Правда

                ПРАВДА

- Да садись ты уже! Чего ты все прыгаешь вокруг стола да около – мечешься? Закуска есть, основа на месте, кстати, оттаивает уже. Зря ты ее в холодильнике студил что ли? Давай-давай, садись, в ногах правды нет! – Сказал Вышницкий и отколупал от бутылки шапочку.
- А где она есть, кстати, правда та, по-твоему? В пятой точке, что ли? – Откуда-то из района антресоли поинтересовался неугомонный Лосев, державший в руках банку гусиного паштета, добытую в закромах.
- Кто же ее, заразу, знает, где она шхерится, - развивал мысль Вышницкий, наплескав по края индевелого напитка, - но в ногах ее точно нет.
- Ну не знаю-не знаю, старик, - произнес, садясь на стул, Лосев, – Стали бы тогда ноги по одно место снашивать в ее поисках, коли она, по основной версии, условно говоря, всегда при тебе. Пятая точка, спору нет, рядом получается, а правды там не густо, проверено.
- Не скажи! По крайней мере, фигурально изъясняясь, - наоборот очень даже похоже, что она именно там. Просто не все любят ее, собаку. Опять же, кто ленится, кто брезгует ее оттуда доставать. Заметь, правда, если она настоящая, как правило, всегда с душком. Да еще и с каким! Ни с чем не спутаешь! Вот и прикинь, откуда ее, красивую такую, обычно на свет являют!
- Не лишенная основания мысль.
- А то!
        Лосев сел, задумчиво посмотрел на небольшой граненый стаканчик, запотевший почему-то особенно сильно с одного боку, стукнул его о стакашок Вышницкого и громко и радостно объявил:
- Ну, за встречу!
- За нее! Поехали! – Утвердил тост Вышницкий, закусывая сочной капусткой.
Оба довольно запыхтели.
- Хорошо пошло!
- Угу, - филином ухнул чавкающий Лосев.
- Я тут в ЖЭК этой зимой ходил, - стал рассказывать словоохотливый Вышницкий, - по поводу сосулек. Дом этой зимой – не дом, а чисто объект военный. Крыша густо-густо двухметровыми ракетами системы крыша-земля укреплена. Надежно, не подступишься ни к крыше, ни к подъезду. Того и гляди – вниз саданет, да об плешь. И каска не поможет, в портках вместе с башкой окажется. В общем, в ЖЭК пришел, намекаю, кровлю бы обтрясти, а то жизнь и так не сахар, а с этими льдами еще страшней кажется, хоть на улицу не ходи, да что там, в подъезд запрыгнуть боишься!
А в ЖЭКе мне и заявляют, мол, Ваша правда, Уважаемый, зима в этом году на удивление  урожайна оказалась на снега и околокрышные сталактиты, отрицать данный факт глупо. Как политики, значит, изъясняются – говорят то, что хочешь услышать, и даже почти навстречу словом своим щедрым идут.
А я им и отвечаю:
- Я как раз не отрицаю ничего, скорее наоборот, утверждаю и подтверждаю. И даже более того, хотел бы узнать, когда бардак этот кончится, в том плане, чтобы шансы огрести ледыхой по организму и башке в частности к нулю свести?
- Самое оптимистичное, - объявляют, – в начале марта. Там и потеплеть может, и солнце проглядывать начнет…
- Вы, - говорю, - чего, издеваетесь что ли, какое солнце? Тогда самый падеж и начнется!!!
- Что за падеж такой? – Интересуются.
- Сосульный, ясное дело, сосульный, - нервничаю я, - а если не повезет кому-то, то и людской, как следствие…
- Очень уж Вы пессимистично рассуждаете, гражданин, страсти нагнетаете. А надо так, чтобы с улыбкой на все смотреть, с радостью.
- Да позвольте ж, с какой улыбкой да радостью, - говорю, - ежели льдиной да с пятого этажа – да по голове?!
- Ну, если с пятого и по голове – тогда действительно как-то не очень, одной улыбкой, пожалуй, можно и не отделаться… - В задумчивости протянула начальница.
- А я о чем. Улыбка-то ладно, тут в живых главное остаться.
- Здесь подумать придется…
- Здесь не думать, а делать надобно, - кипячусь я.
        Вдруг вваливаются два мужика в валенках и в ватниках, сантехники вроде – и такой у них у троих ор начался и неразбериха, что жуть прямо!
Потом вроде у них все более-менее определилось, но эти двое, злые как собаки, мне сообщили, что разговор нынче серьезный предстоит, а ты со своей крышей!
И даже я виновным в чем-то у них с ходу сделался, потому что мне заявляют, шуруй, дескать, отсюда по-хорошему, пока вместо крыши тебе чего другого не почистили.
- И чего? – Спросил заинтригованный Лосев.
- Чего-чего, весна пришла – и того, отвалились, как и обещали. Никого не убило даже… Вот так вот, пойдешь правду искать, так еще и по соплям огребешь, и шею намнут ни за что. – Подытожил Вышницкий.
- Дела-а! Ну, тогда за весну, за жизнь, так сказать!
Лосев с Вышницким выпили, закусив густо помазанным на хлеб паштетом.
- Ух ты! - Восхитился Лосев. – Здорово!
- Эх! – Эхом отозвался второй, - крепенькая!
- А я на прошлой неделе куру с голодухи взял, не глядя. Жалкая, синяя, но упакована хорошо. Домой принес, Алка разморозила и говорит: “Мало того, дохляк, так еще и тухляк!”. Нюхаю, действительно, духовитая попалась. Алка злится, жрать, видать, хочет. Я, значит, чтобы обстановку размягчить, говорю со смехом, может она бегала много накануне вспотела, а ее обмыть забыли… Намекаю типа, свежая, вчерашняя, просто убегавшаяся, а пованивает слегка  из-за нерадивости и забывчивости производителя… А она мне серьезно так заявляет: “Я тебя сама сейчас обмою!”. Решил я не дожидаться обещанного омовения, оделся – и в магазин, цыпу эту чахлую менять. Короче, ругались-ругались, препирались-препирались, в итоге правдами-неправдами всучили мне другую, побелее да попышнее. Домой принес: оказалось – хрен редьки не слаще. В отбеливателе, голубушка ночь отдыхала, цвета благородного набиралась, амбре, оказалось, еще хлеще! А у меня насморк, не чую не шиша. Я бы и рад по второму разу правду пойти искать, да магазин, как назло, уже закрылся… Как не убила меня моя, не спрашивай!

Стакашики только успели “за правду” звякнуть, как в дверях послышалось шуршание и звон ключей.
- Алка, етит – твою, - затравленно прошипел Лосев, пряча полную бутылку под стол и роняя на бок пустую.
- Ты же говорил…, - закашлялся резко вставший из-за стола Вышницкий.

- Какие люди! Здоровеньки булы! – Вызывающим, не обещающим ничего хорошего тоном на хохлятский манер с явной издевкой поздоровалась Алла. – Уже готовы, я смотрю!
- Да ладно, Аллочка, чего ты, в самом деле, подхалимски заюлил Лосев, - нет, ну правда, чего в этом такого…, ну встретились два приятеля…
- Значиться так, - обрубила на корню миротворческие поползновения мужа Алла, - не знаю насчет той правды, о которой ты упомянуть  изволил, а моя такова, что я предупреждала тебя и насчет пьянок-гулянок в целом, и насчет кореша твоего закадычного Вышницкого в частности, его, кстати, тоже предупреждала.
        Моментально потухший Лосев, абсолютно однозначно почувствовав отсутствие правды в ногах, сел. Опешивший от внезапно прерванного мероприятия и ожидания неприятностей Вышницкий стоял, также не ощущая ее, правды присутствия ни в ногах, ни выше. Чего нельзя было сказать о жене Лосева. Судя по ее уверенному поведению, о правде и о ее месторасположении, она знала гораздо больше, чем остальные, что косвенно подтверждал появившийся словно ниоткуда в ее руках увесистый аргумент, своей несложной, но проверенной временем конструкцией жутко напоминавший старую добрую скалку.

                2012г.

Контакт с автором: veselkovsky@mail.ru ; также сюда можно прислать свои отзывы и впечатления от прочитанного