направление. Пешие путешествия позволяют воспринимать жизнь в естественном ее течении; не торопясь переваривать впечатления от увиденного, раздумывать, выбирать в памяти нечто, уже знакомое по каким-то признакам; это не то, что автомобильная поездка, и уж совсем не то, что полет на самолете. В одну из пятниц, 20 ноября, возвращаясь из своего "Бомонда" я решил посетить Виндзор. По дороге заметил дым над замком и потом огонь. Оказывается, в замке возник пожар. Пока я шел, по дороге меня обогнало несколько спасательных машин и даже два бронетранспортера с солдатами. Все ехали к замку. Были и телевизионщики и фоторепортеры. Многие фотографировали пожар. Позже по ТВ передали, что ущерб нанесен в несколько миллионов фунтов, т.к. много пострадало произведений искусства и антиквариата. Показали даже королеву Елизавету, помогавшую выносить огромный свернутый в трубу ковер. При детальном подсчете ущерб был оценен в 55 миллионов фунтов, и на дебатах в Парламенте кто-то предложил, чтобы каждый англичанин внес по одному фунту, чтобы покрыть убытки. Это предложение "скинуться всем миром" не прошло, возобладало мнение, что "замок королевский, пусть королева за все и платит". Таковы гримасы демократической монархии.

Как-то в Виндзоре наблюдал такую картинку. Мужчина на скамейке в центре моста громко приставал к шумной компании молодых парней: не американцы ли они? Пожалуй, это был единственный случай, когда я услышал громкую речь. А так, вполголоса себе: извините, спасибо, пожалуйста, через слово. Очень мягкий выговор, мужчины говорят как бы женскими голосами, с придыханием. Такое впечатление, что громко говорить они не умеют.

Английский язык стал почти привычным окружением, я узнал множество новых слов, в основном из бытовой лексики, которых в словарях не сыщешь. ТВ и радио привычно оповещали о событиях в Соединенном королевстве, иногда что-то передавали из мировых новостей, но это в основном по CNN. Да еще как-то удалось поймать по приемнику коротковолновую радиостанцию "Океан" на русском языке для моряков дальнего плавания. Русский язык звучал как музыка, пробуждая бурю эмоций.

Мало-помалу подходило к концу мое обучение. Я уже накопил целую сумку пособий и описаний, выданных мне в учебном центре, полагая, что все это мне пригодится потом, когда я стану из студента преподавателем.

И вот настал день отлета. Я без проблем добрался в Хитроу, на регистрации, в ответ на вопрос, не нужен ли мне русскоговорящий помощник из персонала, гордо ответил: "спасибо, нет" и вскоре присоединился к группе пассажиров, вылетающих в Москву, внимательно вслушиваясь в мелодику родной речи.

По прилету в Шереметьево-2 я, получив багаж, двинул на остановку автобуса, игнорируя назойливые домогательства таксистов, и поймал себя на мысли, что не знаю, как спросить у шофера о времени отправления: то ли по-английски, то ли по-русски. От волнения я стал заикаться, произнеся что-то вроде: "Ак-ак", на что шофер мне ответил: "Что ак-ак? Садись, сейчас отъезжаем!". Когда я ехал в метро, я всматривался в людей, отмечая родные славянские черты, округлые лица и курносые носы. У англичан лица какие-то вытянутые, как будто лошадиные; шутят, что это, видимо, следствие чрезмерного употребления овсянки. Итак, я вернулся домой.

Урок шестой
----------------
Английские лица, меж тем не ушли навсегда, и спустя два года, в конце октября 94-го почти день в день я вновь ступил на землю Британии. К этому времени я уже работал в нефтяной конторе, и у нас был контракт на поставки оборудования, согласно которому нужна была стажировка в Англии. Первоначально предполагалось, что группа из трех человек во главе с главным инженером посетит фирму "Энтек" – разработчика оборудования на западе Англии и нефтеперерабатывающий завод под Лондоном, где ознакомится с разработками и их применением. В группу также входил главный механик и, в качестве компьютерщика и переводчика - я. Пока оформлялись документы, наш главный инженер укатил в Америку по приглашению другой фирмы, и осталось нас двое. Программу менять не стали, так что мы и поехали вдвоем с Олегом, специалистом по машинам и механизмам.

Погода при подлете к аэропорту Хитроу была ясной, были хорошо видны здания центра и окрестностей Лондона. Заметили два интересных моста через Темзу. Сели быстро. Вышли из самолета и окунулись в новые впечатления. Было интересно наблюдать за Олегом, как он стремился не разевать широко рот и поминутно пытался найти нечто, не очень хорошее, чтобы сказать, что не все так уж здесь хорошо. Проходя паспортный контроль, мы подверглись допросу о цели приезда, но, похоже, что таможенный офицер сам подсказывал нам ответы на вопросы. Вскоре он щелкнул визы в паспорта, и мы, пройдя бесконечно длинные коридоры, в конце увидели надпись "Энтек" и встретились с нашим партнером и гидом Роджером.

Роджер повез нас в город, мы проделали весьма длинный путь и оказались в Ричмонде, там были для нас заказаны места в гостинице "Ричмонд Хиллз". Поднявшись в номера, мы с Олегом решили сходить друг к другу в гости и оставили ключи внутри. Пришлось топать вниз по крутой лестнице ("осторожно, злые ступеньки" - так было написано по поводу подобной лестницы в Москве) в Рисепшн. Там мне выдали дубликат ключей, и мы смогли отвориться. Номер так себе, обычный, под самой крышей, но, тем не менее, уютный. До ужина было далеко, и мы занялись каждый своими бытовыми проблемами. Затем спустились к Роджеру и отправились вниз в город. Погода была теплой, и можно было идти просто в пиджаке. Прогулялись вдоль набережной Темзы, затем поднялись вверх.

Ужинали в маленьком ресторанчике. Роджер угостил нас бифштексом, жаренным на углях, довольно вкусно, с разными приправами и соусами. Чем-то напоминает наш шашлык. Спать легли рано, сказывалась усталость после полета. Утром провели часа три в обсуждении общих идей диагностики оборудования. Затем отправились в турне по Лондону. Обедали в Мак-Дональдсе, а ужинали в ресторане, в отеле.

Утром встали в 7-00, т.к. Олег должен был позвонить по телефону в Москву. После нескольких неудачных попыток мы решили позавтракать, а уж потом еще раз связаться с Москвой. Завтракали в ресторане гостиницы, ассортимент тот же, что обычно. После завтрака поехали в офис фирмы, дорога через городок Оулд Виндзор, где я два года назад жил у миссис Уайтсайд. Я попросил Роджера заехать туда, чтобы повидаться с леди. Так оно и вышло. Времени у меня это заняло немного, я в двух словах рассказал ей о себе. Спрашивала, получил ли я ее письмо с 5 фунтами, я сказал, что, да, получил и соврал, что обратное письмо мое, наверное, не дошло из-за проблем с почтой. Стыдно было сказать насчет того, что я его не писал. Перед этим мы заезжали в Датчет и в Виндзор, так что смогли посмотреть знакомые мне места. Договорились с леди, что поживем у нее на уик-энде, чтобы сэкономить на гостинице.

После этого взяли курс на город Бат – курортный городок к западу от Лондона, километрах в 150. Погода там была солнечной, хотя в Виндзоре шел дождь, и было пасмурно. Городок мне понравился. Роджер сказал, что это его любимый город. После Бата мы поехали в маленький городок, даже деревню, Шептон-маллет, где собственно находится фирма Энтек. Зашли на обед в старый английский паб, с камином и деревянными скамейками. Заказали настоящий английский кидни пай (пирог с почками), то, что я не попробовал в мой первый приезд. Понравилось, но блюдо весьма своеобразно, напоминает пирог с субпродуктами. Интересно, что начинку из него выедают ложками, сняв предварительно "крышку" из теста. Само же тесто в ход не идет, оно служит своеобразной оболочкой для полужидкой начинки. Чем-то это блюдо напоминает почки по-русски с подливкой, только запеченное в тесте. После обеда поехали в офис Энтек. Это очень небольшая фирма, мы сразу прошли на второй этаж и приступили к делу. Интересно было то, что работнии фирмы, человек 10, не обратили на нас никакого внимания, занятые работой, у нас бы все сбежались поглазеть на чужеземцев. Полдня пролетело быстро, так что, когда мы сделали очередной перерыв, оказалось, что уже рабочий день окончен, и мы пошли в гостиницу. Для нас сняли два номера в частной гостинице здесь же в городке. Когда мы собрались на ужин, позвонил Роджер и сказал, чтобы мы ужинали без него, т.к. он задержится дома. Я подумал, что он, наверное, давно не был дома и скучает по семье.

Ужинали мы вдвоем с Олегом, порадовались тишине и уюту ресторанчика. Сам хозяин выходил к нам подавать блюда, и рекламировал свою кухню. После ужина мы немного прошлись по улицам городка, посмотрели витрины. Олег был, конечно, сильно взволнован. Я могу это представить и понять, т.к. действительно все это в первый раз впечатляет. Номер в гостинице был у меня маленький, если не сказать крошечный. Вместо ванны душ, это уж по английским понятиям вообще никуда не годится. Ну, ванна, пусть маленькая, это куда ни шло, но душ?! Англичанину это может только в кошмарном сне присниться. И главное, кабинка такая узкая, что в ней даже средней упитанности человек чувствовал бы себя тесно. Хорошо, что здесь почти нет толстых и тучных людей, иначе вся эта конструкция просто лопнула бы и развалилась. К номеру дали два ключа. Я все думал, зачем второй ключ, оказалось, он от входной двери, которую запирают на ночь, и если тебе надо поздно вернуться, открывай себе сам своим ключом. Вообще, весь вид гостиницы вызывает ассоциацию со стариной. Но зато цены более чем умеренные. Это преимущество ее перед блеском и показухой столичных номеров.

Гостиницу совсем недавно купил теперешний ее хозяин. Может быть, поэтому во всем чувствовалось желание угодить посетителям: в выборе блюд, в умеренных ценах, в церемонии выхода хозяина к постояльцам. Всего в гостинице около десяти номеров, однако, есть и семейные, и одиночные, и номера для молодоженов. Кухня весьма разнообразная, блюда можно заказывать заранее. По мне лучше хорошего бифштекса и желать нечего. А это надо видеть и пробовать. Кусок мяса размером с большую ладонь, толщиной 1,5-2 см, бывает трех степеней прожарки - полностью, наполовину и "с кровью". Я предпочитаю "наполовину", это разумный компромисс. После завтрака мы поехали в Энтек, где провели за занятиями 3-4 часа. Все это время попеременно шел дождь. Место, где расположена фирма Энтек, по нашим понятиям – типичная деревня, даже есть пруд, где плавают гуси и утки. Техника и технология, которую здесь используют, не показались мне очень новыми, во всяком случае, версии известных программ у нас выше. Когда я поинтересовался, почему они не обновляют программное обеспечение, получил ответ: "а зачем, ведь и так все нормально работает". Секрет, однако, был в том, что здесь используют только лицензионные программы, в отличие от наших пиратских копий, а они недешевы. Англичане сильны в теории, да и общая культура тут повыше. Если же брать чисто профессиональные стороны, для меня не было проблем ни в знакомых мне вопросах программного обеспечения, ни в менее знакомых проблемах механических вибраций. Главное, что все это поддается классическим формулам, и нет больших от них отклонений. Обедали мы в маленьком пабе напротив Энтека. Все тот же шикарный кусок говядины под именем "бифштекс". Однако, Англия сильна традициями. Наверное, именно в таких пабах обедали и сто и двести лет назад. Да и что, кроме асфальтовых дорог, спутниковых систем связи и телевидения, да напичканных компьютерами автомобилей привнесла в эту жизнь цивилизация?

После обеда мы еще часа два позанимались, а затем отправились по соседним деревням обозревать окрестности. Места эти знамениты привидениями и нечистой силой. Даже действие романа о короле Артуре и рыцарях круглого стола, говорят, происходило здесь. Издали видели часовню на холме, где, по преданию, обитают злые духи, и если, например, женщина не может забеременеть, ей стоит всего 8 раз обойти холм, и она родит ребенка. Ничего не говорится о том, как это все делается, словом, нечистая сила.

После такого экскурса в историю мистики мы побывали в городке Веллз, который знаменит тем, что является, по-видимому, самым маленьким городком Британии. Как мне объяснили, статус города в Англии может получить лишь населенный пункт, где есть собор. Так вот в городке Веллз только и есть, что собор. Да еще древнейшая улица XII века, в домах которой до сих пор живут люди. Стоит сказать, что за внешней стариной и отсталостью строений скрывается их ультрамодерновое содержание, т.е. не всегда внешняя форма соответствует внутреннему наполнению.

Начинало уже темнеть, когда мы вернулись в наш городок. Немного посидев в номере гостиницы, мы прошлись по городку, поглазели на магазины. Цены не ниже, чем в Лондоне, видимо сказывается то, что эти места считаются курортными. А может быть, местная нечистая сила влияет. Одно несомненно – эта деревня только по названию таковая. Если же взять ее в целом – это такой же цивилизованный населенный пункт, как и большой город, только маленький и уютный. Да, пожалуй, еще и дождливый, в день выпадает более 8-10 дождей.

После Шептон-маллет мы, в сопровождении другого гида и партнера Питера, переехали в город Бат и поселились в отеле Фрэйм из серии отелей Форте, французского типа, а может быть и происхождения. Номера были весьма комфортными и конечно, не из дешевых. Интересно, что в Британии вас могут поселить вдвоем с кем-либо, только если этот кто-либо – ваш супруг или супруга, либо родственник, да и то по специальной вашей просьбе, а так – только в одиночку, даже если в номере две кровати. На тот день все дела были завершены, оставалась только поездка следующим утром на нефтеперерабатывающий завод, так что мы посвятили остаток дня осмотру города Бат. Очень интересное место, холмы, великолепный парк, хвойные деревья вперемежку с лиственными, напоминает наш Кисловодск, архитектурно много от римлян, даже все улицы спланированы так, что ведут к центру. Большой собор, масса магазинчиков и кафе, пабов, одним словом, типичный английский маленький городок.

В соборе произошел интересный случай. Когда я начал снимать на видео внутреннее устройство, витражи и старинные могильные камни, ко мне подошел служитель:

- Мистер, здесь снимать не разрешается.

- А как же мне быть, здесь так красиво...

- Пожертвуйте фунта три на нужды храма.

Я дал ему три толстеньких монетки с профилем английской королевы, и мне был выдан жёлтый бейджик с надписью "Пресса". Так сочетаются святые места и коммерция.

Накануне, объезжая окрестности, мы видели много деревянных зданий, из которых одно так живописно напоминало старый постоялый двор, что казалось, будто вот-вот выйдет кучер запрягать лошадей. В Бате мы побродили по улицам, проверив на практике то, что все улицы ведут к центру. Вечером в отеле ходили ужинать в ресторан, там был рояль, и важная леди играла разные попурри. Общество было самое разнообразное, напротив нас сидела за столиком чинная японская или китайская семья. У их сына был день рождения, и когда об этом объявили, весь зал захлопал в ладоши.

Утром мы встали в 7-00. Сопровождавший нас Петер уже ждал в машине у отеля. Мы решили позавтракать в дороге и двинулись в путь. В пути я немного вздремнул. Дорога ровная, и такое впечатление будто летишь самолетом, а не едешь машиной.

Дорога была свободна, и мы ехали со скоростью 80-90 миль в час, что примерно соответствует нашим 135-140 км/час. В одном месте проехали платный участок дороги, заплатив в автомате со шлагбаумом на въезде пять фунтов. Через три с половиной часа мы, объехав Лондон с севера, прибыли к месту назначения.

Нефтеперерабатывающий завод – весьма крупное предприятие, правила строгие. Нас пропустили только после переодевания в спецодежду и обувь, три новеньких комплекта которых принесли со склада. Мы прошли к агрегатам, посмотрели приборы в действии. Дежурный персонал выезжает по вызовам на велосипедах, вся спецодежда имеет символику фирмы. Агрегаты управляются дистанционно, при помощи компьютеров. Нам рассказали, что все оборудование здесь – английского производства. Когда я спросил, почему же компьютеры фирмы Ай-Би-Эм, т.е. американские, наши английские друзья сказали, они сделаны в английском филиале "голубого гиганта". Все было интересно, только не разрешили снимать, а жаль. Очень мы выглядели импозантно в английской робе и ботинках.

Посетив завод, мы вернулись в Оулд Виндзор, объехав Лондон теперь уже с юга, в городок, где я жил в 92-м. Встретившись с леди, мы оставили вещи и отправились в Слау за покупками. Возвращались вечером, уже было темно, по той же самой дороге, где когда-то я немало походил пешком, настроение было минорным, одним словом, ностальгия. А когда проходили мимо отеля "Мариотт", совсем стало грустно. Из окна автомобиля это все выглядело по-другому. Моя "пешеходная" Британия оставила особое впечатление. Находясь очень близко к земле и природе, ты не изолирован шинами и рессорами, и все воспринимается ярче и доступнее.

Ужинали в комнате у леди. Купили в супермаркете курицу-гриль, филе селедки и буханочку настоящего ржаного хлеба, рассмотрев на его упаковке надпись по-русски. Оказалось, что хлеб приехал из Костромской губернии.

В субботу с утра поехали в Лондон. Сначала пешком до Виндзора, затем электричкой до Слау, и далее на вокзал Паддингтон. После этого на метро проехали на станцию "Виктория Стэйшн". Там уже "ждал" нас двухэтажный экскурсионный "Даблдеккер". Мы поднялись на второй этаж и поехали по экскурсионному маршруту. Снимали все на камеру. Пошел дождь, пришлось открыть зонтик.

Автобус как большой неповоротливый слон медленно продвигался по узким улочкам "столицы мира", как любят величать свой город лондонцы. На поворотах казалось, что вот-вот он заденет боками выступы зданий, но ничего, обошлось. Бойкая дамочка экскурсовод начала с рекламы маечек и кепочек, которые она предлагала в качестве лондонских сувениров, однако, покупателей не нашлось, и когда автобус двинулся в путь, она исчезла где-то внизу, возле кабинки шофера. Я ожидал, что она будет вести экскурсию, типа: "посмотрите направо, посмотрите налево", но вместо этого был включен магнитофон с записью, и вел экскурсию электронный голос. Видимо, так было удобнее всем: организаторам – что не надо драть глотку и отвечать на дурацкие вопросы, шоферу – не надо отвлекаться от баранки, ну а экскурсантам – им-то и так только успевай крутить головой, а электронный ли голос тебе далдонит или живой – какая, по сути, разница.

Лондон оставил впечатление пестрого смешения старины и модерна, если в маленьких городках это выглядит скромно, то здесь все в десятикратном масштабе. Все знаменитые здания, описанные во всех учебниках и путеводителях, показались очень знакомыми, некоторые удивляли несоразмерностью ожиданий и действительности. Биг Бен по описаниям должен бы быть раза в два выше, а Тауэр шире; впрочем, они очень даже впечатляют. В свою первую поездку в 92-м я посетил Лондон и даже проехался на экскурсионном автобусе, но тогда моя неопытность привела к тому, что я сел на предпоследней остановке и вся экскурсия закончилась, так толком и не начавшись. На этот раз мы сделали полный круг самого знаменитого кольцевого маршрута, напитавшись впечатлениями и засняв все на видеокамеру.

После экскурсии мы пошатались по окрестностям Виктория стэйшн и поехали назад в Оулд Виндзор. Собрали вещи и на следующее утро в 10-00 поехали на такси в Хитроу.

В конце поездки я заснял на камеру улицы городка, место, где мы жили последние два дня, и сопроводил съемку словами "Гуд Бай, Британия!". И не думал, что доведется когда-либо еще раз здесь побывать.

Урок седьмой
------------------
Рабочие будни, остановка предприятий военно-промышленного комплекса, откуда я незадолго до этого перешел в нефтянку, развал большого могучего государства, когда казалось, что раскололась огромная льдина, и ты остался на ее осколке, - все это создавало определенную долю пессимизма, и выход был только в одном – работать и работать. К счастью, заказов на переводы было много: в городе интенсивно развивались совместные предприятия; оставшиеся на плаву заводы химической и нефтяной отрасли строили новые производства с участием иностранного капитала, областной отдел здравоохранения получил большую партию медицинского оборудования, везде документация была на английском, так что работы было хоть отбавляй.

Занимаясь техническими переводами, я последовательно изучил технологию производства ударопрочного полистирола, полный цикл выпуска зубной пасты, от выделения дикальцийфосфата из отходов азотно-тукового производства, до упаковки готовой продукции и печати фирменных эмблем. Когда работал с медицинской техникой, изучил устройство и работу компьютерного томографа, аппарата для гемоанализа крови, системы ультразвуковой диагностики, где познакомился с множеством гинекологических терминов. В нефтяной отрасли довольно сложным оказалось переводить некоторые специальные термины, и я приобрел специализированный словарь по нефтяному делу. Сложность была и в том, что нужно было все единицы переводить из дюймовой системы в метрическую, а поскольку я не нефтяник, то "почувствовать" единицы измерения я не мог, приходилось обращаться к специалистам, чтобы сделать грамотный перевод. Когда я работал с документацией по зубным пастам, я близко сошелся с итальянским специалистом, сеньором Баллестрини, сносно владевшим английским языком, моим основным заказчиком. Когда я брал подряды на перевод у наших контор, мы обычно составляли договор, потом я сдавал работу, составлялся акт с подписями директора и главного бухгалтера, на основании которого в кассе мне выписывали ордер, и я получал деньги. Работая с сеньором Баллестрини, я удивился, что он не требовал составления никаких бумаг, достаточно было устной договоренности. Я брал заказ, подсчитывал стоимость работы, сообщал ее сеньору Баллестрини, и когда приносил готовый результат, он отдавал его секретарше, владевшей русским и после того, как она пролистывала перевод, соглашаясь с тем, что это действительно написано по-русски, просто открывал дипломат и отсчитывал деньги, не требуя никаких расписок и документов. Когда я спросил, где мне расписаться, этот вопрос вызвал удивление сеньора Баллестрини: "А зачем? Ведь вы сделали работу, я ее принял и оплачиваю". Вот так.

Работая над переводами для завода пластмасс, я столкнулся с тем, что в кассе не оказалось наличных денег, чтобы со мной расплатиться, и мне предложили в качестве оплаты взять холодильник, из полученных по бартеру, доплатив сколько-то в кассу. Так вот я помог кому-то из ожидавших денег, внеся наличку в опустевшую кассу. Как-то, выполняя заказ для нефтяной конторы, я получил в качестве оплаты 11 метров коврового покрытия, которое потом разрезали на три вполне нормальных паласа. Экономика в то время хромала на обе ноги, в ход шли суррогатные заменители денег, потому что настоящие деньги были нашими реформаторами обесценены и опущены ниже плинтуса. Да еще Казахстан, став независимым, ввел свою валюту, тенге, которая обесценивалась еще быстрее рубля. По всему было понятно, что надо перебираться в матушку Россию, ибо жить на задворках некогда большого государства, среди вдруг проснувшегося казахского самосознания, умело раздуваемого националистами, становилось невыносимым.

Урок восьмой
------------------
Итак, после почти восемнадцатилетней эпопеи освоения пустынных земель Мангышлака, я вернулся в родной город. Первое время я заново узнавал его, находя множество новых зданий, улиц и домов среди знакомых с детства. Я садился на велосипед и ехал куда-нибудь на окраину, пытаясь забраться как можно дальше, и таким способом открывал для себя новые черты моего города.

С работой дело решилось нормально, правда несколько понизился социальный статус, но зато было удивительное ощущение, что ты живешь дома, исчезли все сомнения и бессонные ночи ожидания переезда.

В 1995 году энергоуправление, куда я поступил на работу, попало в программу TACIS. Это программа технической помощи содружеству независимых государств со стороны Евросоюза. Помощь заключалась в разработке и внедрении системы управления энергохозяйством на базе компьютеров. Тендер выиграла английская компания Раст Кеннеди и Данкин. К нам стали приезжать англичане, и мне нашлась по совместительству работа переводчика. Технических сложностей не было, только пришлось еще осваивать юридическую лексику, потому что эти педанты англичане, а пуще того бюрократы из Евросоюза требовали очень точных формулировок договоров и приложений к контрактам, было такое ощущение, что они следили, чтобы ни один цент не был потрачен мимо основного направления. Даже оплату за свою работу переводчика мне приходилось буквально выторговывать у господ англичан, хотя платили они всего 10 долларов в день, тогда как в самой Англии такая работа стоила на порядок дороже.

Когда иноземцы зачастили в Пятигорск, по поводу и без оного, на щедрые командировочные от европейского союза, произошел один забавный случай. Согласно законам гостеприимства мы, кроме обычных встреч-проводов-банкетов, устраивали еще и культурную программу. Одним из гвоздей такой программы был выезд в горы и подъем на канатной дороге на отметку 4200 метров над уровнем моря. Среди англичан был седоватый долговязый господин, который нам прожужжал все уши о том, как он любит горы, и даже поднимался на Монблан и имеет значки британского общества альпинистов. Монблан, хоть и самая высокая гора Европы, но имеет всего 4800 метров в высоту. Когда же мы просто на канатке поднялись на высоту 4200, к "Приюту одиннадцати", и гора Эльбрус была как на ладони впереди и выше еще на полтора километра, наш друг загрустил. Воодушевление, с которым он рассказывал о трудностях подготовки к переходам и адаптации в горных условиях, как-то поугасло, он никак не мог поверить, что мы действительно на такой высоте, и никакой особой адаптации нам не понадобилось. В конце концов, он рассмеялся, свалил все на загадочных русских, и даже загордился, что покорил высоту в 4200 метров, пытаясь у местных узнать, нельзя ли ему получить официальное подтверждение его нахождения на этой высоте. Ничего толком не добившись, однако, господин не огорчился, и стал уже об этом своем подъеме рассказывать как о большом достижении. Ну а местные - они больше озабочены, как бы облегчить кошельки заезжих туристов, а до всяких свидетельств, аттестатов и прочей официальщины - и дела нет.

Осенью 1996 года группа высокопоставленных господ во главе с зампредом правления РАО ЕЭС России, с участием и представителей нашего энергоуправления должна была посетить энергетические предприятия Англии, Ирландии и Испании, и я попал в эту группу качестве англоязычного переводчика.

Сборы мои были недолгими, если не сказать внезапными. Дата поездки была определена еще в июне, но как истинно российский человек, я считал, что всякое может быть, и всерьез не настраивался на поездку и на дату. Уже вышедши на работу после отпуска, я в два дня был поставлен в известность о решении по данному вопросу, и начались конкретные сборы. С командировочными в части российских расходов дело решилось быстро и без всякого бюрократизма. Я просто по записочке получил деньги в кассе и сразу же пошел купил билет в Москву и обратно, рассудив, что по прилету это может быть сделать будет сложнее, да и тащить в чемодане большую пачку банкнот на билет из Москвы – не очень-то хотелось. Взяв билеты, я уже почти начал верить, что мое очередное путешествие – это реальность. Выйдя из агентства, я направился на вокзал, чтобы ехать домой и по дороге встретился с малышом лет 4-5, который жаловался всем проходящим взрослым, глядя на задавленную и отброшенную на обочину кошку: "кошечка больная"... И столько в его голосе было жалости и надежды, что взрослые помогут  ему (или ей), что вся эта картина меня растрогала до слез.

Видимо и само мое состояние – в том, что что-то свершилось желанное в моей жизни, и тоска из-за предстоящей разлуки с семьей, и какое-то чувство гордости – все это открыло душу для более глубокого восприятия окружающей действительности, и я чуть не расплакался. На миг показалось, что может, я тоже буду там, на чужбине как этот малыш жаловаться кому-либо на этот враждебный чужеземный равнодушный мир.

В аэропорт я ехал вместе с нашим главным инженером В.В. и его женой на его служебной Волге. Почти ровно в два часа подъехала машина, и мы пошли вниз, попрощавшись с родными, и машина тронулась в путь. До Минвод доехали быстро, Волга была хорошо отлажена, шофер весьма умело выбирал скорость и дорогу, и весь путь занял не более 20 минут. В аэропорту сразу узнали, где будет регистрация, и прошли к 17 секции. В.В. пошел прощаться с женой, а я остался караулить вещи. Оказалось, что его знают довольно много людей: пока мы стояли в аэропорту, несколько человек подходили к нам и здоровались. Подошли и наши попутчики, точнее, попутчик из Южэнерго г-н Н. и сопровождавший его г-н А., который не удержался, чтобы не "посочувствовать" мне, мол, не надоело ли мне ездить и переводить, на что я, тоже принимая правила игры, шутливо ответил, что мол, никуда не денешься, когда начальство приказывает. На этом обмен любезностями был окончен, и г-н А. тут же куда-то испарился.

Вскоре объявили посадку, и мы зашли внутрь. Мне понравилось, что не было никаких унизительных процедур досмотров, таможенных деклараций и прочих атрибутов межгосударственных полетов, как это было при полетах в Актау, мы просто прошли регистрацию и просветку сумок. Багаж никто не сдавал, потому что это был Ил-86, и все можно было брать в самолет с собой, расставляя вещи в нижнем отсеке. Наши места были в первом салоне, но трап работал только второй, так что мы протащились с чемоданами через весь самолет. Вопреки ожиданиям, мне пока не пришлось носить чемоданы. В.В. оказался простым человеком, без налета снобизма, и сам исправно носил свой чемодан. Он даже занял мне место, пока я носил вниз сумку, и, в общем все было ОК.

Перед посадкой в самолет начал накрапывать дождь, даже весьма сильный, и пронесся порывистый ветер, как перед грозой, но намокнуть мы не успели, т.к. уже вошли в самолет. Неподалеку от нас сидела компания из трех человек, которые оказались хорошими знакомыми В.В. из Георгиевска. Лицо одного из них было мне знакомо, и я долго вспоминал, где бы я мог его видеть. Потом уже вспомнил, что видел его у наших юристов, где он занимался улаживанием долгов по оплате за электроэнергию, выступая в роли посредника. В.В. объяснил, что это одноклассник его старшего сына и что сейчас он крупный предприниматель в Георгиевске, имеет магазин, кафе и еще что-то. Судя по всему, этот человек был очень доволен встречей с В.В., а может быть и обязан ему, потому что он разговаривал с нами очень почтительно и, когда в самолете подавали обед, даже угостил нас коньяком, на что В.В. позднее заметил, что мы "на халяву" выпили по 100 грамм коньяку. Я как-то немного стеснялся, но В.В. развеял все мои сомнения. Обед в самолете был назван "легким ужином", и он действительно оказался легким: коробочка паштета, булочка, немного масла, мармелад, крошечный бисквитик и в розлив кофе или чай с каплей сливок из маленькой пластмассовой коробочки. Мы все усугубили коньяком, и после кофе наступило легкое блаженство. События развивались нормально, думать и нервничать о предстоящем устройстве в Москве в компании с В.В. не приходилось, и можно было спокойно созерцать окружающее пространство.

Посадка наступила несколько неожиданно – самолет прилетел минут на сорок раньше срока. Раза три подпрыгнув при посадке, он покатился по полосе, немножко виляя. Я еще подумал, что должно быть летчик не первоклассный пилот. Вокруг был довольно сильный туман, который сгущался, и, возможно, это было одной из причин раннего прилета нашего самолета: летчики спешили сесть до тумана, тем более что загрузка самолета была небольшой, из 350 мест было занято только 119 – третья часть.

Выйдя из самолета, мы ощутили сырость. Было прохладно +14оС и не было такой жары, как в Минводах. Тут же прошли на автостоянку. По пути нам то и дело предлагали такси, видимо, соблазняясь нашим приличным видом.

Машина нас ждала. Это была белая Волга со ставропольскими номерами. В.В. предложил взять с собой г-на Н., и мы все уселись в Волгу и поехали. По пути было решено, что г-н Н. будет с нами в нашей гостинице Ставропольэнерго. Шофер повез нас по окружной дороге, ссылаясь на то, что основное шоссе забито возвращающимися в город дачниками. Мы ехали по окраине Москвы, глазели на крепкие особняки новых русских, на старые черные убогие избы старых русских, а шофер попутно комментировал дорогу. По обочинам довольно много стояло продавцов яблок со своим товаром, и шофер сказал, что в этом году хороший урожай яблок. Весь путь до гостиницы занял у нас около часа. Почти все время шел проливной дождь, и когда мы уже подъехали, пришлось прыгать через лужи. Гостиница оказалась большой четырехкомнатной квартирой с высокими потолками в доме сталинской постройки. Отделано все было по классу "люкс", но что-то казенное, тем не менее, просматривалось во всем. Это не было жилым и уютным помещением. Хотя все вроде бы было комплектным: и мебель, и посуда, и телефон, и реквизит: полотенца, мыло, щетки для одежды и обуви и даже таз и пачка стирального порошка, не говоря уже о кухонной утвари и гладильной доске с утюгом. Но все как-то, тем не менее, смотрелось безжизненно и казенно. Рядом метро "Менделеевская", "Новослободская", место выбрано вроде бы удачно. Сумма уплачена немалая, порядка 500 млн., не считая расходов по "люксовому" ремонту и содержанию, которое исполняет соседка по площадке по имени Ирина.

Вечером В.В. поехал к родственникам, а мы с г-ном Н. стали ужинать. Он вегетарианец, мяса не ест, от колбасы воздержался. Оказалось, что он привез большого соленого леща и прихватил с самолета тамошний "легкий ужин" прямо с коробочкой. Предложил попить пива с рыбкой, ну мы с ним вышли из дома, кое-как под дождем перешли улицу и купили пива, вернулись домой и сели ужинать. В.В. нас предупредил, чтобы мы его не ждали. Мы поели рыбы с пивом, овощей, что были у меня, я еще прикончил курицу и немного колбасы, попутно пошутив, что приятно есть мясо в одной компании с вегетарианцем. Поговорив "за жизнь", мы улеглись спать около 10 вечера.

На следующий день в 16:04 пришла машина, та же белая Волга, и мы отправились в Шереметьево-2. Доехали быстро, минут за 45, что совсем не характерно. Шофер в дороге часто вступал в различные дискуссии с г-ном Н. Я же молча жевал свой Дирольчик, предпочитая не высказываться, т.к. просто не было настроения. Надо сказать, что и шофер, и г-н Н. оказались амбициозными личностями, первый в силу претензий на московское всезнайство, а второй – просто по характеру. Кончилось тем, что они поспорили насчет курса доллара и швейцарского франка и их взаимного отношения. Поспорили на бутылку, так что похоже у них будет пьянка, т.к. один из них все-таки окажется неправ.

В Шереметьево-2 мы с В.В. и г-ном Н. присели на лавочку, я сходил принес декларации на нашу компанию, и мы их заполнили. В состав делегации были заявлены: г-н М. (ВНИИЭ), г-н Н. (Южэнерго), г-н Б. и г-н Г. (НТЦГВЦ), г-н О. (ЦДУ), г-н Д. и г-жа Д.(Вице-президент РАО ЕЭС и его жена), г-н В.В. и я (Ставропольэнерго). Я позднее видел мельком внушительные суммы в долларах, которые господа проставляли в декларациях, и подумал, что программа у них, должно быть, будет веселая. В разговоре В.В. упомянул, что воспринимает эту поездку как своего рода отдых, а то начальство, что повыше, наверное, рассуждает еще похлеще. Я же воспринимал происходящее как просто напряженную работу, где платой, скорее всего, будет просто созерцание московских господ в их кураже за границей в течение всей поездки.

Рядом с нашей троицей стояла солидная супружеская пара. Как потом выяснилось, это и были господа Д. семьей. Дама была крупной крашеной шатенкой, весьма избалованной в своем положении. Забегая вперед, скажу, что, будучи уже в Лондоне, никаких потуг в переводе, даже попыток она не проявила, хотя заявлена была не менее как переводчик группы. Видимо, все эти россказни о ее способностях – не более чем вымысел или способ пристроить ее к халявной поездке за границу.

Постепенно стали подтягиваться и другие господа москвичи. О некоторых даже с первого взгляда можно было сказать, что они не обошли стороной Бахуса и даже очень неслабо. Наконец появился и г-н М., осчастлививший нас паспортами и билетами. Я взглянул на билет – там были проставлены все даты и рейсы, и мысленно прикинул, когда и куда нам лететь. Общая стоимость билета тянула на ~2,5 тысячи долларов. Это весьма прилично, даже для такого протяженного и замкнутого маршрута.

Вскоре объявили регистрацию на наш рейс, и мы прошли через таможню. Никаких вопросов задано не было, и мы оказались за порогом границы. Далее прошли паспортный контроль, опять же спокойно, и оказались в зале ожидания вылета. Вся компания двинулась в бар, как я понял, добавлять, а я остался с вещами. Это и к лучшему, потому что ни добавлять, ни начинать не хотелось ни в каком виде. Спустя короткое время пришел один из господ, похваставшись, что купил бутылку виски за $19, при ее стоимости $25, т.к. ему сделали скидку и участливо спросил, не желаю ли я пройти в магазин беспошлинной торговли? Я сказал, что нет, и остался караулить вход на посадку.

Самолет меж тем прилетел, это был А-310 транзитом из Токио с массой японцев на борту. Пришел г-н Н. и, увидев, что началась посадка, пошел звать всю команду, которая так и сидела где-то в баре. Вот потихоньку все сошли вниз, причем, господа Д. сразу же как-то дистанцировались от всех остальных, видимо, по более высокому положению. Мы начали проходить на посадку через "кишку-выход" и сразу же попали в салон. У нас были места в бизнес – классе, и мы удобно расположились в креслах, довольно широких и мягких. Сам А-310 намного лучше по отделке и комфорту, нежели Ил-86 даже международного исполнения. Нам продемонстрировали кино о пользовании средствами спасения, и мы стали готовиться к взлету. Самолет легко оторвался от земли, быстро набрав скорость. Загрузка его была неполной, и сам полет проходил с опережением графика.

Спустя минут сорок после взлета стали разносить выпивку и обед. Я сидел рядом с г-ном Н., и когда тот спросил пива, выяснилось, что пива нет, и мне незачем было повторять тот же вопрос. Я удовольствовался стаканчиком Кока-колы, т.к. никакого алкоголя не хотелось. По примеру же г-на Н. я заказал рыбу (была еще курица), о чем впоследствии пожалел, т.к. рыба оказалась жирной и осадить этот жир ничем не удавалось. Булка с маслом еще более усугубила жировой баланс, так что никакой рис с жирной, опять же, подливкой уже в меня не влез. Выпили по две чашки кофе, просто без сахара, перечитали почти все, что было из прессы, и еще с час просто созерцали полет над севером Франции и проливом Ла-Манш. Потом показался английский берег и, спустя короткое время, уже можно было различить левостороннее движение автомобилей внизу на дорогах.

Панорама вечернего Лондона лишь мелькнула в иллюминаторе, и вскоре мы уже приземлились, довольно мягко на этот раз. Самолет долго подруливал к терминалу №2 и вот, наконец, встал. Все повскакали с мест и ринулись к выходу. Встречали нас команда бравых английских "секьюрити", какие-то официальные люди с табличками, да еще служители аэропорта с рациями в руках. Мы прошли по длиннющим коридорам и в конце вышли к паспортному контролю. Я помог некоторым господам пробраться через паспортный барьер, и вскоре мы уже шагали к месту выдачи багажа. Я шел последним и когда пришел, багаж был получен уже всеми, кто его сдавал.

Стали смотреть таблички с нашими именами, но тут откуда ни возьмись появился представитель английской фирмы г-н Кейт Бичем собственной персоной и препроводил нас к микроавтобусу, который он нанял для нашей перевозки в отель. Шофер лихо позапихивал наши сумки и чемоданы в нижний отсек автобуса под сиденьями, мы забрались внутрь и поехали. Сидевший напротив меня господин очень беспокоился, чтобы я объяснил Кейту, насколько важные персоны прибыли, и не забыл бы упомянуть должности и регалии каждого. Кейт воспринял все это с обычной холодной вежливостью. Когда мы встретились в аэропорту, Кейт вроде бы обрадовался, но потом я заметил, что это было не более чем обычное проявление вежливости.

Честно говоря, я был рад увидеть Кейта. Сразу же вспомнилась поездка в Приэльбрусье и другие встречи в Пятигорске.

В отеле все расселились по разным номерам. У меня номер обычный, за 78 фунтов в ночь. Первым делом я залез под душ, т.к. сильно вспотел за время пути – было жарко. Потом, спустившись вниз, встретил там Кейта, и мы выпили в баре по пинте холодного пива. Наконец-то я осадил жир после рыбы. Потихоньку подтянулись остальные господа, и всех потчевали пивом. Мадам захотела темного пива, а один из господ потребовал себе виски со льдом. Мы наскоро обсудили планы на завтра и прошли в ресторан на ужин. Там был шведский стол. На первое подали суп-пюре из томатов, что-то вроде полной тарелки томатной подливки. Потом каждый прошел и взял на тарелку все, что хотел. Я обошелся грибами, помидорами, кусочком рыбы и овощами. Потом еще взял ассорти из фруктов и апельсиновый сок. На десерт выпил чаю.

После ужина мы прошли в рисепшн насчет завтрашней экскурсии по Лондону – Кейт договорился по поводу ее оплаты за счет Раст Кеннеди и Данкин. Затем наступил долгожданный миг раздачи слонов, т.е. выдачи нам карманных денег. Дали их до обидного мало – по 163 фунта на все про все на две недели. Кейт ссылался на то, что платит и за гостиницу, и за питание, но потом выяснилось, что и за некоторые обеды мы должны будем платить сами. Одним словом, денег дали в обрез, и ни о каких покупках не могло идти и речи. Конечно, моим коллегам-толстосумам все это было по боку, но я подумал, что мне придется несладко. Как я уже говорил – я ожидал, что моя оплата будет состоять в высочайшем позволении созерцать кураж господ начальников.

Утром я проснулся рано, около 6 часов. Решил полежать, т.к. вставать не хотелось, да и спать тоже. Повертелся, потом включил ТВ, чтобы посмотреть новости. Нашел канал CNN, где хоть что-то показывают помимо Англии, посмотрел старт "Атлантиса". Потом в дверь постучали – пришел В.В. справиться, как купить телефонную карточку. Он тоже встал рано и от нечего делать даже прошелся в окрестностях отеля, как потом оказалось, довольно далеко. Я встал, принял душ, оделся и пошел вниз на завтрак. Выбрал английский завтрак – здесь ничего не меняется – вкус тот же, что и два и четыре года назад. Еще набрал фруктовое ассорти и сок. Запил все чаем. Пока сидел, начали подтягиваться все наши господа. После завтрака было небольшое собрание в холле, частично по теме, частично просто по организации дня. По плану был день отдыха, и было решено, что мы поедем по автобусному маршруту вокруг центра Лондона, а потом будет свободное время до 7 вечера, когда нас пригласили на ужин.

Мы вышли из отеля и прошли пешком вдоль Кенсингтон Гарден и Гайд-парка до Пиккадили серкес, где сели на автобус и тронулись в путь. По пути я переводил рассказы гида, упуская только рекламные пассажи. Погода стояла замечательная, солнце и тепло. И хотя наверху продувал прохладный ветерок, все было хорошо.

Окончился тур у этой же площади Пиккадили серкес. Там наша группа распалась. Нашему высокому начальству я был не нужен, и мы с В.В., г-ном Н. и г-ном Б. отправились в пешее путешествие. Обошли здание Парламента, зашли в Аббатство, потом в Собор, мимо Биг-Бена и Букингемского дворца, колонны Нельсона, далее мимо Виктория-стэйшн – через Гайд-Парк возвратились домой. По пути сделали несколько снимков. Заходили перекусить в Америкен Бургер – В.В. отозвался о полуфунтовом гамбургере в таком духе, что наши котлеты гораздо вкуснее. Я взял обычный бургер и стакан Кока-колы со льдом. Потом мы зашли за телефонной карточкой, В.В. позвонил тут же из метро в Пятигорск жене, с которой он говорил так, как будто это было здесь же рядом. Еще раз подивились качеству связи. Зашли еще в фото-магазин, где В.В. купил пленку Коника-200 для своего фотоаппарата. К слову сказать, его фотоаппарат что-то забарахлил, и, по-моему, он порвал пленку. Я снял его несколько раз на свой фотоаппарат, чтобы не было так обидно. Снялся сам рядом с гвардейцем, на фоне Биг-Бена и памятника Ричарду Львиное Сердце. Особо что-то снимать не хотелось, ведь дома лежит целая видеокассета по Лондону. У всего начальства на всех одна видеокамера, и наверное было предусмотрительно с моей стороны не брать с собой видеокамеру и не маячить со своей Сонькой, чтобы "не дразнить гусей".

Мои коллеги в пути слишком сильно не донимали. Я старался держаться поближе к В.В., так как из этой братии он наиболее симпатичен мне. Да и поближе сидит, нежели все эти московские штучки.

Итак, наше посещение центра "столицы мира" завершилось. Впечатления остались приятные. В парке много бегунов, ходунов и просто "лежунов" на траве. Кругом чисто, и люди не мусорят. Видел двух энтузиастов – рыбаков, которые, вооружившись немыслимыми средствами лова, чуть ли не электронными удочками, пытались поймать рыбу в мутноватом и мелком водоеме, где плавали гуси. В другом месте видели ручных белок, которые залазили людям на руки и даже пробегали по спине, ничуть не стесняясь. Толпа японцев шумно все это фотографировала. Наши тоже многие не удержались от соблазна снять все это на фото.

Во многих местах Гайд-парк напоминал наш Кисловодский парк, только немного чище. Поразили огромные платаны, которым за сто и более лет. Вообще старина как-то особенно органично вписывается во все здесь, создавая особый колорит. Чего стоят роллс-ройсы – такси вида 40-50 годов – с современной "начинкой", двигателями и блестящими черным лаком кузовами. А в Аббатстве и Соборе поражают старинные закопченные постройки, вид которых не оставляет сомнений в том, что они пережили множество поколений людей и видели на своем веку всякое. Одно то, что это все никогда не разорялось войнами и завоевателями – уже само по себе чудо. Хотя и были пожары, стихийные бедствия, но специально, целенаправленно никто этого не разрушал, как это неоднократно происходило в России.

У Букингемского дворца сильно пахло конюшней. Гвардейцы, когда они не на конях, были весьма неуклюжи в своих высоченных сапогах. Похоже, что их форма больше является атрибутом стилистики, нежели целесообразности. Смотрели развод караула – движения солдат какие-то неестественные, они как будто заводные. То ли дело наши или немецкие парады!

Из окна моего номера довольно далеко был виден город – до конца Гайд-парка и далее. Если бы еще чуть повыше, то можно было бы увидеть и Биг-Бен и Аббатство.

Когда ехали в экскурсионном автобусе, вся публика потихоньку сбежала вниз, т.к. наверху было прохладно. Я тоже сошел вниз – не нужно ли чего? Внизу пейзажи видно хуже, но комфорта намного больше. Я заметил, что по пути много пробок, и мы часто останавливались из-за интенсивного движения. Однако автобусов с экскурсантами, подобных нашему, снует множество. Отчасти они тоже помогают создавать эти пробки на улицах. Такое впечатление, что люди только и ездят на экскурсионных автобусах.

Вообще людей в городе не так уж и много, не так как в Москве. Да и воздух намного чище. Кейт говорит, что это благодаря ветрам. Ветерок действительно есть, и даже постепенно натягивает тучи.

Вечером мы имели еще один шанс оценить экономность наших английских хозяев. Банкет, который ожидался в итальянском ресторанчике, лучше бы назвать скромным ужином. Но как эти итальянцы умеют все подать! Шли мы до ресторана (и обратно) пешком. Кейт сказал, что это займет минут 10, на самом деле заняло все 20. Когда пришли и расселись, появился шумный и громогласный итальянец, разложил меню и стал с энтузиазмом расспрашивать, кто что хочет на аперитив. Мы заказали кто что, я взял бокал пива. Никаких джинов с тоником и экзотических итальянских коктейлей не хотелось. Потом пришла пора закусок. Просмотрев меню, я оценил бережливость Кейта – ради этого стоило вести нас 20 минут пешком – средняя цена блюд была 4-5 фунтов. Остальное дополнялось темпераментными возгласами и громкими объявлениями. Но, как ни назови блюдо за 4 фунта, оно не будет большим и вкусным, этого не может быть. Собственно, ресторан имел рыбное направление, и многие наши соблазнились на королевские креветки. То, что принесли, трудно было назвать нормальным блюдом, а креветки там лишь затрудняли сам процесс их съедения, т.к. были очищены не полностью. Нужно было еще суметь извлечь съедобные части из всего, что было на тарелке.

Я решил не рисковать и взял нормальный английский бифштекс. В нем оказалось не столь много гарниров и приправ, да и величина его оставляла желать лучшего, но выбирать не приходилось. Единственное, с чем я сплоховал, это была закуска. Стараясь не брать экзотические морские прелести, я заказал овощи – оказалось, что это авокадо, фаршированный каким-то мускулом гребешка – если бы не мероприятие – не ел бы вообще. Хотя сидящая напротив московская дама с завистью смотрела на это, потому что взяла какие-то плоские раковины с рисом, я думаю, мидии, и есть там было почти нечего. Подали что-то вроде лепешек, я смотрю – наши английские друзья стали как-то дергать носами – оказалось, что они с чесноком. Вообще, итальянцы постарались сдобрить чесноком все свои рыбные фантазии, так что дух стоял отменный. Англичане говорят, что когда мы едим чеснок, мы изгоняем злых духов. Я думаю, что мы выгнали их полностью.

Из Кеннеди и Данкин было трое мужчин и жена Кейта. Один – Крис – приезжал в Пятигорск весной и очень обрадовался, когда увидел меня. Другой, Клайв, был со мной незнаком, он ездил только в Москву, сразу же похвалил мое произношение, сказал, что это удивительно, но акцента он почти не чувствует. Жена Кейта оказалась полячкой, когда-то преподававшей русский в начальной школе. Она села почти рядом с нашей москвичкой, и слава богу, что она понимала немного по-русски, иначе я бы не смог что-то перевести по делу, т.к. подвыпив, дамы разболтались на славу. Официальных речей было на редкость мало и слава богу. Правда, каждый сказал тост, но как-то без витиеватости, только г-н Г. долго-долго приступал к основному смыслу, и я едва успевал за ним, однако, когда он кончил и стал ждать, пока я переведу, я сказал, что я уже перевел, что вызвало удивление и даже отчасти восхищение нашего начальства.

В конце вечера дамы были почти "готовы", так как выпили много вина. Мужички же наши выглядели скучно и поглядывали, как бы скорее смыться в отель, чтобы там продолжить выпивку в номерах. Им не понравилось полное отсутствие водки, а вино они выпили все. Я попробовал немного вина, ничего, нормальное. В отель шли вместе с Крисом, он все болтал со мной о музыке и обсуждал разные группы, которые уже сошли со сцены, но были очень популярны в 60-70 годы.

Придя домой, я почти сразу же завалился спать, т.к. плохо спал предыдущую ночь. Среди ночи я проснулся и долго соображал, где я нахожусь. Потом посмотрел на часы – что еще рано и уснул снова. И чуть не проспал, нужно было в 9:45 спускаться вниз, а я только в 9:06 встал. Быстро побрился, принял душ и побежал вниз на завтрак. Завтрак взял обычный, только уловил, что ассортимент уже не тот, и смотрела прислуга не столь доброжелательно – англичане любят, когда рано встаешь, и не любят тех, кто много спит. Итак, я быстро проглотил завтрак и прошел в холл, где уже топтались некоторые наши господа. У г-на Н. не было испанской визы, и Кейт приехал с утра, чтобы это уладить. Позднее г-н Н. жаловался, что испанцы в анкете задают слишком много глупых вопросов, а напечатано все по-испански, и только мелко внизу по-английски, так что трудно было читать. Еще, у него не оказалось нужного числа фотографий, и пришлось ехать в какую-то моментальную фотографию. Я потом смотрел эти фото и почти его не узнал.

Пришел автобус, и мы все поехали в Центр управления координаторами энергетики. Там мы просидели часа два, обсуждая принципы регулирования рыночной энергетики. Потом был обед в старом пабе "Якорь" на набережной Темзы. Это старинное небольшое здание, поддерживаемое в оригинальном состоянии. Внутри все как в 19 веке: черные деревянные окна, узенькие проходы и скрипучие половицы. Общих столов не было, так что каждый искал себе место сам. Обед состоял из горячего блюда, почти все выбрали мясо, и пива. Выйдя из паба, мы немного постояли на набережной в ожидании Кейта, который что-то улаживал по телефону. Было прохладно, дул резкий ветер. Но, несмотря на это, одна парочка устроилась поесть прямо на выносном столике на улице. Конечно, это весьма романтично, но не всегда приятно из-за холода. На "после обеда" программа была сужена: только трое – самые высокие начальники – пошли в управление энергетическим пулом – и я с ними, а остальные – свободный вечер – поехали в гостиницу гулять.

Мы прошли вокруг большого здания с высоченной трубой – бывшей лондонской электростанции – где сейчас находится галерея современного искусства и, свернув за угол, вошли в современную хорошо отделанную контору. Служащий, который нас принимал, обошелся только демонстрацией слайдов, а все пояснения делал я сам, на основе надписей на схемах. Видно, российские делегации здесь частые гости, потому что у них были заготовлены приветствия на русском языке.

Вся процедура заняла часа полтора-два. Наши московские начальники оказались на редкость любопытными и устроили дискуссию, так что мне пришлось поработать. После этой встречи мы поехали в отель – у нас также был "свободный вечер", только заехали по пути насчет испанской визы для г-на Н.

В вестибюле мы еще долго прождали Кейта – он связывался по телефону со своей конторой – насчет завтрашнего визита в Годалминг и, попутно, насчет билетов в театр, куда господа вознамерились пойти. Билетов не оказалось, и компания дружно отправилась пить водку, а я пошел отдыхать в номер после трудного дня.

Наутро я встал в 7:30, как и было предусмотрено по будильнику. Принял душ, оделся и отправился на завтрак. Компания наша уже собралась внизу, когда я выходил из ресторана. Оказалось, что они рассчитывали на 8:15, тогда как автобус фактически был назначен на 8:45. Я поднялся в номер и взял зонтик, т.к. на улице шел дождь, и вышел встречать автобус. Кейт сегодня не встречал нас утром, а ждал в Годалминге. Поэтому я встретил автобус, прибывший в 8:34, и позвал нашу команду вниз. На автобусе мы поехали в Годалминг, который находится на полпути между Лондоном и Портсмутом и в старое время (а основан город был в 1240 году) здесь была остановка на ночлег всех экипажей, которые ехали в порт из Лондона или в Лондон из порта, т.к. общая длина пути составляла два дня. Утром за завтраком официант спросил меня на русском языке: говорю ли я по-русски. Я ответил, что могу объясняться и по-английски. В дальнейшие рассуждения я вступать не стал, памятуя о прошлом печальном опыте общения с прислугой. Вообще, если в этом отеле появились русские, может быть, это объясняет тот факт, что служащие стали работать неаккуратно: то "забудут" заменить чайный набор, то не укомплектуют туалетные принадлежности...

Дорога в Годалминг заняла у нас больше полутора часов, причем при выезде из Лондона были весьма крупные пробки. В одном месте проезжали очень красивый мост "Вик Бридж", зелень с золотом, на подвесных канатах, шик и блеск!

Сам Годалминг – маленький городок среди холмов и зелени. Фирма "Кеннеди и Данкин" занимает большой особняк в три этажа из красного кирпича. Неподалеку протекает небольшая, но бурная речка, на которой стояла первая ГЭС Англии (1880 г.), дававшая ток на уличное освещение. И сейчас заметны большие колеса и шестерни. Глядя на все это, думаешь, как мало чего меняется в мире. Англия во многом производит впечатление страны остановленного времени. Проезжали мы колледж "Чартер Скул", где учился в младые годы Уинстон Черчилль.

В фирме была небольшая презентация, потом доклад по проекту. Вопросов было мало, говорящие были натренированы на перевод, так что работать было легко. Потом нас повезли на обед, опять же в итальянский ресторан. После этого еще продискутировали час-полтора и автобусом поехали назад в отель.

Вечером В.В. предложил отметить 60-летие Ставропольской энергосистемы, которая берет начало от первой линии с Баксана на Пятигорск. Мы с ним прошли по магазинам, купили еды и питья, и потом все собрались на празднество у г-на М. Выпили виски потом водки, потом нашим господам захотелось еще водки и т.д. Поговорили о проекте и о работе. Позиция москвичей – сдать все в срок, отчитаться и почивать на лаврах. О том, что это все должно еще и работать – мало кто говорил. Хотя в дискуссии было множество точек зрения, но все как-то делалось наигранно. Было впечатление, что весь этот спектакль хорошо отработан, и у каждого есть свое мнение при себе, в сущности состоящее в том, как бы выжать побольше выгоды для себя. Если при этом что-то еще удастся и сделать – дай бог. Я сидел, смотрел на все это, не вдаваясь в разговоры и подробности, а, по сути, жалко было всех специалистов на периферии, которые хотя и имеют "провинциальный", по выражению москвичей, взгляд, но умеют делать и делают реальные вещи, работающие, в том числе и на Москву, системы, на которых и строится вся энергетика. А как еще иначе?

Следующий день завершал деловую часть поездки в Британии. Затем мы летели в Ирландию, в Дублин. С утра в 8:15 нас уже ждал автобус для поездки в "Национальные электросети" Британии. Мы бодро расселись по местам, и автобус тронулся в путь. На этот раз мы ехали на запад от Лондона в Уокингем, что расположен в 40-50 км от столицы. Проезжали по дороге мимо отеля Мариотт, где я жил в первую свою поездку четыре года назад. Как-то стало теплее на сердце, когда увидел места, вдоль и поперек исхоженные в свое время пешком, т.е. с использованием самого демократичного транспорта, когда можно все увидеть и рассмотреть, успеть прочувствовать и продумать происходящее. Я уже упоминал, что скорость восприятия и сопереживания человека гораздо лучше приспособлена к пешеходному ритму, нежели к современным бешеным скоростям. То, где проходил пешком, и запоминается лучше, и сильнее отзывается в душе, по сравнению с теми местами, где ехал автомобилем или поездом. С самолета вообще мало что можно рассмотреть – только белую пелену облаков внизу, да иногда, при ясной погоде, контуры рек или берега моря, и то, если они внизу есть, а так – неясные квадраты полей, так что самолет – это просто перемещение тела в пространстве. Что же до поездок или ходьбы пешком – здесь темпы восприятия происходящего совпадают с темпами вхождения информации, а попутно возникающие мысли создают запоминающиеся образы, окрашиваемые эмоционально. Начинаешь понимать прелесть неторопливой жизни 19 века, когда человек был намного ближе к природе не только чисто физически, но и духовно. Британии каким-то чудом удается сохранить прошлое и тем создать впечатление замедленного движения жизни, а с ним и более яркие образы и переживания.

Итак, мы миновали знакомые мне места, потом долго съезжали с дороги, поворачивали в разные стороны и, наконец, приехали в местечко Уокингем, где находится центр управления Британскими электрическими сетями.

Нас уже встречали в рисепшн. Бравый охранник приветливо помахал нам рукой, излучая радость и добродушие, и мы проехали к зданию управления. Там мы получили карточки для посетителей, прицепили их на себя и прошли в конференц-зал. Все было отработано до мелочей, чувствовалось, что к встрече гостей здесь привыкли. Началось обсуждение, и я приступил к работе. Надо признать, что те три часа, что шло совещание, вымотали меня основательно. Трудность состояла в том, что ораторы по очереди менялись, а мне приходилось каждый раз подстраиваться под нового выступающего, с его акцентом, темпераментом, характером речи и т.д. Даже простое глотание слов и нечеткое их произношение создавали дополнительные трудности. Однако все вроде бы прошло более-менее нормально. С утра г-н Н. поехал в посольство Испании насчет визы. С ним поехала переводчица, которую нанял Кейт. Я с ней встретился утром в отеле и принял ее за жену Кейта, но потом все прояснилось. Когда уже шло совещание, г-н Н. вместе с этой дамочкой ввалились в аудиторию. Как раз шло обсуждение последнего вопроса, и дамочка, ее звали Людмила, немного послушала наши беседы. Она мне сказала, что уже 21 год живет в Британии, что когда-то жила в Москве, но вышла замуж и уехала в Англию. По ее глазам, когда она слушала доклад и мой перевод, я видел, что она улавливает только часть из того, что говорилось (а мне-то нужно было улавливать все!). Она потом похвалила мой перевод и сказала, что это очень высокий класс, и в Британии за это платят по 25 фунтов за час. Я только усмехнулся в душе и для себя отметил, что буржуи, они и в Африке буржуи и везде ищут выгоду, а поэтому, наверное, и богатеют. Моя зарплата в лучшем случае на порядок меньше.

Еще я отметил ее ужасное произношение, и хотя она тараторила по-английски довольно бойко, но уши мне это коробило довольно сильно. Вообще, дамочка оказалась весьма экспансивной, и в ее русском языке ясно прослушивались знакомые еврейские нотки. Когда я немного покартавил по-одесски, она как-то странно на меня глянула, мне показалось – понимающе.

После совещания здесь же в конференц-зале был обед, точнее обычный английский ланч: большие тарелки, овощи, тонко нарезанное мясо и окорок, зелень, пицца с грибами, апельсиновый сок и чай с кофе. У англичан вызвало уважение, когда я налил себе чаю и добавил молока.

После этого перекуса мы прошли в комнату, где через стеклянную стенку можно было наблюдать всю работу диспетчеров. Нам давали пояснения, и вскоре мы увлеклись всей этой работой. Как и во всякой диспетчерской, здесь был большой щит, экраны, карта страны, и явно чувствовалось дыхание всей Британии, как живет этот огромный механизм, как миллионы людей включают и выключают электроприборы, куда-то едут, что-то делают – и все это вот здесь, в отображении текущих и изменяющихся цифр энергоперетоков.

Энергия, как кровь в организме, растекалась по всей Британии от мест ее генерации, большей частью из-за границы, из Франции, и был четко заметен пульс жизни всей страны. Пульс бился ровно, энергии было в избытке, так что Британия может спать спокойно – ее энергетический организм вполне здоров.

После осмотра диспетчерской мы поехали в Эрли в гости к Кейту. Опять мы долго кружили по узким и крутым улочкам, поворачивая то влево, то вправо, и, наконец, приехали. Дома нас встречала жена Кейта и его сын Эрик. Дом Кейта – в два этажа, наверху 4 спальни и 2 ванны. Внизу две комнаты, его кабинет, кухня, терраса, туалет – вот и все хозяйство. Прием был по-английски, даже по-американски – отдельный стол с бутербродами, несколько бутылок вина, бокалы и все те же большие плоские тарелки. Каждый брал себе что хотел, наливал вино и устраивался, где мог – на диване, на стульях, на террасе. При доме есть и лужайка с постриженной травкой. Наши пришельцы обнаружили у него облепиху и даже ее попробовали, но видно было, что это не предмет специального разведения. Был и декоративный виноград, из которого не давят вино и не делают никаких заготовок. Может его едят? Да и то сомнительно, т.к. рядом овощная лавка с массой различных фруктов, в том числе с крупным сладким виноградом. Вспомнилась байка, что когда у англичанина спрашивают: когда у вас появляется клубника, он отвечает: в шесть утра, когда открывается магазин. В убранстве дома есть что-то не-английское, видно от того, что хозяйка – полячка. Много польских сувениров, а терраса, как гордо заявил Кейт, сделана руками польского плотника. Конечно, он англичанин, и хотя и жил в Польше 7 лет, шляхетской гордости не приобрел, но отчасти влияние жены чувствуется. Когда мы проезжали мимо конторы Ай-Си-Эл, фирмы, где я проходил обучение в 92-м, Кейт сказал мне, что он работал на эту фирму в Польше и даже хотел стать коммерческим представителем в Восточной Европе. Он знает Коннора, бывшего главу представительства Ай-Си-Эл в Москве. В коммерсанты Кейта не взяли, как он сказал, из-за молодости, и хотя он показывал седину в волосах, менеджеры были неумолимы. Вообще, что касается английских менеджеров, они действуют по каким-то раз и навсегда установленным правилам. Если нужен человек для работы в России, ищут того, кто имеет какие-то связи. В данном случае сработало то, что у Кейта жена полячка. Оказалось, что он год учил русский язык (результат чуть больше нуля – с учетом его польского опыта – можно смело называть его "господин дерево"). Где-то он набрался и чисто коммерсантских хитростей, мне это напомнило американца Тома, с которым приходилось торговаться по каждому пустяку. В общем, не есть это английский джентльмен, а посему – в Россию его, на прорыв. Сумеет выкрутиться, дай бог, нет – на пенсию, благо возраст позволяет.

После того, как отдарили дежурные сувениры, автобус повез нас всех в Виндзор, смотреть королевский замок. Что я мог увидеть нового в местах, где истоптал, кажется, каждый камень? Лужайка все та же, дорожка так же посыпана песком, замок на том же месте, реконструкция после пожара 92-го года так еще и не окончена...

Единственное, чего жаль, что не удалось заехать к леди Лу в Оулд Виндзор. Если бы я был один, я бы непременно заехал, даже если бы с группой, но тут – время поджимало, и ехали мы в другую сторону – просить водителя делать крюк, когда мы и так долго болтались по Виндзору – господа делали покупки – было неудобно. Да и заявляться вот так без звонка здесь не принято. Так что так и не удалось повидать леди Лу. Жива ли она, здорова ли? Наверное, сильно бы удивилась, что я являюсь с регулярной частотой в два года с точностью до месяца. А может быть по своей английской чопорности и не испытала бы никаких эмоций. Ведь все течет и меняется – помнит ли еще обо мне, с учетом того, что письма от меня не приходят, да и других связей нет. В любом случае, это иной мир, и чем больше я познаю Британию, тем больше понимаю нашу несовместимость с англичанами. Мы не столь расчетливы, экономны и замкнуты в себе, нам не хватает жизни лишь в пределах своего дома, лужайки, клуба, площадки для гольфа и паба. У нас, в конце концов, правостороннее движение и мы привыкли иметь правую резьбу и в жизни и в сознании.

Назавтра у меня был выходной день, да и в воскресенье тоже, лишь в понедельник в Дублине предстояла работа. Что же касается Испании, то там вроде бы наняли переводчика – и слава богу. Платили хотя бы в половину от англичан – было бы за что драть глотку и напрягаться, а так... После часа напряженной работы спина мокрая, даже если в помещении прохладно. Напряжение и эмоциональный накал очень высоки. Хотя и приятно управлять ходом вещей и чувствовать, как от твоих поворотов мысли зависит и общий ход беседы. Еще, хотя и трудно, но приятно разгадывать парадоксы фраз и выражений, расплетая замысловатый узор английской речи. Со мной по большей части имеют дело специалисты высокого класса, с университетским образованием и развитой лексикой. Помимо замысловатых фраз, они еще используют специальную терминологию, и все это в реальном масштабе времени, когда невозможно делать паузы, а надо быстро ухватывать смысл и вязать его с уже произнесенными тобой фразами. Плюс к этому – трудности распознавания слов на слух, когда они произносятся нечетко, а порой и некорректно. Впору мозгам бы и закипеть. При этом бывает необходимо тут же делать обратный перевод в почти синхронном режиме. Да текст и предмет беседы заранее неизвестны. Идешь на каждую новую встречу как на эшафот. И только втянувшись в беседу и работу, уже не замечаешь ни времени, ни пространства, потому что стоит только на секунду выпустить ниточку, как все кружево моментально спутывается и приходится лихорадочно искать эту нитку, за которую можно вытянуть смысл. Так что я профессионально был весьма удовлетворен, физиологически чувствовал себя нормально, настроение бодрое, только денег у меня было мало и на душе скверно от того, что нет достаточного вознаграждения за мой труд.

На следующий день я встал утром почти по звонку будильника моих часов, лишь только немного повалялся в постели, и пошел на завтрак вниз. После завтрака я сдал номер, и мы отправились на нашу последнюю прогулку по Лондону. Мы прошли вдоль нашей улицы, затем я и В.В. отправились на метро в собор святого Павла, где исходили и верхнюю и нижнюю части, затем поехали в Тауэр и после вернулись в гостиницу. Была хорошая солнечная погода, и мы еще пошутили, что привезли в Лондон солнце, и теперь его отсюда увозим. До отъезда в аэропорт было еще часа два, и В.В. попросил меня найти какой-либо бар, чтобы перекусить. Мы зашли в один из пабов недалеко от нашего отеля и сели за столик. Официант принес меню, мы выбрали рыбную закуску из вяленого и копченого лосося, жареного цыпленка с печеным картофелем, по пинте пива, и потом В.В. предложил еще взять по 100 грамм хорошей водки, чтобы отметить окончание пребывания в Англии. С блюдами и пивом все вышло нормально, а вот с водкой – бармен никак не мог уяснить, что мы хотим заказать по две двойных порции в каждый стакан. А порция там – это 25 грамм. То есть все вроде бы нормально – в каждый стакан по четыре порции. Бармен с ужасом смотрел на нас, как будто мы из другой галактики. Он несколько раз переспросил меня, чего же и сколько наливать. В конечном итоге он налил в один стакан две двойных порции, а вот во второй решился налить всего одну двойную. В его мозгу, должно быть уже прокручивались мысли о том, что вот сейчас эти непонятные личности выпьют все это и упадут здесь же замертво, а, может, разрушат до основания его питейное заведение. Я уж не стал ничего больше объяснять, а про себя подумал: "а еще говорят, что англичане – пьяницы". Хорошо посидев в пабе и скоротав время, мы вернулись в отель.

Урок девятый
------------------
В три часа дня пришел автобус, и мы поехали в аэропорт. Оказалось, что наш рейс отправляется с терминала №1, что это внутренний рейс, и нам не нужно проходить никаких таможен и паспортных контролей. Более того, нашу Британскую визу, скорее всего, закроют в Ирландии, по выезду. Мы зарегистрировали билеты и сдали багаж. У меня оказались пустые руки, это было как-то непривычно. Самолет отправлялся от выхода №82, мы долго шли к нему по различным коридорам. Миновали и дьюти-фри, где продавали виски и водку в полцены и ставили штампы в билеты о том, что ты использовал эту льготу беспошлинной торговли. Далее мы проследовали в "хобот" и сели в Боинг-737 ирландской компании. Как только взлетели (а взлет наш задержался на 20 минут из-за сложной воздушной обстановки над Хитроу, и за это были принесены извинения командира корабля), стюардессы сразу начали бойко показывать нам, как пользоваться спасательными средствами, а потом, спустя минут 10 начали разносить обед. Это было несколько странно, т.к. весь полет занимал 45 минут. Но, тем не менее, мы получили обед из мяса с рисом и грибами, салата из лосося с овощами, булки с маслом, крекера, сыра и кофе с конфетами. Меню было обычным по здешним рамкам и весьма прихотливым по рамкам российским. Образно говоря, мы взлетели, поели и сели, потому что пока доедали обед последние из пассажиров, самолет уже заруливал на стоянку.

Дублин меньше Лондона раз в 10, дома здесь хоть и похожи на английские, но только отчасти. Движение – левостороннее. Страна сугубо католическая, очень сильна религия. В аэропорту мы никаких таможен не проходили, просто взяли багаж и отправились на выход. Сразу же бросилось в глаза обилие листовок с предостережением о террористах и советами, как поступать, если вы попали в заложники. Это несколько озадачило и расстроило, на душе стало тревожно. На выходе из аэропорта нас встречал высокий бородатый ирландец в коротковатых брюках, с папкой, которому мы все, начиная со старших чинов, представились. Нас усадили в автобус, более просторный, чем был в Лондоне, и повезли в отель. По дороге наш гид объяснял, где тут что, и мы, объехав квартал, благополучно подъехали к отелю. Отель оказался из серии "Форте", класс – между 4 и 5. В ванной роскошный белый халат, номер с баром и хорошей мебелью. Вечером мы ходили во французский ресторанчик на ужин. Там была "живая" музыка, вся наша компания была усажена за один стол на 9 мест. Мы добросовестно съели и выпили все, что было положено, и отправились спать. Впечатление было такое, что обстановка ближе к России, чем к Англии.

На следующий день, в воскресенье, у нас был свободный день, для меня, впрочем, не совсем, потому что утром уже была экскурсия по городу, а вечером банкет, на котором, как я ожидал, тоже будут много болтать. Утром я встал попозже – в 8:00, благо был выходной. Принял душ, оделся и пошел на завтрак. Номер у меня располагался на 5 этаже, недалеко от лифта. Кровать одна и не столь широкая, как в Лондоне, но был большой, т.е. нормальный письменный стол, тумбочка, кресло, журнальный столик и аж три телефона, один из которых установлен был в ванной, совмещенной с туалетом. Я прикинул, если чуть привстать с унитаза, можно дотянуться до телефона и снять трубку. Ну а уж чтобы позвонить, надо обязательно вставать рядом с телефоном, т.е. планировалось так, чтобы можно было только отвечать на звонки, а чтобы самому позвонить, надо прилагать специальные усилия, либо пользоваться телефонами в комнате. Один из них на столе, а один у изголовья кровати. Так что вас достанут по телефону, где бы вы ни были внутри номера. Разве что можно влезть в шкаф в прихожей. Мобильной связи в массовом масштабе в 96-м году, увы, еще не было. Тогда и сотовые телефоны были редкими и громоздкими, их часто называли "лопатами". В ванной висел махровый халат, я, было, даже хотел сфотографироваться в нем, да передумал – жаль тратить кадр. Все равно буржуем мне не стать, а оставлять память о глупости как-то неохота. С утра я посмотрел мультфильм про Аладдина – ничего, красиво все там. "Лунный свет" накануне я не досмотрел – очень хотелось спать.

Завтрак проходил в ресторане, был выбор холодных блюд "а-ля шведский стол", и можно было заказывать горячий "ирландский завтрак". Не дай бог было назвать его английским. Когда я вошел в зал, там уже сидели В.В. и г-н Б., которые расправлялись с горячим ирландским завтраком, поданным на огромных горячих тарелках, больше напоминающих широкие блюда. Они занимали почти полстола. Меня усадили за стол к В.В., чему я был рад, потому что можно было немного поболтать, а заодно я хотел попросить утюг, что потом и сделал. Заказал я тот же горячий завтрак на огромной тарелке и в ожидании его даже заскучал, встал и выпил апельсинового сока. Это чуть меня взбодрило, а хорошая чашка кофе после яичницы с беконом, сосиской, грибами и кровяной колбаской – вперемежку – и вовсе отогнала остатки сна. Итак, покончив со всем этим, я отправился в 504 номер к В.В.

У него был шикарный двухместный номер, который, вероятно, при заселении достался ему по ошибке, и предназначался, надо думать, высокопоставленной чете господ Д. В.В. даже звонил им с предложением поменяться, а потом еще заходил, чтобы соблюсти субординацию, но большой начальник менять номер не захотел; фен для госпожи нашелся, а большую широкую кровать они решили разделить на двоих, так что осталось все на своих местах. Я взял у В.В. утюг, попутно он посетовал, что зря так много наговорил из лондонского отеля, потому что получилось из-за этого целое дело. И тут же попросил меня узнать, как и где можно позвонить отсюда домой. Я разузнал, что здесь действует та же система, что и в Британии, что можно купить телефонную карточку и пользоваться обычными уличными автоматами.

Потом я заскочил ненадолго в свой номер, и уже надо было выходить, т.к. нас ожидал белый автобус для экскурсии по городу. Автобус был тот же, что вчера, только не было никаких экскурсоводов, только шофер, который и исполнял эту роль. Мне дали микрофон, и я мог, не напрягаясь, вести перевод его экскурсионных изложений. То ли потому, что это был шофер, то ли просто по характеру ирландцев, содержание его рассказа о Дублине было в основном однобоким, он большое внимание уделял стоимости домов, загруженности улиц и правилам движения, нежели историческим, либо эстетическим аспектам. Тем не менее, город мы объехали почти весь, и несколько раз выходили на пешие переходы и разглядывания. Сам Дублин почти полностью состоит из двухэтажных домиков английского типа, только чуть светлее. При подлете, однако, я видел несколько панельных коробок, очень похожих на московские или какие-либо другие дома в России. Город занимает полукруг, разместившись вокруг бухты и по склонам холмов. Это побережье Ирландского моря. Мы заезжали в порт. Там в это время пришвартовался и загружался огромный паром – катамаран. Это скоростной паром между Ирландией и Уэльсом, он идет всего 1,5 часа, в то время как обычный паром движется 3,5 часа. Никаких палуб на нем нет, только внутренние помещения для машин и людей. Паром берет на борт ~150 машин.

 Море довольно-таки чистое, есть приливы и отливы, с разностью уровней примерно в 3 метра. Запах моря и вид прибрежных сооружений напомнили мне Каспий и Шевченко, немного даже взгрустнулось. По берегам были сделаны сходы в море, и там видно было довольно много купающихся, хотя температура воды, как мне сказали, не выше 15оС. Вообще, нам объяснили, что здесь принято купаться и зимой, когда на рождество толпы народа валят на море после изрядной дозы виски. Вообще, судя по всему, ирландцы большие пьяницы, т.к. по городу много питейных заведений, в особенности виски – баров. Когда мы проезжали мимо пивоварни и винокурни, наш шофер – гид очень оживился и так аппетитно рассказывал про пиво и виски, что было ясно, что он далеко не чурается крепких напитков. На одной из улиц мы увидели одинаковые домики с разноцветными дверями. Нам пояснили, что раскрашивать двери в разный цвет предписывает специальный указ, который был принят после того, как главный судья города, возвращаясь с попойки, перепутал двери и завалил в чужой дом, устроив грандиозный скандал. На втором этаже почти во всех домиках установлены балкончики с решетками – это чтобы народ не выпадал из окон во время крутых возлияний, когда потянет подышать воздухом. На двух улицах стоят газовые фонари уличного освещения, восстановленные под старину, но с автоматическим зажиганием. Профессия фонарщика, столь уважаемая в прошлом, теперь упразднена. Город был основан викингами и довольно давно. Сохранились остатки городской стены, есть два собора, протестантские, хотя почти что все население – католики. На религиозной почве много разных обид. Католический собор, например, загораживается бесформенным ультра модерновым зданием, что не может не ранить сердца истинных католиков. Места у побережья напоминают Крым. Проезжали мы и дом Джонатана Свифта, который написал "Путешествия Гулливера". Ничего так домик, похож на замок. В городе много скверов и парков, большей частью национализированных, но встречаются и частные. Есть большой парк с лесом и настоящими дикими оленями, поголовье которых здесь составляет около 1,5 тысяч голов.

В центре города много магазинчиков, но по случаю воскресенья они все были закрыты. Люди с утра пошли в церкви, на улицах почти не было народу. Потом уже, ближе к 12 часам стали попадаться толпы праздно шатающихся горожан. Архитектура Дублина разнообразием не блещет. Здание нашего отеля чуть ли не лучшее в округе. Здесь в конференц-зале в 1922 году была подписана первая Конституция Ирландии, объявившая независимость от Британии. Ирландцы очень гордый народ и никак не могут простить англичанам многовекового господства. Правда, испанцев они не любят и боятся еще больше, т.к. пока не было покровительства Британской короны, здесь частенько промышляли испанские корсары, которые грабили и убивали налево и направо. В государстве два официальных языка: английский и галльский. Хотя по-галльски говорят всего 15-20 тысяч человек, он официально преподается в школе, и без его знания не возьмут ни на какую государственную или преподавательскую работу. В Дублине три университета, и как я уже писал, процент людей с высшим образованием один из самых высоких в мире. Множество специалистов работают в Британии и во Франции. В самой Ирландии много филиалов компьютерных компаний. Благодаря высокому уровню образованности, здесь выпускается большой объем программного обеспечения и компьютерной техники.

Во всем чувствовалась неудовлетворенность амбиций ирландцев. Они постоянно как бы хотели доказать, что они не хуже англичан, и нечего тем кичиться перед ирландцами. Хотя влияние английской культуры прослеживалось во всем. Ирландцы заявляют, что их пиво "Гиннес" лучше, чем в Англии, что их виски – лучше, чем в Шотландии, не говоря уж о достоинствах самих ирландцев. Следовало бы еще отметить великолепные женственные фигуры ирландок, на что сразу обращаешь внимание в сравнении с угловатостью и каким-то мужеподобием английских женщин, что не в последнюю очередь связано с эмансипацией, как в одежде, так и в манерах поведения англичанок. В некоторых местах Дублина мы видели знаки ИРА – ирландской армии освобождения – это те молодцы, что устраивают взрывы и теракты. Сразу же по прилету в аэропорту всем выдали брошюры по безопасности. Я прочитал такую брошюру и выяснил, что терроризм здесь – не пустой звук. В некоторых местах города установлены знаки в виде запаленной взрывчатки, это места вероятных действий террористов – рекомендуется туристам и приезжим в таких местах не крутиться – на всякий случай.

Покружив по городу часа три, мы вернулись в гостиницу. Далее у нас в программе был ужин с представителями местной электрической компании, а до этого – свободное время – чем я и воспользовался. В целом Ирландия произвела неплохое впечатление. Правда, на улицах не столь чисто, как в Англии, и люди одеты попроще. Мы накануне в ресторане смотрелись как группа дипломатов. Нравы тоже попроще – ножом и вилкой большинство владеет слабо, не то, что вышколенные англичане. На всем налет какой-то провинциальности. Хотя, если взять культуру, здешний народ даст фору многим.

На следующий день выдалась хорошая погода, как и в первый день в Лондоне. Это было весьма приятно, правда, говорили, прогноз на неделю неважный – ожидались дожди и похолодание. Воздух был неплохой, чистый и свежий, но у нас, конечно, лучше. Просто потому, что там родной дом, родная земля, там все как надо, с правой стороны. Хотя многое можно было бы и улучшить, воспользовавшись здешним опытом и деловитостью. Первое, с чего бы начать – убрать весь мусор и не сорить. Ведь главное не убирать, главное – не сорить. Когда ходишь целый день по городу и туфли не грязные в конце, это уже впечатляет. Конечно, ирландские дома против наших морозов не потянут. Здесь и окна-то одинарные, двойные рамы не ставят, если только для звукоизоляции. Но к природе отношение уважительное: деревья в парке огорожены круглыми решетками – против оленей. Каждое дерево прикреплено к толстому вбитому в землю колу при помощи хомута. Между деревом и колом – резиновая прокладка – чтобы не терлась кора. Все продумано до мелочей и бережливо по отношению к саженцам. В Англии мы тоже видели трубки из пластмассы вокруг молоденьких саженцев – чтобы зайцы и кролики не испортили кору.

В Ирландии также много баранов – большие пастбища и поля хорошо видны с самолета. В общей доле промышленности сельское хозяйство занимает значительное место. Поля убраны, солома аккуратно скатана в большие желтые катки. Кое-где земля распахана под новый сев. Видели в одном месте поле с капустой – на нем вообще не было сорняков, как такое может быть? И главное – можно ходить по газонам. Когда мы были в парке, все наши пошли по дорожке вокруг, а Кейт с шофером зашагали напрямую, как и все другие ирландцы, наглядно опровергая известные в наших парках надписи "по газонам не ходить". А здесь – "по газонам ходить!", на то они и газоны.

Ровно в 19:30 я спустился вниз, где уже стояла наша толпа, потом подошел Аллен - высокий ирландец, очень похожий на Фиделя Кастро, только с более короткой бородой – это он нас встретил в аэропорту, - и мы двинулись в очередной итальянский ресторан на банкет. Там мы встретили еще двоих, из местной энергокомпании, и прошли в большой разукрашенный зал, где был накрыт стол на 14 человек. Нас было всего 12, так что два места оказались свободными. По стенам фойе были разрисованы обнаженные дамочки, стоял камин с газом, имитирующий дрова, сам зал тоже был живописно украшен, но нравы посвободнее, нежели в Британии. Обслуживал нас официант, чем-то неуловимо похожий на моего давешнего коллегу украинца Володю П., потом выяснилось, что у этого официанта родители украинцы, а сам он родом из Канады. Из энергокомпании были менеджер по стратегическим исследованиям, очень живой, похожий на итальянца, и менеджер по компьютерным системам, напоминавший инспектора полиции, еще и с оцарапанным носом. Наши господа начальство сразу же стали выяснять, кто есть кто, и потом уж успокоились. Я сел подле г-на Д., и, как выразился г-н М., мой отдых на этом закончился. Я это и сам почувствовал, потому что ирландец в итальянском облике задвинул такую речь о своей компании, столько много болтал, что мне работы было навалом. Меню было традиционно рыбным, я тоже соблазнился взять горячую закуску из крабов – принесли небольшую клешню краба с рисом и неприятным морским запахом. Есть там было, откровенно говоря, нечего, а то, что было, не слишком приятно. Но мне есть было и недосуг. Когда господа обменялись речами и приветствиями, очередной раз призвав друг друга к сотрудничеству, я немного перекусил, на этот раз выбрав баранину, которую ирландцы здорово хвалили. Было и вправду вкусно. После ужина заходили еще в паб, где пили местное пиво Гиннес. Там было много народу, а когда узнали, что мы из России, спели для нас песню. Потом мы все пошли домой, и я завалился спать, т.к. впереди предстоял тяжелый день, понедельник.

С утра проснулся в 6:20 и никак не мог уснуть, потом встал и когда пошел умываться, раздался телефонный звонок. Звонил В.В., он тоже маялся, сказал, что уже ходил вниз в ресторан, но там было закрыто, и попросил, чтобы мы с ним вместе пошли. Я оделся и спустился вниз, там мы встретились с В.В. и пошли на завтрак. Оказывается, ресторан был открыт, и нужно было только назвать номер комнаты и сесть за столик. Мы все это проделали и сели завтракать. Горячие блюда не заказывали, обошлись лишь холодными закусками, сыром и набором фруктов. Потом выпили кофе, и на этом трапеза закончилась. Было еще время до начала программы, и я решил пройтись по городу. Набрел на хозмаг и стал выспрашивать про систему сигнализации (для моего шефа). Такой системы не оказалось, и я, побродив еще по улицам, вернулся к гостинице, где уже ждали Фидель Кастро с итальянцем. Мы двинулись в их офис, который только что открылся в тот день, и кое-где еще шли ремонтные работы. Первая часть до обеда была очень нервной и трудной для меня. Без конца приходили новые люди, хлопали дверями, говорили все много, акцент ирландский был довольно сильным, так что когда объявили перерыв, я был рад. После этого прошли в Центральный диспетчерский пункт, там стало немного полегче, потому что много было знакомых вещей, и разговор носил более конкретный характер. Обедали там же, на диспетчерском пункте, где нам выделили помещение в зале для управленческого персонала. Мне объяснили, что в этом зале все стоит дороже, и это для высокопоставленных лиц. Наши господа остались довольны – их погладили по шерсти. После обеда поехали на автобусе в центр обучения нижнего звена персонала, который располагался в старом здании бывшей электростанции. Там было также много разговоров. Господа начала нервничать, они хотели еще успеть по магазинам. Госпожа Д. вообще не поехала на электростанцию, а отправилась гулять по городу. Ей и раньше не было интересно вообще. Когда мы зашли в тренажерный центр, где было много чего посмотреть, наши господа заскучали и, устроившись на лавочке внизу, чуть было не уснули. В.В. пытался задавать вопросы по делу, но на него чуть было не стали шикать, и он махнул рукой. На электростанции было испытание терпения. Я в сотый раз просил ирландцев поскорее провести представление, потому что уже всем нашим было невтерпеж.

Наконец мы сели в автобус и двинулись в отель. По дороге еще пытались уговорить шофера заехать в магазины, но потом я их отговорил, потому что начинался дождь, и нужно было взять зонтики. Диспетчерский пункт произвел хорошее впечатление, конечно, это не так, как в Британии, но вполне сносно, даже более-менее современно. Также есть щит, два пульта, уровни напряжения соответствуют нашему стандарту, и когда они подают электроэнергию в Северную Ирландию, они ставят переходные трансформаторы.

После возвращения в отель В.В. попросил меня поводить его по магазинам. Мы прошлись в поисках нужных ему товаров, потом я вернулся домой, снял галстук, и стало немного веселей на душе. Со следующего дня мне предстояло стать туристом, таким же, как и мои господа, потому что мы собирались лететь в Мадрид, а там, вроде бы должен быть переводчик с испанского. Когда мы ходили в магазины, я сэкономил для В.В. немного фунтов на возврате налога с продаж. Я не знал, что эти деньги выдадут на месте, а когда это получилось, В.В. радовался как ребенок, и сразу же потащил меня в паб, где угостил пивом Гиннес. Пиво оказалось хорошим, что и говорить, и главное, оно именно здесь и делается, живое, а в Англию попадает уж потом.

Когда мы ходили по городу, было очень оживленное движение, довольно много народу, все торопились, как в Москве. Многие пользуются автобусами, другого общественного транспорта здесь нет, на остановках много людей. В городе довольно много грязных и неухоженных мест. Совершенно не так, как в чистеньком вылизанном Лондоне, по крайней мере в тех его местах, где мы были. Цветовая гамма больше из зеленых и светлых тонов, не такая строгая, как в Британии. Еще раз почувствовали разницу – хотя и много общего – и левостороннее движение, и двухэтажные автобусы (зеленые, а не красные, как в Лондоне) и ирландский фунт, который гордые ирландцы ценят на 3% выше английского. А в остальном, как говорится, и труба пониже, и дым пожиже.

Утром встал в 7:30, честно говоря, не выспавшись, потому что ночью раза два просыпался – какие-то снились кошмары. Спустился на завтрак и подсел к г-ну Б. Он лихо уплетал завтрак, советуя и мне хорошенько поесть в дорожку. Потом посетовал, что господ Д. встречают не на должном уровне, что не то представительство и т.п. Я уже заметил, что московские господа уделяют основное внимание двум направлениям – это гастрономические качества блюд и напитков и уровень представительства и субординации, не получил ли кто чего-либо не по чину, и соответствует ли уровень представительства их уровню. До сих пор на приемах я восседал рядом с начальством и, таким образом, как бы имел большую значимость. Когда мы позднее прибыли в Испанию, и появился другой переводчик, точнее, переводчица, мое место стало где-то в уголке, с краю. После завтрака я вышел на последнюю прогулку по Дублину и встретил В.В. Он как всегда рано поднялся и принялся гулять, а увидев меня, тут же потащил по магазинам. Мы прошлись минут 20-25 и повернули к отелю. В одном месте рассмотрели очень интересное растение – вроде дикого винограда – которое покрывало весь фасад одного из домов. Оказывается, у него такие маленькие присоски, похожие на пальцы ладони, которыми это растение может цепляться за любую поверхность, лишь бы были на ней хотя бы крохотные шероховатости. Очень интересно.

Большая перемена
-----------------------
В 10:00 пришел автобус, и я, погрузив туда сумку, вместе со всеми зашел внутрь. Дорога к аэропорту была недолгой, и вскоре мы уже были на месте. Сдали вещи в багаж и пошли проставить штампы выбытия из Ирландии. Чиновник долго расспрашивал, чего мы хотим, и, наконец, поставил штампы прибытия в Ирландию, сказав, что это очевидное свидетельство выбытия из Британии. Для нас, впрочем, это было совсем не очевидно. Потом мы прошли в салон для пассажиров бизнес – класса, где можно было чего-нибудь выпить и посидеть. Господа стали пить виски и водку, благо, на халяву, и, спустя короткое время, разговор пошел весьма и весьма оживленный. Вскоре закончились и крепкие напитки, так что пришлось кое-кому "догоняться" вином. Кейт заволновался и стал звать всех на посадку. С большим неудовольствием господа оторвались от дела и потопали в самолет. В дьюти-фри они купили огромные бутылки ирландского виски и так, с мешками, и ввалились в салон. Зашла большая группа школьников испанцев, и сразу стало очень шумно. Господа О. и М. попросили себе салон для курящих, но оказалось, что это просто среди других рядов, так что когда взлетели, я пересел на свободный ряд впереди, как и Кейт, чтобы не так было дымно. Принесли аперитивы, и господа опять стали пить виски и джин. Потом был обед, и вскоре самолет пошел на посадку. Это был промежуточный аэропорт – Барселона. При посадке хорошо были видны пляжи Средиземного моря. Температура +24оС, солнечно, небольшой ветерок. В аэропорт нас не повезли, а сгрузили в зале для транзитников. Кругом было очень оживленно. Неподалеку стоял Ил-86 Аэрофлота, кольнуло что-то родное. Посидев минут 10, мы пошли в самолет. Экипаж был тот же, а самолет подали другой. Кроме нас в бизнес – классе никого не было – испанцы предпочитают летать подешевле. Минут через 40 полета мы приземлились в Мадриде. Прошли паспортный контроль, заполнив бланки и пропустив вперед большую толпу шумных испанцев. На выходе нас встречали. Мы сели в автобус и поехали в отель. По дороге немного посмотрели город. Климат здесь солнечный и теплый. Земля желтая и светло-коричневая. В отель устроились быстро, правда было немного жарко в пиджаке, и я вспотел.

Отель наш был более-менее современным. Что показалось отличным и даже несколько необычным – это мраморные полы в номере, без всякого коврового покрытия, к чему мы привыкли в Англии и Ирландии. Мебель модерновая, очень много зеркал. В номере как-то неуютно по сравнению с английскими гостиницами. Возможно, от отсутствия ковров или нормальной мебели. Все выглядело как-то казенно, хотя и смотрелось модно. Когда я осматривался в номере, немного растерялся. Не было привычного шкафа у входа, не было ковров, не было видно даже кровати, я уж подумал на диванчик, что это и есть спальное место. Потом постепенно я обошел номер и все разузнал. Оказалось, что шкаф нашелся в глубине спальни, что кровать тоже была, за зеркальной стенкой, что покрытия на полу так и не было – надо надевать тапочки (тапочки, впрочем, были), что чайных принадлежностей тоже не было (в очередной раз после Ирландии я пожалел, что не взял с собой кипятильник). В номере явно кто-то до меня курил, т.к. я сразу уловил запах от табачного дыма. Здесь вообще много курят, это уже нам объяснили. Походив минут пять по номеру, я переоделся и сходил к В.В. за утюгом. После этого отгладил рубашку, брюки и пиджак, почистил туфли, одним словом, привел себя в порядок.

В 21:00 я вышел из номера и спустился вниз. Там уже почти все были в сборе. Мы пешком двинулись в ресторан, который был недалеко, и оказался настоящим испанским рестораном. Нам довольно быстро принесли несколько бутылок вина и минеральной воды, потом в сковородках жареную колбасу, салат, наподобие Оливье, рыбные продукты – кальмары, жареные в тесте, жареные креветки, еще какую-то мелкую жареную рыбу. По вкусу все это очень напоминало наши российские блюда. Вино я пить не стал, лишь выпил пива. Пиво неплохое, но до Гиннеса ему далековато. В качестве основного блюда давали рыбу и мясо. Как объяснили, в Испании коронным блюдом считается бифштекс из говядины от быка, забитого на корриде. Я называю это блюдо "бифштекс" – на английский манер, - в Испании же более принято называть его "вырезкой". Я себе заказал полу-прожаренную вырезку с кровью. Некоторые брали рыбу, но потом я посмотрел и понял, что я был прав. Мясо очень вкусное, как и в Англии, и приносят его много – так что было на чем отвести душу. Разговор за столом шел какой-то общий – из "Сидеспы" – местной фирмы по обучению электротехнического персонала, принимавшей нас, – никого не было. Переводчицу закидали вопросами: где что купить и посмотреть – она была единственным новым человеком в нашей компании, а я беседовал с Кейтом по поводу различий в значении слов "паб" и "салун" в английском языке. Вечер прошел быстро. Господа, разгорячившись, стали требовать себе испанского ликера, мороженого в шоколаде и даже расспрашивали переводчицу по поводу местных "Кармен". Я это все слушал в пол-уха, сидя с краю стола и откровенно бездельничал, лишь изредка что-то переводя для Кейта. Ужин обошелся нам, точнее компании Кеннеди и Данкин в 38.000 песет, что довольно-таки дешево. Кейт уладил счет, и мы вышли на улицу, где было прохладно и малолюдно. В фойе отеля все распрощались, договорившись о завтрашней встрече утром.

В ту ночь я плохо спал, видимо кроме сдвига во времени причиной был поздний поход в ресторан. Под утро, правда, я неплохо уснул, но уже надо было вставать, так что это был не сон, а просто какая-то полудрема. Это был первый полный день в Мадриде и конечно, набралось много впечатлений. Самое главное, не было стресса от необходимости перевода, лишь изредка я переводил для Кейта, да еще когда наша штатная переводчица путалась в технических терминах, я помогал ей выбраться из лабиринта непонятных ей слов и даже заслужил улыбку этой дамочки. Улыбка получилась не ахти, потому что а) у дамочки очень кривые передние зубы и б) дамочка курит как паровоз, и эти зубы еще и темные. Лучше бы ей вообще их не выставлять напоказ, даже по такому неординарному случаю. Кстати, выяснилось, что ее мама то ли владеет, то ли управляет магазином с характерным названием "Сара". Чем-то навеяло знакомым, как говорится: "евреи все евреи, кругом одни евреи". Платят ей в час порядка $40, так что мне в очередной раз стало грустно. Если бы не это обстоятельство, все остальное было бы вполне нормально.

Завтрак в отеле подавали внизу, в ресторане, причем это был строго континентальный завтрак. Никаких английских излишеств с этими беконами и яйцами, грибами и кровяными колбасками нет. Зато мясо вполне съедобное, даже вкусное, да и фруктов много. Я взял на вечер персик и сделал бутерброд – кормить нас ужином не предполагалось. Вместо чая я планировал просто выпить водички, благо вода в Мадриде – высший класс. Это я уже попробовал. В Англии, да и в Ирландии вода хуже. В Лондоне вообще, если не кипятить или без чая – пить нельзя – т.е. неприятно. В ход там идет только бутилированная вода или вода из кулеров.

После завтрака мы поехали на подстанцию. Автобус пришел вовремя, дорога была не длинной, но интересной: все же далеко не ординарные здесь есть здания и сооружения. Автомобильные дороги – европейского качества, во многих местах есть многоуровневые развязки, причем снизу это выглядит весьма живописно, очень округлые формы бетонных подставок и самого настила. В одном месте видели здание, у которого стены плавно полукругом переходят в плоскую крышу, и все это сделано из кирпичей, очень своеобразно. Видели и вообще необычные сооружения, вроде "ворот в Европу" или "белой башни Пикассо", которая подсвечивается ночью, и хорошо видна издали. Я пытался выспросить, а откуда же ворота, если они в Европу, а Европа вот она, вся вокруг, откуда идет дорога, из Африки, что ли? Испанцы отвечают просто – ну как же – это ворота в Европу, что же тут непонятного? Проезжали и старую часть города, где живут бедняки и где даже в автобусах нет кондиционеров (бедные испанцы!). Квартиры здесь считаются не по комнатам, а по спальням, что нам уже знакомо по Англии. Правда, коттеджей почти нет, в основном крупнопанельные и кирпичные многоэтажки. В одном месте видели круглый дом с маленькими окошками, построенный как муниципальное жилье для цыган. Цыгане, впрочем, жить в нем не стали, а местные парламентарии раскритиковали эту программу в пух и прах. Так и остался дом памятником благим намерениям и их результатам. Встречалось много домов с блестящими окнами и даже стенами. Южный темперамент испанцев не терпит чего-то серого или унылого. Им подавай все яркое и блестящее. Это заметно даже в гостинице, где я, лежа в кровати, мог обозревать себя через зеркала как минимум из трех точек, не поворачивая головы. В городе полно машин с поврежденными и вмятыми боками, водители здесь столь же темпераментны, сколь и неуступчивы. Правда, гонок на скорость после перекрестков я не встречал, но едва ты замешкался, поднимается такой рев клаксонов, что мало не покажется. Температура днем доходила до +29оС, вечером +21оС, комаров и мух нет вообще. Пыли чуть больше, чем в Лондоне, где можно неделю ходить в рубашке, и воротничок будет все еще белым; здесь этого хватает только на три дня. Воздух не столь чист. Вообще, в Мадриде какой-то свой особый колорит, и создают его сами испанцы. Они ведут себя шумно и экспансивно, много жестикулируют и часто громко смеются.

На подстанции, куда мы приехали, вообще нет постоянного персонала. Здесь только обслуга приезжает раз в месяц, чтобы провести профилактику. В одном месте шли строительные работы, и рядом почти без ограждений было работающее под напряжением оборудование. Изоляторами служили два куска пластика, да веревочка с мелкой надписью. Это вызвало живейшее обсуждение среди нашего начальствующего персонала. Сказали, что в России за это бы главного инженера сняли с работы. Мы осмотрели все оборудование, я немного перевел для Кейта непонятные ему места (читать по-испански он умеет и немножко понимает речь), потом мы прошли в здание управления, где сопровождающие нас два инженера, приехавшие сюда незадолго до нас на машине, не могли дать вразумительных ответов почти ни на какие вопросы. В конце концов наши господа плюнули на расспросы, прошли к опорам, чтобы все пощупать руками и, убедившись, что провод заземления медный, для верности покарябав его монеткой, этим удовлетворились. Порывались и открыть щиты управления, чем испанцы остались не очень довольны, и все расспрашивали, что сколько стоит, как будто намеревались что-либо купить. Наконец, они утомились и потянулись к автобусу.

Мы поехали в центр диспетчерского управления. Там нас уже ждали, и мы прошли на пульт. Прослушали долгий и нудный доклад – выступление, выпили кофе и потом прошли в зал. Там группа высшего начальства накинулась на тамошних менеджеров с вопросами, на которые те отвечали очень туманно и расплывчато, причем, многословно. Остальные господа разбрелись по залу и некоторые успели очень уютно устроиться в креслах. Курят здесь много, и на каждом рабочем месте – это не запрещается. Поэтому весь антураж и оборудование пропитаны запахом табачного дыма. После зала нас повели на другой пульт, и господа стали роптать, что пора бы уже обедать, а не болтаться по станциям. Сами пульты и оборудование были не столь современными, как в Англии и Ирландии. Щит не работал, только монтировался, вся система тянула только на второй класс после первоклассной английской. Компьютеры были шестилетней давности, очень заметна была технологическая зависимость от изготовителей. Задачу собственных разработок здесь даже не ставили – только эксплуатация.

Наконец нас повезли на обед в один из ресторанов центрального района. Центр Мадрида – это узкие улочки и соседство старых причудливых зданий с модерновыми офисами с зеркальными стенами. Движение было очень замедленным, и мы долго тащились до здания ресторана. Само здание – очень старое – интересно внутренней архитектурой, и при его кажущейся тесноте вполне просторно. Нам был накрыт стол, и мы оценили то, что на столе уже стояло вино и холодные закуски, причем, можно хлеб и мясо брать прямо руками, как это делают сами испанцы. Господа выразили удовольствие простотой нравов и стали тут же пить вино и закусывать мясом, креветками и рыбой. Тост произнесли только раз, а потом просто наливали вино, кто сколько хотел, и пили. Из холодных закусок было два сорта вяленой свинины, причем, очень долгой выдержки, что-то вроде нашей бастурмы, только не столь перченой. Была свежевыловленная хамса в маринаде, отварные креветки – прямо целиком с панцирем. Хлеб просто отламывали от большого спиралевидного калача руками. На горячее были на выбор рыба и мясо. В.В. от мяса отказался – он перешел на рыбу после полуночной трапезы в первый день приезда. Мне же испанцы посоветовали взять баранину, что я и сделал. Сами они ели говядину, чуть прижаренную и поданную прямо на раскаленном керамическом гончарном блюде поверх основной тарелки. Когда они резали мясо, из него вытекал красный сок, который шипел на блюде как на сковороде, и они, немного дожаривая кусочки, тут же их съедали. На гарнир подали жареную картошку. Отдельно принесли большие тарелки с набором нарезанных свежих овощей и зелени. Приправ и даже соли на столе не было. Я сидел в компании двух англо-говорящих испанцев, и мы всласть поболтали, благо, не нужно было это переводить для всех.

Баранина оказалась отменной. Во всей этой кухне есть что-то очень близкое к нашей, а манеры поведения за столом очень неформальны. Крепкие напитки никто не пьет, только вино, поэтому господа наши сидели кислые – под такую закуску они бы выпили не меньше чем по бутылке, как выразился один из наших.

Вино очень неплохое, хорошо гармонирует с блюдами. Застолье наше было весьма продолжительным – это не как в Англии – поел и уходи. Здесь предпочитают неторопливые беседы за обедом, летом, говорят, так проводят все жаркое время дня – выбираясь из ресторанов только под вечер, когда жара спадает. Ресторан, где мы были, знаменит тем, что туда похаживает королевская семья, которая очень демократично ест и пьет вместе с народом. Сюда же приходят заезжие рок-звезды и другие знаменитости. По мере того, как об этом нам говорили, господа наши надували щеки и переглядывались, явно довольные, что их оценили на уровне.

Обед, наконец, закончился, и мы, выпив по чашке крепчайшего кофе, вывалили на улицу искать наш автобус, который из-за узости проезжей части не смог припарковаться поблизости. Испанцы, с которыми я беседовал, рассказывали, что им очень не нравится в Штатах, где все бегут и спешат, а едят черт знает что и на ходу. Вообще они выразили мнение, что у англо-саксов несколько иная культура, и что из всех европейцев самыми типичными являются немцы. Один из них рассказывал, что когда был в Германии, его весьма прохладно встречали, когда он говорил с ними по-английски, и очень оживлялись, когда узнавали, что он испанец.

По виду и впрямь его можно было скорее принять за американца. Родился он в Андалусии, на юге Испании, начинал как инженер-электрик, специалист по компьютерам, потом начал заниматься экономикой. Работал по контракту в Америке, в Чили и Аргентине. Рассказывал о тонкостях различий испанского и аргентинского вариантов языка. Сетовал на то, что мир быстро меняется, что все меньше тихих и спокойных мест, где только и может нормально жить человек. Я ему немного рассказал о жизни в России в Казахстане, оказалось, он знает город Шевченко, т.к. работал в компании, связанной с опреснением воды. В общем, разговор получился неформальным и взаимно интересным. Господа меж тем шумно о чем-то говорили на другом конце стола с другими испанцами.

После обеда нас привезли в головную контору, которая также вся блестела и сверкала на солнце. В лифтах интересное сочетание – есть и 0-й этаж и 1-й, и 2-й – когда я спросил, мне объяснили, что это выходы в подземные гаражи, которых здесь много. После обеда работа явно не шла на лад, и господа дремали в креслах. Французы в таких случаях говорят, что после обеда работа не идет, и они могут только подписывать документы. Господа наши оживились только когда узнали, что автобус может подвезти к магазинам, и сразу же стали требовать окончания мероприятия. Многословные и словоохотливые испанцы даже немного обиделись, что нет вопросов, но совещание закончили.

Автобус довез нас до отеля, дамочка – переводчица выпорхнула по дороге, и всем дали 10 минут на сборы, а потом – по магазинам. По магазинам я не поехал – я уже осмотрел часть из них и пришел к выводу, что здесь такая же дороговизна, что и в Англии. Может быть, на окраинах или в небольших городах все дешевле, но нас туда не возят, а столичные супермаркеты по карману только нашим господам. Чтобы исключить неловкость, я сослался на то, что хочу отдохнуть, но особых объяснений никто и не дожидался – у них своя программа – как потешить себя удовольствиями, а потратить сотню-другую долларов – это сущий пустяк. Ну да бог с ними, у богатых свои причуды. Да и нехорошо это – маячить у начальства на виду. Где надо, я уже поработал, а сейчас – веселись!

Утром я проснулся в 6:00 и дальше просто валялся, т.к.  спать не хотелось. Когда я решил, что пора вставать, я ожидал сигнала будильника, но его не было. Я даже проверил, правильно ли я выставил сигнализацию на часах. Потом уже, когда я завтракал, и запиликали часы, я понял, что я ошибся на полчаса относительно того времени, на которое был установлен будильник. Я принял душ, чтобы отогнать остатки сна, но окончательно сон ушел от меня лишь после чашки кофе во время завтрака. Ко мне подсел господин Б., как всегда имеющий безапелляционные суждения по множеству вопросов, и сразу начал обсуждать качества нашей дамочки – переводчицы. В основном его претензии относились к ее слабому знанию театров Мадрида. Он сказал, что он знал других переводчиков, которые, по его разумению, лучше разбирались в театральной жизни, и даже выразил мнение, что эта дамочка просто не ходит в театры по бедности, что она еще не встала на ноги и т.п. Мне была неприятна его манера судить о людях по толщине их кошельков. На дамочку наплевать, у меня тоже есть к ней претензии, но иногда я чисто физически ощущаю, как ей тяжело, особенно в терминах, и тут находится барин, который сразу выставляет оценку, независимо от профессиональных качеств. Мне тут же представилась ситуация, когда этот господин будет точно так же высказываться в мой адрес. Чтобы как-то уйти от этого неприятного интриганства, я стал расспрашивать его о впечатлениях об Америке в сравнении с Англией. Видимо, это польстило его самолюбию, и он разразился целой серией двух-трех-этажных тирад и перечислил все страны, где ему удалось побывать. Учебник географии тут был не нужен, господин объехал почти весь белый свет. И я отметил направленность его интересов: больше всего ему нравились страны, где много бесплатных (т.е. оплаченных приглашавшей его фирмой) удовольствий, где ему позволяли звонить из номера в любую точку мира, где в отелях были бассейны, где возили на пикники и угощали в дорогих ресторанах. Господин не чужд и культуры – он любит ходить в оперу, где, судя по всему, мало что понимает, в музеи и соборы, где главной целью ставит поглазеть какие-либо предметы и потом с умным видом выразить в каком-либо кругу таких же высокопоставленных дилетантов свою безапелляционную точку зрения об этих предметах. И обязательно сказать какую-нибудь гадость в отношении либо устроителей мероприятия, либо известных личностей, либо своих же коллег. Единственное табу – в отношении начальства – пока оно во власти – тут лицемерию и сладкоречию не будет конца. Может, мои оценки слишком резки, может они немного однобоки, но на это меня толкает возникающая в душе эмоциональность. Объективно, конечно, каждый человек – это целый мир, и нет людей абсолютно плохих или хороших. Но этот господин в тот день мне был несимпатичен.

Когда мы вышли из отеля в ожидании автобуса, я увидел хорошо знакомый силуэт мотороллера. Это была итальянская "Веспа" (по-итальянски "оса"), с которой у нас в свое время сделали копию под именем "Вятка". Я когда-то очень любил рассматривать книжку о мотоциклах и мотороллерах, интересовался всеми их техническими данными. В ней были рисунки мотороллеров, и среди них итальянская "Веспа". Я много слышал об этой модели, будучи еще 6-7 лет от роду, от папы. И вот теперь я увидел ее наяву, как видение из далекого детства. Примерно на таком же незатейливом двухколесном агрегате мы с папой ездили в самый первый раз на море. Я смотрел на эту Веспу, и мне даже трудно описать, что я чувствовал. Скорее всего, здесь было и воспоминание детства, и боль о рано ушедших из жизни родителях, и тоска по дому или ностальгия, которая обычно появляется, когда находишься больше недели вдали от дома и родных. Я постарался взять себя в руки и зашел в автобус. Хорошо, что мне не нужно было работать, и я мог спокойно прийти в себя, созерцая окрестные виды в окне автобуса.

Компания, куда мы ехали, "Эндесса" занимается генерацией и передачей электроэнергии под эгидой государственной корпорации "Ред Электрика". Нас провели к лифту, возникли какие-то сложности с кабинетом, и мы просто стояли в коридоре. Господа начальство стали нервничать, они потребовали либо все сразу устроить, либо они уедут из фирмы. Надо сказать, что день не задался с самого начала, потому что госпожа Д. еще утром, выражая восторги по поводу вчерашних покупок, посетовала, что ей еще не куплен подарок, и даже выразила желание остаться в отеле и поболтаться по магазинам. Ее супругу тоже, видимо, было глубоко наплевать на испанскую энергетику, и его держало только положение старшего начальника в нашей группе. О том, что есть Кейт, который официально отвечает за наш визит в Испанию, почему-то никто не вспомнил, а у Кейта, в силу воспитания, не хватило наглости об этом напомнить. Надо сказать, что неудача с кабинетом и ожидание в коридоре только подлили масла в огонь. Испанцы, конечно, это не англичане, у них другие порядки – попроще. Но и мы-то сами далеко не джентльмены, что уж там говорить. Так зачем же надувать щеки? Когда стали обсуждать темы об энергетике Испании, наши господа стали перебивать, задавать вопросы и нервничать. В конце концов они стали требовать изменения сегодняшнего графика работы, сказали, что все они уже услышали, ничего интересного нет и вообще, лучше погулять по городу. Испанцы, заранее все распланировавшие, заказали обед в ресторане, потом мы должны были ехать в "Ред Электрика" – центральную государственную корпорацию по энергетике Испании. Здесь принято иметь длинный обед, и встреча в "Ред Электрика" назначена была на 16:30. Господа очень громко стали возмущаться, что это очень поздно, и что вечером никуда уже не успеешь. (Успеть им нужно было, как видно в магазины).

График стал ломаться. Испанец из "Сидеспы", ответственный за мероприятия с испанской стороны, пытался всех успокоить и стал на ходу переназначать встречи и поездки. Решено было вместо обеда в ресторане ограничиться легким перекусом в каком-либо баре в центре города и там же пошататься по Мадриду. Встречу в "Ред Электрика" удалось сдвинуть на полчаса раньше. Автобус был назначен на 16:00, предполагалось, что в ресторан мы пойдем пешком, а тут, чтобы теперь ехать в центр, в бары, нужен был автобус, и его стали вызывать по телефону прямо на улице. Мы все вышли и минут сорок жарились на солнце в ожидании автобуса. Все уже пожалели о том, что все сломали. В.В. вообще был против изменения графика – ведь все равно те, кто должен был нас встречать в "Ред Электрика", не появятся там раньше 16:00 – они ведь тоже будут обедать в каком-либо ресторане – как уже говорилось, здесь приняты длинные обеды. Но господ Д. и Б. уже понесло. После длительного ожидания, впрочем, они несколько смягчились, и уже вроде соглашались на поход в ресторан, но выяснилось, что испанцы уже отменили заказ. Вся наша группа распалась на несколько кучек – господа москвичи держались обособленно, хотя в душе и понимали, что натворили глупостей, В.В. громко выражал недовольство, я его пытался успокоить. Кейт расстроился, видно было по его лицу. Испанцы вообще очень нервничали, у одного из них даже выступили красные пятна.

Наконец, автобус приехал, мы сели и поехали в центр Мадрида. По дороге испанцы как-то хотели разрядить обстановку и стали рассказывать анекдоты. Но настроение у всех, конечно, было испорчено. Мне очень было неприятно за наше поведение. В конце концов, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. В Англии и Ирландии были тоже попытки своеволия со стороны господ начальства, но там мне удалось их убедить, и мы как-то с Кейтом уладили ситуацию. А здесь дамочка – переводчица растерялась, я вроде бы вообще не имел права голоса, и господ понесло. И все из-за капризов одной госпожи.

Мы приехали на площадь перед королевским замком, где сейчас находится мэрия Мадрида, и зашли в один из испанских баров. Это была шумная забегаловка, в атмосфере которой наши распри понемногу улеглись. Подавали здесь только закуски и вино. Господа смягчились, и вроде бы дело пошло к миру. Испанцы старались как могли. Мы ели вяленую свинину, жареных кальмаров, жареные кусочки плавников молодой акулы, сыр, сырую рыбу в уксусе, картошку ломтиками с чесноком, нас угощали свежим супом из акульих плавников, подаваемом в маленьких кофейных чашечках, потом еще были жареные в сухарях обрезки плавников какой-то жирной рыбы, маслины, жареные пузыри и печень рыбы, жареные кольца щупальцев осьминога, горячие креветки с чесноком, и дай бог памяти, что еще. Все это ели просто руками, вытирая их салфетками, которые, как здесь принято, бросали прямо на пол. Вина было много, как белого, так и красного, и бармен следил, чтобы рюмки не были пустыми. В конце концов, мы выбрались из бара, который являл собой очень интересное зрелище изнутри. Нам даже раздали открытки с его видом. Там были чучела быков, а по стенам – кадры из реальных коррид, где в одном из рядов была заснята гибель тореро. Когда я показал эти снимки Кейту, он заметил, что бык – травоядное животное и что он не нападает на людей без нужды. Это человек приходит убивать быка, и быку ничего не остается, как обороняться. Кейт сказал, что это все традиции и даже религия испанцев, и тут уж ничего не поделаешь.

После перекуса все высыпали на улицу. Господа Д. ускользнули-таки в какой-то магазинчик. В.В. по своему обыкновению также стал бегать и смотреть все вокруг. Впоследствии он мне сказал, что видел, как господа расплачивались за покупки кредитной карточкой РАО, и сказал, что конечно, теперь все понятно, потому что им выделили тысяч по пять долларов из бюджета РАО. Он тоже остался недоволен этим, видимо его обошли или ущемили в сумме.

Мы ходили по старому Мадриду, рассматривали замки и церкви – испанцы наняли нам экскурсовода, так что было интересно. Испания имеет длинную историю, знаменитых королей и богатые традиции. К сожалению, здесь не так хорошо все сохранилось, как в Англии. Рядом с памятниками старины строят блестящие многоэтажки, абсолютно с ними не гармонирующие. Многие памятники и статуи имеют очень скромные размеры, впрочем, как и в Англии. Хотя интересного много.

Нас предупреждали, что узкие улочки опасны по вечерам, и даже днем здесь можно наткнуться на карманников. И вот идем мы, глазея по сторонам, и тут прямо передо мной начинает разыгрываться спектакль – идет господин Г., навстречу два молодых испанца, один, как бы невзначай, задевает его ногой внизу и тут же – тысяча извинений - начинает энергично отряхивать г-ну Г. брюки. А в это время второй – с другой стороны – уже шарит у него во внутреннем кармане пиджака – и все это так быстро, почти моментально. Шедший рядом с нами испанец закричал на этих грабителей, и они тут же растворились где-то в подворотнях. Г-н Г. посмотрел в карман – там ничего не взяли. Он по своей еврейской хитрости положил деньги в карман рубашки, застегнув его на пуговицу (как, впрочем, и я). А билет и паспорт у него находились в другом кармане пиджака, так что фокус у грабителей не удался. Но урок мы получили отменный. Чего-либо подобного увидеть или даже представить себе в Лондоне или Дублине – невозможно. Там совершенно другие люди.

Мы шли по жаре, сняв пиджаки, только Кейт и г-н Г. были в костюмах, вот Г. и стал приманкой. Прогулявшись так по городу, мы сели в автобус и поехали в резиденцию "Ред Электрика", которая находится за городом. Выехали из Мадрида, и вся местность вокруг стала очень напоминать Россию, или даже Мангышлак – выжженная трава, желтый грунт. Если бы не шикарная дорога и виднеющийся вдали город, можно было смело предположить, что едешь по степи Западного Казахстана. В Испании семь лет подряд была засуха, только в этом году пошли дожди. Даже были перебои с водой. Но, конечно, это сходство с Мангышлаком – только внешнее. Почва, несмотря на ее цвет, весьма плодородна, что видно и по обилию овощей и фруктов, и по относительно низким ценам на продовольствие.

В "Ред Электрика" мы приехали с опозданием на 10 минут. По местным меркам ничего страшного. Нас ведь первоначально звали на 16:30, а мы появились в 16:10, так что испанцы, которые страшно не любят менять что-либо в своем ритме жизни и работы, были довольны. Презентация проходила в современнейшем офисе, видно было, что организация эта богатая. Вся энергетика здесь государственная, и даже несмотря на наличие частного сектора, реальной конкуренции нет. Все тарифы спускаются сверху, отсюда, из "Ред Электрика", здесь же все и планируется. Прямо как у нас в эпоху развитого социализма. Естественно, что чиновники на свои нужды не скупятся (у нас, в эпоху развивающегося капитализма ситуация та же).

Мы прошли в большой зал, где были два больших экрана, и нам минут сорок рассказывали о системе автоматизированного управления. Потом перешли на более понятные для начальства экономические темы, и тут господ чуть было опять не понесло. Но вовремя спохватившись и разобрав по толстому пакету сувенирных изданий отчетов "Ред Электрика" за 1995 год на испанском языке, все двинулись к автобусу. Во дворе шла работа – строили новое здание для диспетчерского пункта. Работа шла, впрочем, бойко, хотя и без особого шума. Рабочие тут же подмели песок после того как что-то выгрузили, большими щетками, какими у нас и полы в квартире не подметают. Аккуратно лежали стройматериалы, все упаковано и чисто, никакой грязи и пыли. Мы сели в автобус и поехали в город. По пути видели на небе очень интересную картину. В небе летал самолет, выписывая фигуры и, видимо, в нужные моменты выпускал дымовые шашки, так что в небе образовалась огромная надпись, похоже, чье-то женское имя. Летчик занимался этим с большим энтузиазмом, потому что, когда ветром развеяло первую надпись, он тут же стал выписывать другую.

Когда мы подъехали к отелю, господа стали требовать отвезти их в центр, на что испанцы мягко но упорно не соглашались, и в конце концов отвезли всех в отель, посоветовав воспользоваться, кому надо, такси или метро. Господа вознамерились пойти в оперу, не знаю, что реально из этого получилось, т.к. я пошел к себе в номер. Следующий день должен был быть свободным, обещали повозить по Мадриду.

Как я ни старался, но позже 7:00 утра я встать не смог. Ночью долго не мог уснуть, а потом, когда пропикали часы, уже было 7 утра. Встал, побрился, принял душ, оделся во все чистое, что приготовил с вечера, и отправился вниз, в ресторан, на завтрак. Каждый раз, перемещаясь на лифте, я все время удивлялся – никак не мог понять, как он устроен, как вся эта система работает. Когда вызываешь лифт, часто приезжает совсем другой (их здесь три). Войдя внутрь, нажимаешь на кнопку – иногда она уже заранее подсвечена – и наступает длинная пауза, после которой уже лифт отправляется на нужный этаж. Сначала мне непонятны были и обозначения. Теперь я узнал, что "0" это первый этаж, далее в плюсовую сторону стрелка вверх, в минусовую стрелка вниз, в подземные гаражи. Так что, если едешь вниз, то это совершенно не означает, что ты не уедешь ниже первого этажа. В подземный гараж я спускался не раз, а вот В.В. рассказывал, что он заглянул туда, и только начал осматриваться, как тут же появился полицейский и стал на него ворчать. В.В. знаками объяснил, что он просто здесь случайно и уже уходит, тогда только полицейский успокоился.

Итак, я позавтракал обычным испанским завтраком, в Англии это назвали бы "континентальным". Из горячих блюд только кофе. Некоторые наши пытались просить чай, но им все равно приносили кофе, правда, без молока. Т.е. выбор только между кофе с молоком и кофе без молока. Я обычно брал колбасу, вяленую свинину, ветчину, кусочек хлеба, фруктовую смесь, апельсиновый сок и кофе. Кофе пил без молока, вообще что-то я свой желудок от молочных продуктов отучил – и не тянет. Раза два был соблазн набрать на завтрак хлопьев с орехами и молоком, но потом я передумывал. Кофе приходилось пить медленно, потому что он был очень горячим. Правда, в Мадриде его подавали не таким горячим, а вот в Лондоне или Дублине – прямо с огня. Там я брал в основном чай, это здесь приходится пить кофе. Испанцы его пьют таким крепким, что даже если его пьешь задолго до вечера, все равно трудно засыпать. Иногда угощают кофе среди дня, при этом часто так старательно делают его покрепче, что хватает и на вечер.

После завтрака я решил зайти к В.В., чтобы вернуть ему утюг. Когда я позвонил в его номер, он еще спал, и даже поблагодарил, что я его разбудил, а то он боялся проспать предстоявшее мероприятие. Накануне он допоздна бродил по городу, и в результате – проспал. Обычно он встает очень рано и тут же идет бродить по близлежащим улицам. Надо сказать, что исходил он уже все окрестности. Куда бы мы ни ехали, получается, что он уже успел там побывать и почти все знает, по крайней мере первые несколько кварталов. Из нашей группы это единственный столь любопытный и пешеходный человек. Господа предпочитают транспорт.

На 9 часов утра была запланирована встреча в "Сидеспе" и затем – экскурсия по городу. Причем, встреча была, как объявили, необязательной, и можно было идти на нее по желанию. Впрочем, автобус для экскурсии подавали к "Сидеспе", так что кто не хотел идти на встречу, имели альтернативу самим добираться до автобуса, т.е. до "Сидеспы". Мы захотели все, так что проблем ни у кого не возникло. До 9:00 было еще минут 20, и я немного послонялся у отеля. Вовсю работали бары и закусочные, правда, без спиртного. Здесь раньше 12 часов дня вина не пьют, только прохладительные напитки. На завтрак едят кто что, но судя по меню баров и кафе, обязательно пьют кофе и едят что-то из холодных закусок. Правда, есть и горячие блюда, колбаски, жареные кружочками, какой-то не то суп, не то соус, похоже, с помидорами – как подливка, какие-то жареные колечки – напоминают пончики, не знаю, с чем, может просто из теста. У нас в гостинице ресторан, где мы едим, имеет с одного конца выход на улицу – там тоже бар.

На улице перед кафешками и барами официанты расставляли пластиковые столы и стулья – посетителей почти не было видно. Только повара и официанты суетливо готовились к приему клиентов. Это все хорошо просматривалось в открытые окна. С вечера по городу валяется много мусора и бумаги – испанцы не любят пользоваться урнами по вечерам. Среди дня мусора не видно, а вот после ночи весь Мадрид являет собой зрелище неопрятного и заспанного города, это как неаккуратная хозяйка, загулявшая с вечера и так и уснувшая без приборки, с утра начинает с заспанным видом все убирать. Правда, убирают здесь быстро и сноровисто. Веников и метел мы не видели – а вот команда бравых молодцов с переносными компрессорами за плечами и шлангами на палках – быстро сдули весь мусор с пылью и песком в кучу, а тут и уборочная машина, которая все это сгребла в бункер и заодно щетками и водой помыла асфальт.

Мы собрались в 9:00, подождали В.В., пока он бегал за последним сувениром для "Сидеспы", и отправились в путь. Идти было недалеко, и мы пошли пешком. По дороге несколько раз пересекали улицу, и нас пропускали водители. Нам объяснили, что вообще-то это не характерно для испанцев, и, может быть, на них подействовало то, что мы шли группой.

В "Сидеспе" нас проводили в зал совещаний, и там нас встретил президент, очень грузный пожилой человек с типично испанским лицом. Он долго и неторопливо рассказывал о фирме, приводил много пословиц и поговорок, так что его обещанные пять минут беседы растянулись на все сорок. Нам было сказано, что этот прием неофициальный, и кабальеро могут не надевать смокинги. Кабальеро почти все пришли в рубашках с коротким рукавом и без галстуков. На многих рубашках были складки от лежания в чемоданах. Я еще раз мысленно поблагодарил бога, что у В.В. оказался утюг – какая это незаменимая вещь в командировке!

Испанец долго и гордо перечислял страны, в которых работает "Сидеспа". В основном это Латинская Америка и Африка, а также Куба. Наши господа слушали все благосклонно, но терпения все-таки у них не хватило – надо же и себя показать. Когда мы уже уходили, часть группы, и я с ними зашли в сопровождении Эдуардо – нашего вчерашнего гида от "Сидеспы" – в машзал – посмотреть тренажер. Потом видим, уже никого не видно, подумали, что все ушли – и быстро спустились вниз. Внизу тоже никого не было. Потом оказалось, что наши господа начальство, как истинные кабальеро, затеяли грандиозный спор с президентом "Сидеспы". Содержания его я не слышал, но понял, что господа хотели показать, что тоже лыком не шиты. Когда они вернулись в автобус, вид у наших кабальеро был таким, как будто они побывали на корриде.

Автобус тронулся в путь, и наша двухчасовая поездка по Мадриду стартовала. Мы сначала поехали в сторону ворот Европы и проехали мимо башни "Фонарь Пикассо". Потом повернули обратно и поехали в американский квартал. Там по вечерам целые кварталы представляют собой скопища "ночных бабочек", т.е. проституток обоих полов. Говорят, что каждый метр улицы строго распределен, и если клиент находится на одной территории, а договаривается с представительницей (или представителем) другой, то происходит жуткий скандал, в котором клиенту также достается. Мы глазели на обилие баров, отелей, кинотеатров, кафе и множества ответвлений в виде узких улочек по обеим сторонам, мысленно пытаясь представить, что творится здесь в темное время суток. В этот момент мы увидели большую группу девочек лет 8-10, одетых в одинаковую форму строгого покроя, серого цвета с синим, которые шли по улице парами друг за другом в сопровождении монашек. Нам объяснили, что это ученицы привилегированной школы при каком-то из монастырей, и что они воспитываются в духе строгой пуританской морали. Я смотрел на них и думал, как различны пути женских судеб в этом мире. Может быть, обитательницы ночных кварталов вот так же когда-то ходили парами в строгой серой форме...

Американский квартал был застроен в Мадриде в начале века. Здесь вообще много построек XIX-XX веков, глубокой старины, как в Лондоне, нет. Нам рассказали, что Мадрид вообще не планировался как столица Испании, его заселение было стихийным, и все красоты и удобства, дворцы и скульптуры воздвигались уже потом. Имея длинную историю, от 6 века до нашей эры, Мадрид стал городом лишь в конце средних веков, в эпоху Возрождения, и жадно впитывал в себя все стили и эпохи, как бы желая наверстать упущенное время. В городе есть парки и скверы. Испанцы любят преувеличивать их размеры и значимость. Несколько деревьев и лужайку назовут сквером, небольшой сквер – парком, а парк – непременно великим или большим. Деревья и зелень здесь – это предмет постоянной заботы – их нужно обязательно поливать, т.к. вокруг Мадрида сплошные степи или даже полупустыни.

После американского квартала мы поехали в студенческий городок, где находятся основные университеты и колледжи Мадрида. Место интересно тем, что там стоит большая вышка со смотровой площадкой, куда мы поднимались. Вид сверху был очень интересным, а когда поднимались на лифте со стеклянными стенками с внешней стороны башни, аж закладывало уши, и было немного страшно – как при подъеме на канатке. Сам город был покрыт сизым облаком смога. Через него трудно было разглядеть отдаленные районы Мадрида. Основные здания мы видели, но зрелище сильно смазывалось из-за смога. Вообще, запах бензина чувствуется здесь гораздо сильнее, чем в Лондоне. Если к этому прибавить запах табачного дыма – испанцы очень много курят – то воздух чистым и свежим не покажется. В Москве тоже воздух неважный, может, даже больше загрязнен, чем в Мадриде, и пока что самый чистый воздух в этой поездке был в Лондоне.

Спустившись с башни, мы проехали в район старого Мадрида, где стоит королевский замок, имеющий богатую историю. Когда-то в Мадрид решил переехать король и перевез всю свою свиту. Поскольку домов для них всех не хватало, король издал указ: ко всем жителям, дома которых имеют больше двух этажей, подселять королевских служащих. Хитрые мадридцы стали строить и перестраивать дома таким образом, что снаружи это выглядело как два этажа, а изнутри – четыре-пять этажей. Мы видели несколько таких домов, у них невероятно высокие окна, и снаружи они кажутся слишком вытянутыми вверх. Внутрь мы не заходили, но говорят, что там четыре-пять этажей вполне уместится. На некоторых домах окна лишь обозначены и заложены кирпичом. Почему это – нам не сказали. Может те же причины, что в Дублине, где брали налог со строений по числу окон. Проезжали мы и место, где были вчера, в старом городе. Покружив по узеньким улочкам старого города, мы остановились на площади возле главпочтамта. Это очень красивое здание, но архитектурных излишеств в нем так много, что знатоки архитектуры считают это дурным тоном. Рядом стоит дворец, примечательный тем, что в нем, по рассказам, слышны какие-то стоны и плач. Дворец был построен богатым князем, полюбившим простую девушку, для того, чтобы провести в нем брачную ночь и далее жить. Накануне свадьбы князь застал в этом дворце свою избранницу в объятиях другого мужчины. Он так расстроился, что его плач и возгласы, по преданию, до сих пор слышны во дворце, в котором так никогда никто и не жил. Сейчас в нем находятся какие-то офисы, служащие которых не столь романтичны и сентиментальны, но гиды упорно передают легенду о жутких звуках в этом дворце. Было бы, конечно, странно, если бы в таком большом городе как Мадрид, не было бы приведений и призраков.

На площади строит скульптура, олицетворяющая Испанию. Это упитанная дама на коляске, запряженной львами. Мне эта скульптура показалась очень символичной. Лев – государственный символ Англии, с которой Испания постоянно соперничала за владычество над морями. И вот символ Испании в виде запряженных в коляску львов должен был, видимо, олицетворять превосходство над Англией. У вас лев – символ величия – а мы его используем просто как тягловую силу.

Я уже говорил о том, что поражает скромность размеров статуй и памятников. Вам столько наговорят о какой-либо скульптуре, так ее расхвалят – ожидаешь чего-то эдакого – а оказывается небольшой старичок с усами в камзоле с характерным воротником-жабо – всего-то. Это – Испания. Наша гидша так много говорила нам о памятнике королю Филиппу, и что мы к нему едем, и что уже подъезжаем, и что скульптура уникальна тем, что конь стоит только на двух задних лапах, и что расчеты центров тяжести делал сам Галилей, и что весит она 9 тысяч тонн (тут она, по-моему, ошиблась в тысячу раз). Мы ожидали, что сейчас такой монстр покажется, что затмит полнеба. И где же этот король, уже и подъехали, и повернули, и развернулись, а затмения неба все нет? Потом разглядели среди деревьев небольшую конную скульптуру. Интересно, что бы сказали испанцы о нашем Медном всаднике?

Мы въехали в бедный квартал Мадрида, и шофер почему-то прибавил скорость. Потом нам объяснили, что туристов вообще туда не возят. Мы проезжали мимо серых невзрачных зданий, во дворах были натянуты веревки, на которых сушилось белье, все было каким-то заброшенным и неухоженным. Во многих домах нет водопровода и отопления. Люди зимой просто спят одетыми в помещениях, потому что топить электричеством – это разорение, а никаких печек нет вообще. Узкие и грязные улочки только дополняют эту картину.

Испания только лет двадцать, как начала бурное развитие промышленности, и все более-менее новые и богатые районы Мадрида, включая и тот, где находится наша гостиница, построены лишь в эти годы. До этого бедность и нищета в Испании были обычным явлением. Еще в 60-е годы здесь также строили дома наподобие наших "хрущоб". Миновав бедный квартал, мы подъехали к южному вокзалу, знаменитому тем, что отсюда ходят скоростные поезда (как говорят, их скорость – 340 км/час – но это говорят испанцы – может опять с арифметикой нелады – что-то не верится). Мы заходили в вокзал, осмотрели зимний тропический сад, сами поезда, которые были не столь уж и страшными, посетили памятник потерянному чемодану – все это красиво, но не настолько уж, как заливаются соловьями по этому поводу сами испанцы.

Были мы и у памятника Дон-Кихоту и Санчо Пансо, который являет одну из сторон памятника Сервантесу, по другим сторонам которого расположены памятники другим его героям, среди которых выделяется дородная дамочка Дульсинея (или Дульчинея, как называют ее испанцы) Тобосская.

Интересно, что на все скульптуры и памятники, кроме памятника королю, можно залезать, даже посидеть на коне рядом с Дон-Кихотом. По всем направлениям идущих от Мадрида дорог стоят арки с названием "ворота такие-то" – по названию городов, куда ведет дорога. Они почти все однотипные – наверху обязательно есть какие-либо скульптуры, позеленевшие от времени и от грязного воздуха.

Я пытался выяснить, как переводится и откуда произошло название Мадрид – но никто этого толком не знает. Сходятся на том, что название города восходит к арабскому языку и арабскому периоду в истории Испании.

Наша экскурсия закончилась у музея Эль Прадо, где хранится знаменитая "Герника" Пикассо, и перед которым стоит один из самых больших монументов Мадрида – памятник Веласкесу.

Далее мы приехали в отель и стали ждать вечера, когда нас обещали свозить в какой-нибудь ресторанчик и затем повезти на Фламенко – своеобразное представление, которое должно было продлиться до 2 часов ночи. Я решил прилечь отдохнуть, т.к. предполагал, что фламенко закончится поздно, об этом же нас предупреждали в Сидеспе. Только я задремал, позвонил В.В., попросил сходить с ним в магазин, где продают фотоаппараты. Я оделся и вышел вниз, где он уже ждал. Мы прошли в фотомагазин, и я с помощью продавщицы и какой-то другой женщины все разузнал – оказалось, что в Москве цены на эту технику ниже процентов на 30. Мы вышли из магазина и пошли в другой, где В.В. купил бутылку испанского вина. Вина в Испании стоят подчас дороже крепких напитков. Здесь совсем не редкость вина по $100 за бутылку и выше. Я не знаю, насколько они хороши, но даже самое дешевое вино стоит тут на наши деньги 18-20 тысяч, что не так уж и дешево. Я вернулся в номер, но сон пропал, и я включил ТВ, чтобы посмотреть, что же показывают. По 6-й программе шла коррида, и я этим заинтересовался. Быть в Испании и не увидеть корриду, даже по ТВ, было бы обидно.

Итак, я трижды просмотрел всю процедуру и думаю, что начал что-то понимать, хотя ничего не мог узнать из комментариев по вполне понятной причине незнания языка. Вначале быка выводят из стойла, которое находится тут же, у площадки. Если бык не идет куда надо, ему показывают красные флажки и подталкивают. На самом выходе в загривок быка втыкают штырек, вроде гвоздика с прикрепленными к нему разноцветными ленточками. Это как будто и украшение, и первичная доза пытки, чтобы немного быка взбодрить. После выхода быка на арену двое тореадоров начинают его гонять туда-сюда при помощи малиновых плащей – полотнищ. Бык бросается то в одну сторону, то в другую, иногда прямо на своих обидчиков, и тогда они спешно ретируются и запрыгивают за барьер. Цель у них – немного измотать животное, чтобы оно устало и запыхалось. Следующим номером на арену выезжают два всадника – пикадора – на лошадях, покрытых толстыми попонами и с зашоренными глазами. Их задача – вызвать атаку быка на себя, орудуя длинной палкой, вонзить острие в загривок быка, причем, иногда это делается несколько раз. В результате на загривке быка, там, где сходятся его лопатки, образуется рана, и мастерство пикадоров состоит в том, чтобы сделать эту рану как можно более чувствительной для быка. Из раны начинает сочиться, а то и течь кровь, и такой вот окровавленный бык поступает на следующую стадию (терцию). Теперь выходят двое других тореадоров с палками, похожими на шампура, с ярко окрашенным оперением. На конце этих шампуров сделаны поворотные наконечники с шипами, так что, когда они втыкаются под шкуру быка, эти наконечники там застревают, а раскрашенные их части болтаются снаружи. Здесь высшим достижением считается воткнуть по четыре таких шампура в спину быка, продолжая, таким образом, его мучения.

Все это предварительные пытки животного, с тем, чтобы оно дошло до кондиции. В перерывах между втыканием в быка различных предметов двое тореадоров продолжают его изматывать, гоняя от одного полотнища к другому. Наконец, играют фанфары, и на арену выходит тореро – матадор, одетый в расшитую золотом одежду худой подвижный испанец. Он совершает несколько ритуальных обходов трибуны, иногда снимает и кладет на землю свою шляпу, иногда берет микрофон и объявляет свой номер в честь какой-либо сеньоры, кланяется высшему из начальства, сидящему в ложе, в общем, подогревает публику.

Бык все это время бегает между полотнами тореадоров. Я, честно говоря, не знаю точных названий всех предметов, используемых на корриде. В Испании это целая наука, каждый предмет, действие и часть быка имеют свои названия, поэтому я просто по-дилетантски все описываю, не будучи специалистом. Тореро это всегда любимец публики. Его показывают крупным планом, он весел и улыбчив. Только потом, когда он выходит с быком один на один, внимательным глазом можно рассмотреть и растерянность в его взгляде, и капли пота, выступающие на лице – отнюдь не от жары. Но ни жестом, ни движением он не выдает своего волнения. Ему легче умереть, чем показать, что он боится.

Итак, первая часть выступления тореро носит какой-то театральный характер. Играет оркестр, тореро носится со своим красным полотнищем, бык кидается на него. Иногда чуть не задевает рогами тореро, тут надо быть очень ловким, потому что разъяренный окровавленный бык прет напролом.

Наконец, музыка стихает, и наступает заключительный акт корриды. Тореро берет саблю с изогнутым концом и, прыгая вокруг быка, пытается наклонить ему голову. Вся процедура также не лишена театральности. Он бы мог запросто сразу воткнуть саблю в быка, но тореро заводит публику, гоняя животное туда-сюда и увертываясь от его атак. Наконец, изловчившись, тореро вонзает саблю в сердце быка через его спину. Иногда это валит быка с ног сразу, иногда нет, и тогда либо саблю вынимают, и тореро повторяет попытку, либо быка добивают другим орудием – маленьким кинжалом, называемым "пунтиллой", втыкая его в шейный отдел быка. Если бык упал на колени, но не валится, то добить его могут тореадоры. Если же бык стоит на ногах, его должен завалить сам тореро – матадор.

В конце быка увозят за трос на четверке мулов, а тореро получает в руки два куска кожи от быка, похожие на его уши.

После всего этого площадка выравнивается, наносятся новые круги разметки, и все действо повторяется. Публика в знак приветствия и одобрения машет белыми платочками. На корриде полно женщин, они кричат и подбадривают тореадоров и, конечно, тореро.

Когда окончилась трансляция корриды, было уже 8:40, и я оделся и спустился вниз. Там мы сели в автобус и поехали в бар, чтобы перекусить. Перекус состоял из жареных кальмаров и осьминогов, салата "оливье" (с тунцом), картошки с отварными свиными ножками, сардельками и зеленью, говядины с овощами, нарезанной пластами, знакомой уже сырой рыбы в маринаде и нескольких кувшинов пива. От вина все отказались, потому что, как выяснилось, весь день пили крепкие напитки. Господ Д. с нами не было, они уходились по магазинам и устали. Так что обстановка была более демократичной. После всего принесли еще сладкое – четыре вида тортов, два из которых тут же облили коньяком и подожгли. Сладкого я есть не стал, только выпил пива, и тут уже нам надо было ехать. Надо сказать, что стол был накрыт очень быстро, и столь же быстро убиралась пустая посуда, так что в сорок минут мы наелись и напились.

Автобус привез нас к другому бару, возле "моста самоубийц", названного так потому, что с него время от времени сигают вниз люди. В баре были старые стены и черные деревянные потолки. Мы прошли за столик, и нам разрешили заказать по два напитка, а дальше, как господа пожелают, но уже за свой счет. Господа не пожелали ничего кроме, и это было ОК. Когда мы ехали по вечернему Мадриду, это было что-то. Почти все здания подсвечены снизу, на улицах полно машин. Очень потрясающе смотрится памятник Колумбу. Там внизу водопад, и когда проходишь изнутри, такое впечатление, будто тебя уносят огромные океанские волны. А ночью вообще, представляю, что там за великолепное зрелище. В баре было полутемно, сидело много людей, почти все места были заняты. Здесь принято в пятницу и субботу гулять до утра. Мадрид в эти дни не затихает ни на минуту. Мадридцев поэтому прозвали котами.

Сам фламенко – это серия испанских, точнее, андалузских танцев на деревянной сцене под аккомпанемент двух гитар. Остальные звуки, т.е. весь ритм, задают хлопки в ладоши и топанье каблуков. Зрелище это, конечно, захватывающее. Видно, как и сами танцующие заводятся, подбадриваемые из зала, и те, кто аккомпанирует, в общем, высокое искусство. И главное, оно живое, без халтуры и фонограмм. Никаких микрофонов нет, только живой звук, освещение, вначале яркое, постепенно гаснет, и к концу представления в зале совсем темно, а на сцене одна за другой разворачиваются выраженные в танце жизненные истории, большей частью любовные. В первом отделении было пять женщин и четверо мужчин. Танцевали только женщины, по очереди, причем, более молодые – весело и задорно, а постарше – как-то классически – трагично. При этом после каждого танца публика взрывалась аплодисментами, так высок был эмоциональный накал. Казалось, в воздухе витает сам дух фламенко, мятежной, неприкаянной души, которая металась от одного исполнителя к другому – и далее – в зал, как теннисный мячик в лабиринте. За столами начали хлопать в такт и подпевать. Вскоре почти весь зал шумел и топал в такт танцу и музыке.

Второе отделение было несколько более камерным, но здесь класс танцоров и их выразительность были еще выше. Публика замирала, когда танцор отбивал трели каблуками и носками туфель, это было какое-то волшебство, фокус, нечто невообразимое. Говорят, что искусству фламенко долго и упорно учат, но настоящие исполнители – от рождения, от бога.

Очень трудно словами передать все, что творилось в зале, что было на душе и в мыслях во время этих танцев. Это очень сильное впечатление. Публика за столами сидела самая разная. Были и французы, и англичане, и американцы, и даже японцы. Были и мы, русские. Кейт радовался как ребенок, хлопал в ладоши и кричал "О-ле!". Я и не думал, что в душе жителя туманного Альбиона испанский фламенко может вызвать столь бурный отклик. Но, конечно, самыми эмоциональными зрителями были испанцы. Это именно они заводились с пол-оборота, похлопывали, подтопывали и кричали, подогревая еще больше артистов.

Чудной народ эти испанцы. В некоторых магазинах у прилавков ставят стулья, на которые усаживают покупателей в ожидании обслуживания и непременно заводят с ними долгие разговоры. Так что покупка обыкновенной шляпы может превратиться в целое событие, когда покупатель и попьет кофе с хозяином магазина, и выслушает кучу жалоб и советов, и сам сможет излить душу, пожаловаться на жизнь или соседей. Из магазина выходит уже другой человек, как будто побывавший на исповеди в храме. А шляпа – что ж, нужная вещь – хотя и переплатил за нее под шумок полторы-две цены. Продавец, конечно, будет клясться, что он ваш лучший друг, приглашать в гости и показывать фотографии внуков, но обманет непременно. Это целое искусство – торговля в Мадриде.

После фламенко нас привезли в гостиницу и, странное дело, вовсе не хотелось спать. Весь город гулял и шумел. Такое впечатление, что был какой-то большой праздник. У нас так гуляют только в Новый год. Здесь же это типично для выходных дней. Вот так испанцы и празднуют свой Новый год как минимум 52 раза в году (или кратное этому число раз). Веселый народ!

В день вылета в Москву я проснулся в 7 часов, c тем, чтобы до 10 – времени отъезда в аэропорт – успеть все окончательно собрать. Настроение было бодрое – наконец-то завершалось мое путешествие – и через 2 перелета я уже буду дома. Завтрак и небольшие сборы – все прошло быстро, как в тумане. Поднявшись к себе в номер, я окончательно рассортировал вещи, половину бумаг отправив в корзину как ненужный хлам, еще раз тщательно все осмотрел, чтобы ничего не забыть, присел перед дорогой – и отправился вниз. Там все уже проходили "чек-аут" – т.е. выписку из гостиницы. Я постоял, пока все пройдут, Кейт улаживал оплату мелких расходов наших господ – кто выпил пиво, кто виски, - а также свои факсы – вроде бы все шло нормально. Забеспокоились только по поводу бумаг, забытых г-ном Г. Выяснилось, что он выкинул всю врученную нам литературу – но не в урну, а так – оставил на столе. Бдительная прислуга тут же доложила администратору, ну и конечно г-н Г. был опрошен на предмет того, осознанно ли он оставил эти свои вещи. Получив подтверждение, что это все он сделал осознанно, от Г. отстали.

Мы уселись в автобус, загрузив чемоданы в багажник, и отправились в аэропорт. Было солнечное субботнее утро, Мадрид спал после ночных веселий. Мы объехали город полукругом, по пути узнавая его знаменитые здания и, проехав минут 30, прибыли в аэропорт. Там мы нашли стойку регистрации на наш рейс 300 "Мадрид – Москва", сдали багаж, и, таким образом освободившись от груза, разбрелись по аэропорту. Наш посадочный выход был за перегородкой паспортного контроля, и я сразу же поспешил туда, в то время как господа стали искать способы истратить последние песеты. Я же хотел пройти контроль и поискать возврат налога с продаж, т.к. еще из Англии у меня лежал конверт на скромную сумму в 10 фунтов. Но и то был хлеб, как говорится, и я обратился в бюро обмена. Улыбающийся кабальеро схватил мой конверт и бросил его в ящик. Я стал объяснять, что мне там причитается, и он по очереди стал вытаскивать конверты, потом высыпал всю кучу, и я нашел свой. Он открыл конверт, посмотрел и сказал, что нужно заполнить номер карточки или счета. Я ответил, что у меня нет счета, и спросил по поводу наличных. Кабальеро изобразил само великодушие и сказал, что наличными выдать не может, т.к. сумма в фунтах, а у него песеты. "Так поменяйте" – сказал я ему, на что он еще шире улыбнулся и сказал опять – наличными нельзя. После этого я понял, что дальнейшие разговоры бесполезны – и просто отдал конверт, который тут же был отправлен в ящик этим улыбающимся бюрократом. Ну что ж, еще одной проблемой меньше, подумал я, и стал искать туалет, т.к. предстояла длинная дорога.

В накопителе, меж тем, стала скапливаться толпа, по виду и манерам которой можно было безошибочно определить – россияне! Наша толпа не похожа ни на какую другую. Когда собирается вместе много англичан – это просто группа, из которой сразу же можно выделить отдельных людей – они никогда не стоят плотно друг к другу, если объявляют выход – всегда пропустят дам и детей. Все держатся свободно и раскованно – каждому гарантировано место в самолете, чего ж переживать. Испанцы – народ более экспансивный – когда их собирается много – шум стоит какой-то невероятный. Но сам шум носит мирный характер – в этом скопище людей нет агрессивности. Вежливости у них поменьше, чем у англичан, но все равно все ведут себя корректно. Нашу толпу можно узнать всегда. Это нервозность, это неверие ни в какие гарантии, это абсолютная невежливость и какая-то бестолковость. Как будто в каждом из нас живет опыт обманов, когда обещали вылет, самолет, место, а потом ничего не дали. Вроде бы и причин нет для беспокойства, а толпа все теснее жмется к выходу, стекаясь туда с разных сторон, и в конце чуть не локтями пропихиваясь в двери. А можно же совсем по-другому.

Когда мы прошли в выход и спустились по лестнице вниз – там ждал автобус. Мы сели в него – и почти сразу же автобус поехал к самолету. У самолета было так же многолюдно. Мы прошли внутрь и расселись по местам. Я сидел рядом с двумя японцами, они летели в Токио через Москву. Полетного времени до Москвы – 4,5 часа. Я сразу же взял газету "Сегодня" на русском языке, чтобы скоротать полет. Примерно через час после взлета стали носить обед. Это был обычный аэрофлотовский набор – салат из капусты, мясо с рисом, масло, булочки, пирожное с жирным кремом, чай или кофе вразнос. Из напитков можно было заказать порцию вина или виски. Пива опять не было! Сам самолет – Ил-86 – был какой-то поношенный, команда работала как-то лениво и неохотно. Вот он, наш ненавязчивый сервис. Цены на авиабилеты, меж тем, скоро уже сравняются с другими авиакомпаниями. Чем же тогда аэрофлот будет завлекать на свои рейсы – похоже его ждут невеселые времена. После полетов на "Аэролингва" и "Ибериана" нормальный человек только вынужденно полетит аэрофлотом или может попасть на его рейсы случайно, по незнанию.

В Москву прилетели в 18:30, почти что целый день проведя в пути, считая 4,5 часа полета + 2 часа сдвиг во времени, да еще дорогу в аэропорт и из него. Выход из самолета проходил по чисто российским стандартам. Нам повезло прошмыгнуть в первый салон, так что мы уехали первым автобусом. Остальные еще долго стояли в душном салоне толпой, ожидая автобуса. На паспортном контроле почти не было очереди. Мой паспорт не вызвал никаких вопросов, и я прошел через турникет с надписью "Для граждан России, постоянно проживающих в России" без хлопот. Потом стали ждать багаж. Я увидел большую толпу людей у прилавка с надписью "Розыск потерянного багажа". Таких прилавков в других аэропортах я не видел. Если они и есть, их прячут подальше, чтобы не позорить марку авиакомпании. Но у нас на все свой резон. Мы стали заполнять декларации, не зная, нужны ли они нам будут, так на всякий случай. Пришел багаж. Мы все получили чемоданы, коротко распрощались – господа заторопились к своим машинам. Мы прошли через зеленый коридор, потом я взял тележку, уплатив 12 тысяч, и мы повезли багаж – чемодан и две сумки далеко вниз по ходу спуска, где ждала нас Волга Ставропольэнерго. Мы загрузили вещи в багажник и салон и поехали в город. Москва показалась после Мадрида довольно-таки грязным городом. Дороги тоже были не столь гладкими.

Уже темнело, и когда мы приехали на Новослободскую – уже стало темно. По дороге шофер выспрашивал о поездке, но я предпочитал молчать, предоставив право диалога В.В. Мы вошли в ту же московскую квартиру, полу-казенный вид которой ничуть не изменился. Мы же набрались стольких впечатлений! Так всегда бывает, когда после поездки возвращаешься домой – ты успел нахвататься событий, ты жил в другом ритме, а тут ничего не изменилось, или почти ничего.

Утром я наскоро собрался, перекусил и поехал в центр, в надежде походить по магазинам. Но все было закрыто, потому что было воскресенье. Я полюбовался золотыми куполами храма Христа Спасителя в восходящих лучах утреннего солнца, обошел Кремль, сел на метро и вернулся на Новослободскую. Там уже почти все собрали вещи. Был там и г-н Н. Мы сели в машину и поехали в аэропорт. Прошли регистрацию, я немного прошелся по ларькам, и пошли на посадку. В самолете пахло керосином – это был изрядно потрепанный Ту-154 с непонятным символом KMV (если по-английски КМВ – должно быть CMW). Взлетели, запах керосина рассеялся, нас осчастливили тем, что нам будет предложен "рацион питания". Но все отрицательные моменты перекрывались одним большим и радостным – "домой!"

В Минводах мы два раза проходили через просвечивание – и с багажом и без него. Там уже ждали нас почти все родственники В.В. Я уехал с его сыном, что живет на 4 этаже над нами. Итак, мы подъехали к подъезду, я поднялся с сумкой наверх, открыл дверь – и вошел домой. Мой маршрут Пятигорск – Минводы – Москва – Лондон – Дублин – Мадрид – Москва – Минводы – Пятигорск – окончился.

Мои уроки Английского вместе с переменой, надеюсь, не канули в Лету окончательно. Время от времени появляется нужда в переводах или просто толковании англоязычных текстов, не говоря уж о мелких просьбах коллег, для которых я как ходячий словарь или справочник. С тем и живем.