Дамский выстрел Гл. 31-40

Роман вышел в издательстве «Эксмо» в августе 2013.
В 2012 издавался в "Подвиге"
Входит в серию "Светлый Демон"

Бумажная книга здесь:

Электронная версия доступна здесь:
http://www.amazon.com/dp/B008JFYZDG/


Аннотация:
«Светлый Демон» – это серия триллеров о профессиональном киллере Светлане Демьяновой. Страшные события прошлого искалечили ее душу, превратив в идеального убийцу. Много лет она работала на Заказчика, которого не знала. Получая заказы через Посредника, она не догадывалась, что знакома с ним. Но правду невозможно скрывать вечно. И настало время, когда ей предстоит узнать все страшные тайны о своем прошлом и настоящем.

Серия «Светлый Демон» состоит из трех романов:
1. Светлый Демон (издан Эксмо-2013, Подвиг-2011)
2. Дамский выстрел (издан Эксмо-2013, Подвиг-2012)
3. Зеркальная месть (издан Подвиг-2014 под названием "След рыси")

«Дамский выстрел» – второй роман серии.
Женщина-киллер Светлый Демон приезжает в Калининград, чтобы по крупицам восстановить события семилетней данности. Ей отпущено шесть дней, чтобы найти совершенно секретные документы. Она догадывается, что после выполнения задания ее ликвидируют. У нее есть время, чтобы исчезнуть. Но еще у нее есть сердце. И вопреки здравому смыслу Светлый Демон пускается на поиски жестокого маньяка.

31

Второй день, Калининград, 22-10

Весь вечер в отеле Коршунов строчил отчет в Контору. Он переспрашивал меня, уточнял детали, а когда отправил зашифрованное послание, начал метаться по комнате, словно бык на арене.
– Ведь это моя недоработка. Я виноват, что не разобрался в первый же день, как всё произошло! Почему ты сразу не сказала?
– Когда? Кому? В постели случайному партнеру? Это ты прятался от меня, а не я от тебя. Я не знала, кто такой Посредник, а ты знал меня, но боялся открыться. Я была уверена, что меня предали, ты понимаешь, что это значит? Хотела порвать с вами связь. Потом ждала объяснений. А потом… Время лечит, в моей жизни было и не такое. Всё вернулось в привычное русло, но я стала в десять раз более осторожной.
– Семь лет упущено. Семь лет, черт возьми!
– Да что ты ноешь! К чему сожалеть о том, чего не исправишь? Ты мужик или нет?
Он замер. Мои слова натолкнули его на какую-то мысль. Вскоре я поняла, о чем думают мужики в минуты душевных терзаний. Коршунов спустился в бар и вернулся с бутылкой виски и ведерком льда. Брякнули ледяные кубики, зажурчал соломенный напиток, комнату наполнил дымный аромат виски.
– Без меня, – заявила я и ушла в соседний номер. Хоть сегодня спокойно высплюсь.
Но ночью меня разбудило тяжелое дыхание.
– Фу! Отвернись. Уйди к себе пьяница. – Я сильно толкнула склонившееся надо мной тело.
Раздался грохот. Коршунов свалился с кровати.
– Ты разобьешь смартфон, – замычал мой суженый. Над кроватью появилась перекошенная физиономия, подсвеченная включенным дисплеем. Зрелище не для слабонервных. – Я не за тем пришел.
– Да, знаю я, зачем ты пожаловал. Тебе лишь бы пристроится. Вот протрезвеешь – приходи.
– Светлая, смотри, что нам прислали. Смотри. – Он подсунул яркий дисплей мне под нос. Пришлось зажмуриться. – Это фотография Кормильцевой. Та, которую мы искали! Изображение сохранилось у ее брата в Москве.
Я приоткрыла глаз. В темном пространстве плавало светлое окошко, в котором виднелся пони, мальчик и мелкие фигуры на заднем плане.
– Сейчас увеличу, – заметив мое внимание, оживился Кирилл.
– Да не дыши ты на меня. И дай сюда. У тебя руки дергаются.
– Да ты что! Я ж чуть-чуть. Всего ничего.
Я отняла смартфон, не обращая внимания на нудное ворчание оправдывающегося муженька. С экрана на меня смотрел всё тот же веселый конопатый мальчик и умудренный жизнью пони Люсьен. А кто там справа? Я увеличила кадр, сместила изображение. В воде стоят две фигуры. Назаров и женщина в черном купальнике. Ее лицо открыто. Я еще раз увеличила изображение и отчетливо разглядела ухоженную даму лет сорока. Ее лицо было одновременно грустным и настороженным. Я вглядывалась и ощущала некий озноб, тревожную щекотку памяти.
– Ну, как? – спросил Коршунов. Он успел проинспектировать мой мини-бар, и жадно сосал из бутылки холодную воду.
– Я видела ее раньше.
– Кого?
– Эту женщину.
 
32

Третий день, США, Ленгли

– Мы его засекли! – сдержано ликовал Фрэнк Рассел в кабинете босса.
– Да он и не скрывается. Так прямо и подписался на этом дурацком форуме, Mechanic. – Директор по разведке Бред Коннорс не одобрял эмоциональность подчиненных. Разведчик должен уметь сдерживать чувства.
– Это не всё, сэр. Мы засекли, откуда отправлено сообщение.
– Ну?
– Финляндия. Город Турку. Он воспользовался Интернет-кафе. А участник Vovan зарегистрирован на форуме за неделю до этого в Калининграде.
– Та-ак. И письма отравлялись из Калининграда. Из чего следует, Механик находился в России, а затем перебрался в Финляндию.
– Это недалеко, сэр.
– Знаю. А встречу он назначает нам в Алжире. На другом континенте.
– Через двадцать дней, сэр. Из сообщения следует, что мы должны подключить присланную им сим-карту первого августа в Алжире. Вероятно, дальнейший контакт произойдет по телефону.
– Калининград, Финляндия, Алжир. Что их связывает?
– Пока неясно.
– В Финляндии он был в городе… – Коннорс вопросительно посмотрел на подчиненного.
– В Турку. Это крупный порт.
– А Алжир – это и страна и город.
– Наверняка речь идет о столице. В остальных районах неспокойно.
– Ох, уж эти арабы. После их жасминовых революций наши возможности там ограничены.
– Вероятно, Механик это учел. Он создает нам трудности.
– В Алжире есть порт?
– Да, разумеется.
– И в Калининграде тоже. Калининград, Турку, Алжир… Кстати, его первое письмо хранит следы машинного масла. А в том отчете, который подготовили эксперты говорится, что...
– Подобное масло используется в машинных отделениях корабля! – отчеканил Фрэнк Рассел, усиленно скрипя мозгами.
– Вот именно. Мы думали это тонкий намек Механика на свой псевдоним. А если масло попало на конверт случайно? Калининград, Турку, Алжир…
– И корабль, – завершил мысль босса потрясенный начальник отдела. Всё на поверхности, как же он сам не догадался. Да, видимо он зря подсиживает босса. Лучше играть в его команде и ждать, когда тот уйдет на повышение и потянет за собой преданных людей.
– Конверт хранился на корабле, Фрэнк. Найди мне этот корабль! – ожесточенно ткнул указательным пальцем Бред Коннорс.
Рассел не сомневался, если бы он сидел ближе, ему не миновать дырки в груди.
– Слушаюсь, сэр.
 
33

Третий день, Светлогорск, 9-40

Мы с Коршуновым вошли в главное здание Центрального Военного санатория. Этим утром я за всё с ним отыгралась. Заставила не только делать зарядку, но и вытолкала на пробежку. Сама наблюдала с балкона и подсчитывала его круги по саду. Умеешь пить – умей и трезветь. Ты офицер или пьянь подзаборная? Примерно такими лозунгами я подхлестывала вялого муженька, когда выталкивала с постели. Надо сказать, что после спортивной экзекуции и холодного душа он выглядел бодрячком. А когда позавтракал, мне даже пришлось бить его по рукам, чтобы не щупал то, что не заслужил. Медовый месяц закончился, пора вводить систему наказаний и поощрений.
Я подвела Кирилла к стенду «Наши лучшие врачи». Глаза бегали по крупным фотографиям. И чутье меня не подвело.
– Вот она!
– Марченко Вера Михайловна, физиотерапевт, – прочел Кирилл, пригляделся и подтвердил: – Она.
– Я же говорила, что у меня фотографическая память во время выполнения задания. Когда мы в первый день зашли сюда, то остановились рядом со стендом. А вчера, когда ты мне подсунул присланную фотографию, я вспомнила, где видела эту женщину.
– Отлично. Сейчас мы с ней и поговорим.
Коршунов навел справки, и мы перешли в медицинский корпус. Около физиотерапевтического кабинета никого не было. Кирилл открыл дверь.
– Вы рано! Прием с десяти! – раздался суровый окрик. Видимо, пациенты военного санатория понимали только командный голос.
– Вера Михайловна? – мы вошли внутрь.
Полная женщина, надевавшая медицинский халат, огрызнулась:
– Я же сказала, рано!
Это была та самая дама с пляжа, неизвестная собеседница Олега Назарова. Но как же она обабилась! Я делю прекрасный пол на три категории не по возрасту, а по другому принципу. Смотрю в профиль. Если вперед выступает кончик носа – предо мной девчонка. Если грудь – женщина. А если дальше всех торчит живот – извините, иначе как бабой это создание не назовешь. Сейчас в кабинете была стремительно стареющая баба. Фигура огрузла, большая грудь уже не выделялась, а сползла на живот, щеки провисли под властью земного тяготения, а корни волос на сантиметр были непрокрашены. Хорошо, что для публикаций женщины всегда выбирают свои ранние фотографии, иначе я бы ее на стенде не узнала.
– А мы не пациенты, Вера Михайловна. – После демонстрации удостоверения Коршунов действовал как начальник. – Садитесь. У нас к вам несколько вопросов.
– Слушаю. – Врач опустилась на стул, ее голос стал напряженно-вежливым.
– Вы знакомы с Олегом Назаровым? – Марченко вскинула брови. После такой откровенной реакции ответ не требовался, и Кирилл уточнил: – Когда вы видели его в последний раз?
– Давно.
– А точнее?
– Лет семь-восемь назад, летом. Он приезжал на отдых и зашел ко мне.
– Домой?
– Нет, в санаторий. Но нашел меня на пляже. Погода была хорошая, и я иногда после работы…
– Мы знаем. Ваш контакт зафиксировал наш агент. – Кирилл продемонстрировал Марченко фрагмент фотографии с экрана смартфона. Она опешила. Коршунов придвинулся к врачу, добавил сталь в голос и лед во взгляд. – Вера Михайловна, вы должны нам отдать то, что передал вам Назаров.
– Передал? Мне? – И опять ее реакция была столь непосредственной, что стало ясно, ничего она от Назарова не получала.
– Это были бумаги. Где они? – наседал упорный офицер.
– Я ничего не знаю, – Марченко хлопала выпученными глазами.
– О чем вы говорили?
– Так, пустяки…
– А конкретнее?
– А что вас собственно интересует? – Врач подбоченилась. Привычная обстановка родного кабинета вернула ей силы. – Мой старый знакомый зашел навестить…
– Старый? – ухватился Кирилл. – Когда вы познакомились с Назаровым?
– Ну, это было очень давно.
– Давайте подскажу. Это произошло двадцать три года назад. Здесь, в санатории. И выглядел старший лейтенант Олег Назаров вот так. – Кирилл ловко сменил фото на дисплее смартфона.
– Да, – мягко улыбнулась Марченко и покраснела.
Боже, да она была в него влюблена! Сладкие эмоции легко читались на лице располневшей женщины. Я решила подключиться к беседе.
– Вера Михайловна, у вас с Назаровым был роман? – вежливо поинтересовалась я.
– Не то, чтобы роман…
– Как долго он продолжался?
– Да, был роман, – решилась женщина. – Мне нравился молодой офицер. Но отпуск закончился, и он уехал. А появился только спустя шестнадцать лет.
– Вы обиделись на него?
– Что значит моя обида. Может в начале. А так… – Она вздохнула. – Он был моложе, я старше, и на многое не рассчитывала. Пара приятных недель – вот и всё. Никаких обязательств. Обычный курортный роман.
– Его появление после долгой разлуки было неожиданным? Или вы созванивались?
– Нет, никаких звонков? Приехал, как снег на голову.
– О чем вы говорили?
– Вспоминали старое.
– Вера Михайловна, – перехватил инициативу Коршунов, – вы должны подробно пересказать ваш разговор. Это очень важно. – Он сделал паузу и угрожающе навис над женщиной. – Иначе мы продолжим беседу в другом месте.
Суровый тон подействовал. Марченко встряхнулась, словно сбросила груз прожитых лет и легко вспоминала встречу. Чувствовалось, что последние годы не баловали одинокую женщину яркими событиями, а те далекие, были одни из самых приятных в ее жизни. Она говорила много, порой бестолково. Мы напряглись, когда услышали:
– Я вспомнила про Ингу, и Олег неожиданно поинтересовался, какие джинсы она носила? Конечно же «Монтана», она была модницей.
– Кто такая Инга? – хором спросили мы. Переглянулись, и Кирилл кивнул, мол, продолжай дальше сама.
– Инга Лехнович, подружка Игоря. Игорь тоже офицер, но моряк. Он жил в санатории в одной комнате с Олегом. Мы вместе бывали на дискотеках, иногда в кафе.
– Как фамилия Игоря? – спросила я, хотя прекрасно помнила, что Назаров жил с Истоминым.
– Не знаю. Он на процедуры не ходил, с девушкой познакомился на танцах. А мы с Олегом вот в этом кабинете, – виновато повела она рукой.
– Почему Назаров спросил про Ингу?
– Да это я первой вспомнила. Понимаете, Инга пропала. Бесследно.
Я заинтересовалась.
– Когда это произошло?
– Да сразу, как они уехали. Я еще грешным делом подумала, не сорвалась ли она с Игорем? Но нет, столько времени прошло, и никаких вестей.
– Сколько лет Инге было тогда?
– Лет двадцать.
Пока всё сходилось с моей версией о «замурованной ведьме».
– Вера Михайловна, расскажите об исчезновении подробнее, – попросила я.
– Да что я могу сказать. Я узнала об этом, когда меня нашла мать Инги, Маргарита Марковна. Она пришла ко мне через два дня после отъезда офицеров, искала дочь. К тому времени она опросила уже всех подружек Инги и вышла на меня. Ну, я ей и рассказала о последнем вечере.
– А что тогда произошло?
– Мы были на дискотеке, тут у нас, в санатории. Я с Олегом и Инга с Игорем. Обычно мы с Олегом уходили пораньше. Инга молодая, ей хочется потанцевать, да и с Игорем у них еще не так чтобы совсем. Девчонка его дразнила, ей это нравилось. Я даже не знаю, был у них интим или нет. Ну а мы… Мы с Олегом уединялись вот в этом кабинете.
Она посмотрела на узкий топчан, застеленный наполовину простыней, наполовину клеенкой. Невольно подумалось, что медики разработали практичную комбинацию лежака не только для приема больных.
– Так что произошло с Ингой Лехнович?
– В последний вечер она ушла с дискотеки первой. Она хоть и студентка, но подрабатывала телефонисткой в справочной 09. В тот день у нее была ночная смена. Игорь пошел ее провожать, а мы сюда. Утром я примчалась к завтраку. Это был наш последний день. После обеда Олег уезжал, а я, дура, всё еще на что-то надеялась. Олег балагурил, на меня поглядывал косо, болтал только с Игорем. Тот вышел на завтрак при параде, в военно-морской форме, и Олег подшучивал, хочешь море задобрить? Дело в том, что они договорились искупаться напоследок, хотя вода была еще холодная. Он так достал Игоря, что тот огрызнулся, гражданку мол угваздал, на пляж не пойду, у меня серьезный разговор с Ингой. Я даже позавидовала девушке, может она права, что не стала легкой добычей отпускника. И моряк хочет сделать ей предложение.
– А где Истомин мог испачкать одежду?
– В санатории в мае всегда ремонт. Подкрашивают, подбеливают, к летнему наплыву полковников-генералов готовятся. Вляпаться есть где.
– И к вам присоединилась Инга?
– Нет, в тот день я ее не видела. Поплелась на пляж за Олегом. Но бестолку. Он искупался, переоделся, чмокнул в щечку, собрал вещи и пошел на электричку. Обещал на следующий год приехать, да где уж там.
– Когда Инга пропала? Ночью?
– Не знаю. Ее мать сказала, что девушка прогуляла последнюю смену на телефонном узле и на следующий день не пришла ночевать. Как я поняла, у них с дочкой был конфликт. Они вдвоем жили. Инга порой ночевала у подружек, угрожала, что выйдет замуж за первого встречного, лишь бы из дома уйти. А тут я еще рассказала про военного моряка, что у них был серьезный разговор перед отъездом. Вот мать и подумала, что Инга тайно уехала с Игорем. Поэтому и заявление о пропаже дочери подала не сразу. Потом было какое-то расследование, но девушку так и не нашли.
– Как выглядела Инга? – спросила я, вспоминая фотографию светловолосой девушки в очках, о пропаже которой заявили три дня спустя после отъезда Назарова. Марченко подтвердила описание, но очки не упомянула. Пришлось задать прямой вопрос: – Она носила очки?
– Не припомню. Хотя, вы знаете, она щурилась. Да-да, возможно она была близорукой. Но я видела ее по вечерам. А какая девушка напялит очки на танцы? Это сейчас можно подобрать красивую оправу, а тогда – сплошное убожество. Девчонки стеснялись носить очки.
– В последний вечер, какая на ней была обувь?
– Как обычно. Туфли на высоких каблуках. В них она была выше Игоря, и ей это нравилось. Я же говорю, она дразнила его.
– А он?
– Мне кажется, его это нервировало. Невысокий рост его смущал.
– Туфли на каблуках и под джинсы, – с сомнением заметила я.
– Вы еще молоды и не застали то время. – Ее слова меня порадовали. Они прозвучали от женщины, а это редкость. – В те времена был страшный дефицит. Что удалось достать – то и носили. Может у Инги кроме фирменных джинсов и хороших туфлей – ничего и не было.
На протяжении разговора Марченко то и дело посматривала на смартфон в руке Коршунова. Неожиданно она попросила:
– Извините, а вы не могли бы оставить мне фотографию.
– Какую? – не понял Кирилл.
– Там, где я с Олегом на пляже. У меня лишь одна его фотография, и то – без меня. – Она порылась в столе и достала черно-белую фотокарточку. – Вот. Это ребята после игры в волейбол. Наш фотограф снимал для стенгазеты.
Мы посмотрели, больше из вежливости. На снимке трое вспотевших парней сдержанно улыбались в объектив. Стоявший в центре черноволосый крепыш держал волейбольный мяч.
– Это Олег, это Игорь, – указала Вера Михайловна.
Я узнала Назарова и Истомина, расположившихся слева и справа от крепыша.
– А в центре кто?
– Моряк, командир Игоря. Кажется, его звали Виктор. Он был старше по званию и держался отдельно. Но для соревнований по волейболу они объединились.
От меня не укрылась нежность, с которой Марченко смотрела на молодого Назарова.
– Так вы дадите мне фотографию? – переспросила она.
Коршунов сделал вид, что не слышит вопроса. Мне не хотелось обижать женщину, у которой всё лучшее осталось в воспоминаниях.
– Мы вам вышлем фотографию по электронной почте, – пообещала я и дотронулась до снимка офицеров. – В обмен на эту. Сможете сосканировать и прислать?
Она кивнула. Мы обменялись электронными адресами. Я получила ответы на многие вопросы, но не услышала главного. Без этой детали созревшая в голове версия была неполноценной. И тогда я спросила:
– У Инги Лехнович был пирсинг?
– Да! – встрепенулась Вера Михайловна. – Как же я забыла. Она только-только его сделала. Девчонка смелая. Проткнула уши, выше мочки. Много-много дырочек.
– И что она вставила? Колечки?
– Нет. Янтарные бусинки. Штук по пять в каждом ухе.
Я победно взглянула на Коршунова. Ну, как моя версия? Он вспомнил, что возглавляет расследование, и поспешил внести свою лепту в общий успех:
– Вера Михайловна, почему Назаров спросил о джинсах Инги?
– Даже не знаю. Когда мечтаешь о встрече, думаешь, что будешь говорить о самом важном. А встретишься, и несешь такую чепуху… Жалко девушку. Хотя может она где-то и живет счастливая и беззаботная. А вот ее маме точно не повезло. Сначала потеряла единственную дочь, а потом…
– Что случилось?
– Маргариту Лехнович убили.
– Когда? Кто?
– Уличный грабитель, но его не поймали. А произошло это в тот год, когда вернулся Назаров. Двадцатого мая.
– Двадцатое, – невольно прошептала я. Эта дата мне была смутно знакома. С ней было связано что-то очень неприятное.
 
34

Третий день, Светлогорск, 11-20

Мы спустились на променад, зашли в летнее кафе, выбрали столик с видом на море. Коршунов заказал высокий бокал пива. Он поглощал янтарный напиток с явным удовольствием. Я ограничилась зеленым чаем.
Пиво и виски по сути родня. Первоосновой обоих является солод. Если пиво перегнать дважды в медных кубах и выдержать в обожженных дубовых бочках, то и получится тот огненный благородный напиток, который вчера перебрал мой муж. Видимо поэтому остатки виски в его организме с радушием принимали ближайшего родственника. Кирилл морщился на солнце от благодушной улыбки.
В утренний час людей в кафе было мало. Мы могли беседовать, не опасаясь любопытных ушей.
– Итак, «Замурованная ведьма» – не кто иная, как Инга Лехнович. Мы вычислили пропавшую девушку, – подытожила я.
– Многое сходится, – согласился Кирилл.
– Не многое, а всё! Очков на девушке не было, потому что по вечерам она их не носила, стеснялась. А туфли на высоком каблуке могла потерять, когда убегала от убийцы.
– Сбросила дефицитную вещь?
– Вот именно поэтому их кто-то подобрал. В те годы модные вещи сдавали в комиссионки. А джинсы «Монтана», пирсинг ушей? Это железобетонные улики.
– Ну, хорошо. Мы установили имя убитой. Что нам это дает?
– Назаров прилетает в Калининград и в первый же день знакомится с делом замурованной девушки. Узнает про улики. Потом разыскивает Марченко, уточняет про джинсы и понимает, что погибшая – Инга Лехнович.
– Получается, Назаров к ее убийству не имеет отношения.
– Скорее всего. Но зачем-то ему понадобилась эта информация?
– Фактически он провел собственное расследование. С какой целью? Непонятно.
– Есть еще одна важная деталь. – Я вспомнила о дате, которая не давала мне покоя. – Двадцатое мая!
– Ты что имеешь в виду?
– В этот день убили Маргариту Лехнович, мать Инги. 
– Ну и что?
– А газета со статьей о замурованной ведьме вышла девятнадцатого мая! Я запомнила, потому что это день пионеров. Когда листала страницы, заметила статейку на эту тему. Нас в этот день в интернате заставляли надевать белые блузки.
– И как связана газета с убийством Маргариты Лехнович? – недоумевал Коршунов.
– Очень просто. Найдены останки девушки, напечатана статья. Газета попадается на глаза преступнику. Он понимает, что опознать останки может только мать Инги. Ему это грозит разоблачением. И тогда он убивает Маргариту Лехнович. Буквально на следующий день после публикации!
– Назарова не было в тот день в Калининграде. Мы проверили и перепроверили.
– Знаю. А Истомина вы проверяли?
– Капитан второго ранга Игорь Истомин, – задумался Кирилл. – Он в это время служил в Балтийске. Но мог быть в походе. Это легко выяснить.
– Вот и выясни.
– Но даже если он был на суше – это не доказательство. Мало ли кто мог убить Маргариту Лехнович.
– На следующий день после встречи с Марченко Назаров отправляется к Истомину. Они разговаривали долго. Думаешь, не вспоминали об Инге? А Назаров уже в курсе судьбы девушки и знает, что убита ее мать. Он также знает, что Истомин последний, кто видел девушку живой. Назаров был свидетелем их непростых отношений. Помнишь, Марченко говорила, что девушка вела себя строго. А если моряку надоело ждать, и в последнюю ночь он решил силой овладеть девушкой?
– Ты считаешь, что Ингу убил Истомин?
– Последний свидетель обычно первый подозреваемый. И если это так, то Истомину было выгодно, чтобы девушку не опознали.
– Сначала дочь, потом мать. Не слишком ли много убийств для офицера военно-морского флота?
– В армии что, ангелы служат? По-моему, военные – это люди, которых учат убивать.
– Врагов, – с недовольным видом уточнил Коршунов.
– Мы не знаем, что за тип этот Истомин. Что у него на уме? Кто для него враг, кто друг?
– У меня есть досье на него. – Коршунов хлопнул по карману, в котором лежал смартфон. – Мы раскручивали Истомина после пропажи документов и собрали о нем массу сведений.
– Покажи.
– Не здесь.
– Тогда возвращаемся в отель, – не вытерпела я и махнула рукой официантке, чтобы рассчитаться, пока Коршунов не повторил заказ.
 
35

Третий день, Калининград, 14-30

– Кажется, я в нем разобралась – неприятный тип. – Я больше часа просматривал досье на Истомина. В бездонной памяти смартфона хранилось личное дело бывшего военного моряка, его показания во время следствия, результаты бесед с командиром и сослуживцами.
– Среднестатистический офицер. Звезд с неба не хватал, имел неосторожность быть знакомым с изменником Родины, из-за чего вылетел со службы, – отозвался Коршунов.
– Хорошо, что флот от него избавился.
– Это почему же?
– Знаю я таких. В детстве был коротышкой, комплексовал и качал мышцы, чтобы дать отпор ровесникам-дылдам. Наверняка влюблялся в высоких девчонок, они его игнорировали, а он им пакостил исподтишка. У нас в интернате тоже такие попадались. Обычно из них вырастают желчные, мстительные людишки. Если получат власть, подчиненным не позавидуешь. И от Истомина страдали матросы.
– Откуда такая уверенность?
– В деле есть рапорт о рукоприкладстве, который чуть не довели до суда. Представляю, сколько фактов было на самом деле. В характеристике командир не лестно отзывается о его характере. Несдержанный, вспыльчивый. Поэтому и не дослужился до высоких званий.
– Мягкотелые вылетают со службы еще раньше.
– Ты обратил внимание, что с женщинами у него не складывалось? Женился под тридцать, через три года развелся. С тех пор – ничего.
– Не повезло мужику.
– Не в этом дело, – возразила я. – Ты думаешь, на службе он распускает руки, а дома плюшевый? Так не бывает. Наверняка его жене доставалось. Она правильно сделала, что ушла. Зачем жить с ублюдком.
– Я опасаюсь думать, какие выводы ты сделаешь, если прочтешь мое личное дело.
– Ты у меня под контролем, Коршунов. Если что, отстрелю твои прелести, на том и расстанемся, – мрачно изрекла я, вспомнив о неведомой Тане.
– Хм… Надо было составить брачный контракт – что можно, что нельзя. И какие санкции. – Он кисло улыбнулся, но я не поддержала фривольный тон.
– Всё просто, Коршунов. Надо уважать женщину и хотя бы изредка ставить себя на ее место.
– А любить?
– А что ты вкладываешь в это понятие? Скажи первое, что приходит в голову при слове «любить». Ну?.. – наскочила я. Его глазки красноречиво скользнули по изгибам моей фигуры. – Вот то-то! Многие этим словечком прикрывают насилие. Вы употребляете его, когда вам приспичит. А мы мечтаем о теплых чувствах и взаимопонимании. И к твоему термину «любить» это не имеет никакого отношения.
– Ну, нельзя же совсем без секса, – пробурчал Кирилл.
– Ты думаешь, если пару раз дернулся, то и женщине хорошо? Ваши гребни желаний похожи на зубья пилы – маленькие и частые. А наши – на морские волны. Чувствуешь разницу?
Кирилл насупился и промолчал. Я снисходительно похлопала его по плечу и закатила глаза.
– Совместить желания можно, если ты превратишься в парусник и подстроишься под волю моих волн. Тогда под едиными порывами ветра мы ворвемся в бухту наслаждения.
– Светлая, мы, кажется, говорим об Истомине. – Как и любой мужчина Коршунов избегал разговоров о недостатках сильного пола.
– О мужиках мы говорим. Кстати, лучше всех об Истомине может рассказать его жена.
– Бывшие жены вряд ли объективны.
– Это нынешние жены приукрашивают, а бывшие говорят то, как было на самом деле. – Я коснулась «спящего» смартфона. Дисплей засветился. Я уже неплохо ориентировалась в секретных папках, щедро закачанных в память, и быстро нашла нужный файл. – Здесь были ее координаты. Ну да, вот они. Екатерина Истомина после развода вернулась к родителям в Петрозаводск вместе с дочкой Лизой. Адрес, телефон. Что в армии хорошо – так это стабильный оклад и автоматическое отчисление алиментов. Хоть в чем-то польза от дурного папаши.
– Ты собираешься ей звонить?
– А почему бы и нет. Я ищу убийцу, а Истомин у меня кандидат номер один.
– Мы ищем документы! – бессильно рубанул рукой Кирилл
– Смотри сюда. – Я вытряхнула из пакета черно-белую фотографию Инги Лехнович и положила ее на разворот газеты «СК» с фотографией черепа. – Вот какая она была. И вот какая стала. Этого недостаточно, чтобы пошевелить мозгами и найти подонка?
Коршунов покачал головой и отошел. А я взялась за телефон. Мне повезло. На мою просьбу, позвать Екатерину, девичий голос выкрикнул «Мама, тебя!», и я услышала в трубке спокойное «Алло». Мама и дочка подкинули мне неожиданную идею. Вместо того чтобы пугать женщину официальным расследованием, я прикинулась сердобольной мамашей. И включила громкую связь, чтобы Коршунов слышал разговор.
– Здравствуйте, Катя. Вы меня не знаете, но как же хорошо, что я вас нашла.
– А в чем дело?
– Вы мама, у вас дочь и вы поймете меня. Мы все хотим счастья нашим детям. У меня тоже дочь, Люся. Ей уже тридцать пять, она была замужем, но развелась из-за мужа алкаша. Он распускал руки. Было так стыдно и обидно. Вечные синяки. За что ей такое. – Я театрально всхлипнула.
– Извините, вы, может, не туда попали?
– Туда, Катенька, туда. С вами я хочу поговорить. Дело в том, что моя дочь встречается с Игорем Истоминым. Он зовет ее замуж. А я волнуюсь. Если второй раз она обожжется, то может и руки на себя наложить. Она такая впечатлительная.
– Вы откуда звоните?
– Из Калининграда. И спрашиваю о вашем бывшем муже. Я видела его, и как-то нехорошо мне, сердце ноет, волнуется за дочку. Скажите, хоть это и давно было, как вам с ним жилось?
– Не хочу я о нем говорить.
– Поймите, Катя. Если бы ваша дочь выходила замуж, а у вас вместо радости, душа разрывалась на части. Развейте мои сомнения. Почему вы развелись?
– Потому что он подонок.
– Гулял?
– Он ревновал меня к каждому столбу. Я терпела. А когда возвращался из плаванья… Это было ужасно.
– Он вас бил? – насторожилась я.
– Не совсем. – Женщина перешла на шепот. – Он требовал страсти, а я ничего не чувствовала. И тогда он насиловал меня, сознательно причинял боль. Вы понимаете, что это такое?
Я промолчала. Муж-насильник, чего ж непонятного. Истомина поспешила пояснить.
– Однажды, когда я отчаянно сопротивлялась и вздумала закричать, он сдавил мне горло. Я потеряла сознание, но он продолжил насилие. У меня остались следы на шее. На следующий день я собрала дочку и уехала... Бегите от него, не отдавайте ему свою дочь.
– Сейчас он повзрослел. Много лет прошло. Он больше не ходит в плавание. Истомин в отставке.
– Я знаю. Но он не изменился. В прошлом году мы приезжали в Калининград. Дочке исполнилось восемнадцать, она хотела увидеть папу, да и я грешным делом подумала, что Истомин подкинет денег, ведь алименты закончились. Мы встретились в людном месте. Поначалу он даже шутил, говорил комплименты, а потом я увидела в его глазах злость, которую запомнила на всю жизнь. И кривую улыбку. Так он смотрел на меня перед тем, как наброситься. Но самой ужасное, что его взгляд был обращен не на меня, а на нашу дочь! Мне стало не по себе. Хорошо, что рядом были люди, другие моряки. А иначе…
– А что случилось? Что спровоцировало такую реакцию?
– Не знаю. Истомин выродок, вот и всё.
– Возможно, был некий толчок. Попытайтесь вспомнить.
– Был день военно-морского флота. Я специально подгадала поездку на конец июля. Истомин назначил встречу на набережной Петра Великого. Там оказался Музей Мирового океана. Красивые корабли пришвартованы вдоль набережной, и даже подводная лодка. Их можно посещать, они используются как музеи. Истомин пришел в парадной форме. Он много говорил, водил нас по кораблям, объяснил устройство подводной лодки. И вот когда мы поднялись из подводной лодки, он и вспылил.
– Это напомнило ему возвращение на берег?
– Не знаю. До этого мы посетили два судна, спускались по трапам, всё было нормально.
– Возможно, он прикоснулся к девушке, прижался к ней.
– Наоборот. В подводной лодке было душно. Дочка первой выбралась на воздух, сняла курточку и наблюдала, как сходим мы. Ей всё понравилось. Она светилась. А он потребовал снять золотое украшение.
– Какое?
– Так, ерунда. Золотая висюлька в пупке.
– У девушки был пирсинг?
– Сейчас это повальное увлечение среди молодежи. Вот я и разрешила. Всё лучше, чем в ноздре или на языке.
– Да уж. И что было дальше?
– Истомин страшно разозлился, когда дочь отказалась. Он насильно надел на нее курточку и сказал, чтобы мы проваливали и уезжали из Калининграда. У дочери был шок. Она плакала. Я увела ее. А Истомин тут же пошел отмечать праздник с каким-то знакомым моряком. Он стал много пить.
– Спасибо, Екатерина, вы меня просветили. Теперь буду думать, как отговорить дочь.
– Не связывайтесь с Истоминым. Пожалеете. А мы на следующий день уехали из Калининграда. От греха подальше.
Отключив связь, я посмотрела на Коршунова.
– Что скажешь?
– Даже не знаю. Не отклоняемся ли мы в сторону? Наша задача, узнать судьбу пропавших документов, а не хвататься за нераскрытые преступления, которые попадаются на пути. Допустим, Истомин садист. И что?
– Он садист и насильник, который реагирует на пирсинг. Ты слышал, что говорила его жена? Он может задушить. Если он убил Ингу Лехнович, то вряд ли на этом остановился. Могут быть и другие жертвы. Надо узнать, были ли нераскрытые изнасилования и убийства в тех местах, где служил Истомин?
– Конечно были. Можешь не сомневаться.
– Нас интересуют те случаи, когда у жертвы был пирсинг. Сделай такой запрос. Ну, пожалуйста, – ласково попросила я.
– Я только и посылаю запросы. Половину отдела отрываю от работы.
Пришлось перейти к угрозе.
– Коршунов, если ты откажешься, в мою комнату ни ногой!
– Ладно-ладно. Время еще есть. Три дня. – Последние слова он произнес очень грустно, словно речь шла о неизбежном расставании. Кирилл взял смартфон, вошел в свою почту, чтобы набить сообщение, как вдруг, его унылое лицо приобрело каменную твердость. – Нам ответили.
– Что случилось? – встревожилась я, не вытерпев его молчания.
– Никакого киллера-дублера не было. Контора не проводила параллельное расследование. Никто из наших сотрудников не мог быть причастен к убийству Назарова. И еще…
Он смотрел на меня, не решаясь что-то сказать.
– Договаривай уж, – помогла я ему.
– Руководство не верит твоим словам. Они убеждены, что шестого июля в 308-м номере отеля «Дона» стреляла ты.
 
36

Третий день. Калининград, 16-10

Кирилл потупился. Он смотрел на смартфона, словно умоляя, чтобы на дисплее появилось другое сообщение. А мне хотелось швырнуть лживое устройство в стену. Я первой нарушила затянувшееся молчание.
– Подумай сам. Разве я стала бы убивать Назарова, если мне поручили его ранить. Зачем мне это? Да и потом. Первый выстрел я всегда делаю в грудь, чтобы избежать промаха. И только затем – в голову. А тут – два выстрела в затылок. Как я могла это сделать? Он что, повернулся ко мне спиной и сказал, давай, детка, мочи!
– Светлая, это мнение начальства. Согласись, странная история.
– Ты тоже мне не верил. Сам говорил, что выкручивался, чтобы прикрыть мою ошибку. Ошибку, которой не было!
– А что еще я мог подумать? Ты была в номере в момент убийства. Пули выпущены из такого же пистолета. Тебя засекли в отеле сразу после выстрелов.
– Ты забыл про открытое окно.
– Это классическая уловка. Все подумали, что ты ушла через окно, а на самом деле спустилась по лестнице.
– Я вошла в номер, чтобы убедиться, что там мой клиент. И увидеть того, кто стрелял. Но там был только труп и открытое окно. Понимаешь?
– Сейчас я тебе верю.
Внезапно я почувствовала прилив слабости. Мне стало нехорошо от дикой мысли.
– Стоп. Я видела там куски мозга и лужу крови. Эти пули должны были снести ему полголовы.
– Да, считай, лица не было.
– А как опознали Назарова?
– Опознали? Его номер, его вещи…
– Вы хотя бы отпечатки пальцев проверили?
– Никто не сомневался, что это Назаров. Нам было наплевать на тело предателя! Мы искали документы!
– А если Назаров инсценировал свою смерть? Шлепнул сообщника, а сам скрылся. И документы унес с собой. Поэтому их нигде и нет. Вы искали папку, а не человека. Вы копались в малом и упустили большое.
Коршунов замер с приоткрытым ртом, потом вскочил и заметался по комнате.
– Невероятно. Еще одна версия. Она всё меняет. – Он резко остановился и посмотрел на меня. – Если Назаров нас обманул, почему досье всплыло только через семь лет?
– Сначала надо убедиться, что убит именно Назаров. Провести анализ ДНК.
– Тело кремировали, даже не перевозили в Москву. Сохранился ли прах, не знаю. Его жена и дочь скрылись на Западе. А других родственников у Назарова не осталось. Анализ провести невозможно.
– Не ожидала, что вы так работаете.
– Секретность и спешка, черт их побери!
– Мы что-то упустили, Коршунов. Если была инсценировка, должен быть человек, которого Назаров подставил вместо себя. Откуда он взялся?
– Если я сообщу в Контору версию с подменой… – Кирилл покачал головой.
– А чем они нам помогут? Уже ответили, что ничего не знают о другом киллере. Надо самим разбираться.
– Как?
– Надо встретиться с теми, с кем виделся Назаров. Врача Марченко мы нашли, и многое выяснили. Теперь надо разговорить проститутку. Она провела много времени с Назаровым.
– Есть протоколы ее допросов.
– Я их читала. Но перепуганная девчонка могла что-то скрыть или приврать. И надо обязательно найти Истомина. Эти люди в городе?
– Я уточню. Надежду Веселову, бывшую Еву, прижать несложно, а вот Истомин вряд ли захочет с нами говорить. Он сильно обижен. Из-за следствия он потерял погоны и досрочно ушел в отставку.
– У нас есть к нему новый ключик – Инга Лехнович. Мы расколем садиста.
Коршунов немного подумал и взялся за смартфон.
– И не забудь отправить запрос по убийствам девушек с пирсингом? – напомнила я. На этот раз Кирилл не стал возражать. Я нежно коснулась его руки. – Предупреди, пожалуйста, что это срочно.
– Хорошо. С этого и начну.
Кирилл нащелкал запрос и отправил его по электронной почте в Москву. Потом связался по телефону с всезнающим начальником местного управления Конторы, Егором Ивановичем, имя которого я уже успела запомнить. Вскоре Егор Иванович перезвонил. Кирилл слушал собеседника, кивал и что-то записывал. Закончив разговор, он потряс вырванным из блокнота листком.
– Мне сообщили адрес прописки Надежды Веселовой и место ее работы. Ночной клуб «Декамерон».
– Она всё еще проститутка?
– Почему сразу проститутка. Веселова работает официанткой. Говорят, что так и есть.
Пока мы ждали ответа, я еще раз внимательно прочла показания девушки. Вроде бы ничего нового, но одна деталь вызвала у меня недоумение.
– Ты обратил внимание, что девушка назвала Назарова Механиком. Ни Котиком, ни Тигром, ни Папиком, в конце концов, а Механиком. Почему?
– Из-за механического секса.
– Нет. Она назвала его так еще в ресторане. Они даже не успели подняться в номер.
– Проститутки сами используют псевдонимы и навешивают их на других. А может, Назаров сам назвался Механиком. Не каждый клиент готов открыть свое имя.
– Ты плохо изучил дело. Или забыл. Потом она стала называть его Олегом и другого имени не употребляла.
– Вполне объяснимо. Назаров поручил купить ей билеты для поездки в Польшу. Они именные.
– Сомнительная поездка, и попутчица выбрана странная.
– Если для развлечений, то…
– Для приключений на одно место. И общались они удивительно долго для такого рода связи.
– Ты права. Обычно с проститутками говорить не о чем.
– А ты откуда знаешь? Большой опыт с девочками легкого поведения? – Я строго посмотрела на мужа.
Кирилл стушевался и, как часто бывает в таких случаях, перешел в словесную атаку.
– Да что ты заладила! Я помню все протоколы! Болтал большей частью Назаров. Он запудрил девушке мозги, чтобы она клюнула на ухаживание и купила билеты. Хотел пустить нас по ложному следу. Это ясно, как божий день.
– Тебе ясно, а мне нет. Надо встретиться с Веселовой. Когда поедем?
– Лучше перехватить ее на работе в ночном клубе, – нехотя решил Кирилл. – Там мы ее наверняка застанем.
 
37

Третий день, Калининград, 23-50

При входе в ночной клуб металлодетектор зафиксировал у Коршунова пистолет в наплечной кобуре. Ему пришлось предъявить удостоверение. После недолгого препирательства охранники поморщились, пробурчали что-то в рацию и пропустили. Недобрый шепоток опережал наше продвижение как ветер перед ливнем. Смысл в конспирации отпал, изображать беззаботных отдыхающих не требовалось.
Мы шли, рассекая толпу, подобно ледоколу в торосах. Бухающие басы громкой музыки залепляли уши и резонировали в груди. Запахи дергающихся тел смешивались с алкогольным дыханием и забивали ноздри. Липкий мрак прорезали яркие электрические вспышки, то и дело лишая зрения. Казалось, клуб — это место, где сознательно притупляются органы чувств и на первый план вырываются инстинкты. Приходилось ежесекундно вертеть головой, чтобы сориентироваться. Как в этой обстановке Коршунов нашел Надежду Веселову, ума не приложу. Скорее всего, случайно натолкнулся.
Семь лет назад он допрашивал яркую девицу с бесстыжими глазами. Могу представить, как он рассматривал ее в то время. Сталкиваясь с продажными женщинами, мужчины невольно прикидывают, а мог бы я с ней? Сейчас взгляд моего благоверного не скрывал разочарования. Да, дорогой, есть профессии, где жизнь мчится к старости втрое быстрее обычного.
Кирилл стиснул локоть девушки и крикнул на ухо:
– Нам надо поговорить!
Официантка держала круглый поднос, заставленный разномастными бокалами. Ее глаза полыхнули:
– Отвали!
Назойливый посетитель и не думал ретироваться. Официантка поискала поддержки у охранников, но натолкнулась на успокаивающий взгляд лысого администратора, который тенью следовал за нами.
Кирилл напомнил Веселовой:
– Мы с вами уже встречались. Семь лет назад. По поводу Назарова. Где нам поговорить?
Ее лицо сморщилось, как проколотый мяч.
– Вы можете воспользоваться служебным помещением, – услужливо подсказал администратор. И что-то шикнул обескураженной официантке.
– Я сейчас, – сдалась Веселова.
Она разнесла напитки и вернулась к нам. Мы направились к служебной двери рядом с баром.
– Эй! Куда тянешь девушку? – Коршунова толкнул подвыпивший седой мужчина в белой футболке и укороченном блейзере. Он напоминал отставного офицера, случайно отоварившегося в модном бутике. Кирилл ответил жестким взглядом. Официантка промолчала. Смелый защитник, выпячивая грудь, спросил у нее: – Надя, кто это? Тебе помочь?
– Они из органов, – кисло ответила Веселова.
Хмель разом покинул храбреца. Его протрезвевшие глаза изучали нас, вдумчиво, с затаенным любопытством.
– Если что, я рядом, – предупредил он, стараясь сохранить лицо. Пока мы не скрылись за дверью, его взгляд давил мне в спину.
Администратор выгнал из раздевалки двух куривших танцовщиц go-go с нереальным загаром. «Работать, работать!» – хлопал он по шоколадным попам, выталкивая девушек в коридор. Самым широким элементом одежды на девицах были ремешки туфель.
– Легавый? – стрельнула глазками в Коршунова одна из танцовщиц. – У меня тут вчера тампаксы сперли. Проведи следствие. Найди, куда они их запихнули?
Девицы с хохотом зацокали шпильками по каменному коридору. Администратор протирал платком лысину и подгонял танцовщиц, словно пастух отбившихся телок. Веселова недобро зыркала на нас. Я решила начать разговор первой. Атмосфера заведения располагала к пикантным вопросам.
– Ну, и как тебе Назаров в постели? Надолго его хватало?
– Задолбали вы меня своими вопросами.
– Разве? Я только начала. Семь лет назад тебя допрашивали мужчины. А я женщина. Мы ведь лучше поймем друг друга?
– Где вам меня понять. У вас одна жизнь, у меня другая.
Я показал жестом Коршунову, чтобы тот вышел. Когда мы остались одни, я продолжила:
– У меня, Надя, жизнь тоже не сахар. Да, проституткой я не была, потому что терпеть не могу похабных мужицких рож. И знаешь, почему?.. Я лежала в постели, привязанная за руки и за ноги. Приходил подлец и меня насиловал. Сначала один, потом вместе с таким же мерзким дружком. Они выпивали на моем животе, щипали грудь и лобок, а потом решали, кто куда меня будут иметь... И так продолжалось не один месяц.
– Вы не из полиции? – выпучила глаза Веселова.
– Я не мент, и не офицер. Я просто женщина, которая отомстила этим сволочам.
– Назаров не был сволочью.
– Он тебя купил.
– Ну и что. Он хорошо ко мне относился.
– Клялся в любви и обещал совместную жизнь?
– Не так прямо, но…
– Назаров был женат, Надя. Ему нужно было бежать из страны. Жену и дочь он переправил за границу, а у него возникли трудности. Он прилетел в Калининград, нашел глупую девицу, верящую в сказки, и охмурил. Назаров рассчитывал с твоей помощью просочиться в Польшу. Он использовал тебя для отвода глаз.
– Он дал мне денег на наряды. Мне столько никогда не платили!
– Я же говорю – купил. Он умный преступник. Он использовал тебя в темную. Ты ему была нужна не для секса. Вот, скажи, каков он в постели?
– Обычный мужик.
– Значит, так себе?
– Обычный, – насупилась бывшая проститутка.
– Сколько раз у вас было?
– Я не помню.
– А ты вспомни. Это важно. Мне хочется понять, во сколько он оценил один перепихон с тобой? Давай, разделим сумму, которую он заплатил, на количество раз. Ну?
– Один.
– Что, один?
– Один раз.
– Всего! Он провел с тобой вечер, ночь и целое утро ради одного раза?
– Да.
– Вот тебе и доказательства. Ты была ему нужна не для секса. Давай вспомним всё с самого начала. Он выбрал тебя, заплатил сутенеру за ночь вперед, и вы пошли в ресторан. Я видела вас в «Дольче Вите». Ты была очаровашкой. – Комплиментов никогда не бывает мало, и я продолжила: – Такие волосы, улыбка, грация. Прирожденная леди, а не девочка по вызову.
Официантка смущенно поправила прическу.
– Только шмотки… Одежда на мне была не для дорогого ресторана. А вы были там?
– Я сидела за столиком внизу, а вы на возвышении. Помнишь? Цвет волос у меня был другой. Черный, по-моему.
– Не помню.
– А я помню, как ты назвала клиента Механиком.
– Да. – Девушка расплывалась в улыбке и погружалась в воспоминания.
– Почему ты так сказала? Он же не похож на работягу.
– Запах.
– Какой запах?
– От него пахло машинным отделением корабля. Такой химический аромат – смесь масла, пота, топлива. Как-то раз я моталась на контейнеровозе в Гамбург без билета. Туда и обратно. Знакомый механик спрятал меня в машинном отделении. Я обслуживала его и   навек запомнила этот запах.
– Интересное наблюдение. У Назарова пахло от рук?
– Нет. Руки отмыть просто. А вот одежда, пока не отстираешь и не проветришь... И еще волосы. Знаете, как долго я отмывала свою гриву после того путешествия. Теперь понимаю, почему на пароходах, чем выше каюта – тем дороже она стоит.
Я призадумалась.
– Это был новый запах? Недавний?
– Да. Когда мы поднялись в номер, клиент тут же переоделся. И запах почти исчез. Я назвала его в шутку, но ему не понравилось слово Механик. Он попросил называть его Олегом.
– Вы оказались в номере, и он переоделся. Но сначала-то вы плюхнулись в постель?
– Олег не спешил. Он говорил, что всё еще впереди.
– Так чем же вы занимались? С рестораном понятно – поужинали. Ну а в номере? Там только кровать и кресла.
– Еще телевизор.
– Вы смотрели телевизор? – удивилась я. – Платный канал для взрослых?
– Я смотрела обычный канал.
– Ты! – поймала я на слове бывшую проститутку. – А он? Что Назаров делал в это время?
– Олег ушел.
– Оставил тебя в номере и ушел? – не поверила я. – Не сочиняй. Назаров находился под наблюдением. Портье показал, что до утра он не покидал номер.
– Вот и допрашивайте портье, а от меня отстаньте! – взвилась Веселова. – Что вы копаетесь в чужом белье. Я не лезу в вашу жизнь, и вы в мою не лезьте! Мне наплевать, что вас насиловали. Думаете, мне не доставалось! Уродов и извращенцев на всех хватает. – Ее лицо покрылось пятнами. Женщина разрыдалась.
Я подождала, пока официантка успокоится, нашла воду и протянула ей стакан.
– Мне тоже нелегко вспоминать тот день. Я видела, как убили твоего Назарова.
Веселова дернулась. Я следила за ее реакцией. Мне показалось, сейчас она скажет, что Назаров не умер, что он звонил ей, или она встречалась с ним недавно. Но официантка протерла нос и спросила:
– Кто его убил?
– Я не знаю. Я застала тело и открытое окно. – Внезапно меня осенило. «Олег ушел», сказала она. Но портье его не видел. И мобильный не покидал здание отеля. Если окном сумел воспользоваться убийца, то и Назаров мог тайно покинуть номер. Я торопливо спросила: – Назаров в тот вечер вылез через окно?
– Угу. Он устроил мне испытание.
– Что значит – испытание?
– Он сам так сказал, когда вернулся. Проверил портмоне, телефон. Я видела, что он их оставил, но ничего не тронула. Он улыбнулся, похвалил меня и сказал... – Надя зарделась.
– Что он сказал?
– Что давно искал такую женщину как я. Я нужна ему очень-очень. Потом он поцеловал меня. В губы… И заказал в номер шампанское и клубнику… Как в кино.
Она готова была вновь расплакаться, но я опередила ее.
– Как вернулся Назаров?
– Через окно. К батарее была привязана веревка.
– Точно? Веревка была в тот день в его номере?
– Он сам ее привязал и попросил, чтобы я втянула ее, когда он спустится.
Вот те раз! До сих пор мы считали, что веревку принес с собой убийца шестого июля, чтобы обеспечить незаметный отход. Оказывается, это была придумка Назарова. Он пользовался ей еще накануне. Версия об инсценировке смерти получила дополнительный аргумент.
– Что он унес с собой, когда покинул номер? – мне хотелось выяснить судьбу документов.
– Ничего. Он обеими руками держался за веревку.
– Может, была сумка через плечо?
– Нет. Я же сказала, он выложил даже телефон с кошельком.
– Как долго Назаров отсутствовал?
– Олег быстро вернулся, я даже сериал досмотреть не успела.
– Одну серию?
– Да. Она идет меньше часа. Когда он вернулся, то сразу пересчитал деньги, похвалил меня и извинился за проверку. Попросил никому-никому не рассказывать об этом. Намекнул, что это будет вторым испытанием, и если я его выдержу, то тогда… – Официантка мечтательно закатила глаза.
– И во время следствия ты об этом умолчала?
– Я точно не знала, что случилось с Олегом, и не хотела его подводить. Я влюбилась в него. И еще боялась, что он потребуют обратно деньги, которые дал. А я уже почти всё потратила.
– Что еще вы делали?
– Выпили шампанское, а потом легли. Утром он заказал завтрак в номер, дал мне денег и сказал, что возьмет меня с собой в путешествие. Сначала в Польшу, а потом в Лондон. Нет. В Лондон это другой. Олег обещал отвезти меня в Париж.
– Ты нарасхват, девушка. Кто ж тебя в Лондон пригласил?
– Андрей… Ну, вы его видели сегодня.
– Тот седой?
– Он друг Олега. Полковник полиции. Хочет найти и наказать убийцу.
– Друг, говоришь. Ищет убийцу… А когда ты с ним познакомилась?
– Это неважно.
– А все-таки?
– Совсем недавно. И к тому случаю, Андрей не имеет никакого отношения. Всё! Ничего больше не скажу. Мне пора работать! Думаете, пока я с вами, мне зарплата капает? Чаевые – вот моя зарплата!
Она развернулась. Я не стала ее удерживать. Полученной информации с лихвой хватило для новых размышлений.
 
38

Четвертый день, Калининград, 5-40

Ценного информатора необходимо холить и лелеять. Иногда, в буквальном смысле. Станкевич поглаживал ягодицы прильнувшей к нему женщины. Теперь, после секса, изобразив несуществующую любовь, можно было приступить к ленивому расспросу. Хорошо, что после первой ночи он не отшил официантку-проститутку и еще раз заглянул в ночной клуб. Там он стал свидетелем неожиданного интереса серьезной парочки к его главному источнику информации.
– Не понравился мне тот козел, – сказал Станкевич.
– Какой? – сонно шепнула Надя ему подмышку. Она уже пристроилась для сна.
– Стриженный, в дурацкой курточке, с сухой блондинкой. – Станкевич заворочался. Он не хотел, чтобы подруга уснула прежде времени. – Как пить дать, фээсбэшная рожа.
– Угу. – Надя заерзала, пытаясь приспособиться к изменившемуся положению мужского тела. – Администратор сказал, что у него пистолет, и чтоб я не зарывалась.
– Голубая кровь. С оружием по клубам шляются. Вот мы, полицейские, себе такого не позволяем. Что ему понадобилось?
– Да он молчал. Блондинка больше расспрашивала. Про Назарова.
– Опять следы заметают, суки! Сами Олега замочили, и делают всё, чтобы история не всплыла. Но я им еще покажу, выведу на чистую воду! Что ты им сказала?
– То же, что тебе. Столько лет прошло, пусть знают, что я честная женщина. Ничего не взяла, хотя могла бы.
– Ты хорошая. Ты самая лучшая. – Станкевич чмокнул официантку в висок. – Ну и что блондинка? Удивилась?
– Она, ты представь, была в ресторане, когда я ужинала с Олегом. И даже слышала, как я его называла.
– Щедрым Пупсиком? Или по имени-отчеству?
– Не-е, – Надежда сладко зевнула. – Механиком.
– Что? – Станкевич напрягся. Он-то хорошо знал, кого разыскивает. Его посвятили в детали. Но откуда проститутка могла знать секретный псевдоним агента? – Назаров сам так представился?
– Не-е, ему не понравилось это прозвище. – Надежда потянулась, перевалилась на другой бок и свернулась калачиком. – Давай спать. Устала.
– Механик. Ну, ты и выдумщица! Какой же он механик. – Станкевичу пришлось легонько пихнуть женщину, чтобы та ответила.
– А чё выдумывать? От него пахло, как от механика на корабле. Будто он только что вернулся из машинного отделения.
– С корабля? Какого корабля?
– А я знаю? Ну, всё. Отключаюсь. Ноги гудят…
Но американскому агенту уже было не до сна. Машинное отделение! И первый конверт, который прислал Механик, сохранил микрочастицы машинного масла! Эксперты установили, что оно используется на торговых судах.
Агент встал, стараясь не тревожить уснувшую женщину, взял папку с рекламными материалами отеля «Дона» и зашел в туалет. Включил свет. Зашелестели страницы. Среди бумаг находился большой конверт с логотипом отеля. Точно такой же, подписанный рукой Механика, хранился сейчас в сейфах ЦРУ. О нем сообщили в сегодняшнем задании. Конверты отличались возрастом и запахом. Однако туман таинственности вокруг происхождения загадочного запаха стремительно рассеивался.
 
39

Четвертый день, Калининград, 7-10

Накануне вечером, вернувшись из клуба Коршунов долго строчил отчет в Контору на виртуальной клавиатуре смартфона. Он пересказал добытую информацию неведомому начальнику, но выводов делать не спешил.
Едва проснувшись, я растолкала его.
– А теперь пообщайся с живым человеком. Хватить дрыхнуть.
Кирилл продрал глаза, расплылся в той самой улыбке, что низводит самцов Homo sapiens на уровень животных инстинктов, и сунул руку мне под сорочку. Объятие было крепким и в целом приятным, но я проявила стойкость.
– Давай поговорим о серьезном.
– Две минутки, Светлая.
Он сделал ошибку. Не люблю, когда мужики клянчат. И какую женщину может соблазнить спринтерский рывок? В постели мы предпочитаем марафонцев.
– Обойдешься! – отрезала я и выскользнула из-под одеяла.
Из ванной я вернулась бодрой, решительной и одетой.
– Вчера мы выяснили, что окно и веревка – изобретение Назарова, а не сбежавшего убийцы. Он воспользовался ими пятого вечером. Зачем?
– Хотел бы я знать. – Кислое выражение на лице муженька сменилось на нейтральное. Мужчины не тратят эмоции попусту. Он понял, что ничего ему не обломится, и нехотя вернулся к деловому тону. – Назаров спустился через окно, чтобы тайно уйти от возможного наблюдения.
– Он вылез налегке. Документы не выносил. Отсутствовал меньше часа. Что можно сделать за это время?
– Немногое. Но если заранее подготовиться и всё рассчитать…
– Мы думали, что Назаров снял проститутку и запудрил ей мозги, чтобы разыграть ложный ход с автобусом в Польшу. Но это не всё. Она помогла ему обеспечить алиби на вечер пятого. Если есть алиби, должно быть преступление. Что произошло пятого июля в районе восьми вечера?
– Даже не знаю, – ответил Кирилл и тут же спохватился: – Умер Никита Бреусов, мастер по янтарю! Его тело нашли недалеко от Музея Янтаря, куда он ходил за выручкой. А музей расположен рядом с гостиницей.
– Теоретически Назаров мог успеть сходить к музею и вернуться обратно.
– Помнишь, я рассказывал, что есть сомнения в естественной смерти Бреусова?
– Прокол в болевой точке.
– Да.
– Надо поговорить с его сотрудниками.
– Бреусов работал один.
– А продавщица из музея?
– Ее опрашивали. Она его знала постольку-поскольку. Он сдавал свои изделия на реализацию.
– Все равно. Узнай ее адрес.
– Это не проблема. Адрес есть в деле. Но у меня стойкое убеждение, что мастер не имеет отношения к секретному досье.
– Из-за ваших стойких убеждений вы и не нашли ничего семь лет назад. Надо цепляться за любую мелочь. – Я причесала волосы и зыркнула на отражение Кирилла в зеркале. – Ты будешь весь день валяться в постели?
Он тут же засуетился, озабоченно бурча про три оставшихся дня. Когда он был полностью одет, я спросила:
– Если Назаров успешно воспользовался веревкой пятого вечером, то, что ему мешало проделать тот же самый путь в другое время?
– Окно не видно с улицы, – согласился Кирилл. – Назаров вешал на дверь бирку «Не беспокоить», телефон оставлял в номере, и мы думали, что он в отеле! А на самом деле… Вот сволочь!
– Не кипятись. Давай подумаем, когда он мог еще ею воспользоваться?
Коршунов ухватился за листки со схемой передвижения Назарова.
– Второе июля. Прилет. Музей Янтаря. Разговор с женой. Он мог вылезти ночью! В первую или последующую. И спрятать досье где угодно. Зона поисков – целый город! – Кирилл в сердцах отшвырнул листки. Я подняла и выбрала с заголовком «5 июля».
– Мы не учитываем еще одну важную зацепку.
Коршунов вопросительно уставился на меня. Я продолжила:
– Запах машинного масла! Веселова назвала его Механиком. Ей показалось, что он только что выбрался из машинного отделения корабля. Где Назаров был пятого июля? – спросила я и сама ответила: – Сначала на почте, взвешивал лягушку. Потом вернулся в отель, обедал в ресторане и больше не выходил из номера, пока не заказал проститутку. Откуда же взялся запах?
– Между обедом и вызовом проститутки у Назарова было часа три с половиной.
– Он мог съездить в Балтийск к своему приятелю моряку и там подцепить запах?
– Маловероятно. Балтийск не близко. Кстати, когда он был там накануне, то на корабль не поднимался. Это подтвердил не только Истомин, но и дневальные. Из чего следует, что четвертого июля в машинное отделение Назаров не спускался.
– Он сделал это пятого во второй половине дня. – Я развернула карту Калининграда и сразу увидела: – Вот! Морской порт! Совсем недалеко от центра города.
Мы переглянулись. Каждый понял друг друга. Я озвучила общую мысль:
– Надо ехать.
– Сразу после завтрака, – согласился Коршунов.
Ох, уж эти голодные мужики. Война войной, а обед по расписанию.
 
40

Четвертый день, Калининград, 10-30

Мы подъехали к проходной Калининградского морского порта. Зашли в помещение дежурных. Коршунов сразу же предъявил грозное удостоверение и потребовал:
– Где ваш начальник?
Двое дежурных косо смотрели на нас, пока один из них не соизволил ответить:
– На месте начальник.
– Отведите нас к нему.
Дежурный нехотя поднял телефонную трубку, ткнул в кнопку памяти.
– Иван Петрович, тут опять к тебе пожаловали… Угу. Ясно. – Он положил трубку, подошел к окну и указал пальцем. – Машину оставьте около проходной и следуйте вон туда. Двенадцатый кабинет. Только сначала я запишу ваши фамилии.
Когда с формальностями было покончено, мы протопали к административному зданию.
– Сазонов Иван Петрович, – сразу представился пухлощекий усатый начальник охраны порта, как только мы вошли в кабинет. – А ваше имя-звание?
За всех ответил Коршунов, представив меня капитаном.
– С проверочкой к нам? Или вопросики имеются? – прищурился Сазонов.
– Меня интересует, мог ли на один из кораблей в вашем порту пройти Олег Назаров. Имеется его фотография и даты возможного появления в порту.
– А кто он, с вашего позволения?
– Полковник СВР.
Сазонов вернулся к столу, нацепил на нос очки и раскрыл одну из папок.
– Существует Положеньице о режиме в морском порту Калининград. Вот раздельчик номер пять о «Порядке пропуска лиц на территорию (с территории) морского порта Калининград». – Говорил он вкрадчиво и обстоятельно. – Смотрим дальше. Пункт 44. «Правом прохода на территорию порта по служебным удостоверениям пользуются: руководители областной, городской и районной администрации; депутаты…» Так, так. А вот и про вас! «Должностные лица ФСБ». Так что, имел право ваш полковник сюда пройти. – Он поднял взгляд и смотрел на нас поверх очков. – Хотите ознакомиться с документом?
– Это теория. А меня интересует практика. Был здесь Назаров или нет?
– О каких датах идет речь? – любезно поинтересовался Сазонов. Коршунов ответил. Начальник охраны причмокнул. – Семь лет прошло, много воды утекло… Но мы проверим! Учет у нас налажен, не беспокойтесь. Сейчас всё через компьютер, а тогда в журнальчик записывали. Прошитый, с печатью, как положено. Поднимем из архива, и вы сами посмотрите. Здесь подождете?
– Мы прогуляемся и через полчаса вернемся. Время достаточно?
– Постараемся, – заверил Сазонов.
Мы прошлись по территории порта. К причалам были пришвартованы несколько торговых судов. Мы попытались подняться на одно из них. Никто нас не остановил. При определенной наглости можно было продолжить путешествие и внутри корабля. Мы обменялись красноречивыми взглядами.
В кабинете начальника охраны нас ждал раскрытый потрепанный журнал.
– Нашли вашего Назарова. Пятого июля он был здесь, – радостно начал объяснять Сазонов. – Москвичей я требую отмечать особо. Мне сразу о них звонят.
– Вот как?
– Вы поймите, своих проверяющих мы знаем, как облупленных, а вот московских… Оттуда залетают птицы высокого полета.
– Вы помните Назарова?
– А покажите фотографию. – Сазонов взял протянутый смартфон в вытянутую руку и рассмотрел изображение. – Нет. Ко мне этот товарищ не заходил.
– Можно установить, сколько Назаров пробыл в порту?
– Посмотрим в журнал… Вот. Всего час.
– И что он здесь делал?
– Этого я сказать не могу, – развел руки Сазонов. – Не будем же мы следить за сотрудниками спецслужб. Вот за вами же никто не наблюдал? И за вашим коллегой тоже.
– СВР это отдельное ведомство, – пробурчал Коршунов.
– А я про сегодняшнего коллегу говорю.
– Какого еще коллегу? – нахмурился Коршунов.
– Так был один ваш сегодня. Интересовался заходом судов в порт за прошлые годы.
– Как его звали?
– Подполковник Станкевич. Вы с ним знакомы?
Коршунов мрачнел на глазах. Еще немного, и мы услышали бы скрип его зубов.
– Какой период интересовал Станкевича? – поспешила спросить я.
– Я не знаю. Он сразу пошел в архив.
– Нам надо поговорить с человеком, который помогал ему в архиве. – Я изобразила вежливую улыбку, хотя далось мне это нелегко. То киллер-дублер на шаг впереди, то неизвестный коллега. Что за двойную игру ведет Контора?
Умудренный жизнью начальник посмотрел на нас как на великовозрастных детишек, которые никак не наиграются в войну.
– Пройдите в архив, вам расскажут. Я распоряжусь.
Вскоре мы знали, что подполковник ФСБ Андрей Станкевич интересовался тем же самым периодом, что и мы. Началом июля семилетней давности. А по описанию он сильно смахивал на нового дружка официантки Надежды Веселовой, с которым мы столкнулись в клубе. Да и звала она его Андреем.
– Что происходит, черт возьми! – ругался Коршунов по пути в «Усадьбу».
Войдя в номер, он схватился за смартфон, но на этот раз не стал долбить отчет, а позвонил. Пока шло соединение, он нервно жестикулировал губами, двигал бровями и хлопал ладонью по стене.
– Мне выйти? – спросила я.
– Наоборот. Послушай, – и он включил громкую связь. Ему ответили. Кирилл развернулся и зашагал по комнате. – Товарищ генерал, докладывает Коршунов. Я не могу работать, когда в дело вмешиваются посторонние люди. Мне что, не доверяют?
– Ты что себе позволяешь? Ты должен слать отчеты, а не звонить по незащищенному каналу.
– Произошло неординарное событие.
– Ты нашел досье?
– Пока нет, но…
– Так какого хрена ты звонишь?
– Я хочу знать, почему расследование дублируется? Почему мне ничего не известно об этом? – попытался перейти в контрнаступление Коршунов.
– Что ты несешь?
– Наш сотрудник Станкевич раскапывает ту же историю.
– Я никого не посылал. И не знаю никакого Станкевича!
– Товарищ генерал, семь лет назад появился второй исполнитель. Сейчас кто-то опять действует параллельно. Не лучше ли объединить усилия?
– Вот что я тебе скажу, Коршунов. Пока баба держит тебя за яйца, твои мозги не работают! Тебе кажется, что ты руководишь ею. А на самом деле она вертит тобой. Семь лет назад ты выгородил ее, хотя надо было сразу пустить в расход эту дрянь. Потом она наплела тебе про второго киллера, а сейчас вы опять сочиняете историю про дублера.
– Но ведь так и есть!
– Не пройдет, Коршунов, не пройдет. Это ты провалил предыдущую операцию. Из-за тебя мы упустили досье. Сейчас на волоске висят жизни наших офицеров, а я слушаю твои байки.
– Мы продвигаемся. Вот-вот нащупаем ниточку.
– Я пошел у тебя на поводу и дал тебе шанс. Сколько дней осталось? Два! Если на шестой день ты не дашь результат, я выкину тебя из Конторы.
– Нам нужна полная информация.
– Ты будешь ее получать. Еще два дня. По обычному каналу.
– Мы работаем. У СД свежий взгляд на старые факты. Она…
– А про чертову сучку я и слышать не хочу! Проект «СД» закрыт. Ее судьба решена в любом случае… Чего замолк? Отвечай, согласно уставу.
– Так точно, товарищ генерал, – выдавил Коршунов.
Я вышла на балкон. Лучше смотреть на умиротворенные яблони, чем на то, как дергается подвластный чужой воле любимый человек.

(В романе 71 глава. Если Вас заинтересовало, приобретайте электронную или бумажную версию)